.. Александр не жалел, что приехал.
ГЛАВА 7
ДОМ ВОРОНОВА
Он не жалел и вечером, когда вечером, вместе с Леной они ехали в порт, где ожидал превращенный в ресторан старый сухогруз, несколько лет назад приобретенный в качестве металлолома Станиславом Сергеевичем и доведенный им до уровня высокого. Во всяком случае, это можно было понять со слов и дяди и племянницы.
Предложил им съездить повеселиться сам дядя, Станислав Сергеевич, и вот теперь, за рулем синего "Опеля" быстро мчала их к цели раскрасневшаяся от предвкушеия Лена. Было уже темно. Как всегда на юге, ночь упала внезапно. Мимо скользили огни встречных машин, горели витрины и вывески всевозможных увеселительных заведений. Рассматривыая сквозь стекла машины вечерние достопримечательности города, сливавшиеся сейчас в сплошной яркий калейдоском, Александр пытался проанализировать события прошедших суток. И понимал, что объяснения найти не может. Может быть, стоило все рассказать Станиславу Сергеевичу и Лене? Даже наверное стоило. Тем более, что наверняка его принимают за кого-то другого. И убедиться в этом было бы лучшим выходом. Да, скорее всего придется рассказать. Наверное, утром он это и сделает. Еще оставалось одно объяснение, но это уже из вариантов наихудших: возможно он действительно сошел с ума и, как всякий сумасшедший не может справиться с накатом своей личной псевореальности. Об этом не хотелось думать, но проверить тоже стоило. Скорее всего, он и не рассказал Лене ничего, потому что, получи его последнее предположение подтвержение, он категорически не хотел бы, чтобы она об этом узнала. Вот лучше с утра он и займется проверками своей виртуальной известности здесь, благо знает способ, как это сделать. И ещё радовало, что весь сегодняшний день прошел без эксцесов. События запечатлелись в памяти урывками, что естесственно, потому что вспоминаются только самое яркое, хоть и прошло всего несколько часов. Вот, например... Их длинная машина, оставив позади больницу, тихо скользит по раскаленным улицам. Колеса вязнут в расплавленном асфальте. Впрочем, здесь в машине, как Александр уже убедился, прохладно. Наконец, притормозив, повернули к железным воротам, которые немедленно поехали в сторону, открывая вьезд, и какой-то мужчина, оттаскивал злобно рвущуюся с поводка кавказскую овчарку, ростом с небольшого медведя. Машина плавно сворачивает к воротам, проезжает мимо ставшей на дыбы собаки и, свернув к ярко освещенному входу в дом, останавливается. Шофер выходит и отрывает задние двери со стороны хозяина. Александр и Лена выходят сами. Дрожащий от зноя воздух после прохладного нутра машины кажется раскаленным, хотя, странно, - вдоль спины проходит волна озноба. А вот совсем близко, но в другой стороне от ворот, громко лает собака, судя по голосу такая же огромная, что и первая. Звуки разносятся далеко, и даже тихие слышатся необыкновенно ясно. Один из охранников вытаскивает сигареты и закуривает. Запах сигаретного дыма. Александру тоже хочется курить. Скрипит гравий под подошвами туфель, подходит к нему только что отдавший распоряжения людям Станислав Сергеевич. Закинул голову к небу и говорит: - Это мой дом. Дом был необычен. В центре уходила в подсиненную бездну высокая башня, острым шпилем намекавшая на готическую мысль архитектора. Впрочем, тому же служили разного рода башенки, зубцы и узкие стрелочные окошки на обоих крыльях, пристроенных по сторонам башни. Все эти кажущие угрюмыми детали, вместе с временами настигающей чувством нереальности всего происходящего, добавили новый нюанс в облик этого города и нового мира, который - Александр, почему-то, сразу поверил собственной интуиции - уже не захочет отпустить его. Они поднялись по ступеням и открыли тяжелую коричневую дверь, матово блеснувшую полированной древесиной, и вошли в небольшую прихожую, что-то вроде коридора с двумя дверьми. Одну, ближайшую, открыл Самсонов и, пропуская вперед Олега, вошел следом. Они попали в большой зал, со всеми атрибутами финансового благополучия бладельца, как-то: камин, сейчас потухший, вытяжной колпак камина, украшенный смутно средневековыми узорами и, почему-то, головой оленя, слепо уставившейся поверх голов людей куда-то далеко, наверное, в в покинутые леса, где он имел неосторожность потерять бдительность на чужой охоте; также кресла, диван, журнальный столик и что-то вроде буфета, который лишь таковым выглядел, а на самом деле прятал в чреве различные напитки, от которых Александр отказываться не стал. Дом этот в том виде, которым предстал перед взором Александра, возник