Понятие «кровосмешения» давным-давно вымерло за нен
адобностью, а если бы гость и заподозрил себя в «нездоровом» влечении, то
отправился бы в лазарет и подлечился. В лазарете исправляют все.
Даэман посетил Ардис-холл десять лет назад, с целью обольстить кузину Ви
ржинию Ч из чистой скуки, ведь эта кикимора выглядела страшнее войникса
. Тогда-то он и увидел Аду обнаженной. Блуждая по нескончаемым коридорам в
поисках Оранжереи для завтраков, собиратель бабочек нечаянно оказался
рядом с комнатой молоденьких дам. За приоткрытой дверью стояло высокое,
слегка рябое зеркало. Мутная поверхность отражала девушку, что обтирала
себя губкой в тазике для омовения. На юной купальщице не было ровным счет
ом ничего, кроме скучающего выражения лица: очевидно, излишняя чистоплот
ность не относилась к длинному списку ее достоинств. И вот это зрелище Ч
прелестная молодая женщина, проглядывающая из кокона девической невин
ности, Ч необычайно врезалось в сердце праздного гостя. Теперь Аде почт
и столько же, сколько было ему в ту пору.
Округлый полудетский рот, созревающие бедра и маленькие, но тяжелые буто
ны будущей груди Ч даже ради них стоило замереть на месте и залюбоватьс
я. Восхититься бледностью кожи (не важно, как долго эта девушка оставалас
ь на солнце Ч ее лицо всегда сохраняло мягкую молочную белизну), блестящ
ими серыми глазами, сочным малиновым цветом губ и черными как смоль воло
сами. Воплощение эротической мечты, да и только. Культура тех лет предпис
ывала женщинам брить подмышки, однако Ада, видимо, не принимала всерьез е
е мимолетных требований. Похоже, она вообще чихать хотела на культуру. В о
громном зеркале Ч и в памяти гостя Ч будто бы застыло точеное изваяние
из слоновой кости, оттененное четырьмя черными мазками Ч вопросительн
ым знаком небрежно перекинутых через плечо локонов, парой запятых под мы
шками и восхитительным, еще не оформившимся в дельту восклицательным зн
аком, уходящим в сумрак между бедрами.
Одноколка несла седока прямо к цели. Мужчина блаженно улыбался. Не важно,
с чего это Аде вздумалось пригласить его после стольких лет и даже чью Дв
адцатку здесь отмечают. Главное Ч занести пленительную дикарку в колле
кцию своих побед до возвращения к настоящей жизни: к вес
елым гулянкам, долгим визитам и случайным интрижкам с более светскими да
мами.
Войникс легко трусил вперед, под ногами шуршал гравий и ненавязчиво гуде
ли старые гироскопы повозки. В долину тихо заползали вечерние тени, одна
ко узкая дорожка вывела на гребень холма, и гость успел разглядеть полов
инку заходящего солнца до того, как опять съехал в полумрак, на просторны
е поля, засеянные каким-то невысоким злаком. Заботливые сервиторы порхал
и над колосьями, почему-то напоминая Даэману летающие мячики для крокета
.
Одноколка свернула влево, к югу, пересекла безымянную речушку по бревенч
атому мосту, запрыгала по крутому каменистому склону и наконец очутилас
ь в древнем лесу. Гостю смутно припомнилась охота за бабочками в этих сам
ых местах. Вечером того дня, когда он увидел обнаженную Аду, двадцатисеми
летний мужчина поймал у водопада редчайший вид «мертвой головы», и восто
рг удачливого коллекционера смешался с пьянящими мыслями о сливочной к
оже и смоляных волосах красавицы. Даэман до сих пор не мог забыть бледног
о лица, что посмотрело на него из зеркала после омовения. Холодный взор, в
котором не было ни гнева, ни польщенной радости, ни скромности, ни бесстыд
ства, безучастный и немного циничный, пригвоздил дрожащего от похоти обо
жателя, словно плененного мотылька. Точно так же сам собиратель разгляды
вал свои новые приобретения.
А повозка все приближалась к Ардис-холлу. В густой тени древних вязов, ряб
ин и дубов горели желтые фонари, где-то впереди мигали разноцветные гирл
янды, возможно, обозначая другие тропинки. Но вот деревья расступились, и
в сумерках взгляду гостя открылся широкий вид на Ардис-холл. На вершине п
ригорка белел особняк, от него по склонам вились во все стороны светлые, у
сыпанные гравием дорожки, и на целую квадратную милю вниз расстилалась м
ягкая лужайка; вдалеке поблескивали волны реки, ловя догорающие огни зак
ата. За цепочкой холмов на юго-западе темнели другие, поросшие черным, неп
роглядным лесом, а за ними Ч третьи, и так далее, пока угольные хребты не с
ливались с агатовыми тучами на горизонте.
