Клиффорд САЙМАК
КИМОН


Он был единственным пассажиром, направлявшимся на Кимон, и на борту
космического корабля уже за одно это все носились с ним, как со
знаменитостью.
Для того чтобы доставить его к месту назначения, кораблю пришлось
сделать крюк в два световых года. Селдону Бишопу казалось, что деньги,
которые он заплатил за проезд еще на Земле, не возмещали ущерба и
вполовину.
Но капитан не роптал. Он сказал Бишопу, что считает делом чести
доставить пассажира на Кимон.
Бизнесмены, летевшие на том же корабле, домогались его общества,
платили за выпивку и доверительно рассказывали о перспективах торговли с
новооткрытыми солнечными системами.
Но, несмотря на все эти доверительные разговоры, смотрели они на
Бишопа с плохо скрываемой завистью и повторяли: "Человек, который
разберется в обстановке на Кимоне, сделает большой бизнес".
То один, то другой бизнесмен толковал с Бишопом наедине и после
первой же рюмки предлагал миллиарды на случай, если потребуется финансовая
поддержка.
Миллиарды... а пока у него в кармане не было и двадцати кредиток, и
он с ужасом думал о том, что ему тоже придется угощать других. Он не был
уверен, что на свои кредитки сможет угостить всю компанию.
Представительные матроны брали его на свое попечение и осыпали
материнскими ласками; женщины помоложе, завлекая его, осыпали ласками
отнюдь не материнскими. И куда бы он ни направился, позади говорили
вполголоса:
- На Кимон! Милочка, вы знаете, что значит отправиться на Кимон! Для
этого нужна положительно сказочная квалификация, надо готовиться годы и
годы, а экзамен выдерживает один из тысячи.
И так было всю дорогу до самого Кимона.
Кимон был галактическим Эльдорадо, страной несбыточных грез, краем,
где кончается радуга. Мало кто не мечтал о поездке туда, многие стремились
осуществить свои мечты на деле, но среди тех, кто пытался добиться своего,
преуспевали лишь очень немногие. Немногим более ста лет назад до Кимона
добрался (было бы неправильно говорить, что его открыли или что с ним
вступили в контакт) неисправный космический корабль с Земли, который сел
на планету и подняться с нее уже не мог.
До сих пор никто так и не узнал, что же там, в сущности, произошло,
но в конце концов экипаж разломал свой корабль, поселился на Кимоне, а
родные получили письма, в которых члены экипажа извещали их, что
возвращаться не собираются.
Совершенно естественно, что между Кимоном и Землей никакого почтового
сообщения быть не могло, но письма доставлялись самым фантастическим, хотя
и, впрочем, самым логичным способом. И возможно, этот способ убедительнее
всего показал земным властям, что Кимон именно таков, каким он изображался
в письмах... Письма были свернуты в трубку и помещены в своеобразный
футляр, напоминавший футляр пневматической почты. Он был доставлен прямо
на стол руководителя мирового почтового ведомства. Не на стол
какого-нибудь подчиненного, а на стол самого главного начальника. Футляр
появился, пока начальник ходил обедать, и, как было установлено тщательным
расследованием, на стол его никто не клал.
Тем временем чиновники почтовою ведомства, по-прежнему убежденные,
что стали жертвами какой-то мистификации, отправили письма к адресатам со
специальными курьерами, которые обычно добывали себе хлеб насущный службой
в Бюро Расследований.
Адресаты все как один утверждали, что письма подлинные, так как в
большинстве случаев узнавали знакомый почерк. И кроме того, в каждом
письме содержались подробности, знакомые только адресатам, и это было еще
одним доказательством, что письма настоящие.
Затем каждый адресат написал ответное письмо, их поместили в футляр,
в котором прибыли письма с Кимона, а сам футляр положили на стол
руководителя почтового ведомства, на то самое место, где его в свое время
нашли.
