Смотритель опустился в кресло главного оператора. Подключив тупорылый компьютерный разъем в гнездо на левом предплечье, андроид увидел, как губы Леона Сполдинга сжались, а лицо скривилось в гримасе… Презрения? Зависти? Несмотря на весь свой опыт общения с людьми. Смотритель до сих пор плохо различал оттенки столь тонких чувств. Но разъем со щелчком встал на место, в мозг Смотрителю хлынули электронные импульсы, и он напрочь позабыл о Сполдинге.
Он словно стал тысячеглазым. Андроид одновременно видел все, что происходит на стройке и на много километров вокруг. Теперь он составлял с компьютером единое целое, а многочисленные сенсоры, сканеры и терминалы казались ему продолжением собственного тела. Зачем мучиться — разрабатывать долгую и утомительную процедуру общения с компьютером, если можно сделать андроида, который просто станет частью компьютера?
Хлынул поток данных, принесший с собой экстаз.
Состояние оборудования. Векторы потоков рабочей силы. Координация бригад. Уровни замораживания почвы. Энергия, текущая по силовым кабелям. Башня представлялась Смотрителю изменчивым узором из бесконечного числа деталей, а сам он сидел в центре и ткал этот узор. Ничто не ускользало от его внимания. Он соглашался и отвергал, изменял и оставлял до лучших времен. Может быть, так же действует секс? Это биение энергии в каждом нерве, эта лавина ощущений, чувство того, что ты достиг своего предела, горизонта и дальше просто некуда? Хотелось бы знать, думал Смотритель. Он поднимал и опускал тросы подъемника, заказывал на следующую неделю стеклянные блоки и оптические волокна для тахионной лаборатории, проверял, завезена ли еда на завтра, постоянно контролировал устойчивость всего сооружения в целом, отправляя финансовый отчет прямо главному компьютеру финансовой группы Чейза-Крага. Сканировал температуру почвы на глубину до двух километров с шагом в полметра, отвечая на десятки телефонных звонков в секунду… и не мог не ощущать гордости. Он знал, что ни один человек не сумел бы справиться с подобной работой, сумей он даже подключиться к компьютеру. Смотритель, с одной стороны, был наделен способностями машины и, с другой, — разносторонностью человека; если не считать того довольно существенного обстоятельства, что он не способен к самовоспроизведению, он во многом превосходит и человека, и машину, так что…
Вспыхнула красная лампочка, и прозвучал сигнал тревоги.
Несчастный случай. Кровь андроидов пролилась на замерзшую землю.
Смотритель дал мысленный сигнал, и изображение приблизилось. На северной стороне башни оборвался трос подъемника; С высоты девяноста метров упал стеклянный блок и зарылся в землю, на метр нависая одним концом над заснеженной землей. Безупречную прозрачность стекла нарушала длинная извилистая трещина, напоминавшая фрагмент ледяных узоров на окне зимним утром. Со стороны ближе к башне из-под блока виднелись чьи-то ноги. Три робота-погрузчика торопились к месту происшествия, четвертый уже подъехал и подводил под массивный блок свои длинные железные клыки.
Смотритель отсоединился от компьютера и вздрогнул, как от боли, когда поток данных резко оборвался. Экран у него над головой крупным планом показывал сцену происшествия. Клисса Краг отвернулась и прятала лицо на груди у мужа, Мануэлю тоже явно было не по себе, лицо Крага-старшего перекосилось от раздражения. Остальные посетители были скорее озадачены, чем встревожены. Взгляд Смотрителя задержался на мертвенно-бледном лице Сполдинга. Эктоген был невысок и, мягко говоря, худощав, точнее — кожа да кости. В короткое мгновение после шока Тор видел все с необыкновенной ясностью и почему-то обратил внимание на редкие черные усы Сполдинга.
— Ошибка компьютера, — деловым тоном произнес Смотритель. — Машина неправильно рассчитала натяжение троса, и блок упал.
— Но компьютером в тот момент управляли вы, разве не так? — спросил Сполдинг. — Давайте называть вещи своими именами.
— Прошу прощения, — отказался играть в эту игру андроид. — Произошел несчастный случай. Наверное, были жертвы. Я должен идти.
Он поспешил к двери.
— …непростительная беспечность… — пробормотал у него на спиной Сполдинг.
