Но произошло то, что произошло. Главным
были мои угрызения совести за то, что произошло на корабле. Мне казалось,
что это я во всем виновата, я и тот напиток, который я им подала. Я сама
вбила это себе в голову и теперь хотела выплатить этот долг. Только потом
стало известно, что Изульт и Тристан спали друг с другом еще в Байле Ата
Клиат. Что я была ни в чем не виновата.
- Ладно, ладно, Бранвен. Не надо подробностей. Успокойся.
- Нет, выслушай до конца. Выслушай то, о чем молчат баллады. Изульт
приказала мне, только я дам доказательство девственности, немедленно
убираться с королевского ложа и снова поменяться с ней местами. Может, она
боялась, что обман раскроется, а может, просто хотела, чтобы я не слишком
привыкла к королю... Кто знает? Они были с Тристаном в соседней комнате,
весьма занятые друг другом. Но освободившись от его объятий, она, голая,
даже не поправив растрепанных волос, пошла к Корнуэлльцу. А я - тоже голая
- осталась с Тристаном. До самого утра, сама не зная, как и для чего.
Я молчал.
- Но и это еще не все, - продолжила Бранвен, повернув голову к
камину. - Потом еще был медовый месяц, когда Корнуэлл ни на шаг не отходил
от Изульт. Ясно, Тристан не мог быть близок с ней. Но мог со мной. Не буду
вдаваться в подробности - через месяц я уже любила его. Больше жизни. Я
знаю, что ты удивлен. Да, правда, нас объединяла только ложь, Тристан -
это было понятно мне даже тогда - пытался заглушить в себе любовь к
Изульт, ревность к Марку, чувство вины. Я для него была всего лишь
заменой. И то, что я знала об этом, мне совершенно не помогло.
- Бранвен...
- Потерпи, Моргольт. Это еще не конец. Медовый месяц прошел, Марк
вновь вернулся к обычным королевским делам, так что у Изульт появилось
множество возможностей для встреч с Тристаном. А Тристан... Тристан вообще
перестал меня замечать. Мало того, он стал меня избегать. А я от любви к
нему сходила с ума.
Она замолчала, нашла среди шкур мою руку и стиснула ее пальцами.
- Несколько раз я пробовала забыть о нем, - сказала она, глядя в
потолок неподвижными глазами. - В Тинтагель было множество молодых, не
очень переборчивых рыцарей. Из этого ничего не вышло. И однажды утром я
выплыла на лодке в море. А когда оказалась достаточно далеко от берега, то
бросилась за борт.
- Бранвен, - сказал я, обняв ее крепко-крепко, чтобы хоть так
успокоить сотрясавшую ее дрожь. - Это все в прошлом. Забудь о нем. Как и
многих других, тебя затянуло в водоворот их любви. Любви, которая сделала
их несчастными, а для других вообще оказалась смертельной. Ведь и я... Я
получил по голове, хотя только слегка коснулся их любви, сам того не
ведая. В Дунн Логхайр Тристан победил меня, хотя я был и сильней, и
опытней. Потому что тогда он сражался за Изульт, за свою любовь. Я не знал
об этом и получил свое, но все равно - как и ты - должен благодарить тех,
кто был рядом и счел нужным прийти на помощь. Спасти нас. Вытащить из
бездны. И нас спасли, и тебя, и меня. Мы живы, а все остальное пусть
катится к черту.
Она положила свою руку мне под голову, провела пальцами по волосам,
коснулась шрама, идущего от темечка до уха. Я поморщился. Волосы на шраме
у меня растут во все сторону, и потому простое прикосновение вызывает
иногда невыносимую боль.
- Водоворот их любви, - прошептала она. - Нас засосал водоворот их
любви. Тебя и меня. Но вот спасли ли нас на самом деле? А вдруг мы вместе
с ними погружаемся в бездну? Что нас ожидает, Моргольт? Море? Ладья без
руля?
- Бранвен...
- Люби меня, Моргольт.
Я пробовал быть нежным. Я старался быть деликатным. Я пытался быть
одновременно Тристаном, королем Марком и сразу всеми не очень
переборчивыми рыцарями из Тинтагеля. Из целого клубка желаний во мне я
оставил лишь одно - мне хотелось, чтобы она забыла. Забыла обо всем. Я
хотел, чтобы в моих объятиях она думала только обо мне. Я старался. Хотите
верьте, хотите нет.
Но все напрасно.
Так мне, по крайней мере, казалось.

Ни следа корабля. Море...
Море цвета глаз Бранвен.
Я мечусь по комнате, как волк в клетке. Сердце бьется так, словно
хочет сломать мне ребра. Что-то сжимает мне горло, что-то удивительное,
сидящее во мне. Я в одежде бросаюсь на кровать. К черту! Я закрываю глаза
и вижу золотистые искры. Я чувствую запах яблок. Бранвен. Запах перьев
сокола, что сидит на моей перчатке, когда я возвращаюсь с охоты. Золотые
искры. Я вижу ее лицо. Вижу изгиб щеки, маленький, слегка курносый нос.
