- Задайте им хорошую трепку, ребята!
Затарахтели, запыхтели, зачихали престарелые моторы, люди
расселись, Лондон поднял руки, призывая к тишине и крикнул:
- Три пары едут направо, две - налево!
Машины двинулись, переползли с обочины на шоссе, выстроились на
дороге. Сидевшие в них поднялись, неистово замахали шляпами, стали
потрясать кулаками, размахивать дубинками, кося направо и налево
воображаемых врагов. Но вот машины разъехались; оставши еся в лагере
проводили их криками.
Крики унялись внезапно. Похоже, мужчинам враз стало неловко. Они
молча провожали взглядом уже далекие машины.
Мак, Джим и Лондон зашагали плечом к плечу обратно в лагерь.
- Ох, хорошо б они им показали! А если те верх возьмут, наше дело
долго не протянет! Пошли-ка, Джим, навестим старика. А потом, если
удастся, соберем ребят да к Альфу наведаемся. Ведь я ему кое-что
обещал. Ему поддержка сейчас очень нужна.
- А я пока за водой пошлю, - решил Лондон. В бочке почти пусто.
Джим первым направился к больничной палатке. Полог был поднят,
дабы рассветные лучи разогнали тьму. На самом видном месте лежал Дан.
Лицо точно восковое; тонкая, почти прозрачная кожа; темными жгутами про
ступали вены на щеках.
- Как чувствуешь себя. Дан? - спросил Джим.
Старик что-то тихо промычал.
- Чего-чего? - Мак наклонился к постели.
На этот раз губы Дана отчетливо изобразили каждое слово:
- Я давно не ел.
- Бедняга! Схожу, принесу тебе чего-нибудь, - Джим шагнул к выходу
и вдруг воскликнул: - Мак! Машины едут обратно!
Со стороны города приближались машины. Вот они остановились.
Быстро собралась толпа. Подбежал и Лондон, протолкался к дороге.
- Какого черта вернулись?
Толпа выжидательно молчала. Водитель передней машины придурковато
ухмыльнулся.
- Да там не проедешь. Они дорогу перегородили.
- Я, кажется, приказывал таранить любое препятствие.
- Вы не поняли, - пробубнил водитель все с той же ухмылкой. - Мы к
баррикаде подъехали, а за ней человек двадцать с ружьями. - На этот раз
он взволнованно сглотнул. - Встал какой-то мужик с шерифской звездой и
говорит: "У нас в округе пикеты запрещены. По ворачивайте обратно".
Наши на старом "Гудзоне" хотели было объехать, а он на обочину съехал
да перевернулся. Ну, ребята повыскакивали и все в другую машину, ту,
что с утиным носом. - Сидевшие рядом лишь важно кивали.
- Что дальше? - подавленно спросил Лондон.
- Ну, утконос ринулся было на баррикаду. Так нас забросали
гранатами с газом - от него сразу слезы текут, я прострелили шины. Все
кашляют, слезы глаза застят, а у тех-то противогазы. Они из-за
баррикады повылазили, наручников штук сто приготовили и - на нас! - он
снова ухмыльнулся. - Мы и вернулись. Ничего не поделать. Даже камней-то
подходящих не нашлось, чтоб их закидать. А всех, кто на "утконосе" был,
они схватили. Газу-то, газу - такого в жизни не видывал! - Он взглянул
на шоссе и уныло сказал: - А вон
и вторая партия едет. Дорогу, поди, с обоих концов перегородили.
По толпе пронесся тяжелый долгий вздох. Кое-кто повернул обратно к
палаткам. Шли медленно и понурившись, погрузившись в невеселые думы.
Лондон озадаченно посмотрел на Мака. Тот предложил:
- Не пустить ли нам машины садами? Не могут же они все тропки
перегородить.
- Слишком сыро. Машины и десяти метров не проедут, в грязи
увязнут.
Мак вскочил на подножку одной из машин.
- Вот что, ребята! - крикнул он. - Все-таки у нас есть возможность
прорваться. Выйти всем миром и разнести все их заграждения. Они не
имеют права нас держать в этой мышеловке. Мы не сдадимся! -Мак чуть
выждал, но в толпе молчали, слова его не возымели дейс твия. Люди
отводили взгляды, каждый уповал на соседа, а сам молчал. Наконец
раздался одинокий голос:
- Нам нечем драться! Голыми руками против ружей да газа не
повоюешь. Дайте нам ружья, тогда разговор другой.
Мак запальчиво крикнул:
- Они убивают наших ребят, жгут дома наших друзей, а вы сидите
сложа руки. Сейчас вас загнали в мышеловку, а вам хоть бы что! Да крыса
и та за свою жизнь бороться бы стала!