Смотритель вышел за дверь и рванул бегом к месту происшествия, шепча на ходу слова молитвы.
5
— Нью-Йорк, — сказал Краг. — Верхний офис.
Вместе со Сполдингом они вошли в трансмат-кабину. Пульсирующая ярко-зеленым светом завеса трансмат-поля делила кабину пополам. Эктоген установил координаты. Невидимый генератор трансмат-поля напрямую соединялся с главным компьютером, находящимся где-то на дне Атлантического океана и аккумулирующим тэта-силу, на которой основывалась система мгновенного переноса материи. Крагу даже в голову не пришло проверить, какие координаты установил Сполдинг. Он доверял своим подчиненным. Малейшая неточность в задании, например, абсциссы — и холодные ветры развеют по всему миру атомы Симеона Крага. Он привычно шагнул через мерцавшую зеленым светом завесу.
Он ничего не почувствовал. Краг исчез. Поток меченых частиц-волн пришел на приемник в нескольких тысячах километров от передатчика, и снова возник Краг. Трансмат-поле так быстро разлагало человеческое тело на субатомные частицы, что нервная система не успевала почувствовать боль, возвращение к жизни происходило так же быстро. Ничуть не изменившийся Краг вышел из трансмат-кабины в своем кабинете. Сразу же за ним появился Сполдинг.
— Займись, пожалуйста, Квенеллой, — сказал секретарю Краг. — Она вот-вот появится внизу. Развлеки ее чем-нибудь. Я хочу, чтобы меня хотя бы час никто «не беспокоил.
Сполдинг удалился. Краг закрыл глаза.
Падение блока выбило его из колеи. Это было не первое происшествие за время строительства и наверняка не последнее. Не обошлось без жертв — пускай это только андроиды, но все равно… Крага всегда приводили в бешенство неоправданные потери живой силы, энергии и времени. Как сможет башня подняться к небу, если токи будут падать? Как сможет он сообщить небесам, что человек существует, что человек что-то значит, если не будет башни? Как сможет он задавать вопросы, которые необходимо задать?
Крагу было больно. Краг шатался под неподъемным грузом, который сам на себя взвалил.
Когда он был утомлен или нервничал, он каждый раз с болезненной отчетливостью ощущал свое тело как тюрьму, в которой заключена его душа. Складки живота, бесчувственный островок в основании шеи, от которого, казалось, омертвение волнами распространяется по телу, непроизвольное дрожание левого века, постоянное ощущение тяжести в мочевом пузыре, сухость в горле, хруст в коленной чашечке — напоминание о том, что он не вечен. Все это отзывалось у него в голове колокольным звоном. Нередко собственное тело представлялось ему каким-то абсурдным мешком мяса, костей, крови, всевозможных мускулов, жил и нервов, сминающимся, опадающим под напором времени, изнашивающимся год от года, день ото дня. Что благородного в такой груде протоплазмы? А эти нелепые ногти! Идиотские ноздри! Дурацкие локти! И все же под броней черепа тикало бдительное серое вещество мозга, как бомба с часовым механизмом, зарытая глубоко в грязь. Краг презирал свою плоть, но благоговейно трепетал перед своим мозгом, перед человеческим мозгом вообще. Только в этих мягких складках нервной ткани и был настоящий Краг, нигде больше — ни в кишечнике, ни в паху, ни в груди, — только в мозгу. Тело могло еще долго гнить, но обитающее в нем сознание уже возносилось к самым далеким галактикам.
— Массаж, — произнес Краг.
Из стены выдвинулся массажный стол. В кабинет вошли три постоянно дежурившие в соседней комнате женщины-андроида. Их гибкие тела были обнажены. Все трое принадлежали к гамма-типу, и, если бы не закладывающиеся при производстве незначительные соматические отличия, могли бы быть приняты за тройняшек. У всех троих была небольшая высокая грудь, плоский живот, узкая талия, широкие бедра, полные ягодицы. На голове росли волосы, а на лице брови, но больше нигде на теле волосяного покрова не было, что придавало им какой-то бесполый вид. Впрочем, характерный признак пола был начертан у них между ног, и Краг, если бы ему захотелось, мог раздвинуть эти ноги и ощутить в ответ более-менее сносную имитацию страсти. Ему этого никогда не хотелось. Но Краг намеренно вложил в своих андроидов элемент чувственности. Он дал им работоспособные — хотя и стерильные — гениталии и безупречной формы — хотя совершенно бесполезный
— пупок. Ему хотелось, чтобы его создания во всем походили на людей (а в чем-то даже были бы лучше) и делали почти все, на что способен человек. Его андроиды не были просто усовершенствованными роботами. Он предпочел создавать синтетических людей, а не машины.
