- Вы видели? - проговорил Ребрин быстро. - Что это было? Женщина
какая-то.
Изумления во взгляде Шорохова тотчас же стало больше.
- Вы видели там женщину? - сказал он с недоверием.
- Ну да, женщину. А вы разве видели что-то другое?
Шорохов кивнул.
- Странно,- сказал Ребрин. - Что же вы там видели?
- Не скажу, - произнес вдруг Шорохов с неожиданной твердостью. Он
поглядел на опешившего Ребрина я, смягчившись, добавил: - Это касается
только меня. Понимаете?
- Нет, - признался Ребрин.- Разве может такое быть - один видит одно, а
другой - другое?
Шорохов пожал плечами.
- Чего только... - начал было он и вдруг замолчал, потому что глядевший
поверх его головы Ребрин как-то неожиданно напрягся и тихо, одними только
губами, произнес:
- Стойте! Не двигайтесь!
Шорохов тотчас же замер, а Ребрин, затаив дыхание, принялся очень
осторожно тащить из-за спины пулемет. Забытый ими пришелец уже не сидел, он
стоял, а в его руках тускло поблескивал вороненый ствол акээма, так
беспечно оставленного Шороховым без присмотра. Мимика физиономии пришельца
была совершенно непонятна, однако однозначность его намерений вряд ли могла
вызывать сомнения.
- Вот ведь паскуда какая! - пробормотал в сердцах Ребрин. Он все еще
тащил из-за спины пулемет, думая при этом с тоской, что будь он сейчас
один, то действовал бы совсем по другому.
И тут совершенно неожиданно Шорохов объявил:
- Он не будет стрелять.
- Заткнитесь, - бросил ему Ребрин, едва сдерживая в себе клокочущую
ярость.
- Он не будет стрелять, - повторил Шорохов упрямо и, повернувшись к
пришельцу, добавил: - Он хочет нас взять живыми. Для опытов.
Сделав чудовищное усилие, Ребрин заставил себя говорить спокойно.
- Как бы там ни было, - проговорил он, - резких движений лучше не делать.
Тем временем пришелец, угрожающе пощелкивая, принялся боком перемещаться
в сторону пульта. Когда ему осталось преодолеть не более двух метров,
автомат в его руках неожиданно обмяк, словно бы сделанный из мягкого теста,
деформировался и через пару мгновений превратился в какое-то жутко
неприятное существо с фиолетовой шкурой и огромной алой пастью в три
четверти тела. Пришелец взвизгнул, а существо, не издав ни единого звука,
стало невероятно быстро, прямо на глазах, натягиваться, как чулок, на одну
из его рук.
- Скорее! В сторону! Да отойдите же, черт возьми!
Не дожидаясь, когда Шорохов отреагирует, Ребрин оттолкнул его, и в этот
момент пришелец, нелепо изогнувшись, одним движением могучих челюстей
откусил себе руку, после чего, жалобно скуля, побежал прочь. Фиолетовый
монстр с быстротой молнии бросился следом. Уже у самой двери,
настигнув-таки "богомола", он с громким чавкающим звуком, как удав,
вцепился ему в ногу. Пришелец снова завизжал, дернулся, отбиваясь, но
стряхнуть с себя существо не смог. Через несколько секунд на полу у дверей,
булькая и сопя, уже ворочалось что-то огромное и бесформенное, из пасти
которого торчали подрагивающие усики неудачника-"богомола". Вскоре и они
исчезли.
- Да стреляйте же вы наконец! - закричал тут Шорохов.
Тогда только в руках у Ребрина загрохотал пулемет.. За считанные
мгновения крупнокалиберные пули, взрываясь в теле монстра, превратили его в
отвратительное месиво из фиолетового, желтого и зеленого, а все стены, пол
и даже потолок в той части комнаты тотчас же покрылись мерзкой слизью таких
же цветов. Вдобавок ко всему оттуда потянуло удушающим смрадом
разлагающейся плоти.
- Ну и мерзость! - пробормотал Ребрин, бросая раскалившийся пулемет под
ноги. - Врагу не пожелаешь. - Он сел прямо на пол и, шумно отдуваясь,
принялся рукавом отирать пот со лба.