Даэман поежился. Он и позабыл: где-то в окрестностях водятся динозавры. В д
уше тяжелой мутью всколыхнулись прежние страхи. Правда, Виржиния, Ванесс
а и прочие хором уверяли, что стада опасных чудищ бродят за пятьсот миль о
т Ардис-холла. (Все, кроме пятнадцатилетней Ады: та попросту буравила гост
я изучающим, чуть насмешливым взглядом, как потом выяснилось, вполне обы
чным для этой странной девушки.) Но и тогда мужчину могли выманить наружу
только пестрые, редкие бабочки. Сейчас и они бы не помогли. Благодарим пок
орно. Конечно, если рядом сервиторы и войниксы, бояться в принципе нечего
... И все же откровенно не хотелось угодить в зубастую пасть доисторическо
й твари, чтобы затем, лежа в лазарете, вспоминать о подобном унижении.
Исполинский вяз у подножия
холма украшали десятки лампочек. Яркие факелы полыхали вдоль окружной п
одъездной аллеи, тянулись по краям дорожек, ведущих из дома во двор. Войни
ксы-охранники недвижно стояли у живых изгородей вплоть до самого леса. П
од старым вязом был накрыт длинный стол, на праздничной посуде трепетали
отблески факельных огней, плясавших на теплом вечернем ветру. Некоторые
из гостей уже начинали сходиться к ужину. Даэман с удовольствием сноба о
тметил, что большинство мужчин по старинке облачены в грязновато-белые о
деяния, бурнусы и «торжественные» костюмы землистого цвета: в более знач
имых кругах, к которым он причислял и себя, такая мода устарела аж несколь
ко месяцев назад.
Одноколка мягко подкатила к п
арадному входу Ардис-холла и остановилась в луче желтого света, льющегос
я из дверей. Войникс распрягся и опустил дышла наземь, да так бережно, что
седок не ощутил ни малейшего толчка. Легкий сервитор подлетел забрать ба
гаж. Даэман радостно ступил на твердую почву: честно говоря, у него до сих
пор кружилась голова после потерянного Ч или обретенного? Ч при факсе
дня.
Распахнув двери настежь, Ада бросилась по лестнице навстречу новому гос
тю. Мужчина застыл на месте, растерянно улыбаясь. Девушка оказалась не пр
осто красивее, чем он помнил. Она была прекраснее, чем он мог себе вообрази
ть.
3
ДОЛИНЫ ИЛИОНА
Греческие предводители сошлись у ставки царя; вокруг полно заинт
ересованных зрителей, и Агамемнон с Ахиллесом уже затевают грызню.
Нужно сказать, что сейчас я принял вид Биаса* [* В русском переводе «Илиады
» этого военачальника зовут Биант. Ч Здесь и далее примеч. пер.
] Ч не пилосского военачальника из дружин Нестора, а того, который
служит Менесфею. Бедный афинянин жестоко страдает от тифа и редко покида
ет свою ставку, расположенную дальше на побережье. (Но он еще оправится, чт
обы сражаться в песни тринадцатой.) Копьеборцы и праздные наблюдатели по
чтительно расступаются, пропуская полководца в середину. Однако, по счас
тью, никто не ожидает, что он примет участие в предстоящих дебатах.
Я уже пропустил большую часть
разыгрывающейся здесь драмы Ч ту, где «безупречный гадатель» Калхас об
ъявляет ахейцам истинную причину ярости Аполлона. Один из военачальник
ов шепчет мне на ухо, что прежде чем заговорить, Фесторид потребовал непр
икосновенности Ч на случай, если народу или владыкам его речь покажется
неугодной. Ахиллес обещал защиту, и тогда Калхас возвестил то, о чем все и
так подозревали. На днях верный жрец Аполлона Хрис умолял царя возвратит
ь захваченную в плен милую дочь; отказ Агамемнона прогневил «дальноразя
щего», и вот результат.
Стоит ли упоминать, как рассердило владыку подобное выступлени
е. «Развонялся, только держись», Ч беззвучно хохочет мой собеседник, от к
оторого сильно разит винным перегаром. Если не ошибаюсь, это Орус. Нескол
ько недель спустя он падет от руки Гектора, когда герой-троянец начнет ва
лить врагов направо и налево.
