Ему, конечно, не поверят, поднимут на смех и будут смеяться до тех
пор, пока смех не захлебнется в крови. Джеймс покрылся испариной при одной
мысли о том, что произойдет с этим городом, да и со всем миром, прежде чем
люди узнают правду.

Пуудли стоял прямо перед Джеймсом, не более чем в шести футах: он
поднялся со своего ложа у куста. Джеймс вскинул револьвер, прижав палец к
курку.
"Подожди, - стал внушать ему пуудли. - Я пойду с тобой".
Но Джеймс уже спустил курок, и револьвер дрогнул у него в руке. В ту
же секунду его захлестнула волна ужаса. Мгновенно перед ним возникло и
исчезло страшное видение, способное свести с ума своей непристойностью.
"Слишком поздно, - сказал он пуудли. - С этого надо было начать. Ты
потерял драгоценное время. Воспользуйся ты этим раньше, я был бы твой".
"Все вышло очень просто, - сказал себе Джеймс. - Гораздо проще, чем я
предполагал. Пуудли мертв или умирает. Земля, с миллионами ее ничего не
подозревающих обитателей, спасена. А главное, спасен я сам, Хендерсон
Джеймс... спасен от унижения, от позора". Чувство облегчения охватило
Джеймса. Он испытывал легкую усталость, спокойствие и слабость.
"Дурак, - невнятно бормотал умирающий пуудли, - дурак, получеловек,
двойник..."
Смерть оборвала его слова. Джеймс видел, как жизнь покинула пуудли,
как тело его стало бездыханным.
Джеймс медленно поднялся на ноги. Ему показалось, что он теряет
рассудок. В первый момент Джеймс пробовал объяснить это чувством страха,
который хотел внушить ему умирающий пуудли.
Пуудли пытался одурачить его. Увидев оружие, зверь попробовал сбить
Джеймса с толку. Пуудли необходимо было выиграть время, чтобы внушить
своему убийце сводящую с ума мысль, лишь на мгновение возникшую в его
сознании. Если бы Джеймс заколебался хоть на одну секунду, он сам был бы
теперь мертв. Если бы он помедлил хоть одно мгновение, было бы уже поздно.
Пуудли должен был знать, что Джеймс станет разыскивать его именно
здесь, в зоопарке, но зверь, видимо, так глубоко презирал человека, что
все же пришел сюда. Он даже не дал себе труда выследить своего убийцу, не
подкрался к нему первым, дождался, пока тот едва не наткнулся на него.
Очень странно. Ведь благодаря своим мистическим способностям пуудли
должен был знать о каждом шаге Джеймса. После своего побега зверь
наверняка непрерывно следил за всеми его поступками и мыслями. Джеймс знал
об этой способности пуудли... Но почему же эта мысль только сейчас пришла
ему в голову?
"Что со мной? - подумал он. - Здесь что-то не так. Я должен был
знать, что не застигну пуудли врасплох, и все же я забыл об этом. А
главное, я действительно застал его врасплох. Ведь иначе он без труда
прикончил бы меня после того, как я выбрался из рва".
"Дурак, - сказал пуудли. - Дурак, получеловек, двойник..."
Двойник!
Он ощутил, как сила, уверенность и твердое убеждение в том, что он,
Хендерсон Джеймс, человек, начинают покидать его.
Будто кто-то оборвал нитку и он, как беспомощная марионетка,
растянулся на сцене.
Значит, вот почему Джеймсу удалось застигнуть пуудли врасплох!
Существуют два Хендерсона Джеймса. Пуудли поддерживал связь с одним
из них, настоящим, подлинным Хендерсоном Джеймсом. Зверь следил за каждым
его шагом и понимал, что с его стороны ему ничто не угрожает. Пуудли не
подозревал о существовании второго Хендерсона Джеймса, подкравшегося к
нему в темноте.
Хендерсон Джеймс - двойник!
Хендерсон Джеймс, созданный лишь на время!
Хендерсон Джеймс живет сегодня и умрет завтра. Ведь его наверняка
убьют. Подлинный Хендерсон Джеймс не позволит ему продолжать свое
существование, а даже если бы он и не возражал, другие не допустят этого.
Двойников изготовляют лишь на очень короткое время, в случае особой
необходимости, и известно, что их уничтожают, едва только они выполнят
свое дело.