Округлость плеча. Я вижу ее... Ношу ее...
Я ношу ее на внутренней стороне век.

- Моргольт?
- Ты не спишь?
- Нет. Не могу... Море не дает мне заснуть.
- Я с тобою, Бранвен.
- Как долго? Ты знаешь, сколько времени нам осталось?
- Бранвен?
- Завтра... Завтра прибудет корабль из Тинтагель.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
Молчание.
- Моргольт?
- Да, Бранвен.
- Мы связаны, вплетены в этот мучительный круг, прикованы цепью,
затянуты в водоворот. Завтра, здесь, в Кархаинге, цепь лопнет. Об этом я
знала, когда встретила тебя. Когда выяснилось, что ты жив. Когда
выяснилось, что и я живу. Только мы живем уже не ради себя, уже нет, мы
всего лишь малая частица судеб Тристана из Лайонесс и Златокудрой Изульт с
Зеленого Острова. А здесь, в замке Кархаинг, мы нашли друг друга лишь
затем, чтобы сразу утратить. Единственное, что нас объединяет - это
легенда о любви. Только это совсем не наша легенда. Легенда, в которой мы
играем непонятные для нас двоих роли. Легенда, в которой эти роли и не
вспомнят, а может быть, раздуют и исказят, вложат нам в уста несказанные
нами слова, припишут нам поступки, которых мы не совершали. Нас нет,
Моргольт. Есть легенда, которая подходит к концу.
- Нет, Бранвен, - сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и
уверенно. - Не надо тебе так говорить. Это лишь печаль подсказывает тебе
твои слова. Вся правда в том, что Тристан из Лайонесс умирает, и даже если
Златокудрая спешит сюда на корабле, плывущем из Тинтагель, боюсь, что
прибудет она слишком поздно. И хотя эта мысль заставляет меня грустить, я
никогда не соглашусь с тем, что его легенда - единственное, что нас
объединяет. Никогда я не соглашусь с этим, Бранвен. Пока я лежу с тобою
рядом, пока обнимаю тебя - в этот миг для меня нет Тристана, нет легенды,
нет замка Кархаинг. А существуем только мы.
- И я обнимаю тебя, Моргольт. Во всяком случае, так мне кажется. Но я
знаю, что нас нет. Есть только легенда. Что с нами произойдет? Что
случится завтра? Какое решение нам придется принять? Что будет с нами?
- Будет так, как захочет судьба. Случай. Вся эта легенда, о которой
мы так упрямо говорим, стала делом случая. Многих случаев. Если бы не
слепой случай, легенды могло бы и не быть. Тогда, в Дунн Логхайр, подумай
только, Бранвен, если бы не слепая судьба... Ведь тогда бы он, а не я...
Я прервал свою речь, напуганный внезапной мыслью. Напуганный словом,
просившимся на уста.
- Моргольт, - прошептала Бранвен. - Судьба уже сделала с нами то, что
можно было сделать. А остальное не может быть делом случая. Мы уже не
подчиняемся случаю. То, что кончится, кончится и для нас. Ибо возможно...
- Что, Бранвен?
- Возможно, тогда, в Дунн Логхайр...
- Бранвен!
- Твоя рана была смертельной? И может, я... утонула в заливе?
- Бранвен! Но ведь мы же живем.
- А ты уверен? Откуда на берегу одновременно очутились ты и я? Ты
помнишь? Не кажется ли тебе возможным, что нас сюда привез корабль без
руля? Тот же самый, что когда-то доставил Тристана в устье реки Лиффей?
Появляющийся из тумана корабль из Авалона, корабль, пахнущий яблоками?
Корабль, на борт которого нам приказано взойти, ибо легенда не может быть
окончена без нас, без нашего участия? Потому что именно мы, а не кто-то
другой, должны завершить эту легенду? А когда завершим, вернемся обратно
на берег, и там нас будет ждать корабль без руля, и нам придется взойти на
борт и уплыть, растопиться в тумане? Моргольт?
- Мы живем, Бранвен.
- Ты уверен?
- Я касаюсь тебя. Ты тут, ты лежишь в моих объятиях. Ты красивая,
теплая, у тебя гладкая кожа. Ты пахнешь, как сокол, сидящий на моей
перчатке, когда я возвращаюсь с охоты, а дождь шуршит на листьях берез. Ты
есть, Бранвен.
- А я касаюсь тебя, Моргольт. Ты есть. Ты теплый и у тебя так сильно
бьется сердце. Ты пахнешь солью. Ты есть.