Шорохов с сочувствием на него посмотрел.
- Да, эстетичным это зрелище никак не назовешь.
- Что верно, то верно, - согласился Ребрин. Он секунды две-три помолчал и
неожиданно признался: - Не знаю, как вам, а мне что-то от вида этих
инопланетных тварей становится как-то не по себе... Нервы сдавать начали,
что ли. - Он вздохнул и, покосившись на месиво у дверей, добавил: - Скорей
бы уже все это кончалось.
Шорохов, соглашаясь, кивнул, и в этот момент они оба снова замерли,
потому что посередине комнаты снова начало конденсироваться давешнее
серебристое облако с очертаниями женской фигуры внутри. -
- Ну а что вы видите теперь? - поинтересовался Шорохов. - Опять женщину?
Не торопясь с ответом, Ребрин встал, осторожными шагами приблизился к
облаку и сквозь мерцающую серебристыми искорками поверхность принялся
вглядываться в его глубину. Разнообразие цветов с этой позиции- показалось
ему более богатым, и он решил, что именно поэтому очертания женской фигуры
стали теперь почти неразличимы. Все же он сказал:
- Да, там опять эта женщина. У нее ребенок на руках.
- Понятно, - пробормотал Шорохов рассеянно, он тоже подошел и встал рядом
с Ребриным. - Очень интересное, надо сказать, явление, - заметил он через
некоторое время.
- И вы, конечно же, опять видите в нем что-то другое.
Шорохов молча кивнул и вдруг, протянув вперед руку, прикоснулся к
серебристой поверхности. Ребрин в испуге отшатнулся, однако ничего опасного
не произошло, и тогда Виктор рискнул последовать примеру товарища. Он
почувствовал, будто бы что-то мягкое давит ему на ладонь, затем ощутил
слабое покалывание, и ладонь у него слегка онемела.
- Что же это такое?-проговорил он озадаченно.
Шорохов, казалось, его не услышал. Вряд ли он вообще что-либо слышал в
эту минуту. Он стоял, погруженный в глубокую задумчивость, а его
неподвижный взгляд устремлялся в разноцветную глубину облака.
- Удивительное совпадение,- бормотал он вполголоса. - Почти
невероятное... Однако все факты налицо: частичная материализация,
предполагаемый источник, предмет материализации... М-да, очень интересное
явление. - Он поглядел наконец на Ребрина и все еще с сомнением произнес: -
Кажется, природу этого явления будет нетрудно объяснить... Если я не
ошибаюсь, оно сейчас снова исчезнет.
Словно бы в подтверждение его слов, облако интенсивно заколебалось и
через несколько мгновений, так же как и в первый раз, полностью
растворилось в воздухе.
Ребрин, ожидая объяснений, вопросительно посмотрел на Шорохова.
- Все очень просто, - объяснил тот. - По всей видимости, частота, на какой
работает сейчас генератор, материализует не только страхи пришельцев, но и
- по-прежнему - мысли людей. Только на этот раз не злые, как раньше, а
наоборот, - светлые и хорошие. Если бы не это случайное совпадение, -
добавил он, улыбаясь,- я бы никогда не догадался, что генератор можно
использовать в таких целях.
- Не понял. Что вы хотите этим сказать? - проговорил Ребрин, глядя на
Шорохова, но теперь уже с удавлением.
- То, что мы сейчас видели, продолжал тот, не обратив на вопрос Виктора
ни малейшего внимания, - очень мне напоминает обыкновенную человеческую
мечту. Ту самую мечту, что живет у каждого из нас в подсознании. У всех она
разная - потому-то мы и видели не одинаковые картины.
- Хм, - пробормотал Ребрин озадаченно, - светлое и хорошее. То-то я
чувствую, в последнее время каким-то мягкотелым стал. Даже пришельца не
смог пристрелить. - Он умолк на пару мгновений и с воодушевлением произнес:
- Значит, этот генератор может создавать все, что угодно?
- Все, что угодно, - подтвердил Шорохов.
- И даже этих... мужиков, которые с крыльями?
- И даже мужиков, - проговорил Шорохов. - Э-э... Каких, собственно,
мужиков? Ангелов, что ли?