Казалось, все вокруг напиталось самым страшным
газом-безысходностью. Тот же голос из толпы повторил:
- Мистер, голыми руками против ружей да газа не повоюешь.
Мака прорвало.
- Ну, а со мной шестеро голыми руками справятся?! Есть среди вас
храбрецы? - бросал он безнадежные слова. - Вот и попробуй вам помочь!
Попробуй хоть что-нибудь для вас сделать!
Лондон решительно стащил Мака с подножки машины. Тот попытался
вырваться, глаза выпучились.
- Своими руками трусов придушу! - кричал он.
Джим придержал его с другой стороны.
- Мак, одумайся, ты уже сам не понимаешь, что говоришь!
Вдвоем с Лондоном они вывели Мака под руки из толпы. Люди вокруг
стыдливо опускали глаза. А меж со бой тихо повторяли:
- Голыми руками против ружей да газа не повоюешь.
Вернувшиеся повылезали из машин, оставив их на до роге, смешались
с толпой.
Мак больше не упирался. Его привели в палатку Лон дона, усадили на
матрац. Джим намочил в ведре с водой тряпку и хотел вытереть другу
лицо, но Мак взял у него тряпицу и обтерся сам.
- Я уже в норме, - спокойно сказал он. - А вообще-то толку от меня
нет. Партия должна гнать меня в шею. Ишь, разошелся!
- Ты на ногах едва держишься, тебе выспаться надо, заметил Джим.
- Верно. Но дело не в этом. Ребята даже за себя драться не хотят.
А ведь такие же, как они, на моих глазах шли с голыми руками на
пулеметы! А эти убоялись горе вояк, шерифских помощников! До смерти
испугались. Да и я, Джим, не лучше. Мне бы мозгами пошевелить. Ведь
когда я на подножку вспрыгнул, думал, сейчас зажгу ребят, подниму на
борьбу. А они как стадо баранов, вот я и взорвался. А какое я имел
право! Нет, таким, как я, в партии не место.
- Да я и сам едва сдерживался, - попытался поддержать Мака Лондон.
Мак сосредоточенно разглядывал свою пятерню.
- Бросить бы все к чертовой матери да убежать. Зарыться с головой
в стоге сена и заснуть. И чихать я хотел на всех!
- Отдохнешь и сразу взбодришься, - сказал Джим. Ложись-ка, поспи.
Мы с Лондоном, если будет нужно, тебя позовем, верно, Лондон?
- Непременно, - откликнулся тот. - Ложись поудобнее, вытяни ноги.
Дел сейчас никаких нет. С командирами я потолкую сам. Может, наберем
ребят побойчее да тишком к баррикадам проберемся.
- Боюсь, победа уже за ними, - проговорил Мак. Они сломили дух у
наших ребят, когда еще до дела и не дошло, - он улегся на матрац. -
Толпе нужна кровь... О, господи, я с самого начала напутал...-он закрыл
глаза, но тут же снова открыл. - Вот что, очень скоро к нам, может, сам
шериф в гости пожалует или какая иная важная шишка. Обязательно меня
разбудите. Просто так их нельзя отпускать. Непременно меня позовите, -
он по кошачьи свернулся клубочком, сложил руки под головой и сразу
задышал мерно и ровно.
От палаточных тросов по брезентовым стенам побежали тени, солнце
разбросало лучи перед входом на пятачок утоптанной земли.
Джим с Лондоном тихонько выбрались наружу.
- Ишь, намаялся, бедняга, - сказал Лондон. - Прямо изголодался по
сну, я никогда такого не видал. Легавые, говорят, нарочно спать
арестанту не дают, и он умом трогается.
- Отдохнет Мак, совсем другим станет, - уверил Джим. - Ох, я ж
обещал Дану кое-что! А там наши машины подошли... Схожу-ка сейчас!
- А я пойду Лизу проведаю. Может, пошлю ее к старику, пусть
присмотрит за ним.
Джим пошел к кухне, наложил в котелок фасоли и понес к больничной
палатке. Солнечный зайчик уже спрыгнул с койки Дана на пол. Старик
лежал, закрыв глаза, дышал редко и тихо.
В палатке пахло чем-то гнилым или тухлым, необычный запах этот
исходил от тела умирающего, оттого что он уже долго не мог
опорожниться. Джим наклонился над стариком.
- Дан, я принес поесть.
Тот медленно открыл глаза.
- Не хочу ничего. Сил нет жевать.
- Непременно нужно поесть. Тогда и силы появятся. Давай-ка я под
спину тебе подушку подложу, ты сядешь, и я тебя покормлю.
- Не нужны мне силы, - промямлил старик. - И подниматься не хочу.
