Силовое поле , а может, бо
жественная магия заглушает вой ветра и не дает ему оторвать наши дерзкие
головы. По берегу кальдеры расположились сотни домов, окруженные акрами
вылизанных лужаек, а синие воды рассекают гигантские самоходные триеры
. Брастер Лин сказал как-то раз, что, по его прикидкам, гора богов достигает
размеров Аризоны, а площадь вершины приблизительно совпадает с общей по
верхностью Род-Айленда. Как странно сравнивать местные достопримечате
льности со штатами из иного мира, иного времени, иной жизни.
Не отрывая обеих рук от узеньких перил, вытягиваюсь и заглядываю за Олим
п. Потрясающее зрелище захватывает дух.
Мы так высоко, что я вижу, как на северо-западе синий горизонт изгибается п
еревернутым полумесяцем. Поразительно: даже с этого расстояния мой глаз
различает колоссальные каменные головы, обозначающие границу моря и су
ши на северо-востоке. К северу тянется безымянный архипелаг, едва заметн
ый с побережья, что лежит в нескольких милях от наших казарм, а дальше Ч с
плошная лазурь до самого полюса. На юго-востоке вырисовываются еще три г
оры; они явно пониже Олимпа, однако в отличие от вулкана с его управляемым
климатом укрыты седым снегом. Вроде бы одна из них должна называться Гел
икон и там обитает Муза со своими сестрами, если они вправду существуют. С
отни миль к югу и юго-западу занимают возделанные поля, затем тянутся дик
ие леса, за ними расстилается красная пустыня, потом... наверное, снова лес,
хоть я и не уверен: даль теряется в туманной дымке, сколько ни моргай и ни т
ри кулаком слезящиеся глаза.
Колесница выписывает крут
ой вираж и снижается к западному побережью озера кальдеры. Белые точки, з
амеченные мною с немыслимой высоты, оказываются мраморными домами, кажд
ый из которых украшают парадные лестницы, грандиозные фронтоны, изваяни
я и колонны. Спорю на что угодно: в этой части Олимпа не бывал ни один из схо
лиастов... А если и бывал, то не дожил до того, чтобы поделиться впечатления
ми.
Мы приземляемся у огромнейшег
о из огромных зданий, и топографические лошади тотчас испаряются. Вокруг
в беспорядке припаркованы сотни небесных колесниц.
Хозяйка достает из складок одеяния нечто вроде медальона.
Ч Хокенберри, я получила приказ доставить тебя туда, где ты не мо
жешь находиться. Мне также велено вручить предметы, без которых тебя зде
сь прихлопнут словно муху, как только обнаружат. Надень это.
Она протягивает мне какой-то капюшон из тисненой кожи и медальон
на цепочке Ч маленький, но увесистый, точно из золота. Муза наклоняется и
поворачивает часть диска по часовой стрелке.
Ч Это персональный квант-телепортатор, такими пользуются все б
оги, Ч негромко произносит хозяйка. Ч Он переносит в любое место, которо
е ты сможешь отчетливо представить. Этот квит-диск помогает отслеживать
квантовый след каждого бессмертного в пространстве Планка. Однако ни од
ин из нас Ч кроме того, кто дал мне медальон Ч не сможет выследить
тебя. Понятно?
Ч Да, Ч лепечу я в ответ.
Ну, все. Пришла моя погибель.
Следующий «дар» еще ужаснее.
Ч Это Шлем Смерти, изготовленный самим Аидом. Ч Муза напяливает
на меня затейливый капюшон, свободно ниспадающий за спину, точно монаше
ский клобук. Ч Единственное во вселенной средство укрыться от глаз бесс
мертных.
Я моргаю с преглупым видом. Смутно припоминаю, что греческое «Аид
ес» (с умлаутом над «и» и кареткой над «е»), согласно чьему-т
о подстрочнику, могло означать «невидимый». Если не ошибаюсь, Шлем Смерт
и появляется всего лишь в одном эпизоде «Илиады» Ч Афина покрывается им
, прячась от бога войны Ареса.
Какого, прошу прощения, артишока бессмертные передают подобную вещь в мо
и руки? При одной лишь попытке представить, что же они потребуют взамен, у
меня подгибаются колени.
Ч Надень Шлем, Ч распоряжается Муза.
Неуклюже расправляю и запахиваю на лице складки толстой дубленой кожи с
о вшитыми в нее цепочками микросхем и наноаппаратами. В капюшон встроены
гибкие окуляры четкого видения, а также тонкая сеточка на уровне рта. Воз
дух вокруг начинает странно колыхаться, но других изменений я
не замечаю.
Ч Невероятно, Ч говорит хозяйка. И глядит сквозь меня.