исключительно по воле Воронова, с детства питавшего смутную тягу к средневековью, рыцарям и турнирам. Не имея ни времени, ни возможности увлечься дивным временем по настоящему, он скользил по верхам: довольствовался собственным смутным ощущением, которые сбивчиво передал архитектору и дизайнеру. Дом получился, и ему нравился, а насмешливые подтрунивания знакомых хоть и злили, но лишь укрепляли его уверенность в успешности проекта. - Куда мы ещем? - отвлекается от недавних воспоминаний Александр. - Увидишь, - поворачивает к нему улыбающееся лицо Лена. - Ты же слышал, Станисл... дядя говорил о корабле. Вот на корабль и едем. Ехать, действительно, оказалось недалеко. Пролетев вдоль набережной, заполненной барами и ресторанами (мелькнуло ослепляющее: "Казино КАБАРЕ") и всюду гуляющими людьми, вдруг оказались в районе порта. Глядящий в небо зенитный ствол шлагбаума, окна сторожки, в одном из которых сплюснулось ярко освещенное лицо высматривающего темную опасность сторожа-вахтера... Потом их настиг лязг, скрежет мкеталла, гул лебедок - разгружалась под прицелом портовых прожекторов большая мрачная баржа - лишь по небу сновали контейнеры с грузами, вздернутые крюками башенных и мостовых кранов. Что ещё было сегодня? - вновь вспоминает Александр. Еще был обед. Подавала блюда пожилая женщина, лет сорока, похоже ровесница его матери. Стол был большим, овальным и с одной стороны сидели Станислав Сергеевич и Лена, а напротив - Александр. Станислав Сергеевич был гостю рад, а скорее всего, некоторому изменению привычного распорядка, которого, вероятно, неизменно придерживался. Александр, конечно, видел его первый раз, но уже сам составил о нем мнение. Медлительная манера говорить, гулкое покашливание в кулак, перед тем, как начать мысль, выдавали в нем человека основательного, прямолинейного и неуступчивого. Поэтому его, возможно вымученное веселие, Александр все равно принимал как знак доброжелательного внимания к себе. Ну-с, молодой человек, - сказал Станислав Сергеевич после того, как прислуживавшая им Мария Степановка разлила в тарелки окрошку и удалилась. Ну-с, молодой человек, как это вас угораздило? - он кивнул на повязку Александра, подразумевая, что спрашивает о ране. Александр, уже сунувший ложку с супом в рот, поспешно проглотил. - Это я и сам понять не могу, ожитвленно сказал он, бросая взгляд на Лену, молча изнывавшую от желания сорваться с места и нарушить чопорную атмосферу обеда. - Только я приехал, хожу по перону, сзади налетают трое в масках, сбивают с ног, затаскивают в кусты... Я думал - грабители, а они мне бритвой лоб резанули. - И ничего не взяли? - поинтересовался Станислав Сергеевич? - Да вы ешьте, а то я сам ем, а вам говорить не даю. - До сих пор болит? - спросила Лена, скорчив жалостливую гримаску. - Взяли только паспорт. Так что я даже не знаю, как домой поеду без документов. А на счет боли... Болеть и вначале не очень-то болело. Так, ныло. А потом мне хирург налила стакан спирта, граммов сто пятьдесят, так что уже совсем было хорошо, - сказал он и принялся за еду. Некоторое время все молча ели. Потом заглянула Мария Степановна и стал вносить сначала утятницу, потом салатницу, потом ещё что-то. За вторым, оказавшимся не гусем, а уткой жаренной с вишнями, Станислав Сергеевич вновь нарушил молчание. - Вы не слышали, в больнице ночью кого-то убили? - черные глаза Станислава Сергеевича внимательно изучали Александра. У того на мгновение исчез аппетит. Он лихорадочно соображал, стоит ли рассказывать о всех своих ночных приключениях. Но тогда-то и решил, что не стоит. Пока все вокруг так бестолково, лучше молчать. - Да? - вполне натурально удивился он. - кого-то убили? Понятия не имею. Лена заинтересовано повернулась к дяде. - Расскажите, кого там замочили? Станислав Сергеевич улыбнулся. Лена, я тебе сколько раз говорил, на тебя твои друзья недоделанные плохо влияют. Что у тебя за лексика: замочить, лажануться... - Да ладно, дядя, неожиданно засмеялась она, и у Александра от её смеха мурашки побежали по спине, так ему нравилась эта девушка. - Ну так кого там угрохали? прыснула Лена. - А тебе весело, - медлительно улыбнулся Станислав Сергеевич. - А веселого мало. Страшной смерью погибли мужики. Вернее, один погиб страшно. Второго просто на нож посадили. В легкие и сердце, под ребра. Мгновенная смерть. А первому не повезло, ему не позавидуешь. Если вообще можно завидовать мертвым. Хотя иной раз можно, - вновь криво усмехнулся. - Ну так вот, попал руками и головой в ножи больничной мясорубки и его