Пару минут назад, доверительно сообщает военачальник, Агамемно
н согласился отдать Хрисеиду, хотя девица ему и « милее соб
ственной жены Клитемнестры», по выражению распалившегося Атрида, но тут
же потребовал взамен иную, не менее прекрасную наложницу. По словам упив
шегося в стельку Оруса, Ахиллес тут же обозвал царя «корыстнейшим среди
мужей» и закричал, что аргивянам, то бишь ахейцам, или данайцам Ч как толь
ко не кличут этих окаянных греков! Ч нечем возместить потерю вождя. Но ес
ли ход битвы изменится в их пользу, пострадавший получит свою телку наза
д. А пока пусть отдаст ее безутешному отцу и заткнется.
Ч
Тут сын Атрея поднял такую вонищу, что прямо сил нет! Ч Орус смеетс
я во все горло, и несколько военачальников строго оборачиваются на нас.
Я киваю и внимательно смотрю
вперед. Агамемнон, как обычно, в центре событий. Вот уж поистине прирожден
ный лидер Ч рослый, статный, борода завивается классическими колечками
, полубожественные брови строго сведены над пронзительными глазами, ума
щенный маслом мускулистый торс облачен в изысканнейшие одеяния. Точно н
апротив него, посередке круга, стоит, подбоченясь, Ахиллес. Превосходя ца
ря и молодостью, и силой, и даже красотой, он почти не поддается описанию. Е
ще когда я впервые увидел его на смотре кораблей, сразу проникся сознани
ем: передо мной самый богоподобный смертный среди множества богоподобн
ых смертных, настолько впечатляет физическая мощь и властность доблест
ного сына Пелея. Тогда же я понял, что при всей своей силе и смазливости он
все-таки достаточно глуп. Ни дать ни взять безумно похорошевший Арнольд
Шварценеггер.
Ахиллеса и Агамемнона окружают герои, лекции о которых я читал в
течение десятилетий. Встреча с этими парнями во плоти ничуть не разочаро
вывает. Подле владыки Ч но душою в закипающей ссоре явно не с ним Ч хмури
тся Одиссей. Он на целую голову ниже царя, зато шире в груди и плечах и пото
му среди прочих греческих вождей кажется буйволом в овечьем стаде. Лик Л
аэртова сына суров и обветрен, глаза сияют живым умом и хитростью. Я еще не
разговаривал с ним, хотя непременно воспользуюсь первой же возможность
ю пообщаться, пока война не закончилась и Одиссей не отправился в долгое
плавание.
По правую руку от Агамемно
на Ч младший брат Менелай, супруг Елены. Жаль, что мне не дают доллар всяк
ий раз, когда кто-нибудь из ахейцев вякает, что, мол, будь Менелай искуснее
в постели Ч «был бы у него побольше», Ч прославленная красавица не улиз
нула бы с Парисом в неприступный Илион, а греческие герои не мучились бы д
евять лет понапрасну, осаждая треклятый город. Слева от царя вытянулся п
о струнке Орест Ч нет, конечно же не избалованный наследник, тот оставле
н дома, хотя в свое время отомстит за гибель отца и заслужит отдельной тра
гедии, Ч а его тезка, верный копьеносец властелина. Падет от руки Гектора
в следующем крупном наступлении.
Рядом с Орестом я вижу Еврибат
а Ч царского вестника, не путать с Еврибатом Ч глашатаем Одиссея. Бок о б
ок с ним стоит Птолемеев сын Эвримедон, симпатичный малый и возница Агам
емнона. Кстати, возницу Нестора зовут так же, но он гораздо уродливее. (Ска
зать по чести, я с радостью заменил бы все эти пышные патронимы на обычные
, человеческие фамилии.)
К великодержавному Атриду присоединились нынче вечером предво
дители локров и саламитов Ч Большой и Малый Аяксы. Эти двое только имена
ми и схожи: если первого, хоть он и белый, взяли бы нападающим в сборную НФЛ*
[ * Национальная футбольная лига
] , то второй скорее смахивает на вора-карманника. Еще один вождь ар
гивян Эвриал ни на шаг не отходит от своего босса Сфенела Ч благородног
о воителя, который так ужасно заикается, что и представиться не может без
запинки. Друг царя и главный военачальник аргивян, прямодушный Диомед то
же здесь, однако явно не в своей тарелке, судя по скрещенным на груди рукам
и потупленному сердитому взгляду. Старец Нестор Ч «сладкоречивый пило
сский вития» Ч занял место почти посередине между спорщиками. Думается
, его более всех тревожит разгорающаяся вражда.