Ну и дела. Понятия не имею, как работает эта штуковина, только, судя
по всему, я осуществил мечту любого подростка Ч превратился в настояще
го невидимку. Меня сжигает желание броситься отсюда очертя голову, забит
ься хоть в кроличью нору, лишь бы подальше от бессмертных. Однако я удержи
ваюсь от неразумного шага. Тут какой-то подвох. Ни бог, ни богиня, ни тем бол
ее моя Муза не стали бы наделять простого схолиаста столь изумительной с
илой, не приняв определенных предосторожностей.
Ч Устройство защищает от любого взгляда, Ч вполголоса молвит хозяйка,
уставившись куда-то вправо от моей головы. Ч Но та, что поручила мне эту м
иссию, разыщет тебя где угодно, Хокенберри. Медальон заглушает звуки, зап
ахи и даже биение сердца. И тем не менее запомни хорошенько: наше восприят
ие неизмеримо обостреннее вашего. Не вздумай отойти хотя бы на шаг в ближ
айшие минуты. Ступай как можно легче, дыши как можно слабее и молчи. Если т
ебя раскроют, от ярости Зевса не спасет и самое высокое покровительство.
Хм, интересно. Сначала запугает, а потом: «Ступай тише, дыши легче...»
Послушно киваю. Божественн
ые глаза Музы продолжают напряженно всматриваться в пустоту. Ах да, она ж
е не видит.
Ч Да, богиня, Ч сипло отзываюс
ь я.
Ч Возьми меня за руку, Ч отрывисто бросает хозяйка. Ч Держись р
ядом и не отрывайся. Ослушаешься Ч будешь уничтожен.
Я хватаю ее за локоть, словно робкая курсистка, впервые попавшая
на вечеринку. Кожа у Музы холодная.
Однажды я посетил сборочный комплекс в космическом центре имени Джона К
еннеди, на мысе Канаверал. Экскурсовод упомянул, что временами под крыше
й здания, в сотне футов над бетонным полом, собираются настоящие тучи. Воз
ьмите это сорокаэтажное строение, поставьте где-нибудь в углу того помещ
ения, в котором я очутился, Ч и огромный комплекс вертикальной сборки за
теряется здесь, как детская игрушка из конструктора «Лего», забытая в со
боре Святого Петра.
Услышав слово «бог», вы, конечно, представляете себе самых популя
рных бессмертных Ч Зевса, Геру, Аполлона и пару-тройку других. Но тут их с
отни, а комната полупуста. В милях над нами распростерся золотой купол, за
метно контрастирующий с прочими классическими зданиями на Олимпе (ибо г
реки еще не открыли принцип сложения куполов), и звуки разговора гулко ра
зносятся в каждом уголке этих изумительных просторов.
Полы кажутся выполненными из чеканного золота. Божества глядят
вниз с округлых лож, опираясь на мраморные перила. Стены испещрены сотня
ми и сотнями арочных ниш, каждая из которых являет взору скульптуру како
го-нибудь бога. Причем из тех, что присутствуют.
То тут, то там мерцают голографические изображения ахейцев и тро
янцев Ч в основном полноцветные, трехмерные, в нормальный рост; люди спо
рят, едят, занимаются любовью или спят.
Ближе к середине сияющий пол опускается и образует впадину, в кот
орой преспокойно уместились бы все олимпийские бассейны мира, вместе вз
ятые. Здесь плавают, вспыхивая, картины Илиона, более совпадающие с реаль
ным временем: обширные виды с высоты птичьего полета, крупные планы, пано
рамная съемка, полиэкран. Все диалоги раздаются будто бы у вас над ухом. Во
круг видеопруда, сидя на тронах из самоцветов, развалясь на роскошных ло
жах, стоя в белоснежных тогах со складочками, словно скопированных из ко
миксов, разместились боги. На сей раз важные боги Ч те са
мые, разрекламированные, известные каждому младшему школьнику.
Те, что попроще, сторонятся, пропуская Музу в центр, и я со всех ног бегу ряд
ом. Дрожащая ладонь нервно стискивает золотой локоть хозяйки; теперь гла
вное Ч не шаркнуть сандалией, не споткнуться, не чихнуть, не дышать. Похож
е, бессмертные и в самом деле не замечают моего присутствия. Есть подозре
ние, что они довольно быстро дали бы мне понять обратное.
Муза останавливается в нескольких ярдах от Афины Паллады. Я чувс
твую себя трехлетним малышом, вцепившимся в мамочкины юбки.
Одна из младших богинь, Геба, снует в толпе, наполняя блистающие к
убки бессмертных неким золотым нектаром; несмотря на это, божества ожест
оченно спорят. С первого взгляда ясно, кто здесь владыка, кто движет по неб
у черные тучи. Огромный, бородатый, умащенный благовониями Зевс, бог бого
в, восседающий на высоком престоле, Ч это вам не комикс, а страшная реальн
ость. Его властное присутствие настолько осязаемо, что кровь в моих жила
х застывает сгустками холодной слизи.