прокрутило. - Ну дядя!.. Только за обедом и говорить такое! Мне и есть расхотелось, - сказала Лена, тут же, впрочем, впившись крепкими белыми зубками в утиную ножку. - Я когда стал обзванивать больницы в поисках вас, - продолжал Станислав Сергеевич, - тут мне и доложили об этих убийствах. Самое главное, действовали, судя по всему, профессионалы. Никаких следов, никто ничего не слышал. Прямо мистика какая-то. К тому же, крыло больницы, где все произошло, законсервировано для ремонта, поэтому там никого не было. И зачем надо было устраивать разборки именно там?.. вдруг тяжело и остро Станислав Сергеевич взглянул на Александра. - И кто же были убитые? - поинтересовался Александр. - Да, дядя, кто? Вы выяснили? Что там выяснять. Димок и Андрюха, люди Алишера. Один из наших городских авторитетов, - пояснил Станислав Сергеевич специально для Александра. Погибшие считались лучшими киллерами Алишера. - Хорошо бы Алишера тоже замочить, - сказала Лена и мечтательно сощурилась. - Тоже в мясорубку. Тебе-то что за дело, племянница? - покосился на неё Станислав Сергеевич. Лена почему-то засмеялась. Александр, слушая их, не понимал многих недомолвок и намеков, которыми, как ему стало казаться, перебрасывались дядя с племянницей. Решил при случае распросить Лену подробнее. После утки были кофе, фрукты, какие-то пирожные. А ещё рюмка коньяка. - Мне Ленка о вас все уши прожужжала, - снисходительно усмехнулся Станислав Серегевич, отмечая в воздухе начало тоста. - Я две недели терпел, а потом разрешил вас вызвать. Самому стало интересно посмотреть на парня, который на мою племянницу произвел такое впечатление. Надеюсь вас это не обижает? Александра это не только не обидело, но даже наоборот. Тем более, что он не понял, почему должен обижаться. Он почувствовал, что краснеет. - Не смущайтесь, молодой человек. Все так и должно быть: молодым жить, старикам доживать... - Дядя! - перебила его Лена. - Вот еще, какой вы старый, скажете тоже. Станислав Сергеевич довольно усмехнулся. - Так или иначе, Александр, но я хотел бы узнать о тебе побольше. У нас, я надеюсь, ещё будет время для этого. Вот завтра попробую выкроить часок-другой, можно будет побеседовать. А сегодня, если врач позволит... - он взгялнул на часы, - пятый час, врач в шесть придет... Так вот, если все нормально, Лена может светсти тебя на ночную дискотеку. Я уже позвонил, сказал, чтобы сегодня все было в лучшем виде. - На корабле? - сразу загоревшись, вскричала Лена. - На корабле, на корабле, - ухмыльнулся Станислав Сергеевич. - Как здорово! захлопала Лена в ладоши. - Мы тогда до упора задержимся, - сказала она. Да хоть до утра, - согласился Станислав Сергеевич. - Меня тоже до утра не будет, дела, понимаешь. Можете взять синий "Опель", раз он тебе так нравится. - Ох дядя!.. - мечтательно сказала Лена, - Ну и повеселимся же мы сегодня Станислав Сергеевич угрюмо ухмльнулся. Машина ещё немного проехали по темному асфальту - близко дрожали фонарные столбы на воде - и выехали в тень огромного судна. Огни портовых прожекторов и фары подъезжавших машин высветили ослепительно белый высокий борт и трап с красными цепями вместо перил. - Ну вот и приехали, - сказала Лена. Взвинченно-радостное настроение ощущалось даже во влажном, пахнувшем рыбой и водорослями воздухе. Александра беспокоила, конечно, повязка на лбу, но потом он решил, что если Лене все равно, то других ему и подавно стесняться не пристало. Тем более, что грела глупая детская даже мысль, что рану он получил в бандитской схватке. Лена первая выпорхнула из машины, даже не заглушив мотор. Александр не успел удивиться, как она уже отдавала какие-то приказания подскочившему к ней мужчине в черном костюме. Тот уже лез на переднее сиденье. - Ну где же ты, Сашок! - крикнула Лена. Александр выпростался из машины, которая немедленно стала отъезжать куда-то в тень. На их место, к причалу, уже подплывала следующая иномарка. Лена, схватив Александра за руку, тащила его вверх по протестующе стонущему трапу, все-таки позволившего им подняться на высоту едва ли не трехэтажного дома. Поднимаясь за Леной, Александр посмотрел вниз, на большую бетонную площадку причала, превращенную в стоянку всевозможных машин и вдруг встретился взглядом с крупным молодым милиционером, стоявшим рядом со своим, таким чуждым здесь, среди пестрых иномарок, сине-белым милицейским "жигуленком". Милиционер, затягиваясь сигаретой, пристально смотрел на него. Александр тут же забыл о нем, едва они с Леной ступили на палубу, залитую потоками света, музыки и смеха.