Если Гомер прав, через несколько минут Нестор произнесет знамен
итый монолог, в котором безуспешно попытается пристыдить и примирить об
е стороны, пока их распря не сыграла на руку троянцам. И над
о признаться, мне хочется его послушать. Хотя бы ради упоминания о древне
й битве с кентаврами* . [ * В русских переводах «Илиа
ды» фигурируют «горные чудища» или «лютые чада гор». ]
В поэме старец говорит об этих загадочных существах и сражении с
ними как о чем-то само собой разумеющемся, а ведь полукони Ч единственны
е мифические существ a во всей книге, не считая Хи
меры. Пока же, в ожидании речи, надо бы держаться подальше от глаз будущего
оратора. Н e хватало еще, чтобы он втянул в беседу
своего подчиненного Биаса, чье тело я позаимствовал** . [
** Очень странное заявление автора, так как в начале главы он утвер
ждает, что Хокенберри перевоплотился в воина Биаса, который служит не Не
стору, а Менесфею. ] Сейчас-то опасности никакой: н
е только сам Нестор, но и остальные зрители ловяг каждое грубое слово, что
срывается с брызжущих слюной уст Агамемнона и Ахиллеса.
Возле старца, явно не решаясь примкнуть ни к одной группировке, п
ереминаются Менесфей (согласно Гомеру, Парис убьет его спустя пару недел
ь), Евмел (вождь фессалийцев из Феры), Поликсен (сопредводи
тель рати эпеян) с приятелем Фалпием, Фоас (военачальник этолийцев), Леонт
ей и Полипет в одеяниях, типичных для их родной Аргиссы, а также Махаон и е
го брат Подалирий (за чьей спиной выстроились фессалийские командиры по
ниже рангом), дражайший друг Одиссея Левк (обреченный на гибель от пики Ан
тифа), ну и прочие герои, каждого из которых я научился узнавать не только
в лицо, но даже по манере сражаться, бахвалиться и приносить жертвы божес
твам. Как я уже, наверное, говорил, древние греки, собравшиеся здесь, ничег
о не делают вполсилы Ч о чем ни заикнись, выкладываются на всю катушку. Од
ин из ученых двадцатого столетия называл подобную стратегию «стопроце
нтным риском».
Кто же в открытую противостоит Агамемнону? Справа от Ахиллеса св
еркает очами его ближайший друг Патрокл (чья смерть от руки Гектора разо
жжет истинный гнев «быстроногого» и развяжет величайшую в истории Троя
нской войны резню), а также Тлиполем, сын легендарного Геракла, безрассуд
но убивший дядю своего отца и скрывшийся из дома (молодому красавцу сужд
ено пасть от копья Сарпедона). Между Патроклом и Тлиполемом старик Феник
с Ч милый сердцу Ахиллеса учитель Ч шепчется с Диоклесовым отпрыском О
рсилохом, которого на днях поразит мощный удар Энея. По левую сторону от к
ипящего яростью мужеубийцы я с удивлением замечаю Идоменея: оказываетс
я, их связывает более тесная дружба, чем говорит поэма.
Само собой, ахейцев во внутреннем круге гораздо больше. Я уже мол
чу о бесчисленной толпе за своей спиной, но ведь картина и так ясна, правда
? Как в эпосе Гомера, так и в повседневной жизни, в долинах Илиона безымянн
ых героев нет. Образно выражаясь, каждый из них неотвязно таскает за собо
й собственную историю, родину, отца, жен, детишек и движимое имущество, при
бегая к их помощи в риторических и военных стычках. Одного этого достато
чно, чтобы доконать простого схолиаста.
Ч Хорошо тебе говорить, богоравный Ахилл
ес, вечно плутующий в кости, на поле сраженья и с бабами! Ч вопит Агамемно
н. Ч Только меня не проведешь! Не выйдет! Сам-то отхватил награду не хуже ц
арской Ч красотку Брисеиду, и рад, а мне, значит, прикажешь сидеть с пусты
ми руками? Не на такого напал! Да я лучше передам бразды правления... вон хот
ь Аяксу, или Идоменею, или мудрому Одиссею... или тебе... да, тебе...
чем позволю так себя надуть!
Ч Валяй, передавай! Ч скалится Ахиллес. Ч Давно у нас не было до
стойного предводителя!
Державный сын Атрея багровеет.
Ч Отли
чно. Спускайте на море черный корабль с гребцами, возьмите Хрисеиду, если
посмеете... Жертвы, о мужеубийца, ты вознесешь сам. Но помни, без добычи я не
останусь. Твоя прелестная Брисеида возместит мне потерю.
Красивое лицо Пелида перекоше
но от ненависти.
