Сдержанно ухмыльнувшись, он расписался, и Вера протянула листок клиенту. Тот, узнав, что через две недели можно прийти за готовыми документами, стал благодарить, расплылся в улыбке, энергично пожал руку Быкову, поцеловал ручку очаровательной Вере, немедленно сделавшей реверанс, и удалился.
- Слушай, киска, - обратился Быков к помощнице, - сегодня сворачиваем, мне надо ехать. Посмотри только, кому принадлежит "Джип" м 666 мм". Мне только что звонил Семенов, что-то там у него произошло.
- О! - о! - отозвалась Вера. - Не забудь привет передать. Такой мужчина, такой!.. И почему ты не красавец? Хотя у тебя своих достоинств больше, чем надо.
- Вот, вот, не забывай, - отозвался Быков и стал собираться.
Он думал о своей помощнице, уже скоро год работавшей у него. Была она из Питера, окончила юрфак, вышла замуж за москвича, немедленно не сошлась характерами, потом кто-то рекомендовал её Быкову. Он как раз уезжал в командировку, взял её с собой, кажется в Ярославль. В гостинице она шустро залезла к нему в постель, показала класс, но и испугала немножко. Скорее, насторожила, выказав такую отрешенную, стеклянную страсть, что Быкову даже показалось, сделай он что не так, она немедленно - ножом ли, пистолетом, может вилкой - немедленно исправила бы дисгармонию.
Работником она оказалась прекрасным, товарищем - ещё лучше. Интим больше не предлагался, он, почему-то, сам не навязывался, предпочитая уважать на расстоянии. Даже смирился с её бзиком - после восьми вечера работать в чем мама родила, тем более, что слухи и несуществующие подробности живо сделали его конторе рекламу.
- Сосницкий Аркадий Григорьевич, адвокат, - сообщила Вера.
- Да ну! - удивился Быков. - То-то я где-то этот номер видел. Ладно, давай всё, что у нас есть на него, и я побежал.
Наташа стала распечатывать информацию на принтере. Быков одел кожаную куртку, к которой привык ещё работая в ФСБ, и так и не смог отвыкнуть, что, хоть и вредило его имиджу, но зато давало внутреннюю свободу.
- Я же тебе плащ классный купила, опять ты в своей чекистской куртке, - обреченно махнула лапкой Вера.
- Времени нет, времени, - торопливо сказал Быков. - Ну всё, киска, целую. Ты тут запри всё, ни с кем не связывайся. Если что, скажи, что я обещал руки-ноги повыдергивать. Поняла?
Она и так знала.
Вышел было, но все же заглянул обратно.
- И не выходи ты без меня в коридор в таком виде, мало ли кретинов...
- Иди, иди! - махнула ему Вера. - Без защитников разберемся.
Ухмыльнувшись, он вышел окончательно.
Спустившись по леснице в уже полутемный вестибюль, он вышел во двор.
Дождь. Несильный, но бесконечный. Его белый "Форд-внедорожник", весь обвязанный толстыми трубами, лакированно поблескивал рядом с корпусом хозобеспечения. Здесь располагались электрики, какие-то мастерские. Отсюда вечно слышалось дребезжанье циркулярки, а также сюда ради скорого ремонта загоняли личный автотранспорт местного высокого начальства.
Быков раскрыл зонт, потому что капли немедленно затекли за воротник и торопливо пошел к домику охраны. Охрана здесь была ещё та, старорежимная. Предполагалось, что воровать в "Мосгоравтотрансе" нечего (что было верно), а местным частным арендаторам начальство молчаливо предлагало жить по лозунгу: спасение утопающих, дело рук самих утопающих. То бишь, кто боиться воров и грабителей, пусть охраняет себя сам. В общем, сегодня в ночную смену заступили Иван Сергеевич и Мария Тимофеевна, пенсионеры и добрые приятели. Встретили они Быкова приветливо: он никогда не забывал по праздникам присылать водку и шампанское, не говоря уже о закуске.
- Я, скорее всего, уже не приеду. Вера сейчас все закроет и тоже уйдет. Так что бывайте.
- Спокойной ночи, Сергей Владимирович, - пожелали ему заслуженные ветераны, и он пошел к своему "Форду".
Сел в машину, закурил, не закрывая переднюю дверцу. Но тут порыв ветра мокро захлестнул, едва не погасив сигарету. Он закрыл дверцу, приспустил стекло и, заведя мотор, подогнал машину к железным воротам, которые, тут же задребезжав, дернулись и стали отползать в сторону, открывая залитый ярким желтым светом фонарей кусок Армянского переулка.
