Я повернул инструмент другой стороной. На этот раз мне повезло: раздался щелчок, и замочек открылся. Но не успел я шевельнуться, как верхний свет погас, и сквозь пелену ночи и табачного дыма лишь слабо пробивался свет настольной лампы.
- Майк... - прошептала Энн.
Я обернулся, чтобы запустить в нее чем-нибудь, и застыл - она сбросила халат и живой статуей в чулках стояла посреди комнаты, куря сигарету, которая оранжевым огоньком отражалась в ее глазах. Энн широко расставила ноги, держа руку на бедре, и каждая мышца этого дерзкого тела разжигала во мне страсть. У моей блондинки оказалась основа брюнетки, но это делало ее только более интригующей, соблазнительной - достаточно, чтобы заставить меня забыть о сумке, избиениях и убийствах.
Я схватил ее в объятья, и она тяжело задышала мне в плечо, затем куснула меня в плечо и выскользнула из моих рук на тахту, куда я вынужден был за ней последовать, и мерцающий свет лампы, струившийся по комнате, словно шептал вместе с нашим дыханием, пока не раздался вскрик...
Моя рука дрожала, когда я потянулся за сигаретой. Энн улыбнулась мне и мягко проговорила:
- А я уж сомневалась, что могу еще быть интересна.
Я поцеловал ее снова.
- Не кокетничай. Довольна, что сбила меня?
- Да.
Она не произнесла ни слова, когда я встал и вернулся к столу, но следила за мной неотрывно. Я отложил сигарету, дым которой застревал у меня в груди, и взялся за сумку.
Я присвистнул сквозь зубы. Сумка была набита детской одеждой, совершенно новой. Я медленно ощупывал ее - крошечные свитера, ботиночки, чепчики, другие вещицы, названия которых были мне даже неизвестны. На дне лежали два аккуратно сложенных шерстяных одеяльца.
Десятки предположений носились в моей голове, но только одно имело какой-то смысл. Рыжая была матерью; кто-то был отцом. Изумительная, прекрасная ситуация для шантажа. И причина для убийства... И еще факт: все вещи совершенно новые, с иголочки, на некоторых даже сохранились ценники.
Я открыл молнию бокового отделения: набор булавок губная помада и карманное зеркальце. В маленьком карманчике лежало несколько фотографий. Я разглядывал их и видел совсем другую Нэнси - молодую девушку лет шестнадцати. Вот она на пляже с юношей, а вот - уже с другим. Снимки, очевидно, были сделаны на загородной прогулке или пикнике. Ребят было много, но Нэнси, казалось, никому из них не отдавала предпочтения.
Да, тогда она был иной - свежей, как едва распустившийся цветок. Ее глаза улыбались мне, словно зная, что в один день эти карточки окажутся здесь, передо мной. На двух фотографиях были ясно видны ее руки; Нэнси носила кольцо.
Я внимательно вглядывался в фон в надежде понять, где делались снимки, но видел только воду и песок. На обратной стороне тоже не было никаких пометок... Проход оканчивался тупиком. Высокой крепкой стеной, которую я не мог одолеть без лестницы
- Это тебе помогло? - внезапно произнесла Энн.
Я кивнул, вырвал из чековой книжки листок, подписал его и положил на стол. Я уже определил сумму, но все-таки спросил:
- Сколько ты хочешь?
Энн не ответила, и я оглянулся: Энн, все еще обнаженная, лежала на тахте и улыбалась. Наконец она сказала:
- Нисколько. Ты уже заплатил.
Я захлопнул сумку, взял с полки шляпу и открыл дверь. Мистер Берин все равно должен мне пятьсот долларов; Энн получит свою поездку.
Я подмигнул ей, она подмигнула мне, и дверь захлопнулась.
8
Ночью я не спал - выложил содержимое сумки перед собой на стол и курил одну сигарету за другой, пытаясь понять, какой все это имеет смысл. Детская одежда, несколько фотокарточек, грязная сумка... Вещи Рыжей.
Когда это было?
Где?
В холодильнике стояло пиво, и я медленно потягивал его, размышляя, перебирая в уме все факты.
Лучи солнца пробились сквозь оконные занавески, тщетно пытающиеся удержать ночь, и я вспомнил, что обещал позвонить мистеру Берину. Он сам поднял трубку, и на этот раз сонливость звучала в моем голосе.
- Это снова Майк.
- Доброе утро. Вы рано на ногах.
- Я еще не ложился.
- В преклонные годы вам придется расплачиваться за отсутствие самодисциплины, молодой человек.
- Возможно, - произнес я невыразительно, - но сегодня платите вы. Я оставил моему другу чек па пятьсот монет.
- Отлично, Майк; сейчас же позабочусь об этом. Вы узнали что-нибудь от вашего... мм... источника?