- Ну да, так их называют. Представьте, мы вылезаем на поверхность, а там
везде ангелы летают.
Шорохов представил.
- Здорово? - сказал он, глядя на Ребрина с невольным уважением. - Такое
даже Пушкин не придумал бы. - Он засмеялся.
- А еще я хотел спросить,-сказал Ребрин, мечтательно улыбнувшись, - можно
ли сделать так, чтобы все наши желания тут же исполнялись?
Шорохов посмотрел на Ребрина с уважением, которое теперь граничило с
благоговением.
- Да вы просто гений! - воскликнул он. - Конечно же, это можно сделать.
Достаточно на психополе генератора наложить вибрацию желания, и тогда -
задумывайте все, что ни захотите... Собственно, мы можем заняться этим
прямо сейчас. Этот шлем... Вы сумеете надеть его на голову?
- Мелковат вроде бы, но попробую.
Кивнув, Шорохов направился к пульту, а Ребрин, глядя ему вслед, с
облегчением подумал, что теперь-то, кажется, настала пора, когда можно и
повеселиться.
ЭПИЛОГ
Благодаря ясной солнечной погоде, веселье не затихало уже четверили день.
Где-то за домами, почти не умолкая, хлопали холостыми выстрелами пушки, и в
безоблачном небе, как новогоднюю ночь, распухали яркие шары разноцветных
салютов. Внизу же, со стороны центральной улицы, к зданию Штаба
Национальной Обороны двигалась шумная разношерстная компания
"фиглярствующих и орущих людей - то ли потешных ряженых, то ли сообщество
обыкновенных пьяниц. Цепь их перемещения была совершенно очевидна - посреди
площади, как небольшой желанный бастион, возвышалась исполинская винная
бочка. Вокруг этой бочки под непрекращающимся дождем материализующихся
прямо из воздуха серпантина и конфетти лежал вповалку самый разнообразный
люд: солдаты, офицеры, какие-то гражданские лица, непонятно откуда и когда
появившиеся, лешие, русалки, водяные и всякая прочая дружелюбная нечисть.
Время от времени то там, то здесь кто-нибудь из них, все еще подавая
признаки жизни, вяло приподнимался, мутными глазами обводил окрестности и,
вконец обессилев, валился обратно на землю.
А на самой бочке, свесив вниз ноги и обнявшись, как закадычные
друзья-товарищи, сидели два обнаженных человека: Бахус - главный пьяница
Эллады, и Николай Васильевич Шорохов - современный ученый-материалист.
В тот момент, когда они, разинув рты, затянули какую-то заунывную, как
похоронный марш, песню, мимо окна, тяжело взмахивая огромными лебедиными
крыльями, пролетел чудовищно волосатый мужик с короткими и кривыми, как у
карлы, ногами, обвислым животом и широкими мослатыми ступнями. По тому, как
он хищно крутил во все стороны головой, было совершенно очевидно, что
происходящее внизу вызывает у него живейшее любопытство.
"Не мой, - сразу же подумал о нем Ребрин, поглядев на мужика с презрением
и с гордостью вспомнив своих - высоких, стройных, русоволосых, с чистым
ликом и светлым взором. - Нет, халтурная это работа".
Тем временем мужик, неуклюже планируя, попробовал опуститься на винную
бочку, и тотчас же стало ясно, что не понравился он не одному только
Ребрину. Ученый-материалист Шорохов, даже не повернувшись, ткнул в
волосатую задницу перепачканным кулаком, и несостоявшийся собутыльник,
потеряв равновесие, тяжело шлепнулся на кучу сопящих тел. Ребрин,
наблюдавший за этой сценой из окна шестого этажа, невольно рассмеялся.
- Смеетесь, - тотчас же раздался у него за спиной голос генерала
Кротова.- Устроили тут, понимаешь, черт знает что, вак... ханалию какую-то,
и еще смеетесь... Будто делать вам больше нечего.
Ребрин нехотя повернулся и поглядел на генерала.
- Ну, что смотрите? - буркнул тот. - Разве не так?
Был генерал "в дрезину" пьян, но бокал, хотя и пустой, держал все же
крепко.
Вздохнув, Ребрин шевельнул бровью, и бокал у генерала тотчас же
наполнился.