Коротко просигналив охране, Быков выехал, повернул налево к Мясницкой, потом к Лубянке и ещё через пятнадцать минут добрался до дома, где второй год обитал его школьный товарищ Семенов Александр Маркович.
Быков вышел из своего громадного "Форда", запер дверцу, огляделся. Все мокро. Яркие фонари заливали асфальт и подъезды мертвым галогенным светом. У соседнего подъезда, красно-синей неоновой нитью представлявшем бар-ресторан "Ночи Кабирии", заметная суета: теснясь под защитным козырьком какие-то темные личности курили вперемежку с яркими дамами. Проститутки?.. собственные подруги?..
Быков подошел к монолитной двери Семеновского подъезда, взялся за сияющую длинную медную ручку; дверь, выдержав рывок, стала рассматривать его объективом телекамеры. Так как Быков ещё ни разу не был у Семенова, он стал искать источник коммуникации, может быть простой звонок, какую-нибудь кнопку, наконец. Но ни кодовых клавиш, ни отдельно взятой кнопки звонка не оказалось, и Быков стал вытаскивать из кармана мобильный телефон, чтобы сообщить Семенову о своем прибытии и как-то стронуться с места.
Оказалось, излишнее; дверь вдруг громко кашлянула и голосом несколько повышенного регистра испросила, к кому он, собственно говоря, направляется. Узнав, тут же чем-то щелкнула (замком, разумеется) и приоткрылась. Потянув на себя, действительно, тяжелую дверь, Быков вошел. Навстречу ему вышел очень высокий, (почти с его сто девяносто пять сантиметров) парень, юношескую худощавость которого, впрочем, компенсировала широкоплечая мужественная униформа.
- Прикройте, пожалуйста, дверь поплотнее, - попросил его парень и продолжил. - Я сейчас позвоню господину Семенову, предупрежу, что к нему гость, а вы посидите пока здесь в кресле.
Он указал на два кресла и журнальный столик с пепельницей в углу.
Что ж, подождать можно.
Парень ушел за стекло, снял трубку, набрал номер и почти сразу стал говорить. Потом, наговорившись, обратился сквозь стекло уже дверным, наружным, электронным голосом.
- Можете идти. Квартира шестьдесят семь. Господин Семенов сказал, чтобы вы сразу заходили, дверь открыта.
Быков вызвал лифт, поднялся на седьмой этаж, прошел по довольно чистой ковровой дорожке (живут же люди!) к шестьдесят седьмой квартире, нажал дверную ручку, вошел.
В гостиной, развалясь в кресле и далеко вытянув ноги, сидел его бывший однокашник, всегда расчетливый приятель, отличник и мастер злобных проказ, на которых, конечно же, так ни разу в школе не попался. Попадались другие. А впрочем, память давно отшелушила обиды (если они и были), так что и в мыслях, и наяву облик старого школьного друга ничем омрачен не был, что говорило, прежде всего, о его внутренней доброте.
Кого, однако?
Так или иначе, и тогда в детстве, и в их редкие встречи потом, даже сейчас - смутная, иррациональная уверенность, что этому красавчику, этому дэнди позволено многое из того, что воспрещено другим, вновь вернулась, окрепла, осела где-то в глубине, откуда и шли самые стойкие постулаты мировоззрения.
Надо сказать, что их школьная дружба удивляла учителей. Семенов был сыном генерала КГБ, попал в их спецшколу по праву крепнущего семейного статуса, а Быков, фактом своего близкого проживания, а также тем, что в любом спецучреждении оставалась квота для низов общества, вытащил, в общем, счастливый билет: был зачислен в первый класс вместе с прочими детьми. Его матери, дворнику соседнего участка, даже выделяли материальную помощь, чтобы внешний вид отпрыска не особенно дисгармонировал с обликом товарищей. В общем, был школьник Быков как все, учился прилично, английский язык знал очень хорошо, французский - удовлетворительно, другие же предметы постигал сходу, без напряжения. Всё, таким образом, было хорошо.
И все же, память об этих десяти годах была ему ненавистна, так что он предпочитал не вспоминать отрочества. Мало того - его школьные годы так заволокло древней поволокой, пожалуй именно потому, что личных воспоминаний своих он не лелеял. А Семенов, холодно и люто презиравших всех, может быть и относился всегда к нему, Быкову, так дружески, фактически на равных, потому что человек и так стоявший изначально ниже низших - даже критериев подобрать было нельзя, просто не вписывались в систему кастовых ценностей только такому он мог, наверное, открыться душой.