Уничтожают... Да, именно так. Убирают с дороги. С глаз долой. Убивают
безжалостно, как цыплят.
Он прошел вперед, опустился на одно колено перед пуудли и в темноте
провел рукой по телу зверя. Оно было покрыто бугорками, набухшими почками.
Им уже не суждено раскрыться и выкинуть выводок отвратительных детенышей.
Джеймс встал.
Дело сделано. Пуудли убит, убит до того, как он произвел на свет свое
ужасное потомство.
Дело сделано, и он может идти домой.
Домой? Конечно, это ему и внушили. Они ждут, что он так и сделает.
Пойдет домой, вернется на Саммит-авеню, где его караулят палачи.
Добровольно и с легким сердцем пойдет навстречу смерти.
Дело сделано, и он больше не нужен. Его создали для выполнения
определенного задания, и теперь оно завершено. Час назад он играл важную
роль в планах людей, а сейчас в нем больше не нуждаются. Он лишний, он -
помеха. Его устранят спокойно, без шума и даже с удовольствием. Ведь все
сошло так благополучно!
Но постой, сказал он себе, Может быть, ты вовсе не двойник? Ты же не
чувствуешь себя двойником!
Ну, конечно! Он чувствует себя Хендерсоном Джеймсом. Он живет на
Саммит-авеню. Он незаконно держал на Земле животное, называемое пуудли,
чтобы наблюдать его, разговаривать с ним, проверить ряд функций его
инопланетного организма, попытаться определить уровень его умственного
развития, границы, глубину и степень его отличия от человека. Нет
сомнений, он совершил глупость. Но в свое время все это казалось важным по
многим причинам.
"Я человек, - подумал он, - и это неопровержимый факт. Но ведь это
ничего не меняет. Хендерсон Джеймс - человек, и его двойник должен быть
таким же человеком. Потому что двойник ни в чем существенном не отличается
от человека, по образу и подобию которого он изготовлен.
Ни в чем существенном, кроме кое-каких мелочей. Как ни велико
сходство с образцом, какой бы совершенной ни была копия, двойник все-таки
другой человек. Он способен мыслить и приобретать знания. И через
некоторое время он полностью уподобится своему прототипу... Но для этого
необходимо время. Время, чтобы полностью разобраться в себе, время, чтобы
освоить знания и опыт, заложенные в его сознании, и установить правильное
соотношение между ними. Сначала он будет двигаться ощупью и искать, пока
не натолкнется на знакомые предметы. Он должен узнать себя, разобраться в
себе. Только тогда ему удастся, протянув руку в темноте, сразу же
коснуться нужного предмета".
Ведь именно так он и поступал. Он двигался ощупью и искал. Сначала он
пользовался лишь элементарными понятиями и фактами:
Я человек.
Я на планете Земля.
Я Хендерсон Джеймс.
Я живу на Саммит-авеню.
Нужно что-то сделать.
Теперь он вспомнил, сколько потребовалось времени, прежде чем он
догадался, что же именно нужно сделать.
Даже теперь множество веских причин, заставивших человека, рискуя
собственной головой, изучать столь злобную тварь, как пуудли, оставались
скрытыми во все еще окутанных мраком тайниках его сознания. Причины были,
в этом он уверен. И вскоре он вспомнит, какие именно.
Будь он истинным Хендерсоном Джеймсом, он знал бы их сейчас. Они были
бы частью его самого, частью его жизни. Их не нужно было бы так тщательно
искать.
Конечно, пуудли догадался. Он безошибочно догадался, что существуют
два Хендерсона Джеймса. Ведь он следил за одним из них, когда появился
другой. Любое существо, даже с гораздо более низким умственным развитием,
без труда поняло бы это.
"Не заговори пуудли, я бы никогда не узнал правды, - подумал он. -
Если бы зверь умер сразу, я бы ничего не узнал. И сейчас я бы уже
возвращался домой на Саммит-авеню".
Джеймс стоял, одинокий и опустошенный, на островке, окруженном рвом.
Он ощущал привкус горечи во рту.
Джеймс тронул мертвого пуудли ногой.
- Прости меня, - сказал он коченеющему трупу. - Я раскаиваюсь теперь.
Я не стал бы убивать тебя, если б знал правду.
С высоко поднятой головой он пошел прочь.

Прячась в тени, он остановился на углу. В середине квартала, на
другой стороне улицы, стоял его дом. В одной из комнат наверху горел свет.