ГЛАВА 8
ДЕЖУРСТВО СТАРШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА НАЙДЕНОВА
Смотревший на Александра милиционер, был старшим лейтенантом Найденовым, всего час назад заступившем на дежурство. Да, час назад он ехал по городской набережной и думать не думал, чем окончится его последнее дежурство. Набережная представляла собой фасад города, обращенный к морю, его, так сказать маленькое бетонное лицо. Сейчас к вечеру, когда сумерки уже опустились на город, но день, словно бы в нерешительности присел отдохнуть, ещё не готовый окончательно уйти, витрины многочисленных магазинчиков, салонов, стеклянные окна кафе и баров разом осветились, ещё бледно, казалось, впол накала, но этим уже как бы решили за всех: можно отдыхать. "Но кому как", - думал Александр Найденов, медленно проезжавший мимо кафе на сине-белом патрульном "Жигули". Сегодня он заступил на дежурство один, его напарник, капитан Сапрыкин, простудился накануне, посему взял больничный и на законном основании сидел дома перед телевизором и дул пиво. Упоминание о пиве взбодрило старшего лейтенанта Найденова, потому что, проезжая по набережной, за бетонным парапетом которой желтела полоска пляжа, густо уставленного лежаками, даже сейчас покрытыми отдыхающими телами, он успел отметить некоторое оживление у летнего кафе и на обратном пути решил, дабы убить одним выстрелом двух зайцев, заехать проследить за порядком и заодно опрокинуть бутылочку-другую. Так думал он, продолжая бдительно смотреть по сторонам, а между тем набережная сошла на нет, то есть, буквально, бетон парапета гладко скользнул в песок, обозначая действительное начало городского пляжа, там и там усеянного деревянными грибами и лавочками, на которых ещё продолжали сидеть голые отдыхающие и отдыхающие в одежде, пришедшие после трудового дня пообщаться с природой, бутылочкой и с друзьями, конечно. Последние представляли собой большей частью молодежь. Старший лейтенант Найденов снизил скорость и территорию пляжа проехал медленно, криминала не обнаружил - рано было, - развернулся и отправился в обратный путь. Разумеется, следовало бы заглянуть в порт, симметрично пляжу расположенный с другой стороны городской набережной, но решил, что порт никуда не уйдет, не убудет порт, пока он выпьет свою банку или бутылку пива. Старший лейтенант Найденов был высокого роста, двадцати двух лет от рода, курчавый и почти черноволосый, склонный к полноте, и, в отличие от своего напарника, капитана Сапрыкина, к своим тридцати годам уже успевшего нарастить могучую плоть, ещё не смог превратить нежный жирок, сплошь покрывавший его тело, в добротное сало. Нос его был широк и сплюснут, щеки мягко круглились, тонкие губы беспрерывно складывались в какую-то наглую, насмешливую и даже злую улыбку. Он был однако привлекателен, даже красив, хотя внимательный взгляд мог различить в чертах его нечто истеричное, что, впрочем, объяснялось постоянной, никогда не отпускавшей старшего лейтенанта Найденова страстной мечтой разбогатеть. Главное, были примеры, которые вдохновляли. Зачем далеко ходить, Ленка Коростылева, три года назад так удачно нашедшая дядю, одного из нынешних всесильных хозяев города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
ГЛАВА 7
ДОМ ВОРОНОВА
Он не жалел и вечером, когда вечером, вместе с Леной они ехали в порт, где ожидал превращенный в ресторан старый сухогруз, несколько лет назад приобретенный в качестве металлолома Станиславом Сергеевичем и доведенный им до уровня высокого. Во всяком случае, это можно было понять со слов и дяди и племянницы.