Ч Ну и как же нам повлиять на ход войны? Ч вопрошает Громовержец,
а сам так и мечет негодующие взгляды в сторону своей супруги. Ч Или хотя б
ы на судьбу Елены? До каких пор богини вроде Геры аргивской или Афины, заст
упницы воинов, не прекратят вмешиваться в события по любому поводу? Заче
м, спрашивается, было удерживать Ахиллеса от пролития крови Атрида?
Он устремляет штормовой взор на ту, что разлеглась на пурпурном л
оже:
Ч Ты тоже хороша, улыбколюбивая Афродита: носишься с этим смазли
вым Парисом, отклоняешь от него острые копья, только пылинки не сдуваешь!
Нет чтобы ясно выказать людям волю богов, а еще важнее Ч волю Зевса! Вмест
о этого вы суете нос не в свои дела, защищая любимчиков даже вопреки судьб
е! Менелай увезет Елену домой, Гера, так что забудь свои интриги... Впрочем, к
то знает, Илион может еще одержать победу. И это решать не вам, горстке бес
смертных женщин.
Гера поднимает к груди тон
кие сцепленные пальцы. В поэме богиню столько раз величают «белорукой»,
что я почти поверил, будто ее руки самые белые на Олимпе. Кожа у бессмертно
й и вправду молочная, но ничуть не молочнее с виду, чем у любой из богинь, со
бравшихся здесь, Ч не считая, конечно, Афины с ее необычным загаром. Ну да,
эти описательные пассажи Ч всего лишь дань гомеровскому типу эпическо
й поэзии. Ахиллес, например, вечно зовется «быстроногим», Аполлон Ч «дал
ьноразящим», а имени Агамемнона предшествуют определения «пространнод
ержавный» и «повелитель мужей»; ахейцы в «Илиаде» почти всегда «пышнопо
ножные», корабли у них «черные» или «полые», и так далее и тому подобное.
Повторяемые эпитеты отвечали
скорее суровым требованиям дактилического гекзаметра, чем выполняли о
писательные функции; с их помощью певец укладывал предложения в стандар
тный ритм. Я вообще подозреваю, что многие из ритуальных оборотов, таких к
ак «встала из мрака с перстами пурпурными Эос» и прочая словесная мишура
, лишь позволяли певцу выиграть лишнее время, дабы припомнить Ч если не в
ыдумать заново Ч дальнейшую линию повествования.
И тем не менее, когда Гера в ярости ответствует супругу, я не могу у
держаться и смотрю на ее руки.
Ч Помилуй, что за речи, жестокосердый сын Крона! Значит, плакали м
ои тяжкие труды? Да я тут потом исхожу, точно какая-нибудь смертная рабыня
, бросаю целые армии в наступление, задабриваю мужское эго каждого из гер
оев, только бы парни не перерезали друг друга раньше, чем разрушат Трою... Э
то же сколько сил Ч моих сил, о Зевс! Ч потрачено, чтобы навлечь великие н
есчастья на царя Приама, и Приамовых сынов, и Приамов город!
Громовержец хмурит брови, чуть наклоняется вперед из своего неу
добного на вид трона, складывает и снова расцепляет огромные руки.
Гера раздраженно всплескивает ладонями:
Ч Поступай как знаешь Ч а ты всегда так и делал, Ч только не жди
от нас похвалы.
Зевс поднимается с места, распрямляясь во все свои двадцать футо
в роста. Среди прочих, восьми- или девятифутовых богов он выглядит настоя
щим исполином. Лоб громовержца скорее сморщен в недоумении, чем нахмурен
. Голос Кронида гремит небесным громом (и это не поэтическая метафора):
Ч Гера, Гера! Моя любимая, дражайшая, ненасытная половина! Ну тебе-
то какое дело до Приама и Приамовых сынов? Чем они заслужили такую немило
сть? Ведь ты готова стереть Илион с лица земли!
Супруга молчит, опустив руки, и это лишь подхлестывает царственн
ый гнев Зевса.
Ч Слушай, богиня, да это даже не злость Ч аппетит! Чтобы его утоли
ть, тебе пришлось бы высадить ворота Трои, разнести ее крепкие стены и пог
лотить несчастных живьем!
Судя по выражению лица Геры, она и не собирается опровергать это
обвинение.
Ч Ну... э-э-э... Ч Громовержец заикается, подобно... впрочем, мужья, жив
ущие в любом тысячелетии, уже поняли, о чем я. Ч Будь по-твоему. Но запомни,
и запомни хорошенько, дорогая: наступит день, и я решу ради каприза погуби
ть город, который мил тебе не меньше, чем мне, Ч прекрасный Илион. И когда к
ровь польется ручьями, даже не мечтай остановить мою руку.