Я только на верхушки деревьев поднимался, - он снова закрыл глаза. -
Лезешь по стволу, все выше, все выше, и вот уже деревья что поменьше -
под тобою. Тогда уж спасательным поясом пристегиваеш ься, он глубоко
вздохнул, губы продолжали шевелиться. Вдруг на солнечное пятно на полу
упала тень. Джим поднял голову. У входа стояла Лиза. На плечи накинуто
одеяло, его краем укрыт и ребенок.
- Мне хватает дел со своим малышом. А он говорит, иди, за стариком
присмотри.
Джим приложил палец к губам и отошел от койки, чтобы Лизе лучше
было видно исхудавшее лицо Дана.
Войдя, Лиза села на свободную койку.
- Ох ты! Я же не знала! Скажи, чем помочь?
- Ничем. Просто побудь с ним.
- Уж больно он плох. По запаху чую. Знакомый запах, - она
поежилась, плотнее закутала личико младенца, чтобы уберечь от вони.
- Тише. Может, еще поправится.
- Нет, запах не тот. Знакомый запах. Старик уже гниет.
- Вот бедняга!
Возглас этот, видно, тронул ее за душу, на глаза навернулись
слезы.
- Конечно, я побуду с ним. Не впервой. А меня не убудет.
Джим присел рядом.
- С тобой хорошо, - прошептал он.
- Ты эти штучки брось!
- Да я разве что! Просто рядом с тобой почему-то всегда тепло.
- А мне и не холодно.
Джим чуть отвел лицо.
- Мне нужно поговорить с тобой, Лиза. Ты, наверное, не поймешь
меня, да это и неважно. Все кругом рушится, или как вода меж пальцами,
глядь - и нет. Но это пустяки по сравнению с главным. И мы с тобой
песчинки в людском море. Понимаешь? Я всякий раз сам себе это говорю,
но мне легче самого себя понять, когда ты рядом, слушаешь.
Догадываешься, о чем я?
Щеки у Лизы зарумянились.
- Я же только что родила. Да и не такая я, - она пристыжепно
взглянула на него. - Не говори так. Таким тоном, - попросила сна. -
Понимаешь, я просто не такая.
Он потянулся было обнять ее, но она отпрянула.
- Не нужно.
Джим поднялся.
- Будь повнимательнее к старику, ладно? Вода и ложка на столе.
Давай ему понемножку, - он поднял голову, вслушался: по лагерю пошел
говор, все громче и громче. Но вот из шмелиного жужжания голосов вдруг
выделился один, то взмывал на высоких тонах, то сердито басил.
- Пойду посмотрю, что там, - сказал Джим. - Не бросай старика, - и
поспешно вышел.
Недалеко от кухни он увидел людей: толпа окружила какого-то
сердитого оратора, потом двинулась к помосту, на котором некогда
покоился гроб Джоя. Люди облепили его со всех сторон, из толпы вдруг
выпрыгнул человек и утвердился на помосте. Джим подбежал ближе. Теперь
он видел говорившего. То был мрачный Бэрк. Он размахивал руками, а
голос его колоколом гудел над головами. Джим приметил, что от дороги к
сборищу поспешает Лондон.
Бэрк крикнул, вцепившись в перила:
- Вон он! Полюбуйтесь! Это из-за него вся заваруха! А сам-то и
пальцем ради нас не пошевелил, сидел в своей палатке да персиковый
компот
жрал. А мы под дождем мокли да жрали то, что и свинье непотребно!
От изумления у Лондона распахнулся рот.
- Что здесь происходит? - гаркнул он.
Бэрк подался вперед.
- Сейчас! Все узнаешь! Мы решили: нам нужен на стоящий вожак!
Такой, что не предаст нас за ящик консервов.
Лондон побледнел, плечи опустились и подались назад. Он взревел и
бросился в людскую гущу, расшвыривая стоявших на пути, хотя никто и не
думал его задерживать. Он буквально пробуравил толпу и остановился лишь
у самого помоста. Ухватившись за перила, п однялся, и в то же мгновение
Бэрк ударил его. Метил он в голову, но попал в плечо, и рука у Лондона
сорвалась с перил, он пошатнулся, но устоял и вновь взревел. Бэрк
ударил еще раз, на этот раз - в лицо, но снова промахнулся. Плавным,
как у всех крупных лю дей, но быстрым движением Лондон нанес прямой
удар левой, Бэрк увернулся, и тут его настиг боковой справа в челюсть,
оторвал от пола, уложил наземь. Голова у Бэрка запрокинулась, челюсть
свернулась на сторону, выбитые зубы повисли на губах, по подбородк у
побежала струйка крови, обогнула нос, глазницу и скрылась в волосах.
Тяжело дыша, Лондон стоял и смотрел на Бэрка. Потом медленно
поднял голову.
- Ну, может, еще один сукин сын отыщется, скажет, что я хозяевам
продался?