- Все только запуталось. Но я узнаю. Клянусь.
- Тогда я могу считать, что деньги потрачены с пользой. Но, пожалуйста, будьте осторожны, я вовсе не желаю, чтобы вы опять попали в какую-нибудь переделку.
- Это обычная вещь в моей профессии, мистер Берин. Теперь, кажется, я выхожу на след.
- Прекрасно. Вы меня заинтриговали. Секрет?
- Никаких секретов. Я достал сумку, набитую детской одеждой. И несколько фотографий.
- Детской одеждой?
- Вещи Рыжей... или ее ребенка.
Он поразмыслил над этим и признался: это головоломка, просто головоломка.
- Теперь немедленно отправляйтесь спать. Звоните, когда понадобится.
Глаза горели, выпитое пиво мешало думать. Я в последний раз затянулся и отбросил окурок, потом рухнул на диван и тут же провалился в сон, прекрасный, благословенный сон, отгораживающий от злых безобразных вещей бытия и оставляющий только туманную мечту...
Колокол. Он звонил и звонил, я пытался отмахнуться от звона как от назойливой мухи, но безуспешно. Наконец я очнулся. У головы надрывался телефон, и я едва сдержал желание швырнуть его в стену.
Это была Вельда.
- Майк... ты? Майк, отвечай мне!
- Я, дорогуша, я. Чего ты хочешь?
В ее голосе прозвучало облегчение.
- Где тебя черти носили? Я обзвонила каждый салун в городе!
- Здесь был.
- Я звонила четыре раза!
- Спал.
- А, снова гулял всю ночь... Кто она?
- Зеленые глаза, голубые волосы, пурпурная кожа. Ты чего пристаешь? Кто из нас начальник?!
- Рано утром звонил Пат. Что-то насчет Финнея Ласта. Перезвони ему.
- Так бы сразу и сказала!..
Я быстро дал отбой, набрал номер полиции, и дежурный объяснил мне, что капитан Чамберс на работе, но сейчас его нет: ушел по служебному делу. Желаете что-нибудь передать?... Я желал только выругаться, но попросил не беспокоиться и бросил трубу.
Было пять минут двенадцатого, день наполовину убит. Я собрал детскую одежду в сумку, положил в боковое отделение фотографии, затем пошел в ванную и принял душ.
Снова зазвонил телефон, и мне, мокрому, пришлось шлепать в комнату.
Пат рассмеялся.
- Как проводишь время, приятель!?
- Если бы ты знал, то захотел бы поменяться со мной работой. Вельда сказала, что у тебя новости о Финнее.
Он сразу перешел к делу.
- Утром я получил сообщение с Побережья. Похоже, на Финнея Ласта падает подозрение в убийстве. Но дело в том, что парень, который мог бы его распознать, мертв, есть только описание.
- Это уже кое-что. Финнея Ласта не трудно описать - Масляная голова. Что ты собираешься делать?
- Я дал запрос. Если описание сойдется, то... У меня имеются копии его Фотографии - взял с разрешения на оружие - и я отправил их туда.
- Значит, когда понадобится, его можно задержать по подозрению... если сумеем его найти.
- Ну вот и все, просто решил держать тебя в курсе. А я сейчас занят. Смерть. Нужно писать рапорт.
- Кто-нибудь из наших знакомых? - спросил я.
- "Хозяйка" из клуба "Зеро-Зеро".
Моя рука сжала трубку.
- Как она выглядит, Пат?
- Крашеная блондинка, около тридцати. Патологоанатом считает, что это самоубийство. Была найдена прощальная записка.
Мне не не надо было спрашивать ее имя. В "Зеро-Зеро", возможно, дюжина крашеных блондинок, но я не сомневался.
- Самоубийство, Пат?
Ему не понравился мой тон.
- Самоубийство, безусловно!
- Ее имя Энн Минор?
- Да... ты... как ты?..
- Тело в морге?
- Да.
- Жди меня там через двадцать минут слышишь?
Я приехал через сорок минут. Пат нетерпеливо расхаживал снаружи. Увидев мое лицо, он покачал головой.
- Ты только что отсюда? - поинтересовался он. - Я видел более приятных на вид покойников.
Мы вошли. Пат одернул простыню.
- Знаешь ее?
Я кивнул.
- В связи с делом Сэнфорд?
Я опять кивнул.
- Черт побери, Майк! Патологоанатом совершенно уверен: это самоубийство.
Я взял уголок простыни из его руки и прикрыл лицо Энн.
- Она убита, Пат.
- Ладно, приятель, давай зайдем куда-нибудь и поговорим.
- Я не голоден.
Мне вспомнилась прошлая ночь. Светловолосая улыбчивая Энн хотела убедиться, что она еще не лишена интереса, способна привлекать внимание. Но привлекла она не только мое внимание...