Белорукая богиня делает три стремительных шага вперед; в этот ми
г она похожа на атакующего хищника или на гроссмейстера, прорвавшего осл
абленную оборону противника.
Ч Да! В мире есть три города, которыми я дорожу: великий Аргос, Спа
рта, Микены, чьи улицы столь же широки и державны, как в твоей злосчастной
Трое. Пожалуйста, можешь истреблять их в свое удовольствие, словно после
дний вандал. Я не скажу ни слова... Да и что толку? Сила на твоей стороне, госп
один мой. Однако не забывай, о Зевс: я тоже дочь хитроумного Крона и потому
заслуживаю хоть немного почтения!
Ч Я и не спорю, Ч отвечает Кронид, опускаясь на место.
Ч Так давай уступим друг д
ругу, Ч отзывается супруга медоточивым голоском. Ч Я послушаю тебя, ты м
еня; подадим добрый пример для меньших бессмертных! Поспеши, муж мой! На по
ле брани теперь затишье из-за идиотского перемирия. Постарайся, чтобы тр
оянцы нарушили клятву и нанесли урон достославным ахейцам.
Щеки Зевса пылают. Поерзав на п
рестоле и прочистив горло, он отдает приказ Афине, разинувшей рот от нете
рпения:
Ч Ступай сейчас же на затихшее поле брани меж Троей и лагерем ах
ейцев. Проследи, чтобы троянцы нарушили клятву и нанесли урон достославн
ым ахейцам.
Ч И в пылу победы бросились на аргивян, Ч добавляет Гера.
Ч И в пылу победы бросились на аргивян, Ч устало повторяет Гром
овержец.
Полыхает квантовая вспышка, и Афина улетучивается. Царственный
Кронид с супругой покидают ассамблею, и прочие боги тоже начинают расход
иться, негромко переговариваясь между собой.
Муза еле заметным движением пальца манит меня за собой и уводит п
рочь.
Ч Итак, Хокенберри, Ч произносит богиня любви, откинувшись на устланно
м подушками ложе.
Ослабленная гравитация подчеркивает прелесть ее роскошного, мо
лочного, гладкого, точно шелк, тела.
Из Великого Зала Собраний Муза привела меня в полутемный чертог,
освещенный лишь догорающим канделябром и неким загадочным предметом, п
одозрительно смахивающим на экран компьютера.
Ч Сними Шлем, Ч шепнула хозяйка.
Я с облегчением повиновался, хоть меня и трясло при мысли о том, ч
тобы снова стать видимым.
Тут вошла Афродита и возлегла на ложе.
Ч Ступай, Мелета, я тебя позову, Ч кивнула она, и Муза скрылась за потайно
й дверью.
Вот оно что! Мелета. Не одна из девяти, а одна из трех с
естер, в которых верили прежде. Мелета отвечала за «упражиение», М
нема Ч за «запоминание», Аоиде же досталось...
Ч Я видела тебя в Зале Богов, Хокенберр
и. Ч Голос Афродиты мгновенно пробуждает меня от ученой задумчивосги.
Ч Стоило мне подмигнуть владыке Зевсу, и от тебя не осталось бы даже прил
ичной горстки пепла. Квит-медальон, как ты знаешь, спасает от чьих угодно г
лаз, но только не от моих. Знаешь, почему ты здесь?
Афродита Ч моя покровительница?! Так это она велела хозяйке... Ну
и ну. Я-то думал, что девять лет, два месяца и восемнадцать дней ни единое бо
жество, кроме Музы, и не догадывалось о моем существовании. Как себя повес
ти? Преклонить колени? Пасть ниц?
Я ограничиваюсь учтивым поклоном, стараясь не слишком пялиться
на ее небесную красоту. На эти розовые груди, просвечивающие сквозь тонк
ий шелк, и мягкий изгиб живота, бросающий загадочные тени туда, где сходят
ся бедра. Вот зараза, вопрос уже вылетел из головы.
Ч Нет, богиня, Ч выдавливаю из себя в конце концов.
Ч Известно ли тебе, зачем профессор Хокенберри был избран для ре
интеграции среди многих других? С какой целью все его рукописи сохранены
в симплексе?
Ч Нет, богиня.
Ч Ты хоть имеешь представление о том, что такое симплекс, о жалка
я тень смертного?
«М-м-м, что-нибудь вроде герпеса?»
Ч Нет, богиня.
