На другом ее конце находится французский военный пост. Проезжая мимо него, я вижу четырех солдат, играющих в карты. Пятый в одиночестве пьет вино, зажав между ног винтовку.Потом дорога начинает извиваться.Справа от нее холм, увенчанный развалинами замка, какие рисуют на афишах туристических агентств, приглашающих посетить Шварцвальд.Шеф сказал: “Когда увидите справа, после выезда из деревни, руины, езжайте дальше, пока не найдете у дороги полуразрушенную стену. Вы можете остановиться возле нее, потому что поместье Бунксов всего в сотне метров… Вы не можете ошибиться — оно находится за занавесом деревьев. Крыша дома украшена двумя металлическими стрелками”.Я подъезжаю к полуразрушенной стене, выключаю двигатель и выхожу, чтобы ознакомиться с местом моих будущих подвигов.Несколько шагов по дороге приводят меня к занавесу из деревьев; за ним действительно виднеется темная масса дома с двумя стрелками. Я возвращаюсь к “опелю”, снова завожу мотор и на первой скорости подъезжаю к деревьям.Машина раскачивается, и мой малоподвижный пассажир падает. Его черепок стукается о стекло. Звук точь-в-точь как от удара молотком, но ему не грозит заработать шишку. Мертвые — народ выносливый… Колоти сколько, влезет — им хоть бы хны! Как сказал кто-то умный, знал бы он, куда я его повезу, то дрожал бы от страха! Но покойники имеют перед живыми то преимущество, что ничего не знают и никогда не дрожат.Поскольку у меня глазомер, как у акробата, я въезжаю на моей тачке в большую брешь в заборе и попадаю на заросший травой лужок, на котором колеса начинают буксовать. Не останавливаясь, я описываю круг, чтобы капот находился напротив бреши на случай, если придется срочно рвать когти… Потом отламываю несколько веток и сую часть их под колеса, чтобы сорваться с места без опасения, что колеса увязнут. Остальные ветки служат мне для того, чтобы замаскировать переднюю часть моей машины, никелированные детали которой могли бы привлечь внимание прохожего.Закончив работу по камуфляжу, достаю из машины Одеревенелого. Хватаю его за середину туловища и взваливаю себе на плечи, как ствол дерева. Чертовски неприятное занятие, потому что пшек начинает разлагаться и от него жутко воняет. В машине я это чувствовал не так сильно. Может, из-за дыма, которым себя окуривал? Но на свежем воздухе он становится чемпионом по вони. Шеф счел, что для успеха дела нужно, чтобы жмурик начал загнивать. Сразу видно, что он не планировал отправляться в это путешествие сам! Конечно, ему легко разрабатывать операции такого рода на бумаге, а осуществлять — милости просим вас!Я пересекаю луг и выхожу на границу поместья. Оно обнесено крепким решетчатым забором с крупными ячейками. Я прислоняю мой груз к металлической решетке и поднимаю вверх, взяв за лодыжки. Когда половина тела поднялась над забором, я толкаю его, и оно падает по ту сторону. Звук, как при падении мешка гипса со второго этажа… Уф! Кажется, я еще никогда не выполнял такую отвратную работу. Я по-обезьяньи влезаю по решетке и забираюсь в поместье.Снова взвалив своего вонючего спутника на спину, я, прежде чем опять тронуться в путь, ориентируюсь. Дом передо мной, дорога слева… Иду влево… Пройдя сотню метров под вековыми деревьями, выхожу к дороге. Меня от нее отделяет только решетка забора. Я прислоняю Одеревенелого к стволу дерева и перевожу дух после стольких усилий…Транспортировка прошла на пять баллов. Теперь главное — не допустить промашку. Все тихо. Я боялся, что мне испортит праздник брех собаки, но ничего такого не произошло. В общем, мне повезло!Беру маленький мешочек, привязанный к моей руке, вынимаю из него лежащие там мелочи. Зажигалку, сигареты и ключи сую в левый карман пиджака… Так, готово… Спичечный коробок во внутренний кармашек… Бумажник в правый внутренний… Отлично! Оставшееся — платок, карандаш и ножик — в левый карман штанов… Все в ажуре.Засовывая последние мелочи в штаны поляка, я через ткань касаюсь пальцами его ляжки. Я всегда испытывал отвращение от прикосновения к мужским ляжкам, что доказывает ортодоксальность моих нравов, но то, что я испытываю от прикосновения к ляжке мертвого мужчины, не опишешь никакими словами!