Пат потянул меня за рукав.
- Ну, а я голоден, и морг не портит мне аппетит.
Я желаю знать, каким чудом явное самоубийство превратится в убийство.
Неподалеку было кафе, специализирующееся на итальянской кухне, и мы отправились туда. Пат заказал поесть и бутылку красного.
- Ее имя Энн Минор... это тебе, кажется, известно. Она работала "хозяйкой" у Мюррея Кандида. До этого - танцовщицей в мелких клубах, а еще раньше - в балаганном стриптизе. Последнее время, по словам ее коллег, была немного не в себе. Прощальная записка гласит, что она не смогла найти места в жизни и от всего устала. Почерк сличен с образцами на других документах.
- Подделка!
- Нет, Майк. Это подтвердили эксперты.
- Значит следует проверить еще раз!
Пат опустил взгляд, когда увидел выражение моего лица.
- Я прослежу за этим.
Он придвинул тарелку спагетти, подцепил полную вилку и тщательно прожевал.
- Мы считаем, что все произошло так: перед рассветом она вышла на мост у Риверсайд-Драйв, сняла шляпку, туфли, жакет... положила на панель, сверху поставила сумочку и спрыгнула. Очевидно, она не умела плавать, да и все равно ее платье зацепилось за какой-то болт под водой. Около половины девятого утра на набережную пришли ловить рыбу ребята и заметили сперва ее вещи, а затем и ее саму. Один из них сбегал за полицейским, а тот вызвал спецслужбу.
- Когда наступила смерть?
- Приблизительно за пять часов до обнаружения тела.
Я налил еще вина и выпил.
- Этой ночью до двух сорока мы были вместе. Глаза Пата вспыхнули.
- Продолжай.
- Я интересовался у нее Рыжей, и Энн передала мне сумку - с детской одеждой, совершенно новой.
Он кивнул.
- Она была испугана? Подавлена?
- Я общался с нормальной счастливой женщиной. Это не самоубийство.
- Черт побери, Майк! Я...
- Когда вскрытие?
- Сегодня... немедленно! Ты снова заставляешь меня сомневаться! Теперь я уже не удивлюсь, если она окажется напичкана мышьяком!
Пат отшвырнул вилку, с шумом отодвинул стул и подошел к телефону. Вернувшись, он буркнул:
- Через два часа будет готово заключение.
- Спорю, что это ничего не даст.
- Почему?
- Потому что кто-то чертовски хитер!
- Или ты чертовски глуп.
Я закурил и улыбнулся ему, вспоминая все, что мне известно об утопленниках.
- На мою глупость можешь не надеяться.
- Думаешь, это связано с Нэнси?
- Да.
- Тогда представь мне доказательства, Майк. Вез них я не могу и пальцем шевельнуть.
- Ты их получишь.
- Когда?
- Когда в наши руки попадет тот, кто достаточно много знает.
Пат взялся за спагетти, а я прикончил бутылку. Только Пат закончил трапезу как его позвали к телефону.
Через пять минут он вернулся с ухмылкой.
- Твоя теория провалилась. Специалисты перепроверили записку. Совершенно никаких сомнений, что писала ее Минор. Подделка исключается. Выбрось этот бред из головы.
Я нахмурился - здесь, по крайней мере, ошибки быть не может.
Пат наблюдал за мной.
- Теперь, сам понимаешь, дело у меня заберут.
- Остается еще вскрытие.
- Хочешь на нем присутствовать?
Я покачал головой.
- Нет, лучше пройдусь.
- Хорошо. - Пат посмотрел на часы. - Позвони мне часа через два. Я буду у себя.
- И еще одно...
Пат улыбнулся.
- Я все думал, когда же ты попросишь.
- Сейчас у меня нет времени на такую колоссальную работу. Проверь, пожалуйста, все больницы: лежала ли в акушерском отделении Нэнси Сэнфорд.
- Обязательно, Майк.
- Спасибо.
Я заплатил по счету, простился с Патом и бесцельно побрел по улице, насвистывая какой-то мотивчик. Хороший день, прекрасный день... что за день для убийства!
Да, состряпано все так тонко, что полиция не может назвать это убийством... пока. Ну а я могу. Готов заложить последнюю рубашку: блондинка задавала вопросы не там, где надо. Кому-то необходимо было заставить ее замолчать.
Обойдя кругом весь квартал, я вернулся к машине. Улицы, как бы для разнообразия были пусты, и мне не пришлось по долгу торчать перед каждым светофором. Добравшись до Девяносто шестой улицы, я свернул к реке и нашел место на первой попавшейся стоянке.