Ч Симплекс есть про
стой геометрический математический объект, упражнение логистики, обос
обленно свернутый треугольник или трапецоид, Ч поясняет она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
жественная магия заглушает вой ветра и не дает ему оторвать наши дерзкие
головы. По берегу кальдеры расположились сотни домов, окруженные акрами
вылизанных лужаек, а синие воды рассекают гигантские самоходные триеры
. Брастер Лин сказал как-то раз, что, по его прикидкам, гора богов достигает
размеров Аризоны, а площадь вершины приблизительно совпадает с общей по
верхностью Род-Айленда. Как странно сравнивать местные достопримечате
льности со штатами из иного мира, иного времени, иной жизни.
Не отрывая обеих рук от узеньких перил, вытягиваюсь и заглядываю за Олим
п. Потрясающее зрелище захватывает дух.
Мы так высоко, что я вижу, как на северо-западе синий горизонт изгибается п
еревернутым полумесяцем. Поразительно: даже с этого расстояния мой глаз
различает колоссальные каменные головы, обозначающие границу моря и су
ши на северо-востоке. К северу тянется безымянный архипелаг, едва заметн
ый с побережья, что лежит в нескольких милях от наших казарм, а дальше Ч с
плошная лазурь до самого полюса. На юго-востоке вырисовываются еще три г
оры; они явно пониже Олимпа, однако в отличие от вулкана с его управляемым
климатом укрыты седым снегом. Вроде бы одна из них должна называться Гел
икон и там обитает Муза со своими сестрами, если они вправду существуют. С
отни миль к югу и юго-западу занимают возделанные поля, затем тянутся дик
ие леса, за ними расстилается красная пустыня, потом... наверное, снова лес,
хоть я и не уверен: даль теряется в туманной дымке, сколько ни моргай и ни т
ри кулаком слезящиеся глаза.
Колесница выписывает крут
ой вираж и снижается к западному побережью озера кальдеры. Белые точки, з
амеченные мною с немыслимой высоты, оказываются мраморными домами, кажд
ый из которых украшают парадные лестницы, грандиозные фронтоны, изваяни
я и колонны. Спорю на что угодно: в этой части Олимпа не бывал ни один из схо
лиастов... А если и бывал, то не дожил до того, чтобы поделиться впечатления
ми.
Мы приземляемся у огромнейшег
о из огромных зданий, и топографические лошади тотчас испаряются. Вокруг
в беспорядке припаркованы сотни небесных колесниц.
Хозяйка достает из складок одеяния нечто вроде медальона.
Ч Хокенберри, я получила приказ доставить тебя туда, где ты не мо
жешь находиться. Мне также велено вручить предметы, без которых тебя зде
сь прихлопнут словно муху, как только обнаружат. Надень это.
Она протягивает мне какой-то капюшон из тисненой кожи и медальон
на цепочке Ч маленький, но увесистый, точно из золота. Муза наклоняется и
поворачивает часть диска по часовой стрелке.
Ч Это персональный квант-телепортатор, такими пользуются все б
оги, Ч негромко произносит хозяйка. Ч Он переносит в любое место, которо
е ты сможешь отчетливо представить. Этот квит-диск помогает отслеживать
квантовый след каждого бессмертного в пространстве Планка. Однако ни од
ин из нас Ч кроме того, кто дал мне медальон Ч не сможет выследить
тебя. Понятно?
Ч Да, Ч лепечу я в ответ.
Ну, все. Пришла моя погибель.
Следующий «дар» еще ужаснее.
Ч Это Шлем Смерти, изготовленный самим Аидом. Ч Муза напяливает
на меня затейливый капюшон, свободно ниспадающий за спину, точно монаше
ский клобук. Ч Единственное во вселенной средство укрыться от глаз бесс
мертных.
Я моргаю с преглупым видом. Смутно припоминаю, что греческое «Аид
ес» (с умлаутом над «и» и кареткой над «е»), согласно чьему-т
о подстрочнику, могло означать «невидимый». Если не ошибаюсь, Шлем Смерт
и появляется всего лишь в одном эпизоде «Илиады» Ч Афина покрывается им
, прячась от бога войны Ареса.
Какого, прошу прощения, артишока бессмертные передают подобную вещь в мо
и руки? При одной лишь попытке представить, что же они потребуют взамен, у
меня подгибаются колени.
Ч Надень Шлем, Ч распоряжается Муза.
Неуклюже расправляю и запахиваю на лице складки толстой дубленой кожи с
о вшитыми в нее цепочками микросхем и наноаппаратами. В капюшон встроены
гибкие окуляры четкого видения, а также тонкая сеточка на уровне рта. Воз
дух вокруг начинает странно колыхаться, но других изменений я
не замечаю.
Ч Невероятно, Ч говорит хозяйка. И глядит сквозь меня.