Предложил им съездить повеселиться сам дядя, Станислав Сергеевич, и вот теперь, за рулем синего "Опеля" быстро мчала их к цели раскрасневшаяся от предвкушеия Лена. Было уже темно. Как всегда на юге, ночь упала внезапно. Мимо скользили огни встречных машин, горели витрины и вывески всевозможных увеселительных заведений. Рассматривыая сквозь стекла машины вечерние достопримечательности города, сливавшиеся сейчас в сплошной яркий калейдоском, Александр пытался проанализировать события прошедших суток. И понимал, что объяснения найти не может. Может быть, стоило все рассказать Станиславу Сергеевичу и Лене? Даже наверное стоило. Тем более, что наверняка его принимают за кого-то другого. И убедиться в этом было бы лучшим выходом. Да, скорее всего придется рассказать. Наверное, утром он это и сделает. Еще оставалось одно объяснение, но это уже из вариантов наихудших: возможно он действительно сошел с ума и, как всякий сумасшедший не может справиться с накатом своей личной псевореальности. Об этом не хотелось думать, но проверить тоже стоило. Скорее всего, он и не рассказал Лене ничего, потому что, получи его последнее предположение подтвержение, он категорически не хотел бы, чтобы она об этом узнала. Вот лучше с утра он и займется проверками своей виртуальной известности здесь, благо знает способ, как это сделать. И ещё радовало, что весь сегодняшний день прошел без эксцесов. События запечатлелись в памяти урывками, что естесственно, потому что вспоминаются только самое яркое, хоть и прошло всего несколько часов. Вот, например... Их длинная машина, оставив позади больницу, тихо скользит по раскаленным улицам. Колеса вязнут в расплавленном асфальте. Впрочем, здесь в машине, как Александр уже убедился, прохладно. Наконец, притормозив, повернули к железным воротам, которые немедленно поехали в сторону, открывая вьезд, и какой-то мужчина, оттаскивал злобно рвущуюся с поводка кавказскую овчарку, ростом с небольшого медведя. Машина плавно сворачивает к воротам, проезжает мимо ставшей на дыбы собаки и, свернув к ярко освещенному входу в дом, останавливается. Шофер выходит и отрывает задние двери со стороны хозяина. Александр и Лена выходят сами. Дрожащий от зноя воздух после прохладного нутра машины кажется раскаленным, хотя, странно, - вдоль спины проходит волна озноба. А вот совсем близко, но в другой стороне от ворот, громко лает собака, судя по голосу такая же огромная, что и первая. Звуки разносятся далеко, и даже тихие слышатся необыкновенно ясно. Один из охранников вытаскивает сигареты и закуривает. Запах сигаретного дыма. Александру тоже хочется курить. Скрипит гравий под подошвами туфель, подходит к нему только что отдавший распоряжения людям Станислав Сергеевич. Закинул голову к небу и говорит: - Это мой дом. Дом был необычен. В центре уходила в подсиненную бездну высокая башня, острым шпилем намекавшая на готическую мысль архитектора. Впрочем, тому же служили разного рода башенки, зубцы и узкие стрелочные окошки на обоих крыльях, пристроенных по сторонам башни. Все эти кажущие угрюмыми детали, вместе с временами настигающей чувством нереальности всего происходящего, добавили новый нюанс в облик этого города и нового мира, который - Александр, почему-то, сразу поверил собственной интуиции - уже не захочет отпустить его. Они поднялись по ступеням и открыли тяжелую коричневую дверь, матово блеснувшую полированной древесиной, и вошли в небольшую прихожую, что-то вроде коридора с двумя дверьми. Одну, ближайшую, открыл Самсонов и, пропуская вперед Олега, вошел следом. Они попали в большой зал, со всеми атрибутами финансового благополучия бладельца, как-то: камин, сейчас потухший, вытяжной колпак камина, украшенный смутно средневековыми узорами и, почему-то, головой оленя, слепо уставившейся поверх голов людей куда-то далеко, наверное, в в покинутые леса, где он имел неосторожность потерять бдительность на чужой охоте; также кресла, диван, журнальный столик и что-то вроде буфета, который лишь таковым выглядел, а на самом деле прятал в чреве различные напитки, от которых Александр отказываться не стал. Дом этот в том виде, которым предстал перед взором Александра, возник исключительно по воле Воронова, с детства питавшего смутную тягу к средневековью, рыцарям и турнирам. Не имея ни времени, ни возможности увлечься дивным временем по настоящему, он скользил по верхам: довольствовался собственным смутным