Фонарь у калитки сада освещал дорожку, ведущую к двери.
Дом как будто ждал возвращения хозяина. Да, так оно и было в
действительности. Старая хозяйка ждет, тихо покачиваясь в скрипучем
кресле, сложив руки на коленях... с револьвером, спрятанным под шалью.
Он горько усмехнулся, посмотрев на дом. "За кого они меня принимают?
- подумал он. - Поставили ловушку на виду у всех и даже не позаботились о
приманке". И тут он вспомнил. Они ведь и не подозревают, что он узнал
правду. Они уверены, что он считает себя настоящим и единственным
Хендерсоном Джеймсом. Они, конечно, ждут, что он придет сюда, не
сомневаясь, что возвращается к себе домой. Они не могут представить себе,
что он обнаружил истину.
Что ему теперь делать? Теперь, когда он стоит рядом с домом, где его
ждут убийцы?
Его создали и наделили жизнью для того, чтобы выполнить то, чего
настоящий Хендерсон Джеймс не решался или не хотел сделать. Он совершил
убийство потому, что тот Джеймс не захотел марать себе рук или рисковать
своей шкурой.
А может быть, причина вовсе не в этом? Ведь только два человека могут
справиться с пуудли. Один должен обмануть бдительность зверя, а другой тем
временем подкрасться к нему и убить.
Так или иначе, его изготовили за кругленькую сумму по образу и
подобию Хендерсона Джеймса. Мудрость человеческих знаний, волшебство
техники, глубокое понимание законов органической химии, физиологии
человека и таинств жизни создали второго Хендерсона Джеймса. Учитывая
чрезвычайность обстоятельств, например нарушение общественной
безопасности, в этом нет ничего незаконного. Его, наверно, изготовили
именно под этим предлогом. Однако по существующим условиям двойник после
того, как он выполнил намеченное задание, должен быть устранен.
Обычно это не представляет особых трудностей, ведь двойник не знает,
что он двойник. Он уверен, что он настоящий человек. У него нет никаких
подозрений, никаких предчувствий гибели, он не видит никаких причин
опасаться смерти, ожидающей его.
Двойник нахмурился, пытаясь осмыслить случившееся.
Ну и этика у них!
Он жив, и он хочет жить. Жизнь оказалась слишком сладкой, слишком
прекрасной, чтобы вернуться в небытие, из которого он пришел... Или он уже
не вернется туда? Теперь, когда он узнал жизнь, теперь, когда он жив,
разве он не может надеяться на загробную жизнь, как и всякий другой? Разве
он не имеет права, подобно любому человеку, цепляться за призрачные и
манящие обещания религии? Он попытался вспомнить, что ему известно об
этом, но не смог. Позже удастся вспомнить больше. Позже он будет знать
все. Нужно лишь привести в порядок и активизировать знания, полученные от
настоящего Джеймса.
В нем проснулся гнев. Нечестно дать ему лишь несколько коротких часов
жизни, позволив понять, как она прекрасна, и сразу же отнять ее. Это
больше, чем простая человеческая жестокость. Это порождение антигуманных
отношений машинного общества, оценивающего действительность лишь с
материальной, механической точки зрения и безжалостно отбрасывающего все
не укладывающееся в эти рамки.
Жестокость в том, что меня вообще наделили жизнью, а не в том, что ее
хотят отобрать, - подумал он.
Во всем, конечно, виноват настоящий Хендерсон Джеймс. Это он достал
пуудли и дозволил ему сбежать. Из-за его халатности и неумения исправить
ошибку пришлось создать двойника.
И все-таки, может ли он осуждать его?
Не должен ли он благодарить Джеймса за эти несколько часов, за
счастье узнать, что такое жизнь? Хотя он никак не мог решить, стоит ли это
счастье благодарности.
Он стоял, глядя на дом. В кабинете рядом со спальней хозяина горела
лампа. Там настоящий Хендерсон Джеймс ждал известия о смерти своего
двойника. Легко сидеть и ждать, сидеть и ждать известия, которое придет
наверняка. Легко приговорить к смерти человека, которого ты никогда не
видел, даже если он как две капли воды похож на тебя.
Труднее решиться убить, когда столкнешься с ним лицом к лицу...
