Впрочем, и на Олега эффектная, но держащаяся с достоинством коллега не
производит впечатление легкомысленной особы. Профессорская жена, неплохой
юрист-хозяйственник, Елена Аполлинарьевна знает себе цену. Не забывает и о
том, что она привлекательная женщина. Недостаток? Отнюдь. И все-таки не
мешает дать ей понять, что к вице-президенту компании следует относиться
более почтительно.
- Нас собираются поместить в загородный пансионат, где готовится
основательная пьянка, - смотрясь в зеркальце и снимая со щеки невидимую
пушинку, все тем же шепотком сообщила Елена Аполлинарьевна.
Что-то в этом роде Олег предугадывал, но и юрисконсульт оказалась на
высоте - стало быть не зря позволила Шестопалу пожимать ей ручки.
- Не нравятся мне эти транзисторы, - продолжала шептать Елена
Аполлинарьевна. - Один клейкий, как мухомор, другой назойлив, как
попрошайка, а ваш приятель, прошу прощения, будто кирпичом стукнутый.
- О чем это вы секретничаете? - с настороженной улыбкой повернулся к
помощнице Олега Шестопал.
- Выясняю вопрос, который вы задали: не еврей ли Олег Николаевич? -
мгновенно нашлась юрисконсульт.
Впрочем, это не просто находчивость, Елена Аполлинарьевна отдавала
отчет своим словам; Шестопал побагровел.
- Я не задавал такой вопрос! Вы что-то путаете, Елена Аполлинарьевна.
- Возможно, - ничуть не смутилась она, пряча зеркальце в сумку. - Но
на всякий случай, уточнила: он - украинец. А вдруг и этим заинтересуется
ваша общественность.
- Ерунда! - пришел на выручку растерявшемуся Шестопалу редактор Бут.
- В нашем объединении работают представители двадцати трех
национальностей. И такие вопросы у нас не задают даже при приеме на
работу. Не так ли, Роман Семенович? - обратился он к начальнику кадров.
- В анкетах еще предусматривается, - невпопад ответил Роман.
Олег прикусил губу, чтобы не расхохотаться - молодчина эта Леночка
Аполлинарьевна, оконфузила индюков. Но веселость погасила мысль, что
причина ее подначки вовсе не смешна - антисемитский душок он почувствовал
и в вопросах редактора.
Хорошенькую же команду подобрал себе Леня Закалюк!
На Суходольской рогатке Олег попросил остановить автобус у газетного
киоска, вышел, отыскал взглядом на противоположной стороне улицы
одноэтажный дом, отступивший в глубину палисада. Когда-то с этого дома,
нынче стиснутого со всех сторон громадами многоэтажек, начинался город, в
котором родился он - Олег Савицкий, но который так и не стал для него
родным. Город был приветлив к мальчику, а затем к подростку, ежегодно
приезжавшему сюда погостить; посвящал его в таинство средневековых улочек,
крепостных стен, площадей перед громадами соборов, церквей, очаровывал
красотой старых парков, скверов; пленял разностильем - от барокко до
модерна - домов, общественных зданий на магистральных улицах; восхищал
театрами, музеями, кондитерскими. Город был снисходителен к юноше,
вернувшемуся из чужих палестин с твердой решимостью приобщиться к его
жизни, завоевать его расположение. Только одно условие ставил город
претендентам на его внимание: быть как все и не сотрясать устои. И в этом
была мудрость города, на протяжении многих веков сохранившего свой
неповторимый облик, свои реликвии, традиции.
Семь лет Олег неукоснительно соблюдал это условие, и город благоволил
к нему: здесь юноша стал мужчиной, юристом, офицером; здесь он обрел
друзей, познал любовь. И должно быть символично, что с этого неказистого
дома под жестяной крышей, с которого когда-то начинался город, однажды на
рассвете погожего майского дня началась и карьера милицейского следователя
Олега Савицкого. Его первое самостоятельное дело - неопознанный труп
пожилого мужчины, что хозяева дома обнаружили в палисаде на исходе ночи.