Еле справляюсь с сильным желанием блевануть…Два-три глубоких вдоха на некотором расстоянии от благоухающего покойничка позволяют мне прийти в себя.Я вызываю себя для маленькой проповеди, подходящей к данным обстоятельствам. “Сан-Антонио, сокровище мое, если у тебя бабья натура, бросай службу и занимайся вышиванием…"А вообще было бы забавно виртуозу обращения с автоматом и “кольтом” с подпиленным стволом закончить жизнь за пяльцами! Я критическим взглядом окидываю моего жмурика.Прислоненный к дереву, он напоминает негритянский тотем. Ладно, все готово… Черт!Мой взгляд упал на колеса Блашена… Великолепно начищенные, они блестят в лунном свете! Я испытываю маленькое злорадное удовлетворение от мысли, что большой босс, думающий обо всем, не сообразил, что ботинки человека, прошедшего по траве и земле, не могут так блестеть… Я отхожу немного подальше, беру комок земли и пачкаю его колеса. Я мажу подошвы, набиваю немного земли в дырочки для шнурков… Таким образом мой Одеревенелый становится похожим на большого ходока!Теперь я могу действовать… Отступаю шагов на десять, вытаскиваю пушку с глушителем, тщательно целюсь поляку между глаз и спускаю курок. Шума не больше, чем от пука зайца. Подхожу оценить работу. В темноте никогда нельзя быть уверенным, что все сделал хорошо, но я доволен своим талантом стрелка… Маслина вошла как раз в то место, куда я целился, и снесла половину котелка… Так что мой пшек стал неузнаваемым… Абсолютно неузнаваемым.Довольный, я награждаю себя комплиментом… Разумеется, кровь из него не идет, но я хочу, чтобы все выглядело так, будто смерть наступила несколько дней назад, а поскольку в последнее время шло много дождей, никто не удивится отсутствию крови.Я толкаю Одеревенелого на траву… Еще секунду прислушиваюсь. Вокруг полная тишина. Все хорошо…Проделываю тот же путь в обратном направлении, перелезаю через забор в том же месте и медленно иду к “опелю”. Он спокойно стоит, прикрытый ветками. Я их снимаю, влезаю в тачку и тихо уезжаю.Десять минут спустя я еду в сторону деревни…Проезжая мимо французского поста, замечаю картежников и любителя вина. Все занимаются тем же.Если бы не стойкий запах дохлятины, я мог бы подумать, что ничего не было…Ночь безмятежная, как на Рождество. Затягивавшие небо облака разлетелись, и поблескивают звезды.Я останавливаюсь перед постом. Тот, кто не играет в карты, подходит к машине. У него на рукаве сержантские нашивки.Принимаю свой самый сладкий вид.— Видите ли, — объясняю я, — я еду из Штутгарта во Фрайбург. Между Фрейденштадтом и этой деревней есть большое поместье, обнесенное толстой решетчатой загородкой…Сержанту хочется спать, и он часто моргает глазами.— Ну и что? — ворчит он.— Я остановился возле этого поместья справить малую нужду, и мне показалось… Я…Мое смятение сыграно превосходно, раз в глазах собеседника появляются интерес и нетерпение.— Да говорите! — ворчит он. Я понижаю голос:— Я думаю, там…— Что?— Поту сторону решетки лежит труп…— Труп?— Да… Я… Там так отвратительно пахло… Запах тления! Я чиркнул спичкой, и мне показалось, что на траве в поместье, возле одного из деревьев, лежит труп…Сержант скребет голову.— Вам это показалось? — настаивает он.— Я просто неудачно выразился. Я в этом уверен… Высокий мужчина… часть головы у него снесена. Сержант начинает свистеть — Эй, вы! — кричит он оставшимся в караульном помещении. — Слышали, что случилось? Тут один тип утверждает, что видел труп в поместье Бунксов.Он возвращается в домик, кивком приглашая меня следовать за ним. Я прищуриваю глаза от света. В помещении сильно пахнет табаком, а еще сильнее — красным вином, запах которого является как бы символом Франции.Четыре солдата смотрят на меня, сжимая в руках карты, колеблясь между интересом и беспокойством, которое им доставляет мое появление.— Надо известить лейтенанта, — говорит из них. Сержант соглашается и приказывает:— Жиру, сбегай за ним!Потом смотрит на меня с осуждающим видом.— Если вы ошиблись, я вам не завидую. Лейтенант не любит, когда его беспокоят из-за ерунды.— Я не ошибся.