Ну и дела. Понятия не имею, как работает эта штуковина, только, судя
по всему, я осуществил мечту любого подростка Ч превратился в настояще
го невидимку. Меня сжигает желание броситься отсюда очертя голову, забит
ься хоть в кроличью нору, лишь бы подальше от бессмертных. Однако я удержи
ваюсь от неразумного шага. Тут какой-то подвох. Ни бог, ни богиня, ни тем бол
ее моя Муза не стали бы наделять простого схолиаста столь изумительной с
илой, не приняв определенных предосторожностей.
Ч Устройство защищает от любого взгляда, Ч вполголоса молвит хозяйка,
уставившись куда-то вправо от моей головы. Ч Но та, что поручила мне эту м
иссию, разыщет тебя где угодно, Хокенберри. Медальон заглушает звуки, зап
ахи и даже биение сердца. И тем не менее запомни хорошенько: наше восприят
ие неизмеримо обостреннее вашего. Не вздумай отойти хотя бы на шаг в ближ
айшие минуты. Ступай как можно легче, дыши как можно слабее и молчи. Если т
ебя раскроют, от ярости Зевса не спасет и самое высокое покровительство.
Хм, интересно. Сначала запугает, а потом: «Ступай тише, дыши легче...»
Послушно киваю. Божественн
ые глаза Музы продолжают напряженно всматриваться в пустоту. Ах да, она ж
е не видит.
Ч Да, богиня, Ч сипло отзываюс
ь я.
Ч Возьми меня за руку, Ч отрывисто бросает хозяйка. Ч Держись р
ядом и не отрывайся. Ослушаешься Ч будешь уничтожен.
Я хватаю ее за локоть, словно робкая курсистка, впервые попавшая
на вечеринку. Кожа у Музы холодная.
Однажды я посетил сборочный комплекс в космическом центре имени Джона К
еннеди, на мысе Канаверал. Экскурсовод упомянул, что временами под крыше
й здания, в сотне футов над бетонным полом, собираются настоящие тучи. Воз
ьмите это сорокаэтажное строение, поставьте где-нибудь в углу того помещ
ения, в котором я очутился, Ч и огромный комплекс вертикальной сборки за
теряется здесь, как детская игрушка из конструктора «Лего», забытая в со
боре Святого Петра.
Услышав слово «бог», вы, конечно, представляете себе самых популя
рных бессмертных Ч Зевса, Геру, Аполлона и пару-тройку других. Но тут их с
отни, а комната полупуста. В милях над нами распростерся золотой купол, за
метно контрастирующий с прочими классическими зданиями на Олимпе (ибо г
реки еще не открыли принцип сложения куполов), и звуки разговора гулко ра
зносятся в каждом уголке этих изумительных просторов.
Полы кажутся выполненными из чеканного золота. Божества глядят
вниз с округлых лож, опираясь на мраморные перила. Стены испещрены сотня
ми и сотнями арочных ниш, каждая из которых являет взору скульптуру како
го-нибудь бога. Причем из тех, что присутствуют.
То тут, то там мерцают голографические изображения ахейцев и тро
янцев Ч в основном полноцветные, трехмерные, в нормальный рост; люди спо
рят, едят, занимаются любовью или спят.
Ближе к середине сияющий пол опускается и образует впадину, в кот
орой преспокойно уместились бы все олимпийские бассейны мира, вместе вз
ятые. Здесь плавают, вспыхивая, картины Илиона, более совпадающие с реаль
ным временем: обширные виды с высоты птичьего полета, крупные планы, пано
рамная съемка, полиэкран. Все диалоги раздаются будто бы у вас над ухом. Во
круг видеопруда, сидя на тронах из самоцветов, развалясь на роскошных ло
жах, стоя в белоснежных тогах со складочками, словно скопированных из ко
миксов, разместились боги. На сей раз важные боги Ч те са
мые, разрекламированные, известные каждому младшему школьнику.
Те, что попроще, сторонятся, пропуская Музу в центр, и я со всех ног бегу ряд
ом. Дрожащая ладонь нервно стискивает золотой локоть хозяйки; теперь гла
вное Ч не шаркнуть сандалией, не споткнуться, не чихнуть, не дышать. Похож
е, бессмертные и в самом деле не замечают моего присутствия. Есть подозре
ние, что они довольно быстро дали бы мне понять обратное.
Муза останавливается в нескольких ярдах от Афины Паллады. Я чувс
твую себя трехлетним малышом, вцепившимся в мамочкины юбки.
Одна из младших богинь, Геба, снует в толпе, наполняя блистающие к
убки бессмертных неким золотым нектаром; несмотря на это, божества ожест
оченно спорят. С первого взгляда ясно, кто здесь владыка, кто движет по неб
у черные тучи. Огромный, бородатый, умащенный благовониями Зевс, бог бого
в, восседающий на высоком престоле, Ч это вам не комикс, а страшная реальн
ость. Его властное присутствие настолько осязаемо, что кровь в моих жила
х застывает сгустками холодной слизи.