ощущением, которые сбивчиво передал архитектору и дизайнеру. Дом получился, и ему нравился, а насмешливые подтрунивания знакомых хоть и злили, но лишь укрепляли его уверенность в успешности проекта. - Куда мы ещем? - отвлекается от недавних воспоминаний Александр. - Увидишь, - поворачивает к нему улыбающееся лицо Лена. - Ты же слышал, Станисл... дядя говорил о корабле. Вот на корабль и едем. Ехать, действительно, оказалось недалеко. Пролетев вдоль набережной, заполненной барами и ресторанами (мелькнуло ослепляющее: "Казино КАБАРЕ") и всюду гуляющими людьми, вдруг оказались в районе порта. Глядящий в небо зенитный ствол шлагбаума, окна сторожки, в одном из которых сплюснулось ярко освещенное лицо высматривающего темную опасность сторожа-вахтера... Потом их настиг лязг, скрежет мкеталла, гул лебедок - разгружалась под прицелом портовых прожекторов большая мрачная баржа - лишь по небу сновали контейнеры с грузами, вздернутые крюками башенных и мостовых кранов. Что ещё было сегодня? - вновь вспоминает Александр. Еще был обед. Подавала блюда пожилая женщина, лет сорока, похоже ровесница его матери. Стол был большим, овальным и с одной стороны сидели Станислав Сергеевич и Лена, а напротив - Александр. Станислав Сергеевич был гостю рад, а скорее всего, некоторому изменению привычного распорядка, которого, вероятно, неизменно придерживался. Александр, конечно, видел его первый раз, но уже сам составил о нем мнение. Медлительная манера говорить, гулкое покашливание в кулак, перед тем, как начать мысль, выдавали в нем человека основательного, прямолинейного и неуступчивого. Поэтому его, возможно вымученное веселие, Александр все равно принимал как знак доброжелательного внимания к себе. Ну-с, молодой человек, - сказал Станислав Сергеевич после того, как прислуживавшая им Мария Степановка разлила в тарелки окрошку и удалилась. Ну-с, молодой человек, как это вас угораздило? - он кивнул на повязку Александра, подразумевая, что спрашивает о ране. Александр, уже сунувший ложку с супом в рот, поспешно проглотил. - Это я и сам понять не могу, ожитвленно сказал он, бросая взгляд на Лену, молча изнывавшую от желания сорваться с места и нарушить чопорную атмосферу обеда. - Только я приехал, хожу по перону, сзади налетают трое в масках, сбивают с ног, затаскивают в кусты... Я думал - грабители, а они мне бритвой лоб резанули. - И ничего не взяли? - поинтересовался Станислав Сергеевич? - Да вы ешьте, а то я сам ем, а вам говорить не даю. - До сих пор болит? - спросила Лена, скорчив жалостливую гримаску. - Взяли только паспорт. Так что я даже не знаю, как домой поеду без документов. А на счет боли... Болеть и вначале не очень-то болело. Так, ныло. А потом мне хирург налила стакан спирта, граммов сто пятьдесят, так что уже совсем было хорошо, - сказал он и принялся за еду. Некоторое время все молча ели. Потом заглянула Мария Степановна и стал вносить сначала утятницу, потом салатницу, потом ещё что-то. За вторым, оказавшимся не гусем, а уткой жаренной с вишнями, Станислав Сергеевич вновь нарушил молчание. - Вы не слышали, в больнице ночью кого-то убили? - черные глаза Станислава Сергеевича внимательно изучали Александра. У того на мгновение исчез аппетит. Он лихорадочно соображал, стоит ли рассказывать о всех своих ночных приключениях. Но тогда-то и решил, что не стоит. Пока все вокруг так бестолково, лучше молчать. - Да? - вполне натурально удивился он. - кого-то убили? Понятия не имею. Лена заинтересовано повернулась к дяде. - Расскажите, кого там замочили? Станислав Сергеевич улыбнулся. Лена, я тебе сколько раз говорил, на тебя твои друзья недоделанные плохо влияют. Что у тебя за лексика: замочить, лажануться... - Да ладно, дядя, неожиданно засмеялась она, и у Александра от её смеха мурашки побежали по спине, так ему нравилась эта девушка. - Ну так кого там угрохали? прыснула Лена. - А тебе весело, - медлительно улыбнулся Станислав Сергеевич. - А веселого мало. Страшной смерью погибли мужики. Вернее, один погиб страшно. Второго просто на нож посадили. В легкие и сердце, под ребра. Мгновенная смерть. А первому не повезло, ему не позавидуешь. Если вообще можно завидовать мертвым. Хотя иной раз можно, - вновь криво усмехнулся. - Ну так вот, попал руками и головой в ножи больничной мясорубки и его прокрутило. - Ну дядя!.. Только за обедом и говорить такое! Мне и есть расхотелось, - сказала Лена, тут же, впрочем, впившись