Три женщины-гаммы привычно раздели его и начали трудиться. Краг лежал на животе, умелые пальцы без устали погружались в его плоть и разминали затекшие мышцы. Взгляд его застыл на диаграмме, висящей на дальней стене кабинета.
Кабинет его был обставлен строго и по-деловому: длинный рабочий стол с терминалом компьютера, небольшая неброская скульптура в углу и портьера во всю стену, которая при прикосновении реполяризатором становилась прозрачной и за ней открывался вид на Нью-Йорк. Неярко горели невидимые лампы, и кабинет был все время погружен в полумрак. Но на стене желтым светом вспыхивал ослепительный узор:
* * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Это было послание из космоса.
Когда обсерватория Варгаса поймала таинственный сигнал на частоте 9100 мегагерц, он был еще очень слаб: два коротких импульса, пауза, четыре импульса, пауза, один импульс, и так далее. За два дня сигнал повторился тысячу раз, потом прекратился. Через месяц он снова возник на частоте 1421 мегагерц, на знаменитой частоте водорода (длина волны 21 сантиметр), и повторился еще тысячу раз, но уже большей мощности. Еще через месяц сигнал стал одновременно приходить на частоте в два раза меньшей и в два раза большей и снова повторился тысячу раз. Позже Варгас поймал тот же самый сигнал в оптическом диапазоне как интенсивное лазерное излучение на длине волны 5000 ангстрем. Сигнал все время оставался одним и тем же: 2-4-1-2-5-1-3-1. Между сериями приходящих импульсов всегда отмечалась значительная пауза, а после гораздо более долгой паузы сигнал повторялся заново.
Это могло быть только осмысленным посланием. Для Крага последовательность 2-4-1-2-5-1-3-1 стала священным числом, основанием новой кабалы. Мало того что диаграмма сигнала красовалась на стене его кабинета, одно движение пальца — и кабинет наполнялся внеземным шепотом на какой-нибудь из доступных человеческому уху частот, а скульптура в углу начинала в такт звуковому сигналу испускать яркие лазерные вспышки.
Голос неба стал для Крага наваждением. Вся вселенная Крага вращалась вокруг остро ощущаемой необходимости послать ответный сигнал. Ночью он стоял, задрав голову к звездам, ослепленный каскадами льющегося с небес света, и думал: «Я — Краг, я — Краг, я здесь, я жду, ну скажите хоть что-нибудь». Он не допускал никакой другой возможности, кроме той, что сигналы со звезд — это осмысленный призыв к диалогу. И он был готов рискнуть всем своим состоянием, чтобы послать ответ.
Ну а вдруг все-таки «сигнал» — это какое-нибудь естественное явление?
Абсолютно исключено . То постоянство, с каким он продолжает приходить во всех диапазонах, говорит о сознательной направляющей силе. Кто-то пытается нам что-то сообщить .
Но что значат эти цифры? Это что, какое-нибудь галактическое число ж?
Нам пока не удалось найти в этих цифрах какого-либо математического смысла . Никакой арифметической прогрессии в них не скрыто. Криптографы уже предложили по меньшей мере полсотни одинаково головоломных толкований, что делает их всех одинаково подозрительными. Нам кажется, что числа выбраны совершенно случайно .
Что проку в сообщении, из которого ничего не понять?
Все дело в самом факте сообщения . Это призывный крик, адресованный в космос. Они кричат нам: смотрите, мы здесь, мы умеем передавать сигналы, мы способны разумно мыслить, мы ищем контакта с вами .
Допустим, даже если вы правы, как вы собираетесь им ответить?
Я скажу им : эй, там, привет, мы слышим вас, мы поймали ваш сигнал, мы разумны, мы люди, нам надоело жить одним посреди космоса .
На каком языке вы скажете им все это?
На языке случайных чисел . А потом — не совсем случайных. Эй, алло, как слышно, 3.14159, прием, 3.14159 — отношение длины окружности к диаметру .
И как вы собираетесь это сказать? Лазером? По радио?