Приходит лейтенант. Это вовсе не тот молодой элегантный офицер, какого вы себе представляете при слове “лейтенант”. Нет, этот уже не юноша. Низенький, толстый, из ушей торчат пучки волос.— Что тут случилось? — рявкает он.У сержанта от волнения перехватывает дыхание.— Этот человек утверждает, что нашел труп…— Ну да, — фыркает лейтенант. Он меряет меня придирчивым взглядом, чтобы понять, не бухой ли я. Еще немного, и попросит дохнуть. — Чей труп? — спрашивает он.— Мужчины, — отвечаю.— Француза или немца?Мною овладевает злость, но я с ней справляюсь… Нельзя забывать, что я должен играть роль, а для этого надо не поддаваться эмоциям.— Мне это неизвестно, — говорю. — Если у убитого снесено полчерепа, то определить его национальность очень трудно, если только он не негр и не китаец.— Вы немец? — спрашивает офицер.— Нет, чему очень рад.Кажется, мои слова доставили ему невыразимое удовольствие. Он улыбается, что, должно быть, происходит с ним не очень часто.— Француз?— Нет, швейцарец.Он немного насупливается.— Но у меня много друзей во Франции, — торопливо добавляю я.— Как вас зовут?— Жан Нико.— У вас есть документы?— Разумеется.Я протягиваю ему липовые бумаги, которые мне дали в Страсбуре, и он их внимательно изучает. — Вы торговый агент? — спрашивает он.— Да.— И где вы нашли тот труп?— В поместье Бунксов, — отвечает за меня сержант.— Что вы делали в это время в поместье Бунксов?— Я был не в, а перед поместьем! Справлял нужду, потому что дольше терпеть не мог.Повторяю то, что рассказал сержанту. Лейтенант слушает и ерошит волосы.— Странно, странно, — бормочет он. — Что труп может делать у Бунксов?— Этого я не знаю, — уверяю я. — И кто такие Бунксы — тоже не знаю.— Вы не знаете, кто такие Бунксы?!— Понятия не имею.Он смотрит на меня с недоверчивым видом.— Бунксы, — объясняет он сочувствующим тоном, — крупные промышленники в угледобывающей области… Неужели не слышали?Поскольку врать мне не привыкать, я совершенно серьезно отвечаю:— Нет! Глава 3 После нескольких новых глупых вопросов и таких же глупых замечаний лейтенант решает связаться с капитаном, который без колебаний звонит майору. Поскольку майор собирается поставить в известность полковника, я говорю себе, что успею хорошенько выспаться, пока дойдут до генерала, и прощаюсь с военными, заверив, что отправляюсь в местную гостиницу, куда они могут прийти утром и взять у меня свидетельские показания.Хозяин собирается закрывать свою лавочку, когда являюсь я.Это толстяк с тройным подбородком и взглядом, выразительным, как дюжина устриц.— Комнату, — прошу я, — но сначала плотный ужин с надлежащим орошением.Он суетится. Прямо трактирщик из оперетты. Не хватает только вязаного колпака в полосочку.Он открывает дверь на кухню и начинает орать:— Фрида!.. Фрида!Появляется служанка. Симпатичная фарфоровая куколка, пухленькая, как перина, с пышными грудями, светлыми глазками, белобрысая и глупая как огурец.Я заигрывающе подмигиваю ей, и она отвечает мне коровьей улыбкой.Хорошее начало. Я никогда не упускаю мимолетную любовь. Я горячий сторонник сближения с массами и сейчас только и хочу сблизить свою массу с ее.Вы слышали об усталости бойца? Тип, придумавший этот термин, знал психологию отдыхающего воина как свои пять пальцев.Мои похождения вызвали у меня голод и натянули нервы, как струны. А ничто так не снимает нервное напряжение, как хорошенькая куколка. Не верите — обратитесь к своему врачу.Фрида приносит мне тарелку ветчины шириной с щит гладиатора.Я глажу ее по крупу, потому что это обычное обхождение с кобылами и служанками. Хотя оно не совсем соответствует правилам хорошего тона, зато всегда дает хорошие результаты Фрида награждает меня новой улыбкой, еще шире, чем первая.— Францюз? — спрашивает она.— Да, — отвечаю я по-немецки. Все гретхен питают к нашим парням особую склонность, а наши парни, даже исповедующие интернационализм, имеют в трусах достаточно патриотизма, чтобы быть на высоте своей репутации.Назначить этой куколке свидание в моей комнате — детская игра для человека, завалившего в жизни столько девок, что надо нанимать бухгалтера и дюжину секретарш, чтобы их всех пересчитать!Я проглатываю ветчину, осушаю бутылку и дружески прощаюсь с хозяином.