С футляра не сводили глаз, и некоторое время ничего не происходило,
но потом вдруг он исчез, а как исчез, никто не заметил - футляра просто не
стало, и все. Через неделю-другую перед самым концом рабочего дня футляр
появился снова. Руководитель почтового ведомства был увлечен работой и не
обращал внимания на то, что происходило вокруг. И вдруг снова увидел
футляр. И снова в нем были письма, но на сей раз конверты раздувались от
сотенных кредиток, которые потерпевшие крушение космонавты посылали в
подарок своим родственникам, хотя тут же следует отметить, что сами
космонавты, по-видимому, не считали себя потерпевшими крушение.
В письмах они извещали о получении ответов, посланных с Земли, и
сообщали некоторые сведения о планете Кимон и ее обитателях. Во всех
письмах подробно объяснялось, как космонавты достали сотенные кредитки на
чужой планете. Бумажные деньги, говорилось в письмах, были фальшивыми,
сделанными по образцу тех, что были у космонавтов в карманах, но когда
земные финансовые эксперты и служащие Бюро Расследований взглянули на
банкноты, то отличить их от настоящих денег они не смогли. Но руководители
Кимона, говорилось в письмах, не хотят, чтобы их считали
фальшивомонетчиками. И чтобы валюта не обесценилась, кимонцы в самое
ближайшее время сделают взнос в земной банк материалами, которые по своей
ценности не только эквивалентны посланным деньгам, но и, если потребуется,
покроют дальнейший выпуск денег.
В письмах пояснялось, что денег как таковых на Кимоне нет, но
поскольку Кимон хочет дать работу людям с Земли, то пришлось изыскать
способ оплаты их труда, и если земной банк и все организации, имеющие
отношение к финансам, согласны...
Правление банка долго колебалось и толковало о всяких глубоких
финансовых соображениях и экономических принципах, но все эти разговоры ни
к чему не привели, потому что через несколько дней, во время перерыва,
рядом со столом председателя правления банка появились несколько тонн
тщательно упакованного урана и два мешка алмазов.
Теперь Земле ничего не оставалось делать, как принять существование
Кимона за чистую монету и считать, что земляне, севшие на Кимон,
возвращаться не собираются.
В письмах говорилось, что кимонцы - это гуманоиды, что они обладают
парапсихическими способностями и создали культуру, которая намного
обогнала культуру Земли и любой другой планеты Галактики, открытой к этому
времени.
Земля подремонтировала один из космических кораблей, собрала корпус
самых красноречивых дипломатов, надавала им кучу дорогих подарков и
отправила все это на Кимон. Но уже через несколько минут после приземления
дипломатов вышибли с планеты самым недипломатическим образом. По-видимому,
Кимон не имел никакого желания связываться с второразрядной варварской
планетой. Дипломатам дали понять, что когда Кимон пожелает установить
дипломатические отношения с Землей, об этом будет объявлено особо. На
Кимон же допускались люди, которые не только обладали определенной
квалификацией, но и ярко проявили себя в научной деятельности.
С тех пор ничего не изменилось.
На Кимон нельзя было поехать просто по желанию. К этому надо было
готовиться.
Прежде всего требовалось пройти специальное испытание умственных
способностей, которое не выдерживали девяносто девять процентов. Выдержав
испытание, надо было посвятить годы и годы изнурительному учению, а потом
опять держать письменный экзамен, и вновь происходил отсев. Едва ли один
из тысячи выдерживал все экзамены.
Год за годом мужчины и женщины Земли пробивались на Кимон, селились
там, процветали и писали письма домой. Ни один из уехавших не вернулся.
Попавшему на Кимон, видимо, и в голову не приходило вернуться на Землю.
И все же за столько лет сведений о Кимоне, его обитателях и культуре
стало ненамного больше. Эти сведения черпались только из писем,
доставлявшихся со скрупулезной точностью каждую неделю на стол
руководителя почтового ведомства. В них писали о таких заработках, которые
на Земле и не снились, о великолепных возможностях разбогатеть, о
кимонской культуре и о самих кимонцах, но все это так, вообще, - ни одной
подробности о той же культуре, деловой жизни или о чем бы то ни было
другом письма не сообщали.