Двое суток без сна: осмотры, допросы, обыски, выемки, работа с экспертами
и в результате - изобличение убийцы-грабителя, многие месяцы выдававшего
себя за стража правопорядка. Бесспорный успех молодого следователя,
чувство удовлетворенности собой, сознание, что ты чего-то стоишь в этом
мире...
Солнечные лучи отражались в жестяной крыше веселыми перемежающимися
бликами. И Олегу показалось, что старый знакомец доброжелательно
подмигивает ему...
Чтобы оправдать свою отлучку, купил в киоске несколько газет.
Когда вернулся в автобус, Шестопал пригласил его сесть рядом, изложил
программу приема: сейчас они поедут в пансионат, где имеется корпус для
гостей с отдельными комнатами-номерами, оборудованными не хуже
гостиничных, и где их ждет обед...
Приемчик не из новых: как следует угостить представителей ершистого
партнера сначала за обедом, потом за ужином, а утром не давать
похмелиться, пока они не подпишут то, что требуется хозяевам или, по
меньшей мере, не пойдут на уступки. Конечно, это общая схема, от которой
возможны отступления, но принцип таков.
И хотя Олег, предвидя подобное, еще вчера позвонил Винницкому в
гостиницу, где тот жил, и попросил забронировать два номера, сейчас он
разозлился на Шестопала. А когда к уговорам заместителя генерального
присоединился Роман, зыркнул на него так, что свояк мгновенно сник.
- Мы едем в гостиницу. Марк Абрамович заказал нам номера и уже ждет
нас, - тоном, не терпящим возражений заявил Олег.
- Но обед! - выдвинул последний аргумент Шестопал.
- Там и пообедаем, - отвел и этот аргумент Олег. А чтобы расставить
все точки, уточнил, - на немецкий счет.
Винницкий ждал их в гостиничном вестибюле. Он приложился к руке Елены
Аполлинарьевны, пожал руку Олегу, а транзистровцам лишь холодно кивнул,
что свидетельствовало само за себя. Помог оформить поселенческие листки,
показал прибывшим их номера, но от обеда в ресторане отказался, сославшись
на какие-то неотложные дела. Уклонился от совместной трапезы и редактор
Бут, в связи с чем Елена Аполлинарьевна шепнула Олегу, что редактор понял
слова вице-президента о немецком счете и опасается за свой. Олегу стало
весело - с такой помощницей не соскучишься. Но больше поводов для веселья
не было.
За обедом приезжие больше скучали, чем говорили. Помалкивал и Роман,
то ли обидясь на Олега, то ли опасаясь сказать что-то невпопад. Зато
Шестопал говорил безостановочно, очевидно полагая, что все, о чем он
говорит, не может не интересовать слушателей. Сказывался и опыт
профсоюзной работы: свою речь он насыщал цитатами из предусмотрительно
прихваченных с собой местных газет, у редакций которых, если внимать
Шестопалу, не было иных забот, чем освещать проблемы объединения
"Транзистр". Несколько раз он обращался к очерку М.Хвыли "Когда в
товарищах согласья нет", в котором журналистка достаточно образно рисовала
непростую обстановку в многотысячном коллективе объединения. Однако, как
заподозрил Олег, Шестопал цитировал только те места очерка, что
подкрепляли его позицию. Сама же позиция заключалась в следующем.
Утверждение о том, что объединение целиком и полностью работает на
оборону, неверно. Головное предприятие уже второй год выпускает
гражданскую продукцию, а Дулибский филиал находится в стадии
перепрофилирования. Что касается Октябрьского комплекса, в десяти цехах
которого занята большая часть рабочих объединения, то комплекс
действительно ориентирован на "оборонку". И это правильно, поскольку
всеобщий мир и благоденствие пока не наступили, и укрепление
обороноспособности страны - задача первостепенной важности, не говоря уже
о том, что перепрофилирование производства повлекло бы за собой массовые
увольнения. Этого не произошло благодаря инициативе и настойчивости нового
генерального директора, который не только добился госзаказа на оборонную
продукцию, но и сумел "выбить" лицензию на реализацию этой продукции
иностранным заказчикам.
Что за заказчики - коммерческая тайна, но достаточно отметить, что в
настоящее время Леонид Максимович находится в столице одной
ближневосточной страны, где ведет успешные переговоры о заключении
выгодного для объединения контракта.