Нет , это все слишком медленно. У меня нет времени ждать, пока электромагнитные волны тащатся туда-обратно. Мы станем говорить со звездами на языке тахионных лучей, и я скажу этим типам со звезд, что на Земле живет такой Симеон Краг .
Краг дрожал от возбуждения на массажном столе. Андроиды продолжали умело терзать его плоть, разминать жировые складки, зарываться костяшками пальцев в узловатые мускулы. Ему казалось, что в ритме этих щипков и хлопков скрыты те же мистические числа: 2-4-1, 2-5-1, 3-1. Где недостающая двойка? И даже будь она, что бы это значило: 2-4-1, 2-5-1, 2-3-1? Ничего существенного. Случайный набор чисел. Бессмысленные сгустки информации. Информация как вещь в себе. Всего лишь числа, складывающиеся в абстрактный узор, но в них содержится самое важное во вселенной сообщение:
Мы здесь .
Мы здесь .
Мы зовем вас .
И Краг ответит им. Он задрожал от удовольствия, представив себе, что башня наконец достроена и в космос устремляются тахионные лучи. Краг ответит, Краг-Жадюга, Краг-Бесчувственный-Денежный-Мешок, Краг-Невежда, Краг-Охотник-за-долларами, Краг-простой-предприниматель, Краг-жирный крестьянин, Краг-грубиян. Я! Я! Я! Краг! Краг!
— Вон! — вырвалось у него. — Достаточно!
Андроиды поспешно удалились. Краг встал с массажного стола, медленно оделся, прошел через кабинет и провел ладонью по узору из желтых огоньков на стене.
— Какие-нибудь новости? — произнес он. — Посетители?
Натриевый проектор выбросил облако пара, и в воздухе возникло изображение Леона Сполдинга.
— Здесь доктор Варгас, — произнес эктоген. — Он ждет в планетарии. Вы встретитесь с ним?
— Разумеется. Я сейчас же поднимусь к нему. А где Квенелла?
— На вашей вилле в Уганде. Она просила передать, что будет ждать вас там.
— А мой сын?
— Отправился с инспекцией на завод в Дулут. Какие-нибудь распоряжения для него будут?
— Нет, — ответил Краг. — Он сам знает что делать. Я сейчас поднимусь к Варгасу.
Изображение Сполдинга мигнуло и погасло. Краг вошел в лифт и через несколько секунд оказался на крыше здания, под куполом планетария; Там его дожидался, сосредоточенно меряя шагами огромный зал, Никколо Варгас. Путь его пролегал между витриной с восемью килограммами протеидов с Альфа Центавра V и приземистым криостатом, за покрытым инеем окошком которого с трудом можно было разглядеть двадцать литров жидкости, добытой из метанового моря на Плутоне.
Варгас был невысок, светлокож и всегда выглядел очень сосредоточенным. Краг относился к нему с огромным уважением, чуть ли не с восторженным преклонением: как же, ведь тот посвятил всю свою жизнь, каждый день ее, поискам внеземных цивилизаций и стал самым выдающимся экспертом по проблемам межзвездной связи. Через что и пострадал: пятнадцать лет назад в пылу научного возбуждения он случайно влез под поток излучения от нейтронного телескопа, и левая сторона лица его так «поджарилась», что даже тектогенетическая хирургия оказалась бессильна. Ослепший глаз чудом сумели регенерировать, но вымывание кальция из костей черепа остановить не удалось; пришлось имплантировать бериллиевые волокна, и левая щека Варгаса так и осталась сморщенно-впавшей. В век косметической хирургии подобное уродство было просто дикостью, но Варгас, похоже, не очень-то стремился прибегать к дальнейшим косметическим ухищрениям.
Астроном встретил Крага своей обычной кривой улыбкой.
— Башня великолепна! — заявил он.
— Будет великолепна, — поправил его Краг.
— Нет, нет. Уже великолепна. Какое изящество, какая мощь, какое стремление ввысь! Друг мой, знаете ли вы, что строите? Первый собор галактического века. Через тысячу лет, когда башня как космический передатчик безнадежно устареет, люди будут по-прежнему приходить к ней, преклонять перед ней колена, целовать ее и славить вас. И не только люди.
— Мне нравится эта мысль, — произнес Краг. — Собор. Мне такое даже в голову не приходило. А это еще что? — поинтересовался он, вдруг обратив внимание на информационный кубик, который Варгас подбрасывал на ладони.