Ч Наглец, одетый в б
есстыдство и погрязший в алчности!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
адобностью, а если бы гость и заподозрил себя в «нездоровом» влечении, то
отправился бы в лазарет и подлечился. В лазарете исправляют все.
Даэман посетил Ардис-холл десять лет назад, с целью обольстить кузину Ви
ржинию Ч из чистой скуки, ведь эта кикимора выглядела страшнее войникса
. Тогда-то он и увидел Аду обнаженной. Блуждая по нескончаемым коридорам в
поисках Оранжереи для завтраков, собиратель бабочек нечаянно оказался
рядом с комнатой молоденьких дам. За приоткрытой дверью стояло высокое,
слегка рябое зеркало. Мутная поверхность отражала девушку, что обтирала
себя губкой в тазике для омовения. На юной купальщице не было ровным счет
ом ничего, кроме скучающего выражения лица: очевидно, излишняя чистоплот
ность не относилась к длинному списку ее достоинств. И вот это зрелище Ч
прелестная молодая женщина, проглядывающая из кокона девической невин
ности, Ч необычайно врезалось в сердце праздного гостя. Теперь Аде почт
и столько же, сколько было ему в ту пору.
Округлый полудетский рот, созревающие бедра и маленькие, но тяжелые буто
ны будущей груди Ч даже ради них стоило замереть на месте и залюбоватьс
я. Восхититься бледностью кожи (не важно, как долго эта девушка оставалас
ь на солнце Ч ее лицо всегда сохраняло мягкую молочную белизну), блестящ
ими серыми глазами, сочным малиновым цветом губ и черными как смоль воло
сами. Воплощение эротической мечты, да и только. Культура тех лет предпис
ывала женщинам брить подмышки, однако Ада, видимо, не принимала всерьез е
е мимолетных требований. Похоже, она вообще чихать хотела на культуру. В о
громном зеркале Ч и в памяти гостя Ч будто бы застыло точеное изваяние
из слоновой кости, оттененное четырьмя черными мазками Ч вопросительн
ым знаком небрежно перекинутых через плечо локонов, парой запятых под мы
шками и восхитительным, еще не оформившимся в дельту восклицательным зн
аком, уходящим в сумрак между бедрами.
Одноколка несла седока прямо к цели. Мужчина блаженно улыбался. Не важно,
с чего это Аде вздумалось пригласить его после стольких лет и даже чью Дв
адцатку здесь отмечают. Главное Ч занести пленительную дикарку в колле
кцию своих побед до возвращения к настоящей жизни: к вес
елым гулянкам, долгим визитам и случайным интрижкам с более светскими да
мами.
Войникс легко трусил вперед, под ногами шуршал гравий и ненавязчиво гуде
ли старые гироскопы повозки. В долину тихо заползали вечерние тени, одна
ко узкая дорожка вывела на гребень холма, и гость успел разглядеть полов
инку заходящего солнца до того, как опять съехал в полумрак, на просторны
е поля, засеянные каким-то невысоким злаком. Заботливые сервиторы порхал
и над колосьями, почему-то напоминая Даэману летающие мячики для крокета
.
Одноколка свернула влево, к югу, пересекла безымянную речушку по бревенч
атому мосту, запрыгала по крутому каменистому склону и наконец очутилас
ь в древнем лесу. Гостю смутно припомнилась охота за бабочками в этих сам
ых местах. Вечером того дня, когда он увидел обнаженную Аду, двадцатисеми
летний мужчина поймал у водопада редчайший вид «мертвой головы», и восто
рг удачливого коллекционера смешался с пьянящими мыслями о сливочной к
оже и смоляных волосах красавицы. Даэман до сих пор не мог забыть бледног
о лица, что посмотрело на него из зеркала после омовения. Холодный взор, в
котором не было ни гнева, ни польщенной радости, ни скромности, ни бесстыд
ства, безучастный и немного циничный, пригвоздил дрожащего от похоти обо
жателя, словно плененного мотылька. Точно так же сам собиратель разгляды
вал свои новые приобретения.
А повозка все приближалась к Ардис-холлу. В густой тени древних вязов, ряб
ин и дубов горели желтые фонари, где-то впереди мигали разноцветные гирл
янды, возможно, обозначая другие тропинки. Но вот деревья расступились, и
в сумерках взгляду гостя открылся широкий вид на Ардис-холл. На вершине п
ригорка белел особняк, от него по склонам вились во все стороны светлые, у
сыпанные гравием дорожки, и на целую квадратную милю вниз расстилалась м
ягкая лужайка; вдалеке поблескивали волны реки, ловя догорающие огни зак
ата. За цепочкой холмов на юго-западе темнели другие, поросшие черным, неп
роглядным лесом, а за ними Ч третьи, и так далее, пока угольные хребты не с
ливались с агатовыми тучами на горизонте.