То, что Шестопал не просто передергивал факты, но и беспардонно врал,
Олегу было ясно. Начать с того, что вопрос о конверсии Октябрьского
комплекса включен в Государственную программу, а кончить тем, что ни
госзаказа на "оборонку", ни лицензии на ее реализацию за границей
объединение не получило, о чем Олегу достоверно известно.
- Жарковато еще в Тегеране, - наугад обронил он, как только Шестопал
приумолк. - К тому же иранцы, знаю по опыту, народ прижимистый. Так что
Леониду Максимовичу придется попотеть во всех отношениях.
Наживка была нехитрой, но Шестопал заглотнул ее. Правда, поначалу
захлопал белесыми ресницами, очевидно не зная как реагировать на реплику,
но затем многозначительно улыбнулся - дескать, вы неплохо информированы,
господин вице-президент.
Елена Аполлинарьевна недоуменно посмотрела на Олега, не понимая
откуда у него такие сведения, а вот Роман разгадал его уловку, о чем Олег
догадался по быстро брошенному и тут же опущенному взгляду свояка.
Это разозлило Олега: "Сукин ты сын, - едва не вырвалось у него, - на
два фронта работаешь: и мне не перечишь, и своему хозяину не
поддакиваешь". Но затем подумал, что напрасно сердится. Роман не более,
чем статист в разыгрываемом спектакле. Да и Шестопал понапрасну пыжиться -
надо быть очень наивным человеком, чтобы принимать всерьез все, о чем он
говорит, равно как и его самого.
Предложение встретиться в конце дня с ведущими специалистами
объединения для уточнения позиций, Олег отклонил.
- Позиции предельно ясны: нашу вам неоднократно излагал Марк
Абрамович, вашу мы услышали сейчас. Так вот, обсуждать мы намерены только
вопросы, представляющие взаимный интерес. Ваши проблемы - ваши трудности,
наши - соответственно. Тратить время на обоюдные сочувствия не будем.
- Так мы не найдем общий язык, - насупился Шестопал.
Олег хотел сказать, что не намерен заниматься с ним такими поисками,
но сдержался, спросил:
- Это ваше мнение?
- Я советовался с Леонидом Максимовичем, - несколько помедлив,
буркнул Шестопал.
- Перед тем, как он вылетел в Тегеран? - не выдержал Олег, однако
заметив, что его собеседник начинает багроветь, добавил уже без насмешки,
но достаточно твердо. - Я имею полномочия принимать все, включая самые
жесткие решения, что вытекают из ненадлежащего исполнения объединением
своих обязательств. Надеюсь, вы понимаете, что речь идет о многомиллионных
санкциях. Я не исключаю компромисс, но опять-таки на основе взаимных - и
только взаимных - уступок. Вы готовы вести такие переговоры?
- Леонид Максимович должен вернуться на следующей неделе, -
растерялся Шестопал.
- Очень жаль. Я пробуду здесь только до воскресенья. Если Леонид
Максимович вернется раньше, пусть свяжется со мной.
На Шестопала было уже жалко смотреть: его шишковатый лоб покрылся
испариной, а руки, теребящие свернутые трубочкой газеты, подрагивали. Олег
смягчился и попросил у него газеты, дабы, как он выразился, глубже
вникнуть в проблемы, волнующие коллектив объединения. Шестопал натянуто
улыбнулся, передал ему газеты, что по какой-то причине не понравилось
Роману, и тот сердито зыркнул на своего шефа. Однако, прощаясь со старым
другом, взял с того слово, что вечером Олег непременно посетит хорошо
известный ему дом на улице Листопада, где его ждут с нетерпением.

7
В целом ситуация была ясна Олегу, а после того, как Винницкий и Елена
Аполлинарьевна, которых он пригласил в свой номер, высказали свои
соображения, он уже смог определить линию поведения на предстоящих
переговорах. Позиция должна быль наступательной и только наступательной:
на компромиссы можно пойти только если решится вопрос с Октябрьским
комплексом. А в том, что Закалюк даст о себе знать еще до воскресенья и
переговоры состоятся, у Олега не было никаких сомнений. При всей
приверженности Леонида к лавированию, маневрам, на окончательный разрыв с
компанией он не пойдет.