— Это мой подарок.
— Подарок?
— Мы обнаружили источник сигналов, — сказал Варгас. — Мне казалось, вам захочется взглянуть на звезду, с которой они идут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Он словно стал тысячеглазым. Андроид одновременно видел все, что происходит на стройке и на много километров вокруг. Теперь он составлял с компьютером единое целое, а многочисленные сенсоры, сканеры и терминалы казались ему продолжением собственного тела. Зачем мучиться — разрабатывать долгую и утомительную процедуру общения с компьютером, если можно сделать андроида, который просто станет частью компьютера?
Хлынул поток данных, принесший с собой экстаз.
Состояние оборудования. Векторы потоков рабочей силы. Координация бригад. Уровни замораживания почвы. Энергия, текущая по силовым кабелям. Башня представлялась Смотрителю изменчивым узором из бесконечного числа деталей, а сам он сидел в центре и ткал этот узор. Ничто не ускользало от его внимания. Он соглашался и отвергал, изменял и оставлял до лучших времен. Может быть, так же действует секс? Это биение энергии в каждом нерве, эта лавина ощущений, чувство того, что ты достиг своего предела, горизонта и дальше просто некуда? Хотелось бы знать, думал Смотритель. Он поднимал и опускал тросы подъемника, заказывал на следующую неделю стеклянные блоки и оптические волокна для тахионной лаборатории, проверял, завезена ли еда на завтра, постоянно контролировал устойчивость всего сооружения в целом, отправляя финансовый отчет прямо главному компьютеру финансовой группы Чейза-Крага. Сканировал температуру почвы на глубину до двух километров с шагом в полметра, отвечая на десятки телефонных звонков в секунду… и не мог не ощущать гордости. Он знал, что ни один человек не сумел бы справиться с подобной работой, сумей он даже подключиться к компьютеру. Смотритель, с одной стороны, был наделен способностями машины и, с другой, — разносторонностью человека; если не считать того довольно существенного обстоятельства, что он не способен к самовоспроизведению, он во многом превосходит и человека, и машину, так что…
Вспыхнула красная лампочка, и прозвучал сигнал тревоги.
Несчастный случай. Кровь андроидов пролилась на замерзшую землю.
Смотритель дал мысленный сигнал, и изображение приблизилось. На северной стороне башни оборвался трос подъемника; С высоты девяноста метров упал стеклянный блок и зарылся в землю, на метр нависая одним концом над заснеженной землей. Безупречную прозрачность стекла нарушала длинная извилистая трещина, напоминавшая фрагмент ледяных узоров на окне зимним утром. Со стороны ближе к башне из-под блока виднелись чьи-то ноги. Три робота-погрузчика торопились к месту происшествия, четвертый уже подъехал и подводил под массивный блок свои длинные железные клыки.
Смотритель отсоединился от компьютера и вздрогнул, как от боли, когда поток данных резко оборвался. Экран у него над головой крупным планом показывал сцену происшествия. Клисса Краг отвернулась и прятала лицо на груди у мужа, Мануэлю тоже явно было не по себе, лицо Крага-старшего перекосилось от раздражения. Остальные посетители были скорее озадачены, чем встревожены. Взгляд Смотрителя задержался на мертвенно-бледном лице Сполдинга. Эктоген был невысок и, мягко говоря, худощав, точнее — кожа да кости. В короткое мгновение после шока Тор видел все с необыкновенной ясностью и почему-то обратил внимание на редкие черные усы Сполдинга.
— Ошибка компьютера, — деловым тоном произнес Смотритель. — Машина неправильно рассчитала натяжение троса, и блок упал.
— Но компьютером в тот момент управляли вы, разве не так? — спросил Сполдинг. — Давайте называть вещи своими именами.
— Прошу прощения, — отказался играть в эту игру андроид. — Произошел несчастный случай. Наверное, были жертвы. Я должен идти.
Он поспешил к двери.
— …непростительная беспечность… — пробормотал у него на спиной Сполдинг.
Смотритель вышел за дверь и рванул бегом к месту происшествия, шепча на ходу слова молитвы.
5
— Нью-Йорк, — сказал Краг. — Верхний офис.