Через пять минут Фрида скребется в мою дверь. У нее явно свербит. Когда у девчонки свербит, она всегда чешет дверь. Причем дверь мужчины…Я не заставляю ее ждать.Сказать, что дело идет успешно, — значит сильно преувеличить. Фрида напоминает телку даже в любви. Пока вы ведете с ней большую игру, она остается статичной, как увесистый брикет масла.Я просыпаюсь около десяти часов утра. Между шторами пробивается луч солнца, с первого этажа поднимаются вкусные запахи.Моя дверь приоткрывается, и появляется пухленькая мордашка Фриды, блестящая, как кусок туалетного мыла.— Господа францюзски официрен спрашивают вас! — сообщает мне она.Она подходит к моей кровати и подставляет губы. Я ее чмокаю и встаю.Через несколько минут в обеденном зале гостиницы я нахожу целый штаб. Мой вчерашний лейтенант, полковник и офицер немецкой жандармерии потягивают из большой бутылки “Трамье”.Заметив меня, лейтенант встает.— Вот Нико, который заметил убитого, — сообщает он полковнику.У полковника седеющие волосы и маленькие усики. Он приветствует меня кивком.— Очень запутанное дело, — говорит он.— Правда? — переспрашиваю я.— Да… Мы навестили Бунксов вместе с представителями немецкой полиции. Труп принадлежит сыну хозяина дома, Карлу.— Вы поймали убийцу? Он пожимает плечами.— Я офицер, а не легавый, — ворчит он. По слову “легавый” и тону, каким оно произнесено, сразу становится понятно, что представители данной профессии не пользуются его уважением. Он продолжает:— По всей очевидности, это месть. Бунксы являются активными сторонниками франко-германского сближения… Карл Бункс был атташе германского посольства в Париже. Примерно две недели назад он исчез… Сегодня утром я разговаривал по телефону с Парижем. Очевидно, он приехал домой. Кто-то из местных жителей, не приемлющих сотрудничество между нашими странами, встретил его, узнал и свел счеты… Случаев такого рода масса… По заключению экспертизы, смерть этого парня действительно наступила около двух недель назад.Я слушаю его объяснения с вниманием глухого, старающегося не пропустить ни одного движения губ собеседника.— Наверное, семья потрясена, — шепчу я. Он опять пожимает плечами.— Немцы всегда готовы к катастрофам, поэтому всегда нормально воспринимают, когда им на голову падает крыша.Я с беспокойством смотрю на сопровождающего его жандарма. Полковник перехватывает мой взгляд и сообщает:— Он не понимает по-французски. Мне хочется задать один вопрос, но я не решаюсь из боязни показаться слишком любопытным.— Как так вышло, что никто не обнаружил его раньше? — все-таки спрашиваю я. — Странно, да?Полковник как будто только и ждал эту фразу. Углы его губ кривятся в гримасе.— Это даже очень странно… — шепчет он. Неожиданно повернувшись, он хватает меня за лацканы пиджака.— Но еще более странно, месье… э-э… хм… Нико… то что вы смогли заметить его с дороги.Мой чайник окутывает теплый туман.— Как так? — бормочу я.— Да, — повторяет офицер, — как? Как вы смогли его заметить с дороги, в то время как он лежал в сотне метров от нее и между ним и дорогой находится теннисный корт?Я чувствую укол в мозгах. А еще лег с чувством выполненного долга! Кретин! Надо же было принять ограду теннисного корта за забор, идущий вдоль дороги.Бесконечная минута полного молчания, в котором слышно, как булькает серое вещество каждого присутствующего.— Забавно, — выговариваю я.— Нет, — поправляет полковник, — странно, не более… Он наливает себе стаканчик белого, выпивает, ставит его и говорит:— Хоть я и не полицейский, все же хочу раскрыть эту тайну. Человек, способный увидеть среди ночи труп, находящийся в ста метрах от него, за препятствием, должен обладать даром ясновидения, месье… э-э… Нико. Или иметь особые способности к нахождению трупов… В обоих случаях он вызывает к себе интерес.Я понимаю, что попал в жуткий тупик. Придется раскрывать карты.— Господин полковник, я могу поговорить с вами без свидетелей?Он колеблется, но, мой настойчивый взгляд заставляет его решиться.Я увожу его в глубь зала, в амбразуру окна. Здесь по крайней мере можно быть уверенным, что находишься вне досягаемости для любопытных глаз и ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12