Люди, стоявшие вокруг Бэрка, зачарованно смотрели на его
запрокинутую голову. В последних рядах стали напирать, вставать на
цыпочки, чтобы лучше увидеть. Глаза у всех горели недобрым огнем.
- Челюсть сломал! - воскликнул один. - Из мозгов кровь течет!
- Поди, до смерти прибил! Ишь, голову прямо снес! взвизгнул
другой.
Просочились сквозь толпу женщины; застыли, глядя на запрокинутую
голову. По толпе пронесся то ли тяжелый вздох, то ли всхлип. В глазах
полыхал гнев, плечи напружились, руки изготовились к ударам. Лондон
стоял, тяжело дыша, глядя на до крови разбитые ко стяшки пальцев. Потом
оглядел толпу - видно, искал поддержки и увидел Джима, тот ободряюще
поднял сомкнутые над головой руки. Затем указал на дорогу, где стояли
машины, повел рукой вдаль и снова указал на дорогу. Лондон оглядел
воинственную толпу. Задумч ивость на его лице сменилась угрюмостью.
- Что ж, ребята, - начал он, - говорите, я ради вас и пальцем не
пошевелил? Да потому, что помощи от вас нет. Зато сейчас вам бы только
в бой. Ничем не остановишь.
Неистовый, почти звериный рев вырвался из сотен глоток. Лондон
поднял руку.
- Кто готов сейчас пойти и разнести к чертовой матери их
баррикаду?
Настроение толпы менялось на глазах. Завороженно остановились на
вожаке сотни взглядов. Точно волна про неслась по людской массе. Нет
больше одиночных выкриков. Толпа стояла единым многоногим существом.
Множество лиц как одно. Множество глоток как одна.
- Некоторые поедут на машинах, - скомандовал Лондон,- остальные -
пешком. Вперед, мы еще не сказали последнего слова, вперед! - Он лихо
спрыгнул с помоста, протолкался во главу толпы. Тотчас заурчали
моторами машины. Толпа хлынула на дорогу; ни следа разобщенности, ни
тени безразличия. Быстрый, бесшумный, пугающе действенный механизм. По
дороге пустились рысцой, все вместе, все разом. Позади медленно ехали
машины.
Джим, глядя на двинувшуюся процессию, заставил себя остановиться,
вслух приказав:
- Не поддавайся, где твой разум? Не поддавайся.
Женщины почти все бежали за уходящей колонной, а немногие
оставшиеся чудно смотрели на Джима: глаза у него завороженно и недвижно
глядели вослед человеческому потоку - орудию слепому и страшному. Вот
скрылись из вида. Джим, дрожа всем телом, вздохнул и отвернулся.
Потрогал больное плечо, надавил - боль быстрее приводит в чувство.
Неспешно направился к палатке Лондона, во шел, уселся на ящик.
Полуприкрыв глаза, Мак наблюдал за другом, лишь едва заметная
щелочка меж веками выдавала, что он проснулся.
- Джим, я долго спал?
- Всего ничего. Сейчас еще и двенадцати нет.
- Каких только снов не снилось, однако отдохнул хорошо. Пора
вставать.
- Поспи-ка еще.
- Зачем? Я ж отдохнул, - он открыл глаза. - И вижу все уже
по-иному. Когда намаешься, спишь как убитый. А снилась мне какая-то
сумятица.
- Ну и спал бы себе.
- Хватит, - он сел на постели, потянулся. - Что-то произошло, пока
я спал? Уж больно тихо кругом.
- Произошло, и немало. Бэрк хотел скинуть Лондона, а тот ему
врезал, - Бэрк и с копыт долой, чуть жив остался. Ой, да я ж забыл
совсем про него! - Он выбежал из палатки, обогнул ее, оглядел помост.
Вернувшись, сказал: Кто-то успел подобрать.
Мак был уже на ногах.
- Рассказывай! - взволнованно попросил он Джима.
- А в толпе, как увидели кровь, будто с ума посходили. Ну, а
Лондон и направь их баррикады сокрушать.
- А я что тебе говорил! - воскликнул Мак. - Увидят кровь, и дело
пойдет. Ну, а дальше, что дальше было?
- Уехали, вот и все. Видел бы ты их. Все будто воедино слилось,
будто один огромный зверь дорогу заполонил. Даже мне невтерпеж стало.
Сам чуть было не пошел, да вовремя одумался, приказал себе: "Стой! Где
твой разум!"
- Отлично, - радовался Мак. - Говорят, что от толпы проку мало. А я
тебе так скажу: если толпа знает, чего хочет, она не хуже обученных
солдат действует, только с большей выдумкой. Так, ну разнесут они
баррикаду, а дальше? Ведь они не враз угомонятся, им еще что-нибудь
сотворить захочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31