крепкими белыми зубками в утиную ножку. - Я когда стал обзванивать больницы в поисках вас, - продолжал Станислав Сергеевич, - тут мне и доложили об этих убийствах. Самое главное, действовали, судя по всему, профессионалы. Никаких следов, никто ничего не слышал. Прямо мистика какая-то. К тому же, крыло больницы, где все произошло, законсервировано для ремонта, поэтому там никого не было. И зачем надо было устраивать разборки именно там?.. вдруг тяжело и остро Станислав Сергеевич взглянул на Александра. - И кто же были убитые? - поинтересовался Александр. - Да, дядя, кто? Вы выяснили? Что там выяснять. Димок и Андрюха, люди Алишера. Один из наших городских авторитетов, - пояснил Станислав Сергеевич специально для Александра. Погибшие считались лучшими киллерами Алишера. - Хорошо бы Алишера тоже замочить, - сказала Лена и мечтательно сощурилась. - Тоже в мясорубку. Тебе-то что за дело, племянница? - покосился на неё Станислав Сергеевич. Лена почему-то засмеялась. Александр, слушая их, не понимал многих недомолвок и намеков, которыми, как ему стало казаться, перебрасывались дядя с племянницей. Решил при случае распросить Лену подробнее. После утки были кофе, фрукты, какие-то пирожные. А ещё рюмка коньяка. - Мне Ленка о вас все уши прожужжала, - снисходительно усмехнулся Станислав Серегевич, отмечая в воздухе начало тоста. - Я две недели терпел, а потом разрешил вас вызвать. Самому стало интересно посмотреть на парня, который на мою племянницу произвел такое впечатление. Надеюсь вас это не обижает? Александра это не только не обидело, но даже наоборот. Тем более, что он не понял, почему должен обижаться. Он почувствовал, что краснеет. - Не смущайтесь, молодой человек. Все так и должно быть: молодым жить, старикам доживать... - Дядя! - перебила его Лена. - Вот еще, какой вы старый, скажете тоже. Станислав Сергеевич довольно усмехнулся. - Так или иначе, Александр, но я хотел бы узнать о тебе побольше. У нас, я надеюсь, ещё будет время для этого. Вот завтра попробую выкроить часок-другой, можно будет побеседовать. А сегодня, если врач позволит... - он взгялнул на часы, - пятый час, врач в шесть придет... Так вот, если все нормально, Лена может светсти тебя на ночную дискотеку. Я уже позвонил, сказал, чтобы сегодня все было в лучшем виде. - На корабле? - сразу загоревшись, вскричала Лена. - На корабле, на корабле, - ухмыльнулся Станислав Сергеевич. - Как здорово! захлопала Лена в ладоши. - Мы тогда до упора задержимся, - сказала она. Да хоть до утра, - согласился Станислав Сергеевич. - Меня тоже до утра не будет, дела, понимаешь. Можете взять синий "Опель", раз он тебе так нравится. - Ох дядя!.. - мечтательно сказала Лена, - Ну и повеселимся же мы сегодня Станислав Сергеевич угрюмо ухмльнулся. Машина ещё немного проехали по темному асфальту - близко дрожали фонарные столбы на воде - и выехали в тень огромного судна. Огни портовых прожекторов и фары подъезжавших машин высветили ослепительно белый высокий борт и трап с красными цепями вместо перил. - Ну вот и приехали, - сказала Лена. Взвинченно-радостное настроение ощущалось даже во влажном, пахнувшем рыбой и водорослями воздухе. Александра беспокоила, конечно, повязка на лбу, но потом он решил, что если Лене все равно, то других ему и подавно стесняться не пристало. Тем более, что грела глупая детская даже мысль, что рану он получил в бандитской схватке. Лена первая выпорхнула из машины, даже не заглушив мотор. Александр не успел удивиться, как она уже отдавала какие-то приказания подскочившему к ней мужчине в черном костюме. Тот уже лез на переднее сиденье. - Ну где же ты, Сашок! - крикнула Лена. Александр выпростался из машины, которая немедленно стала отъезжать куда-то в тень. На их место, к причалу, уже подплывала следующая иномарка. Лена, схватив Александра за руку, тащила его вверх по протестующе стонущему трапу, все-таки позволившего им подняться на высоту едва ли не трехэтажного дома. Поднимаясь за Леной, Александр посмотрел вниз, на большую бетонную площадку причала, превращенную в стоянку всевозможных машин и вдруг встретился взглядом с крупным молодым милиционером, стоявшим рядом со своим, таким чуждым здесь, среди пестрых иномарок, сине-белым милицейским "жигуленком". Милиционер, затягиваясь сигаретой, пристально смотрел на него. Александр тут же забыл о нем, едва они с Леной ступили на палубу, залитую потоками света, музыки и смеха.