И возможно, адресаты не слишком жалели об отсутствии конкретных
сведений потому, что почти в каждом письме приходила пачка денег,
новеньких и хрустящих, подкрепленных тоннами урана, мешками алмазов и
штабелями слитков золота, которые время от времени появлялись у стола
председателя правления банка.
Со временем у каждой семьи на Земле появилось честолюбивое желание
послать хотя бы одного своего члена на Кимон, так как пребывание
родственника там означало в конце концов, что здесь все его близкие будут
иметь гарантированный и приличный доход на всю жизнь.
Естественно, о Кимоне рассказывали легенды. Конечно, в основном это
были выдумки. В письмах опровергались слухи о том, что улицы там вымощены
золотыми брусками, что кимонские девицы носят платья, усеянные
бриллиантами.
Но те, чье воображение не ограничивалось золотыми улицами и
бриллиантовыми платьями, прекрасно понимали, что по сравнению с
возможностями, которые открываются на Кимоне, золото и бриллианты - это
чепуха. Земной культуре до кимонской было далеко, люди там приобрели или
развили в себе естественным путем парапсихические способности. На Кимоне
можно было научиться тому, что произвело бы революцию в галактической
промышленности в средствах сообщения, а кимонская философия направила бы
человечество по новому и лучшему (и более прибыльному?) пути.
И рождались все новые и новые легенды, которые каждый толковал в
зависимости от собственного интеллекта и образа мышления.
Руководители Земли оказывали всяческую поддержку тем, кто хотел
отправиться на Кимон, потому что руководители, как и все прочие, понимали,
какие в этом таятся возможности для революции в промышленности и эволюции
человеческой мысли. Но так как со стороны Кимона приглашения признать его
дипломатически не следовало, они выжидали, строили планы и делали все,
чтобы на Кимон поехало как можно больше людей. Но людей достойнейших, так
как даже самый древний бюрократ понимал, что на Кимоне Земля должна бить
представлена в лучшем виде.
Но почему кимонцы разрешали приезжать людям с Земли? Это было
неразрешимой загадкой. По-видимому, Земля была единственной планетой
Галактики, получившей разрешение присылать своих людей. Конечно, и земляне
и кимонцы были гуманоидами, но это оставляло вопрос открытым, потому что
они не били единственными гуманоидами в Галактике. Ради собственного
утешения земляне считали, что исключительное гостеприимство кимонцев
объясняется некоторым взаимопониманием, одинаковым мировоззрением,
некоторым сходством эволюционного развития (конечно, при небольшом
отставании Земли).
Как бы там ни было, Кимон был галактическим Эльдорадо, страной
несбыточных грез, местом, куда надо стремиться и где надо жить, краем, где
кончается радуга.

Селдон Бишоп оказался в местности, напоминавшей земной парк. Тут его
высадила быстроходная космическая шлюпка, ибо космодромов на Кимоне не
было, как не было многого другого.
Он стоял среди своих чемоданов и смотрел вслед шлюпке, направлявшейся
в космос к орбите лайнера.
Когда шлюпка исчезла из виду, он сел на чемодан и стал ждать.
Местность чем-то напоминала земной парк, но на этом сходство
ограничивалось. Деревья были слишком тонкими, цветы - чересчур яркими,
трава - немного не такого цвета, как на земле. Птицы, если это были птицы,
напоминали ящериц, оперение у них было непривычной расцветки и вообще не
такое, как у земных птиц. Ветерок донес запахи, не похожие на запахи
Земли. Чужие запахи, чужие цвета...
Сидя на чемодане посреди парка, Бишоп старался вызвать у себя
ощущение радости оттого, что он, наконец, на Кимоне. Но он не чувствовал
ничего, кроме удовлетворения, что ему удалось сохранить свои двадцать
кредиток в целости и сохранности.
Ему потребуется немного наличных денег, чтобы продержаться, пока он
найдет работу. Но и тянуть с этим нельзя. Конечно, брать первую попавшуюся
работу тоже не стоит, надо поискать немного и найти наиболее подходящую. А
для этого потребуется время.