Даэман поежился. Он и позабыл: где-то в окрестностях водятся динозавры. В д
уше тяжелой мутью всколыхнулись прежние страхи. Правда, Виржиния, Ванесс
а и прочие хором уверяли, что стада опасных чудищ бродят за пятьсот миль о
т Ардис-холла. (Все, кроме пятнадцатилетней Ады: та попросту буравила гост
я изучающим, чуть насмешливым взглядом, как потом выяснилось, вполне обы
чным для этой странной девушки.) Но и тогда мужчину могли выманить наружу
только пестрые, редкие бабочки. Сейчас и они бы не помогли. Благодарим пок
орно. Конечно, если рядом сервиторы и войниксы, бояться в принципе нечего
... И все же откровенно не хотелось угодить в зубастую пасть доисторическо
й твари, чтобы затем, лежа в лазарете, вспоминать о подобном унижении.
Исполинский вяз у подножия
холма украшали десятки лампочек. Яркие факелы полыхали вдоль окружной п
одъездной аллеи, тянулись по краям дорожек, ведущих из дома во двор. Войни
ксы-охранники недвижно стояли у живых изгородей вплоть до самого леса. П
од старым вязом был накрыт длинный стол, на праздничной посуде трепетали
отблески факельных огней, плясавших на теплом вечернем ветру. Некоторые
из гостей уже начинали сходиться к ужину. Даэман с удовольствием сноба о
тметил, что большинство мужчин по старинке облачены в грязновато-белые о
деяния, бурнусы и «торжественные» костюмы землистого цвета: в более знач
имых кругах, к которым он причислял и себя, такая мода устарела аж несколь
ко месяцев назад.
Одноколка мягко подкатила к п
арадному входу Ардис-холла и остановилась в луче желтого света, льющегос
я из дверей. Войникс распрягся и опустил дышла наземь, да так бережно, что
седок не ощутил ни малейшего толчка. Легкий сервитор подлетел забрать ба
гаж. Даэман радостно ступил на твердую почву: честно говоря, у него до сих
пор кружилась голова после потерянного Ч или обретенного? Ч при факсе
дня.
Распахнув двери настежь, Ада бросилась по лестнице навстречу новому гос
тю. Мужчина застыл на месте, растерянно улыбаясь. Девушка оказалась не пр
осто красивее, чем он помнил. Она была прекраснее, чем он мог себе вообрази
ть.
3
ДОЛИНЫ ИЛИОНА
Греческие предводители сошлись у ставки царя; вокруг полно заинт
ересованных зрителей, и Агамемнон с Ахиллесом уже затевают грызню.
Нужно сказать, что сейчас я принял вид Биаса* [* В русском переводе «Илиады
» этого военачальника зовут Биант. Ч Здесь и далее примеч. пер.
] Ч не пилосского военачальника из дружин Нестора, а того, который
служит Менесфею. Бедный афинянин жестоко страдает от тифа и редко покида
ет свою ставку, расположенную дальше на побережье. (Но он еще оправится, чт
обы сражаться в песни тринадцатой.) Копьеборцы и праздные наблюдатели по
чтительно расступаются, пропуская полководца в середину. Однако, по счас
тью, никто не ожидает, что он примет участие в предстоящих дебатах.
Я уже пропустил большую часть
разыгрывающейся здесь драмы Ч ту, где «безупречный гадатель» Калхас об
ъявляет ахейцам истинную причину ярости Аполлона. Один из военачальник
ов шепчет мне на ухо, что прежде чем заговорить, Фесторид потребовал непр
икосновенности Ч на случай, если народу или владыкам его речь покажется
неугодной. Ахиллес обещал защиту, и тогда Калхас возвестил то, о чем все и
так подозревали. На днях верный жрец Аполлона Хрис умолял царя возвратит
ь захваченную в плен милую дочь; отказ Агамемнона прогневил «дальноразя
щего», и вот результат.
Стоит ли упоминать, как рассердило владыку подобное выступлени
е. «Развонялся, только держись», Ч беззвучно хохочет мой собеседник, от к
оторого сильно разит винным перегаром. Если не ошибаюсь, это Орус. Нескол
ько недель спустя он падет от руки Гектора, когда герой-троянец начнет ва
лить врагов направо и налево.