- Так что мы... живы, Бранвен.
Она улыбнулась. Я не видел этого, лишь почувствовал по движению губ,
прижавшихся к моему плечу.

Потом, поздней ночью, лежа неподвижно не желая потревожить ее
пугливый сон, с рукой, затекшей от веса ее головы, я вслушивался в шум
моря. Впервые в жизни этот шум, будто ноющий зуб, беспокоил меня, мешал,
не давал заснуть. Я боялся. Боялся моря. Я, ирландец, выросший на
побережье, с колыбели привыкший к шуму прибоя. А позже, во сне, я видел
подгоняемый волнами корабль без руля, корабль с высоко задранным носом, с
мачтой украшенной гирляндами цветов.
Я чувствовал запах яблок.

- Добрая Бранвен... - запыхавшийся слуга с трудом переводил дыхание.
- Госпожа Изульт зовет тебя в комнату сэра Тристана. Тебя и сэра Моргольта
из Ольстера. Поспешите, госпожа.
- Что случилось? Неужели Тристан...
- Нет. Это не то. Но...
- Говори, парень.
- Корабль из Тинтагель... Возвращается сэр Кахердин. С мыса прибыл
гонец. Корабль уже виден...
- А какого цвета парус?
- Неизвестно. Корабль слишком далеко. Он еще за мысом.
Взошло солнце.

Когда мы вошли, Изульт Белорукая стояла спиной к окну, полуоткрытому,
освещенному лучами, играющими в стеклышках, заключенных в свинцовой
решетке. Она вся светилась неестественным, туманным, отраженным светом.
Тристан, с блестящим от пота лицом, дышал тяжело, неритмично и прерывисто.
Глаза его были закрыты.
Изульт посмотрела на нас. Ее лицо было искажено, обезображено двумя
глубокими морщинами, которые выражение боли прочертило по обеим сторонам
рта.
- Он на грани смерти, - сказала она. - И бредит...
Бранвен указала на окно.
- Корабль...
- Слишком далеко, Бранвен. Он только-только обогнул мыс. Слишком
далеко...
Бранвен поглядела на Тристана и вздохнула. Я знал, о чем она
подумала.
Впрочем, нет, не знал.
Я слышал.
Хотите верьте, хотите нет, но я слышал их мысли. Мысли Бранвен,
беспокойные и переполненные страхом, вспененные, будто волна среди
прибрежных скал. Мысли Изульт, мягкие, трепещущие и дикие, как птица,
которую держишь в руке. Мысли Тристана, несвязные, рваные, как клочья
тумана.
"Все, - думала Изульт, - мы все рядом с тобой, Тристан... Бранвен из
Корнуэлла, Повелительница Водорослей. Моргольт из Ольстера, Решение. И я,
что люблю тебя, Тристан, люблю тебя с каждой минутой все сильнее, с каждым
мгновением, что уходит и забирает тебя от меня. Забирает, не обращая
внимания на цвет парусов корабля, плывущего к берегам Бретании".
"Изульт, - думал Тристан. - Изульт. Почему они не глядят в окно?
Почему они глядят на меня? Почему мне никто не скажет, какого цвета парус?
Ведь я должен знать это, должен и немедленно, иначе...
"Уснет, - думала Бранвен. - Уснет и никогда больше не проснется. Он
уже в том месте, которое одинаково далеко и от освещенной солнцем
поверхности, и от зеленых водорослей, растущих на дне. Он в том месте, где
перестают бороться. А потом остается один лишь покой".
"Тристан, - думала Изульт, - теперь я знаю, что была с тобою
счастлива. Несмотря ни на что. Пусть даже, будучи со мной, ты все время
думал о другой. Ты так редко называл меня по имени. Обычно ты называл меня
"Госпожа" или "Вы". Ты так старался не ранить меня. Ты так старался, ты
столько вкладывал сил, что именно этими усилиями ты ранил меня больнее
всего. И все-таки я была счастлива. Это ты подарил мне счастье. Ты дал мне
золотые огни, искрящиеся под веками. Тристан...".
Бранвен глядела в окно, на корабль, выплывающий из-за мыса. "Быстрее,
- думала она. - Быстрее, Кахердин. Резче к ветру, Кахердин. Спеши на
помощь, Кахердин, спеши. Спасай нас, Кахердин...".
Но ветер, который дул три дня подряд, морозил и хлестал мелким
дождем, стих. Взошло солнце.
"Они все, - думал Тристан. - Они. Изульт Белорукая. Бранвен.
Моргольт... И теперь я... Изульт, моя Изульт... Но какой же парус у
корабля... Какого цвета?..."
"Мы все, будто стебли травы, что цепляются за край плаща, когда идешь
через луг, - думала Изульт. - Мы все - стебли травы на твоем плаще,
Тристан. Через мгновение ты отряхнешь плащ и мы будем свободны... и нас
подхватит ветер. Не заставляй меня глядеть на эти паруса, Тристан, муж
мой. Прошу тебя, не заставляй".