Вместе со Сполдингом они вошли в трансмат-кабину. Пульсирующая ярко-зеленым светом завеса трансмат-поля делила кабину пополам. Эктоген установил координаты. Невидимый генератор трансмат-поля напрямую соединялся с главным компьютером, находящимся где-то на дне Атлантического океана и аккумулирующим тэта-силу, на которой основывалась система мгновенного переноса материи. Крагу даже в голову не пришло проверить, какие координаты установил Сполдинг. Он доверял своим подчиненным. Малейшая неточность в задании, например, абсциссы — и холодные ветры развеют по всему миру атомы Симеона Крага. Он привычно шагнул через мерцавшую зеленым светом завесу.
Он ничего не почувствовал. Краг исчез. Поток меченых частиц-волн пришел на приемник в нескольких тысячах километров от передатчика, и снова возник Краг. Трансмат-поле так быстро разлагало человеческое тело на субатомные частицы, что нервная система не успевала почувствовать боль, возвращение к жизни происходило так же быстро. Ничуть не изменившийся Краг вышел из трансмат-кабины в своем кабинете. Сразу же за ним появился Сполдинг.
— Займись, пожалуйста, Квенеллой, — сказал секретарю Краг. — Она вот-вот появится внизу. Развлеки ее чем-нибудь. Я хочу, чтобы меня хотя бы час никто «не беспокоил.
Сполдинг удалился. Краг закрыл глаза.
Падение блока выбило его из колеи. Это было не первое происшествие за время строительства и наверняка не последнее. Не обошлось без жертв — пускай это только андроиды, но все равно… Крага всегда приводили в бешенство неоправданные потери живой силы, энергии и времени. Как сможет башня подняться к небу, если токи будут падать? Как сможет он сообщить небесам, что человек существует, что человек что-то значит, если не будет башни? Как сможет он задавать вопросы, которые необходимо задать?
Крагу было больно. Краг шатался под неподъемным грузом, который сам на себя взвалил.
Когда он был утомлен или нервничал, он каждый раз с болезненной отчетливостью ощущал свое тело как тюрьму, в которой заключена его душа. Складки живота, бесчувственный островок в основании шеи, от которого, казалось, омертвение волнами распространяется по телу, непроизвольное дрожание левого века, постоянное ощущение тяжести в мочевом пузыре, сухость в горле, хруст в коленной чашечке — напоминание о том, что он не вечен. Все это отзывалось у него в голове колокольным звоном. Нередко собственное тело представлялось ему каким-то абсурдным мешком мяса, костей, крови, всевозможных мускулов, жил и нервов, сминающимся, опадающим под напором времени, изнашивающимся год от года, день ото дня. Что благородного в такой груде протоплазмы? А эти нелепые ногти! Идиотские ноздри! Дурацкие локти! И все же под броней черепа тикало бдительное серое вещество мозга, как бомба с часовым механизмом, зарытая глубоко в грязь. Краг презирал свою плоть, но благоговейно трепетал перед своим мозгом, перед человеческим мозгом вообще. Только в этих мягких складках нервной ткани и был настоящий Краг, нигде больше — ни в кишечнике, ни в паху, ни в груди, — только в мозгу. Тело могло еще долго гнить, но обитающее в нем сознание уже возносилось к самым далеким галактикам.
— Массаж, — произнес Краг.
Из стены выдвинулся массажный стол. В кабинет вошли три постоянно дежурившие в соседней комнате женщины-андроида. Их гибкие тела были обнажены. Все трое принадлежали к гамма-типу, и, если бы не закладывающиеся при производстве незначительные соматические отличия, могли бы быть приняты за тройняшек. У всех троих была небольшая высокая грудь, плоский живот, узкая талия, широкие бедра, полные ягодицы. На голове росли волосы, а на лице брови, но больше нигде на теле волосяного покрова не было, что придавало им какой-то бесполый вид. Впрочем, характерный признак пола был начертан у них между ног, и Краг, если бы ему захотелось, мог раздвинуть эти ноги и ощутить в ответ более-менее сносную имитацию страсти. Ему этого никогда не хотелось. Но Краг намеренно вложил в своих андроидов элемент чувственности. Он дал им работоспособные — хотя и стерильные — гениталии и безупречной формы — хотя совершенно бесполезный
— пупок. Ему хотелось, чтобы его создания во всем походили на людей (а в чем-то даже были бы лучше) и делали почти все, на что способен человек. Его андроиды не были просто усовершенствованными роботами. Он предпочел создавать синтетических людей, а не машины.