Ч Ну и как же нам повлиять на ход войны? Ч вопрошает Громовержец,
а сам так и мечет негодующие взгляды в сторону своей супруги. Ч Или хотя б
ы на судьбу Елены? До каких пор богини вроде Геры аргивской или Афины, заст
упницы воинов, не прекратят вмешиваться в события по любому поводу? Заче
м, спрашивается, было удерживать Ахиллеса от пролития крови Атрида?
Он устремляет штормовой взор на ту, что разлеглась на пурпурном л
оже:
Ч Ты тоже хороша, улыбколюбивая Афродита: носишься с этим смазли
вым Парисом, отклоняешь от него острые копья, только пылинки не сдуваешь!
Нет чтобы ясно выказать людям волю богов, а еще важнее Ч волю Зевса! Вмест
о этого вы суете нос не в свои дела, защищая любимчиков даже вопреки судьб
е! Менелай увезет Елену домой, Гера, так что забудь свои интриги... Впрочем, к
то знает, Илион может еще одержать победу. И это решать не вам, горстке бес
смертных женщин.
Гера поднимает к груди тон
кие сцепленные пальцы. В поэме богиню столько раз величают «белорукой»,
что я почти поверил, будто ее руки самые белые на Олимпе. Кожа у бессмертно
й и вправду молочная, но ничуть не молочнее с виду, чем у любой из богинь, со
бравшихся здесь, Ч не считая, конечно, Афины с ее необычным загаром. Ну да,
эти описательные пассажи Ч всего лишь дань гомеровскому типу эпическо
й поэзии. Ахиллес, например, вечно зовется «быстроногим», Аполлон Ч «дал
ьноразящим», а имени Агамемнона предшествуют определения «пространнод
ержавный» и «повелитель мужей»; ахейцы в «Илиаде» почти всегда «пышнопо
ножные», корабли у них «черные» или «полые», и так далее и тому подобное.
Повторяемые эпитеты отвечали
скорее суровым требованиям дактилического гекзаметра, чем выполняли о
писательные функции; с их помощью певец укладывал предложения в стандар
тный ритм. Я вообще подозреваю, что многие из ритуальных оборотов, таких к
ак «встала из мрака с перстами пурпурными Эос» и прочая словесная мишура
, лишь позволяли певцу выиграть лишнее время, дабы припомнить Ч если не в
ыдумать заново Ч дальнейшую линию повествования.
И тем не менее, когда Гера в ярости ответствует супругу, я не могу у
держаться и смотрю на ее руки.
Ч Помилуй, что за речи, жестокосердый сын Крона! Значит, плакали м
ои тяжкие труды? Да я тут потом исхожу, точно какая-нибудь смертная рабыня
, бросаю целые армии в наступление, задабриваю мужское эго каждого из гер
оев, только бы парни не перерезали друг друга раньше, чем разрушат Трою... Э
то же сколько сил Ч моих сил, о Зевс! Ч потрачено, чтобы навлечь великие н
есчастья на царя Приама, и Приамовых сынов, и Приамов город!
Громовержец хмурит брови, чуть наклоняется вперед из своего неу
добного на вид трона, складывает и снова расцепляет огромные руки.
Гера раздраженно всплескивает ладонями:
Ч Поступай как знаешь Ч а ты всегда так и делал, Ч только не жди
от нас похвалы.
Зевс поднимается с места, распрямляясь во все свои двадцать футо
в роста. Среди прочих, восьми- или девятифутовых богов он выглядит настоя
щим исполином. Лоб громовержца скорее сморщен в недоумении, чем нахмурен
. Голос Кронида гремит небесным громом (и это не поэтическая метафора):
Ч Гера, Гера! Моя любимая, дражайшая, ненасытная половина! Ну тебе-
то какое дело до Приама и Приамовых сынов? Чем они заслужили такую немило
сть? Ведь ты готова стереть Илион с лица земли!
Супруга молчит, опустив руки, и это лишь подхлестывает царственн
ый гнев Зевса.
Ч Слушай, богиня, да это даже не злость Ч аппетит! Чтобы его утоли
ть, тебе пришлось бы высадить ворота Трои, разнести ее крепкие стены и пог
лотить несчастных живьем!
Судя по выражению лица Геры, она и не собирается опровергать это
обвинение.
Ч Ну... э-э-э... Ч Громовержец заикается, подобно... впрочем, мужья, жив
ущие в любом тысячелетии, уже поняли, о чем я. Ч Будь по-твоему. Но запомни,
и запомни хорошенько, дорогая: наступит день, и я решу ради каприза погуби
ть город, который мил тебе не меньше, чем мне, Ч прекрасный Илион. И когда к
ровь польется ручьями, даже не мечтай остановить мою руку.