- Не понимаю, о чем вы? - сказал он потом безмятежным голосом.
- Не понимаете, - проворчал генерал. - Зачем вы шахту взорвали... с
этим... как его... генератором? Там же глубина десять километров... - Он
вдруг умолк и понюхал содержимое бокала. - "Слезы Вероники", - объявил он
через пару мгновений. - Благодарю! - И резко, одним движением, опрокинул
спиртное себе в рот. - Мы же туда за десять лет не доберемся.
- И слава Богу, - проговорил Ребрин, едва шевеля губами.
Генерал посмотрел на него с подозрением.
- Что вы там все бормочете? - пробурчал он недовольно. - Голос потеряли,
что ли.
- Да это я так, о женском.
- Тьфу на вас,- сказал генерал беззлобно.- Нашли, понимаешь, время
кривляться...
Тут у него бокал наполнился снова, и генерал сразу же замолчал.
- "Русский лес", - сообщил он через несколько секунд. - И как это у вас
получается? - Расправившись с содержимым бокала так же быстро, как и в
предыдущий раз, он понюхал фалангу указательного пальца и вдруг взревел: -
Колька! Колька! Твою...
Тотчас же из-под круглого стола, что-то бессвязно бормоча, полез с
чрезвычайно бессмысленным выражением лица Николай Иванович Сазонов -
полномочный представитель "Сибирской Нефтяной Компании" при Штабе
Национальной Обороны. От былого его великолепия не осталось к этому моменту
и следа. Некогда изящный, галстук селедка висел у него сейчас грязной
тряпкой где-то под ухом, слипшиеся от пота волосы торчали, как у папуаса, в
разные стороны, а шикарный синий костюм, служивший когда-то образцом
чистоты и опрятности, был теперь сплошь перепачкан шоколадными пирожными.
За Сазоновым, тоже вся в пирожных, с волосами до пят, проследовала на
четвереньках смазливая дриада.
- Ну пожалуйста! Ну скушай еще! - просюсюкала она писклявым голосом.
Генерал, улыбаясь, во весь рот, смотрел на Сазонова с обожанием.
- Колька? - гаркнул он снова. - Где тебя ч-черти носят? Давай... выпьем.
- С у... довольствием, - тотчас же откликнулся Сазонов, едва ворочая
языком и делая безуспешные попытки принять вертикальное положение. - А ч...
чего вы м-можете п-пред... дожить?.. Белого?.. Красного?.. Или, м-может...
з-зеленого? - Он хихикнул и вдруг, схватив со стола первую попавшуюся
бутылку, присосался прямо к горлышку.
Обожание во взгляде генерала за считанные мгновения переросло в
безграничную любовь.
- Ну пожалуйста! Ну попробуй еще! - не унималась между тем дриада,
протягивая Сазонову замусоленный кусок шоколадного пирожного.
Сазонов, оторвавшись наконец от бутылки, в упор посмотрел на дриаду и
почти трезвым голосом произнёс:
- Ненавижу!
Ребрин усмехнулся. Левая бровь у него снова шевельнулась, и в дальнем
углу зала тотчас же возник крошечный херувим, который, не теряя времени
даром, принялся украдкой целиться в Сазонова из игрушечного деревянного
лука.
Генерал тем временем, сливая остатки из всех бутылок в предназначенное
для господина из Санкт-Петербурга ведерко, изготавливал какую-то жутко
убойную смесь.
- Идите-ка сюда, - проговорил он, обращаясь к Ребрину. - Мне нужно с вами
кое-что обсудить.
Переступив через растянувшегося на полу Сазонова, Виктор послушно
приблизился к журнальному столику и опустился в свободное кресло, напротив
генерала.
- Как вы полагаете, - продолжал тот, - если я рекомендую на должность
начальника разведки нашего округа некоего Ребрина Виктора Анатольевича,
будет ли он возражать?
- Думаю, да, - ответил Ребрин, ни секунды не раздумывая. - По последним,
не проверенным правда, слухам он собирается оставить армейскую службу и
посвятить остаток жизни сельскому хозяйству.
Генерал печально улыбнулся.

1 2 3 4 5 6 7 8 9