Три женщины-гаммы привычно раздели его и начали трудиться. Краг лежал на животе, умелые пальцы без устали погружались в его плоть и разминали затекшие мышцы. Взгляд его застыл на диаграмме, висящей на дальней стене кабинета.
Кабинет его был обставлен строго и по-деловому: длинный рабочий стол с терминалом компьютера, небольшая неброская скульптура в углу и портьера во всю стену, которая при прикосновении реполяризатором становилась прозрачной и за ней открывался вид на Нью-Йорк. Неярко горели невидимые лампы, и кабинет был все время погружен в полумрак. Но на стене желтым светом вспыхивал ослепительный узор:
* * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Это было послание из космоса.
Когда обсерватория Варгаса поймала таинственный сигнал на частоте 9100 мегагерц, он был еще очень слаб: два коротких импульса, пауза, четыре импульса, пауза, один импульс, и так далее. За два дня сигнал повторился тысячу раз, потом прекратился. Через месяц он снова возник на частоте 1421 мегагерц, на знаменитой частоте водорода (длина волны 21 сантиметр), и повторился еще тысячу раз, но уже большей мощности. Еще через месяц сигнал стал одновременно приходить на частоте в два раза меньшей и в два раза большей и снова повторился тысячу раз. Позже Варгас поймал тот же самый сигнал в оптическом диапазоне как интенсивное лазерное излучение на длине волны 5000 ангстрем. Сигнал все время оставался одним и тем же: 2-4-1-2-5-1-3-1. Между сериями приходящих импульсов всегда отмечалась значительная пауза, а после гораздо более долгой паузы сигнал повторялся заново.
Это могло быть только осмысленным посланием. Для Крага последовательность 2-4-1-2-5-1-3-1 стала священным числом, основанием новой кабалы. Мало того что диаграмма сигнала красовалась на стене его кабинета, одно движение пальца — и кабинет наполнялся внеземным шепотом на какой-нибудь из доступных человеческому уху частот, а скульптура в углу начинала в такт звуковому сигналу испускать яркие лазерные вспышки.
Голос неба стал для Крага наваждением. Вся вселенная Крага вращалась вокруг остро ощущаемой необходимости послать ответный сигнал. Ночью он стоял, задрав голову к звездам, ослепленный каскадами льющегося с небес света, и думал: «Я — Краг, я — Краг, я здесь, я жду, ну скажите хоть что-нибудь». Он не допускал никакой другой возможности, кроме той, что сигналы со звезд — это осмысленный призыв к диалогу. И он был готов рискнуть всем своим состоянием, чтобы послать ответ.
Ну а вдруг все-таки «сигнал» — это какое-нибудь естественное явление?
Абсолютно исключено . То постоянство, с каким он продолжает приходить во всех диапазонах, говорит о сознательной направляющей силе. Кто-то пытается нам что-то сообщить .
Но что значат эти цифры? Это что, какое-нибудь галактическое число ж?
Нам пока не удалось найти в этих цифрах какого-либо математического смысла . Никакой арифметической прогрессии в них не скрыто. Криптографы уже предложили по меньшей мере полсотни одинаково головоломных толкований, что делает их всех одинаково подозрительными. Нам кажется, что числа выбраны совершенно случайно .
Что проку в сообщении, из которого ничего не понять?
Все дело в самом факте сообщения . Это призывный крик, адресованный в космос. Они кричат нам: смотрите, мы здесь, мы умеем передавать сигналы, мы способны разумно мыслить, мы ищем контакта с вами .
Допустим, даже если вы правы, как вы собираетесь им ответить?
Я скажу им : эй, там, привет, мы слышим вас, мы поймали ваш сигнал, мы разумны, мы люди, нам надоело жить одним посреди космоса .
На каком языке вы скажете им все это?
На языке случайных чисел . А потом — не совсем случайных. Эй, алло, как слышно, 3.14159, прием, 3.14159 — отношение длины окружности к диаметру .
И как вы собираетесь это сказать? Лазером? По радио?
Нет , это все слишком медленно. У меня нет времени ждать, пока электромагнитные волны тащатся туда-обратно. Мы станем говорить со звездами на языке тахионных лучей, и я скажу этим типам со звезд, что на Земле живет такой Симеон Краг .