Пару минут назад, доверительно сообщает военачальник, Агамемно
н согласился отдать Хрисеиду, хотя девица ему и « милее соб
ственной жены Клитемнестры», по выражению распалившегося Атрида, но тут
же потребовал взамен иную, не менее прекрасную наложницу. По словам упив
шегося в стельку Оруса, Ахиллес тут же обозвал царя «корыстнейшим среди
мужей» и закричал, что аргивянам, то бишь ахейцам, или данайцам Ч как толь
ко не кличут этих окаянных греков! Ч нечем возместить потерю вождя. Но ес
ли ход битвы изменится в их пользу, пострадавший получит свою телку наза
д. А пока пусть отдаст ее безутешному отцу и заткнется.
Ч
Тут сын Атрея поднял такую вонищу, что прямо сил нет! Ч Орус смеетс
я во все горло, и несколько военачальников строго оборачиваются на нас.
Я киваю и внимательно смотрю
вперед. Агамемнон, как обычно, в центре событий. Вот уж поистине прирожден
ный лидер Ч рослый, статный, борода завивается классическими колечками
, полубожественные брови строго сведены над пронзительными глазами, ума
щенный маслом мускулистый торс облачен в изысканнейшие одеяния. Точно н
апротив него, посередке круга, стоит, подбоченясь, Ахиллес. Превосходя ца
ря и молодостью, и силой, и даже красотой, он почти не поддается описанию. Е
ще когда я впервые увидел его на смотре кораблей, сразу проникся сознани
ем: передо мной самый богоподобный смертный среди множества богоподобн
ых смертных, настолько впечатляет физическая мощь и властность доблест
ного сына Пелея. Тогда же я понял, что при всей своей силе и смазливости он
все-таки достаточно глуп. Ни дать ни взять безумно похорошевший Арнольд
Шварценеггер.
Ахиллеса и Агамемнона окружают герои, лекции о которых я читал в
течение десятилетий. Встреча с этими парнями во плоти ничуть не разочаро
вывает. Подле владыки Ч но душою в закипающей ссоре явно не с ним Ч хмури
тся Одиссей. Он на целую голову ниже царя, зато шире в груди и плечах и пото
му среди прочих греческих вождей кажется буйволом в овечьем стаде. Лик Л
аэртова сына суров и обветрен, глаза сияют живым умом и хитростью. Я еще не
разговаривал с ним, хотя непременно воспользуюсь первой же возможность
ю пообщаться, пока война не закончилась и Одиссей не отправился в долгое
плавание.
По правую руку от Агамемно
на Ч младший брат Менелай, супруг Елены. Жаль, что мне не дают доллар всяк
ий раз, когда кто-нибудь из ахейцев вякает, что, мол, будь Менелай искуснее
в постели Ч «был бы у него побольше», Ч прославленная красавица не улиз
нула бы с Парисом в неприступный Илион, а греческие герои не мучились бы д
евять лет понапрасну, осаждая треклятый город. Слева от царя вытянулся п
о струнке Орест Ч нет, конечно же не избалованный наследник, тот оставле
н дома, хотя в свое время отомстит за гибель отца и заслужит отдельной тра
гедии, Ч а его тезка, верный копьеносец властелина. Падет от руки Гектора
в следующем крупном наступлении.
Рядом с Орестом я вижу Еврибат
а Ч царского вестника, не путать с Еврибатом Ч глашатаем Одиссея. Бок о б
ок с ним стоит Птолемеев сын Эвримедон, симпатичный малый и возница Агам
емнона. Кстати, возницу Нестора зовут так же, но он гораздо уродливее. (Ска
зать по чести, я с радостью заменил бы все эти пышные патронимы на обычные
, человеческие фамилии.)
К великодержавному Атриду присоединились нынче вечером предво
дители локров и саламитов Ч Большой и Малый Аяксы. Эти двое только имена
ми и схожи: если первого, хоть он и белый, взяли бы нападающим в сборную НФЛ*
[ * Национальная футбольная лига
] , то второй скорее смахивает на вора-карманника. Еще один вождь ар
гивян Эвриал ни на шаг не отходит от своего босса Сфенела Ч благородног
о воителя, который так ужасно заикается, что и представиться не может без
запинки. Друг царя и главный военачальник аргивян, прямодушный Диомед то
же здесь, однако явно не в своей тарелке, судя по скрещенным на груди рукам
и потупленному сердитому взгляду. Старец Нестор Ч «сладкоречивый пило
сский вития» Ч занял место почти посередине между спорщиками. Думается
, его более всех тревожит разгорающаяся вражда.