ГЛАВА 8
ДЕЖУРСТВО СТАРШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА НАЙДЕНОВА
Смотревший на Александра милиционер, был старшим лейтенантом Найденовым, всего час назад заступившем на дежурство. Да, час назад он ехал по городской набережной и думать не думал, чем окончится его последнее дежурство. Набережная представляла собой фасад города, обращенный к морю, его, так сказать маленькое бетонное лицо. Сейчас к вечеру, когда сумерки уже опустились на город, но день, словно бы в нерешительности присел отдохнуть, ещё не готовый окончательно уйти, витрины многочисленных магазинчиков, салонов, стеклянные окна кафе и баров разом осветились, ещё бледно, казалось, впол накала, но этим уже как бы решили за всех: можно отдыхать. "Но кому как", - думал Александр Найденов, медленно проезжавший мимо кафе на сине-белом патрульном "Жигули". Сегодня он заступил на дежурство один, его напарник, капитан Сапрыкин, простудился накануне, посему взял больничный и на законном основании сидел дома перед телевизором и дул пиво. Упоминание о пиве взбодрило старшего лейтенанта Найденова, потому что, проезжая по набережной, за бетонным парапетом которой желтела полоска пляжа, густо уставленного лежаками, даже сейчас покрытыми отдыхающими телами, он успел отметить некоторое оживление у летнего кафе и на обратном пути решил, дабы убить одним выстрелом двух зайцев, заехать проследить за порядком и заодно опрокинуть бутылочку-другую. Так думал он, продолжая бдительно смотреть по сторонам, а между тем набережная сошла на нет, то есть, буквально, бетон парапета гладко скользнул в песок, обозначая действительное начало городского пляжа, там и там усеянного деревянными грибами и лавочками, на которых ещё продолжали сидеть голые отдыхающие и отдыхающие в одежде, пришедшие после трудового дня пообщаться с природой, бутылочкой и с друзьями, конечно. Последние представляли собой большей частью молодежь. Старший лейтенант Найденов снизил скорость и территорию пляжа проехал медленно, криминала не обнаружил - рано было, - развернулся и отправился в обратный путь. Разумеется, следовало бы заглянуть в порт, симметрично пляжу расположенный с другой стороны городской набережной, но решил, что порт никуда не уйдет, не убудет порт, пока он выпьет свою банку или бутылку пива. Старший лейтенант Найденов был высокого роста, двадцати двух лет от рода, курчавый и почти черноволосый, склонный к полноте, и, в отличие от своего напарника, капитана Сапрыкина, к своим тридцати годам уже успевшего нарастить могучую плоть, ещё не смог превратить нежный жирок, сплошь покрывавший его тело, в добротное сало. Нос его был широк и сплюснут, щеки мягко круглились, тонкие губы беспрерывно складывались в какую-то наглую, насмешливую и даже злую улыбку. Он был однако привлекателен, даже красив, хотя внимательный взгляд мог различить в чертах его нечто истеричное, что, впрочем, объяснялось постоянной, никогда не отпускавшей старшего лейтенанта Найденова страстной мечтой разбогатеть. Главное, были примеры, которые вдохновляли. Зачем далеко ходить, Ленка Коростылева, три года назад так удачно нашедшая дядю, одного из нынешних всесильных хозяев города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24