Многое Быков понял уже потом, уже учась на юридическом факультете МГУ. И то, наверное, лишь потому, что новое, совершенно необычное для него общесоюзное окружение помогло осознать, что именно его школьная среда была страшным элитным суррогатом, а жизнь - жизнь вот она, представлена, хотя бы вот этим смоленским пареньком, который до поступления успел несколько лет прослужить рядовым милиционером, или Веркой Савченко, приехавшей из дальневосточной деревни и поступившей сходу... как и многие другие.
С Семеновым он встречался, конечно, редко. Семенов поступил в МГИМО, должен был стать дипломатом. Быков устроил его в своем институте в группу боевых искусств, но тот занимался нерегулярно, так, чтобы что-то знать, для общего развития. Общение, так или иначе, не прерывалось. Но тут грянула революция девяностых, страна стронулась от застоя, двинулась крупным аллюром к светлому будущему - в общем, после пару лет работы по распределению в каком-то европейском посольстве в качестве третьего советника посла, Семенов заскучал, уволился, обнаружил в себе какой-то странный талант и стал игроком; и что удивительно, материально не прогадал.
Сейчас Семенов сидел в кресле (в одной руке телефонная трубка, в другой - сигарета) и набирал номер по записной книжке. Набрал, закрыл и отложил записную книжку, взял со столика рюмку, наполненную чем-то темным, увидел Быкова, улыбнулся. В этот момент, видимо, взяли трубку на той стороне телефонного провода, потому что лицо, уже ясно наметившее улыбку узнавания, сразу отрешенно построжало.
- Ало, да, да, я слушаю... казино?.. Я бы хотел...
Он замолчал и стал слушать уже не так напряженно, даже махнул гостю рукой, приглашая расположиться в кресле напротив. И тут же вновь в трубку:
- Да, я лучше ещё позвоню.
Немного послушав, молча положил трубку и, уже окончательно вернулся к старому другу.
Он поставил на столик так и не пригубленную рюмку, поднялся и уже шел с протянутой для приветствия рукой к Быкову, все ещё стоявшему у двери.
- Все такой же, - говорил Быков, имея в виду что-то неопределенное, что включало в себя и эти кольца дыма, и спиртное на столике, и неуловимую атмосферу свободы, всегда витавшую вокруг Семенова. Действительно, не каждый человек осмелится подобным образом круто изменить свою жизнь, отказываясь от карьеры дипломата и буквально вверяя себя случайностям рулеточного поля. Хотя, возможно это не столько желание свободы, как нечто другое, непонятное обычным людям. Разве поймешь...
- Стараемся, - подтвердил Семенов.
- Выпьешь? - спросил он. - У меня коньяк хороший, настоящий армянский, двадцать лет выдержки.
Он прошел в другую комнату, вернулся с бокалом, налил. И вот они уже сидят друг против друга, приглядываются незаметно.
- Когда мы последний раз виделись? Месяца четыре-пять? - спросил Семенов. - Да, около того. Хорошо хоть перезваниваемся частенько. Я уже и от других слышу, - твоя детективная контора процветает. У тебя ещё эта знаменитая голенькая помощница... Все хотел как-нибудь вечерком нагрянуть, убедиться своими глазами.
- Чего же не нагрянул?
- Рутина, рутина затягивает.
Они закурили, доброжелательно поглядывая друг на друга. Указав на телефон, Быков спросил:
- В казино собрался?
Семенов молча кивнул. Потом открыл записную книжку на нужной странице, где было жирно написано перед очередным номером: Жук и показал Быкову. Тот всмотрелся, прочитал ещё раз, затянулся дымом, потом отпил глоток, действительно, хорошего коньяка и посетовал:
- Надо же!.. А я думал от него надолго избавились.
Он откинулся в кресле, мечтательно закатил глаза.
- А помнишь, как ты все так классно устроил два года назад? Мне, фактически, ничего и делать не надо было: взяли тепленького. Жук, наверное, тебя до сих пор ненавидит до дрожи в поджилках. Когда у меня плохое настроение, я с удовольствием вспоминаю...
Он вздохнул.
- Ну какой, однако, прилипчивый тип. Мы от него уже наверное, никогда не отделаемся. Если бы ты тогда с ним не поцапался из-за его малолеток может он нас бы теперь так не донимал. Ну рассказывай, я внимаю.
Семенов отпил из рюмки и стал подробно, вслух вспоминать все, что так внезапно навалилось на него в этот вечер.