Труднее убить человека, который в силу обстоятельств ближе тебе, чем
родной брат, человека, который почти буквально плоть от плоти твоей, кровь
от крови твоей, мозг от мозга твоего.
Не нужно забывать и о практической стороне дела, об огромном
преимуществе работать с человеком, думающим так же, как и ты, являющимся
почти что твоим вторым "я". Как будто ты существуешь в двух лицах.
Все это можно устроить. Пластическая операция и плата за молчание
могут изменить двойника до неузнаваемости. Немного бюрократической
волокиты, немного обмана... Но все же вполне осуществимо.
Если повезет, можно проникнуть в кабинет. Для этого нужно лишь
немного силы, ловкости и уверенности в победе.
Вдоль стены проходит кирпичный дымоход, закрытый снизу кустами и
маскируемый растущим деревом. Можно забраться наверх по его неровному
кирпичному фасаду, подтянуться и влезть в открытое окно освещенной
комнаты.
И когда настоящий Хендерсон Джеймс окажется лицом к лицу со своим
двойником, может произойти все что угодно. Двойник уже не будет безликой
силой. Он станет человеком, человеком очень близким образцу, по которому
он изготовлен.
Те, кто ждет его, следят только за парадным входом. Если действовать
тихо, то не успеют они и глазом моргнуть, как он проникнет в сад и
бесшумно взберется в комнату по дымоходу.
Он снова отпрянул в тень и задумался. Можно влезть в комнату,
встретиться с настоящим Джеймсом и рискнуть договориться с ним или просто
скрыться... убежать, спрятаться и, выждав удобный случай, убраться
подальше, на какую-нибудь отдаленную планету.
И тот и другой пути рискованны. Выбери он первый, он выиграет или
проиграет в течение часа, а если выбрать второй, ему, пожалуй, придется
ждать несколько месяцев в постоянной опасности и неуверенности.
Что-то тревожило его. Какое-то назойливое незначительное
обстоятельство беспокоило его, но он не мог вспомнить, какое именно. Может
быть, оно и важно, а может, это случайный, ищущий своего места обрывок
каких-то сведений.
Он мысленно отбросил его.
Долгий или короткий путь?
Еще мгновение он постоял в нерешительности, а потом быстро пошел по
улице, ища место, где можно было бы перейти на другую сторону
незамеченным.
Он выбрал краткий путь.

Комната была пуста.
Он неподвижно стоял у окна, бегали только его глаза, обыскивая каждый
угол, все еще не веря тому, что не могло быть правдой... Хендерсон Джеймс
не сидел в комнате в ожидании известий о двойнике.
Потом он быстро подошел к двери спальни и настежь распахнул ее.
Нащупал выключатель и включил свет. Спальня и ванная были пусты; он
вернулся в кабинет.
Он стоял прислонившись к стене, лицом к двери, ведущей в прихожую.
Медленно, шаг за шагом, осматривал комнату, приспосабливаясь к ней,
узнавая ее форму и очертания, чувствуя, как им все больше и больше
овладевает приятное чувство собственности.
Книги, камин, заставленный сувенирами, кресла, бар... Все это
принадлежит ему, так же как тело и мысли.
"Я бы лишился всего этого, так никогда и не узнав, если б пуудли не
посмеялся надо мной, - подумал он. - Я бы так и умер, не найдя своего
места в мире".
Глухо зазвонил телефон. Он испугался, словно кто-то посторонний
ворвался в комнату и лишил его чувства собственности, владевшего им.
Телефон зазвонил снова. Он снял трубку.
- Джеймс слушает, - сказал он.
- Это вы, мистер Джеймс?
Говорил садовник Андерсон.
- Ну, конечно, - сказал двойник. - Кто же еще?
- Здесь какой-то парень уверяет, что он - это вы.
Хендерсон Джеймс, двойник, замер на месте. Его рука так сильно сжала
трубку, что он даже удивился, почему она не разлетелась на куски.
- Он одет так же, как и вы, - сказал садовник. - А я знаю, что вы
вышли. Помните, я еще говорил с вами: сказал, что не нужно этого делать.
Не нужно, пока мы ждем эту... эту тварь.
- Да, - ответил двойник и сам удивился спокойствию своего голоса. -
Да, я помню наш разговор.
- Но, сэр, как же вы вернулись?
- Я прошел черным ходом, - ответил спокойный голос.
- Но он одет так же, как и вы.
- Конечно.
1 2 3