Белорукая богиня делает три стремительных шага вперед; в этот ми
г она похожа на атакующего хищника или на гроссмейстера, прорвавшего осл
абленную оборону противника.
Ч Да! В мире есть три города, которыми я дорожу: великий Аргос, Спа
рта, Микены, чьи улицы столь же широки и державны, как в твоей злосчастной
Трое. Пожалуйста, можешь истреблять их в свое удовольствие, словно после
дний вандал. Я не скажу ни слова... Да и что толку? Сила на твоей стороне, госп
один мой. Однако не забывай, о Зевс: я тоже дочь хитроумного Крона и потому
заслуживаю хоть немного почтения!
Ч Я и не спорю, Ч отвечает Кронид, опускаясь на место.
Ч Так давай уступим друг д
ругу, Ч отзывается супруга медоточивым голоском. Ч Я послушаю тебя, ты м
еня; подадим добрый пример для меньших бессмертных! Поспеши, муж мой! На по
ле брани теперь затишье из-за идиотского перемирия. Постарайся, чтобы тр
оянцы нарушили клятву и нанесли урон достославным ахейцам.
Щеки Зевса пылают. Поерзав на п
рестоле и прочистив горло, он отдает приказ Афине, разинувшей рот от нете
рпения:
Ч Ступай сейчас же на затихшее поле брани меж Троей и лагерем ах
ейцев. Проследи, чтобы троянцы нарушили клятву и нанесли урон достославн
ым ахейцам.
Ч И в пылу победы бросились на аргивян, Ч добавляет Гера.
Ч И в пылу победы бросились на аргивян, Ч устало повторяет Гром
овержец.
Полыхает квантовая вспышка, и Афина улетучивается. Царственный
Кронид с супругой покидают ассамблею, и прочие боги тоже начинают расход
иться, негромко переговариваясь между собой.
Муза еле заметным движением пальца манит меня за собой и уводит п
рочь.
Ч Итак, Хокенберри, Ч произносит богиня любви, откинувшись на устланно
м подушками ложе.
Ослабленная гравитация подчеркивает прелесть ее роскошного, мо
лочного, гладкого, точно шелк, тела.
Из Великого Зала Собраний Муза привела меня в полутемный чертог,
освещенный лишь догорающим канделябром и неким загадочным предметом, п
одозрительно смахивающим на экран компьютера.
Ч Сними Шлем, Ч шепнула хозяйка.
Я с облегчением повиновался, хоть меня и трясло при мысли о том, ч
тобы снова стать видимым.
Тут вошла Афродита и возлегла на ложе.
Ч Ступай, Мелета, я тебя позову, Ч кивнула она, и Муза скрылась за потайно
й дверью.
Вот оно что! Мелета. Не одна из девяти, а одна из трех с
естер, в которых верили прежде. Мелета отвечала за «упражиение», М
нема Ч за «запоминание», Аоиде же досталось...
Ч Я видела тебя в Зале Богов, Хокенберр
и. Ч Голос Афродиты мгновенно пробуждает меня от ученой задумчивосги.
Ч Стоило мне подмигнуть владыке Зевсу, и от тебя не осталось бы даже прил
ичной горстки пепла. Квит-медальон, как ты знаешь, спасает от чьих угодно г
лаз, но только не от моих. Знаешь, почему ты здесь?
Афродита Ч моя покровительница?! Так это она велела хозяйке... Ну
и ну. Я-то думал, что девять лет, два месяца и восемнадцать дней ни единое бо
жество, кроме Музы, и не догадывалось о моем существовании. Как себя повес
ти? Преклонить колени? Пасть ниц?
Я ограничиваюсь учтивым поклоном, стараясь не слишком пялиться
на ее небесную красоту. На эти розовые груди, просвечивающие сквозь тонк
ий шелк, и мягкий изгиб живота, бросающий загадочные тени туда, где сходят
ся бедра. Вот зараза, вопрос уже вылетел из головы.
Ч Нет, богиня, Ч выдавливаю из себя в конце концов.
Ч Известно ли тебе, зачем профессор Хокенберри был избран для ре
интеграции среди многих других? С какой целью все его рукописи сохранены
в симплексе?
Ч Нет, богиня.
Ч Ты хоть имеешь представление о том, что такое симплекс, о жалка
я тень смертного?
«М-м-м, что-нибудь вроде герпеса?»
Ч Нет, богиня.
Ч Симплекс есть про
стой геометрический математический объект, упражнение логистики, обос
обленно свернутый треугольник или трапецоид, Ч поясняет она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12