Он пожалел, что не оставил побольше денег про запас. Но это значило
бы, что он приехал бы сюда не с такими хорошими чемоданами, и костюмы
пришлось бы шить не у портного, а покупать готовые...
Он говорил себе, что важно с самого начала произвести хорошее
впечатление, и чем больше думал сейчас, тем меньше сожалел, что истратил
почти все деньги, чтобы произвести хорошее впечатление.
Может быть, следовало взять у Морли взаймы. Морли ему ни в чем не
отказал бы, а он потом расплатился бы, как только найдется работа. Но
просить было противно, ибо, как он теперь понимал, это значило бы уронить
достоинство, которое он чувствовал особенно сильно с тех пор, как его
избрали для поездки на Кимон. Все, даже Морли, смотрели с почтением на
человека, прорвавшегося на Кимон, и тут уж никак нельзя было просить о
деньгах и прочих одолжениях.
Бишоп вспомнил свое последнее посещение Морли. Теперь он уже понимал,
что, хотя Морли и его друг, в этом последнем визите был какой-то оттенок
тех, дипломатических обязанностей, которые Морли приходилось выполнять по
долгу службы.
На дипломатическом поприще Морли пошел далеко и пойдет еще дальше.
Руководители департамента говорили, что в девятнадцатом секторе политики и
экономики по манере говорить и вести себя, по умению ориентироваться он
выделяется среди всех молодых людей. У него были подстриженные усы, и
бросалось в глаза, что он тщательно ухаживает за ними. Волосы его всегда
были в порядке, а ходил он пружинисто, как пантера.
Они сидели на квартире у Морли, на душе было приятно и легко. Вдруг
Морли встал и начал ходить из угла в угол.
- Мы дружим с незапамятных времен, - сказал Морли. - Мы побывали
вместе не в одной переделке. - И оба улыбнулись, вспомнив переделки, в
которых они побывали.
- Когда я услышал, что вы едете на Кимон, - продолжал Морли, - я,
естественно, обрадовался. Я рад любому вашему успеху. Но я обрадовался еще
и по другой причине. Я сказал себе: "Вот, наконец, человек, который может
сделать то, что нам надо".
- А что вам надо? - произнес Бишоп таким тоном, будто спрашивал
Морли, хочет ли тот выпить шотландского виски или чего-либо другого.
Правда, такого вопроса он никогда бы не задал, так как было известно, что
все молодые люди из ведомства иностранных дел - ревностные поклонники
шотландского виски. Во всяком случае, задал он этот вопрос непринужденно,
хотя чувствовал, что вся непринужденность разговора рассеивается как дым.
В воздухе стала витать тень плаща и кинжала. Бишоп вдруг ощутил бремя
официальной ответственности, и на мгновение сердца его коснулся холодок
страха.
- У этой планеты должен быть какой-нибудь секрет, - сказал Морли, -
для кимонцев никто из нас, ни одна из других планет не существует. Нет
такой планеты, которая бы получила дипломатическое признание. На Кимоне
нет ни одного представителя какого бы то ни было другого народа.
По-видимому, они и не торгуют ни с кем, и все же они должны торговать,
потому что ни одна планета, ни одна культура не может существовать
совершенно самостоятельно. Наверно, с кем-то у них все-таки
дипломатические отношения есть. Должны быть какие-нибудь причины... кроме
того, что мы по сравнению с ними отсталый народ... почему они не хотят
признавать Землю. Ведь даже во времена варварства многие правительства и
народы признавали те страны, которые были гораздо ниже в культурном
отношении.
- Вы хотите, чтобы я узнал все это?
- Нет, - сказал Морли. - Мы хотим подобрать ключ. И это все. Мы ищем
ключ, какой-нибудь намек, который помог бы нам разобраться в обстановке.
Хотя бы воткнуть клинышек, вставить ногу, чтобы дверь не могла закрыться.
А уж все остальное мы сделаем сами.
- А другие? - спросил его Бишоп. - Тысячи других поехали туда.
1 2 3 4 5 6