Если Гомер прав, через несколько минут Нестор произнесет знамен
итый монолог, в котором безуспешно попытается пристыдить и примирить об
е стороны, пока их распря не сыграла на руку троянцам. И над
о признаться, мне хочется его послушать. Хотя бы ради упоминания о древне
й битве с кентаврами* . [ * В русских переводах «Илиа
ды» фигурируют «горные чудища» или «лютые чада гор». ]
В поэме старец говорит об этих загадочных существах и сражении с
ними как о чем-то само собой разумеющемся, а ведь полукони Ч единственны
е мифические существ a во всей книге, не считая Хи
меры. Пока же, в ожидании речи, надо бы держаться подальше от глаз будущего
оратора. Н e хватало еще, чтобы он втянул в беседу
своего подчиненного Биаса, чье тело я позаимствовал** . [
** Очень странное заявление автора, так как в начале главы он утвер
ждает, что Хокенберри перевоплотился в воина Биаса, который служит не Не
стору, а Менесфею. ] Сейчас-то опасности никакой: н
е только сам Нестор, но и остальные зрители ловяг каждое грубое слово, что
срывается с брызжущих слюной уст Агамемнона и Ахиллеса.
Возле старца, явно не решаясь примкнуть ни к одной группировке, п
ереминаются Менесфей (согласно Гомеру, Парис убьет его спустя пару недел
ь), Евмел (вождь фессалийцев из Феры), Поликсен (сопредводи
тель рати эпеян) с приятелем Фалпием, Фоас (военачальник этолийцев), Леонт
ей и Полипет в одеяниях, типичных для их родной Аргиссы, а также Махаон и е
го брат Подалирий (за чьей спиной выстроились фессалийские командиры по
ниже рангом), дражайший друг Одиссея Левк (обреченный на гибель от пики Ан
тифа), ну и прочие герои, каждого из которых я научился узнавать не только
в лицо, но даже по манере сражаться, бахвалиться и приносить жертвы божес
твам. Как я уже, наверное, говорил, древние греки, собравшиеся здесь, ничег
о не делают вполсилы Ч о чем ни заикнись, выкладываются на всю катушку. Од
ин из ученых двадцатого столетия называл подобную стратегию «стопроце
нтным риском».
Кто же в открытую противостоит Агамемнону? Справа от Ахиллеса св
еркает очами его ближайший друг Патрокл (чья смерть от руки Гектора разо
жжет истинный гнев «быстроногого» и развяжет величайшую в истории Троя
нской войны резню), а также Тлиполем, сын легендарного Геракла, безрассуд
но убивший дядю своего отца и скрывшийся из дома (молодому красавцу сужд
ено пасть от копья Сарпедона). Между Патроклом и Тлиполемом старик Феник
с Ч милый сердцу Ахиллеса учитель Ч шепчется с Диоклесовым отпрыском О
рсилохом, которого на днях поразит мощный удар Энея. По левую сторону от к
ипящего яростью мужеубийцы я с удивлением замечаю Идоменея: оказываетс
я, их связывает более тесная дружба, чем говорит поэма.
Само собой, ахейцев во внутреннем круге гораздо больше. Я уже мол
чу о бесчисленной толпе за своей спиной, но ведь картина и так ясна, правда
? Как в эпосе Гомера, так и в повседневной жизни, в долинах Илиона безымянн
ых героев нет. Образно выражаясь, каждый из них неотвязно таскает за собо
й собственную историю, родину, отца, жен, детишек и движимое имущество, при
бегая к их помощи в риторических и военных стычках. Одного этого достато
чно, чтобы доконать простого схолиаста.
Ч Хорошо тебе говорить, богоравный Ахилл
ес, вечно плутующий в кости, на поле сраженья и с бабами! Ч вопит Агамемно
н. Ч Только меня не проведешь! Не выйдет! Сам-то отхватил награду не хуже ц
арской Ч красотку Брисеиду, и рад, а мне, значит, прикажешь сидеть с пусты
ми руками? Не на такого напал! Да я лучше передам бразды правления... вон хот
ь Аяксу, или Идоменею, или мудрому Одиссею... или тебе... да, тебе...
чем позволю так себя надуть!
Ч Валяй, передавай! Ч скалится Ахиллес. Ч Давно у нас не было до
стойного предводителя!
Державный сын Атрея багровеет.
Ч Отли
чно. Спускайте на море черный корабль с гребцами, возьмите Хрисеиду, если
посмеете... Жертвы, о мужеубийца, ты вознесешь сам. Но помни, без добычи я не
останусь. Твоя прелестная Брисеида возместит мне потерю.
Красивое лицо Пелида перекоше
но от ненависти.
Ч Наглец, одетый в б
есстыдство и погрязший в алчности!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12