С воды дул легкий ветерок, несущий с собой, несмотря на все очистные сооружения, гарь и вонь промышленного города. Река была серого цвета, а пена, оставляемая проплывающими судами, казалась слишком густой - Почти как кровь. К берегу она прибивалась грязно-коричневой... Смотреть на это еще было можно, но если остановиться и подумать, становилось тошно.
Она сняла шляпку, туфли, жакет... положила на панель, сверху поставила сумочку и спрыгнула. Это не внезапное решение. Так поступает человек, который долго обдумывал свой шаг; привел в порядок все дела.
Самоубийство?..
Ноги сами привели меня к траве у воды. Там стоял полицейский коротенький толстый парень с бутылкой пива в руках, который, очевидно, принял меня за своего, так как кивнул и позволил пройти.
Музыка заиграла у меня в голове - как всегда, когда мне приходят невероятные мысли. Возникла сумасшедшая идея, дикая идея, которая все ставила на свои места. Дело будет у Пата.
В траве на берегу валялась пустая жестянка с дохлыми дождевыми червями. Я выбросил червей, до блеска вытер банку, потом выбросил платок зачерпнул воды и вернулся назад.
Не звоня Пату, я поехал прямо к нему. Он пожал мне руку, провел в кабинет и сунул заключение.
- Вот, Майк. Она захлебнулась. И время названо верно. Теперь в этом сомнения нет.
Я не удосужился читать заключение, просто швырнул его на стол.
- Патологоанатом здесь?
- Внизу, если еще не ушел.
- Проверь.
Он хотел задать вопрос, но передумал и позвонил.
- Пока здесь.
- Попроси его подождать.
Не сводя с меня глаз, Пат выполнил мою просьбу, а повесив трубку, перегнулся через стол и спросил:
- Что на этот раз? Я поставил на стол жестянку.
- Отдай на анализ.
Он взял банку, встряхнул и, нахмурив брови, уставился в поднявшуюся муть. Поняв, что объяснять я ничего не собираюсь, он резко встал и вышел за дверь, и я услышал шум лифта, увозящего его вниз.
Я выкурил почти полпачки "Лакиз", прежде чем снова зашумел лифт. Пат был вне себя от злости. Он швырнул банку на стол и повернулся ко мне с перекошенным лицом.
- Ну?! Вода со всевозможной грязью... Потом мне стали задавать вопросы. Я выглядел совершенным идиотом. Прикажешь всем сообщить, что частный сыщик использует лабораторию полиции как свою собственную?!
- Почему ты не спросил, не то ли нашли у нее в легких? Не в желудке, заметь, - в легких. Захлебываясь, человек начинает задыхаться, потому что в горле закрывается маленький клапан - он предохраняет легкие от всякой всячины. Не много требуется, чтобы удушить таким способом. Лишь капля воды - закрыть этот клапан. Вода попадает в желудок, а в легких ее нет. Иди, спроси!
Глаза Пата чуть не вылезли на лоб. Его зубы обнажились в звериной ухмылке, и он произнес:
- Ты, головастый ублюдок...
Разговор по телефону длился не более минуты, но был очень оживленным. Пат отпустил трубку и свалился в кресло.
- Перепроверят. Но, думаю, ты прав.
- Я давно это говорил..
- Погоди, Майк. Нужно подождать заключения. Пока рассказывай.
- Все очень просто. Энн Минор задушили, вероятно, у нее дома. Затем бросили в реку.
- Значит, тело тащили от дома до реки, и никто этого не заметил?
- А кому быть на улице в такой час?
- Осталось одно: предсмертная записка.
- Кажется, я могу объяснить и это.
Пат уронил голову на руки.
- Слушай, ты знаешь, я не круглый дурак. Я не первый год в полиции и люблю свою работу; все идет хорошо. Но появляешься ты со своими идеямии... Что я - глупею, старею? Превращаюсь в тупого бюрократа? Что со мной, Майк?
Я мог только рассмеяться.
- Не волнуйся, ничего с тобой не случилось. Просто ты забываешь, что иногда преступник опытнее самого лучшего полицейского. Ставь себя на их место - помогает.
- Чепуха.
- Теперь у нас на руках два убийства. Мы не разобрались в первом, но второе показывает с кем нам предстоит иметь дело. Это отнюдь не новички-любители.
Пат поднял голову.
- Ты говорил, что можешь объяснить...
- Ну нет, дорогой. Сам трудись.
Снова зазвонил телефон, и Пат взял трубку. Лицо его оставалось безучастным до конца разговора.
- Вода в ее легких чистая. Следы мыла. Очевидно, она была утоплена в ванне.
- Так радуйся.
- Ну да, есть чем гордиться... Теперь меня будут поджидать с поздравлениями - и как это я додумался?! А что я скажу?
Когда я выходил, Пат выругался мне вслед, но уже с улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16