"Жаль, - думал Тристан. - Жаль, что я не узнал тебя раньше. Зачем
судьба погнала меня именно в Ирландию? Из Лайонесс гораздо ближе до
Арморика... Я мог узнать тебя раньше... Жаль, что я не мог тебя любить...
Жаль... Какой же парус на этом корабле? Жаль... Как бы я хотел проявить к
тебе любовь, госпожа. Добрая моя Белорукая Изульт... Но не могу... Не
могу...".
Бранвен повернулась лицом к гобелену и затряслась от плача. Значит, и
она тоже слышала.
Я обнял ее. Клянусь всеми тритонами Лира, как проклинал я свою
медвежью неуклюжесть, свои суковатые лапищи и шершавые кончики пальцев,
цеплявшиеся за шелк, как рыбацкие крючки. Но Бранвен, попав ко мне в
объятия, заполнила собой все, исправила ошибки, закруглила края - будто
волна, что смывает следы копыт на песчаном берегу. Внезапно мы стали
единством. Внезапно мне стало ясно, что мне нельзя ее потерять. Ни за что,
ни за какую цену.
Над ее головой, прижатой к моей груди, я видел окно. Море. И корабли.
"Ты можешь проявить ко мне любовь, Тристан, - думала Изульт. -
Прежде, чем я тебя потеряю, прояви ее. Один-единственный раз. Я так хочу
этого. Не заставляй меня высматривать парус. Не проси, чтобы я сказала,
какого он цвета. Не заставляй меня, чтобы в твоей легенде я сыграла роль,
которую не хочу играть".
"Не могу... - думал Тристан. - Не могу. Изульт Златокудрая... Как мне
чудовищно холодно... Изульт... Изульт... Моя Изульт...".
"Это не мое имя, - подумала Изульт. - Это не мое имя".
- Это не мое имя! - крикнула она.
Тристан открыл глаза, осмотрелся, перекатив голову по подушке.
- Госпожа... - прошептал он свистящим голосом. - Бранвен...
Моргольт...
- Мы все здесь, - очень тихо сказала Изульт.
"Нет, - подумал Тристан. - Здесь нет Изульт. А значит... все так,
словно никого и не было".
- Госпожа...
- Не проси меня... - прошептала она.
- Госпожа... Пожалуйста...
- Не проси меня глядеть на парус, Тристан. Не заставляй меня сказать
тебе...
- Прошу тебя... - напрягся он. - Прошу...
И тогда он сказал это. Совсем иначе - Бранвен вздрогнула в моих
руках.
- Изульт.
Она улыбнулась.
- Я хотела изменить ход легенды, - очень спокойно сказала Белорукая.
- Какой безумный замысел. Легенду изменить нельзя. Ничего изменить нельзя.
Почти ничего...
Она замолчала, поглядела на меня и Бранвен, все еще стоящих,
обнявшись на фоне гобелена, на фоне яблони Авалона. Она улыбнулась. Я
знал, что никогда в жизни не забуду эту улыбку.
Медленно-медленно она подошла к окну и стала, уперев обе руки в
остроконечные арки.
- Изульт, - простонал Тристан. - Какого... Какого цвета...
- Белого, - ответила она. - Белого, Тристан. Белоснежного. Прощай.
Она повернулась, и не глядя на него, ни на кого не глядя, вышла из
комнаты. В тот момент, когда она вышла, я перестал слышать ее мысли. Мне
был слышен только шум моря.
- Белые! - воскликнул Тристан. - Изульт Златокудрая! Наконец...
Голос погас, точно задутое пламя свечи. Бранвен вскрикнула. Я
подбежал к нему. Тристан еще шевелил губами и пытался приподняться. Я
придержал его и легким движением ладони заставил лечь на подушки.
- Изульт, - шептал он. - Изульт. Изульт...
- Лежи, Тристан. Не поднимайся.
Он улыбнулся. Черт, я знал, что никогда не забуду эту улыбку.
- Изульт... Я должен сам увидеть...
- Лежи, Тристан.
- ...этот пар...
Бранвен, стоящая у окна, там, где только что стояла Изульт Белорукая,
громко зарыдала.
- Моргольт! - крикнула она. - Этот корабль...
- Знаю, - ответил я. - Бранвен...
Она отвернулась от окна.
- Он мертв.
- Что?
- Тристан умер. Только что. Это конец, Бранвен.
Я поглядел в окно. Корабль был ближе. Но все-таки слишком далеко.
Слишком далеко, чтобы увидеть цвет паруса.

Я встретил их в большом зале, там, где нас встречала Изульт
Белорукая.
1 2 3 4 5