Рассказывая, он делал паузы, чтобы вспомнить детали, машинально выдыхал кольца дыма. Один раз маленькое колечко ловко проскочило четыре зыбко расплывающихся кольца, но увидел это лишь Быков, потому как глаза Семенова смотрели совсем на другое, может на ту строительную площадку, где он недавно лично побывал.
- Да, - вздохнул Быков, когда рассказ был окончен. - Везет тебе на приключения.
- Да уж, - согласился Семенов. - Ну что скажешь?
- Налей-ка мне ещё твоего элексира, - кивнул Быков на бутылку.
Он подождал, пока Семенов наполнил его рюмку и пододвинул, вместе с бутылкой, к нему. Взял рюмку, закурил ещё одну сигарету и благодушно ухмыльнулся.
- Так бы полжизни и провел.
Сделал глоток.
- Прежде всего, выяснил я, Санек, что этот черный "Джип" под номером "м 666 мм" собственность Сосницкого Аркадия Григорьевича. Знаешь такого адвоката? Слышал о таком?
- Кое-что, - сдержанно ответил Семенов.
- Кое-что! Ты даешь! Сосницкий мужик ещё тот: скользкий, пронырливый, опасный. У него клиентами вся наша знать состоит. Да, ещё он недавно женился на молоденькой пташке и купил особняк в переулке Аксакова. Знаешь, за Арбатом?
- Знаю. У тебя, конечно, и телефон есть?
- Есть. Ты сейчас звонить будешь? Не поздно? Хотя, что это я говорю, совсем заработался. Да, вот еще. Тут два варианта: либо Сосницкий замешан во всем этом безобразии - и это вполне может быть, потому что Жук так, мелочь, либо адвоката нашего зацепили за что-то и он, возможно, уже на пути к небесным полям с богатой охотой, говоря индейским языком. И есть третий вариант, самый простой, кстати: возможно, "Джип" просто угнали.
- Я не верю в такую случайность, - быстро сказал Семенов.
- Ну ладно, у нас ещё будет время это выяснить. Подождем немножко. Короче, что ты предлагаешь? Выслушаем сначала твои предложения.
И Семенов рассказал.
- Это все сегодня? - недоверчиво спросил Быков.
Он покачал головой.
- Ну и жизнь у вас тут... веселая. Ты меня научи, как-нибудь, по ночам бодрствовать. Может денег будет больше перепадать.
- Сомневаюсь, - сказал Семенов. - К этому надо иметь призвание. Если ты имеешь в виду мою профессию, то тут и талант нужен. Особый талант.
- В картишки передергивать?
- Брось. Везде талант. В карты ты тоже вряд ли научишься. Для этого ты слишком... прямолинеен.
- Ну и черт с ними! - думая уже о деле, поднимался Быков.
- Значит так. Беру я твою коробку, лечу в лабораторию, оформляю все и возвращаюсь к тебе. Это заберет не меньше часа. Но это надо, не таскаться же нам с твоей коробкой. Чем быстрее сбагрим, тем лучше. Потом навестим Жука в этом твоем казино... где, кстати оно находится? На Мясницкой? А называется?.. "Московские зори", "Московские зори"... Хорошо. Значит, наша задача все разведать, устроить там переполох, напугать Жука и, по возможности, нейтрализовать его. Если ничего не получится, то хоть отлипнет.
Он запнулся на секунду, покачал головой.
- Ну и извращенец наш Жук! Это он тебе посылочку послал от черной злости, чтобы перед смертью напомнить, из-за чего у вас с ним вышла размолвка. А ты опять выкрутился, везунчик. Ничего, мы его сегодня припрем к стенке, никуда он от нас не денется. А с казино ты неплохо придумал, мы всех там слепим тепленькими. Так ты говоришь, записную книжку взял уОперов беру на себя, все как договорились. Бегу. Пошли проводишь и багажник откроешь.
Он тут же стал энергично-собран, словно легавая собака на охоте. И Семенов подумал, что, видимо, потому милиция и прочие представители силовых структур и получили имя этих независимых, сверхактивных собак - чрезвычайно похожи.
Они спустились вниз. Вышли. Сырость, ночь. Семенов поднял воротник (опять зонт не взял) и чихнул.
- Наверное, простудился, - сказал он. - Сейчас бы горячую ванную, рюмку коньяка, сигарета...
- И теплую женщину... - в тон ему продолжил Быков.
- И это бы не помешало, - Семенов вновь чихнул.
Они подошли к его "Ягуару".
- У-у! Машина! - уважительно сказал Быков и грубо ударил ногой по колесу. - Зверь!
Семенов открыл багажник и вынул коробку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25