Краг дрожал от возбуждения на массажном столе. Андроиды продолжали умело терзать его плоть, разминать жировые складки, зарываться костяшками пальцев в узловатые мускулы. Ему казалось, что в ритме этих щипков и хлопков скрыты те же мистические числа: 2-4-1, 2-5-1, 3-1. Где недостающая двойка? И даже будь она, что бы это значило: 2-4-1, 2-5-1, 2-3-1? Ничего существенного. Случайный набор чисел. Бессмысленные сгустки информации. Информация как вещь в себе. Всего лишь числа, складывающиеся в абстрактный узор, но в них содержится самое важное во вселенной сообщение:
Мы здесь .
Мы здесь .
Мы зовем вас .
И Краг ответит им. Он задрожал от удовольствия, представив себе, что башня наконец достроена и в космос устремляются тахионные лучи. Краг ответит, Краг-Жадюга, Краг-Бесчувственный-Денежный-Мешок, Краг-Невежда, Краг-Охотник-за-долларами, Краг-простой-предприниматель, Краг-жирный крестьянин, Краг-грубиян. Я! Я! Я! Краг! Краг!
— Вон! — вырвалось у него. — Достаточно!
Андроиды поспешно удалились. Краг встал с массажного стола, медленно оделся, прошел через кабинет и провел ладонью по узору из желтых огоньков на стене.
— Какие-нибудь новости? — произнес он. — Посетители?
Натриевый проектор выбросил облако пара, и в воздухе возникло изображение Леона Сполдинга.
— Здесь доктор Варгас, — произнес эктоген. — Он ждет в планетарии. Вы встретитесь с ним?
— Разумеется. Я сейчас же поднимусь к нему. А где Квенелла?
— На вашей вилле в Уганде. Она просила передать, что будет ждать вас там.
— А мой сын?
— Отправился с инспекцией на завод в Дулут. Какие-нибудь распоряжения для него будут?
— Нет, — ответил Краг. — Он сам знает что делать. Я сейчас поднимусь к Варгасу.
Изображение Сполдинга мигнуло и погасло. Краг вошел в лифт и через несколько секунд оказался на крыше здания, под куполом планетария; Там его дожидался, сосредоточенно меряя шагами огромный зал, Никколо Варгас. Путь его пролегал между витриной с восемью килограммами протеидов с Альфа Центавра V и приземистым криостатом, за покрытым инеем окошком которого с трудом можно было разглядеть двадцать литров жидкости, добытой из метанового моря на Плутоне.
Варгас был невысок, светлокож и всегда выглядел очень сосредоточенным. Краг относился к нему с огромным уважением, чуть ли не с восторженным преклонением: как же, ведь тот посвятил всю свою жизнь, каждый день ее, поискам внеземных цивилизаций и стал самым выдающимся экспертом по проблемам межзвездной связи. Через что и пострадал: пятнадцать лет назад в пылу научного возбуждения он случайно влез под поток излучения от нейтронного телескопа, и левая сторона лица его так «поджарилась», что даже тектогенетическая хирургия оказалась бессильна. Ослепший глаз чудом сумели регенерировать, но вымывание кальция из костей черепа остановить не удалось; пришлось имплантировать бериллиевые волокна, и левая щека Варгаса так и осталась сморщенно-впавшей. В век косметической хирургии подобное уродство было просто дикостью, но Варгас, похоже, не очень-то стремился прибегать к дальнейшим косметическим ухищрениям.
Астроном встретил Крага своей обычной кривой улыбкой.
— Башня великолепна! — заявил он.
— Будет великолепна, — поправил его Краг.
— Нет, нет. Уже великолепна. Какое изящество, какая мощь, какое стремление ввысь! Друг мой, знаете ли вы, что строите? Первый собор галактического века. Через тысячу лет, когда башня как космический передатчик безнадежно устареет, люди будут по-прежнему приходить к ней, преклонять перед ней колена, целовать ее и славить вас. И не только люди.
— Мне нравится эта мысль, — произнес Краг. — Собор. Мне такое даже в голову не приходило. А это еще что? — поинтересовался он, вдруг обратив внимание на информационный кубик, который Варгас подбрасывал на ладони.
— Это мой подарок.
— Подарок?
— Мы обнаружили источник сигналов, — сказал Варгас. — Мне казалось, вам захочется взглянуть на звезду, с которой они идут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25