Винницкий сказал, что за последнее время позиции "оборонцев" в
объединении заметно пошатнулись, они уже не находят поддержки в областном
и городском Советах; даже приятельствующий с Закалюком глава областной
администрации Мельник, еще недавно безоговорочно поддерживающий
генерального директора "Транзистра", стал склоняться к идее
перепрофилирования Октябрьского комплекса, о чем недавно обмолвился на
пресс-конференции. Однако, настраиваться на благодушный лад не следует: за
Шестопалом стоят многие руководители объединения, которые пускаются во все
тяжкие, чтобы доказать своекорыстие компании "Скиф-Холдинг", и Закалюк
прислушивается к ним. Пытаясь скомпрометировать идею конверсии, Шестопал и
главный инженер Хома повсюду трубят о том, что поставленное компанией для
Дулибского филиала импортное оборудование некомплектно и к тому же
морально устарело, что не соответствует действительности...
Елена Аполлинарьевна подтвердила, что рекламаций о некачественности
оборудования объединение не заявляло ни компании, ни инофирме-поставщику,
и ссылки на эти ничем не подтвержденные заявления - не более как попытка
оттянуть расчеты за оборудование, стоимость которого составляет
кругленькую сумму в тридцать миллионов долларов.
- По данным нашей маркетинговой службы на момент поставки этого
оборудования объединение располагало достаточными средствами для расчета с
нами, - продолжала Елена Аполлинарьевна. - Но эти деньги как бы испарились
и сейчас банковские счета объединения обесточены. Исключение составляет
спецсчет Головного предприятия, с которого производятся платежи за
комплектующие изделия и на который, надо полагать, поступают деньги за
реализованную продукцию. Предлагаю, в случае отклонения наших требований
по основным позициям, помимо штрафных санкций, прекратить поставку
комплектующих изделий Головному предприятию. Такое право у нас есть.
- Это удар ниже пояса, - возразил Олег. - И не по корпусу руководства
объединения, а по карманам рабочих Головного предприятия, что без
комплектующих будет остановлено.
- Об этом должен беспокоиться Закалюк, - поддержал юрисконсульта
Винницкий. - И на вашем месте, Олег Николаевич, я не отказывался бы от
такого козыря. Игра конечно нечестная, но нам ее навязали и укорять в этом
плутующих партнеров бессмысленно.
В этом был определенный резон, и хотя у Олега не лежала душа
прибегать к крайним мерам, но и деликатничать с Закалюком он не собирался.
Поручив Винницкому письменно изложить все нарушения условий
генерального контракта, допущенные руководством объединения, а Елене
Аполлинарьевне рассчитать не только суммы штрафов, но и размер убытков,
понесенных компанией по вине объединения, Олег отпустил сотрудников.
Оставшись один, набросил на плечи куртку, закурил, вышел на балкон.
С балкона открывался вид на Старый парк, за буйным разливом зелени
которого виднелся стеклянный купол актового зала университета.
Несколько минут неторопливой ходьбы по тенистой аллее и, миновав
уютный ресторанчик, куда бывало Олег заглядывал с приятелями, киоск, где
когда-то продавали изумительно вкусные стаканчики с пломбиром, фонтан с
гипсовыми лебедями, возле которого он однажды задал изрядную трепку двум
распоясавшимся хлыщам с истфака, можно выйти к величественно-строгому
зданию с классическими колоннами и аллегорическими скульптурами на
фронтоне, зданию, в котором Олег Савицкий провел не худшие годы своей
жизни.
Но, увы, сейчас у него нет этих нескольких минут: надо позвонить
Шумскому, доложить обстановку, согласовать план первоочередных действий и
ждать дальнейшего развития событий. Это, пожалуй, самое трудное - ждать,
когда ты уверен в своей правоте, готов к бою, но еще не знаешь, что
предпримет противник. А в том, что транзистровцы не исчерпали своих уловок
и сейчас в спешном порядке пересматривают тактику, Олег не сомневался. Но
не это пугало его: в Афинах, Лионе, Гамбурге его испытывали на "слабину"
люди поопытнее транзистровцев, однако он не попадался на их удочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29