- Вот уже и семнадцатое! У меня путевка в Ливадию с сегодняшнего
числа...
Она говорила еще о чем-то, но Олег не слушал ее.
Семнадцатое сентября! Годовщина трагедии на Городокском шоссе. До
того, как Елена Аполлинарьевна назвала эту дату, Олег не то, чтобы потерял
счет дням, но не сопоставлял время своего приезда в Сосновск с этой
злополучной датой. Видимо потому, что с этого дня лишь начался отсчет его
бедам, растянувшимся во времени не на один год. А вот для капитана
Тысячного эта дата была последней. Как же он не подумал об этом, не
сопоставил даты? И что это - случайное совпадение или воля судьбы? Он не
мистик, но надо признать, что накануне этой печальной годовщины бывший
следователь Савицкий оказался вовлеченным в события, которые вряд ли можно
назвать случайными.
Безотлагательная командировка... Поручение Василя Брыкайло...
Закулисные маневры Леонида Закалюка... Статья в газете... Загадка
блекло-серого металла... Фраза Винницкого о чекистских тайнах, обмолвка
Романа о водителе из Центра...
А не притягивает ли он, что называется, за уши разные вещи, ничем не
связанные между собой события, только потому, что они одновременно
завладели его вниманием, взволновали его воображение? Нет, не притягивает.
Он интуитивно угадывает какую-то связь между всем этим. И должен, коль так
уж складывается, проявить эту связь...
- О чем задумались, Олег Николаевич? - стала снова ластиться к нему
Елена Аполлинарьевна.
- Что так официально, Леночка? - оторвался от своих мыслей Олег.
- Чтобы не забывать потом, в другой обстановке, - рассмеялась она. -
Вы, небось, думаете о последствиях своего порыва. Не переживайте: я
женщина ненавязчивая и, представьте себе, порядочная. Вот только пошалить
иногда люблю. Но, если уж шалить, так шалить!
И дебелое, колыщущееся, как желе, тело с неожиданной прытью покрыло
собой Олега...
Утром он чувствовал себя прескверно. Не помогли ни зарядка, ни
холодный до дрожи в спине душ - голова трещала, как хорошо вызревший
арбуз, ломило поясницу, ныло раненое плечо, а на сердце было муторно. Олег
уже жалел, что поддался соблазнам дебелой Леночки, пошел у нее на поводу:
служебный роман - не лучший из романов.
В семь тридцать к нему зашел Винницкий, предложил бутылку кислого
молока, что купил в гостиничном буфете. Кислое молоко было как нельзя
кстати, Олег предложил стакан и Винницкому.
- Пейте все, - отодвинул стакан тот, сейчас вам это, как понимаю, не
лишнее. А я уже позавтракал.
Олег воспользовался угощением, и треск в голове стал понемногу
стихать.
Винницкий рассказал, что минувшим вечером напросился в гости к старым
знакомым, у которых старается бывать пореже из-за традиционных для этой
семьи застолий, сопровождающихся обильными возлияниями. Но вчера
пожертвовал здоровьем, чтобы по просьбе Олега разузнать о деятельности
совместного украинско-австрийского предприятия "Атлант". Дело в том, что
директор "Атланта" Матвеев - сосед этой семьи и закадычный друг хозяина
дома, ни одно застолье без него не обходится. Вчерашний вечер не был
исключением. Подвыпив, Матвеев похвастал, что совершил недавно очень
выгодную сделку с одной африканской фирмой и сейчас располагает
достаточными средствами, чтобы купить одно из приватизируемых
государственных предприятий.
Олег насторожился: адвокат Кривошапко соблазнял его взяткой за
содействие в приватизации какого-то предприятия.
- Что за предприятие?
- Матвеев не уточнил, но, думаю, имеется в виду Дулибский филиал. Это
его детище: еще работая генеральным директором объединения, Матвеев
подгонял филиал под свои планы.
- Не с этим ли связаны маневры, что и поныне ведутся вокруг филиала?
- Маневрами там занимаются все, кому не лень, начиная от "оборонцев"
и кончая чиновниками областной администрации.
- Закалюк в команде чиновников?
- Он лавирует. И в то же время подыгрывает Матвееву: они уже накрепко
связаны. Взять хотя бы африканскую сделку. Как догадываюсь, в ее основе
лежала поставка аппаратуры, изготовленной Головным предприятием. Значит
без Закалюка не обошлось.
- Хорошее умозаключение. Что ж, спасибо за помощь, Марк Абрамович.
- Если воспользуетесь моей помощью, прошу не ссылаться на Матвеева.
Вчера он выпил больше, чем следовало и говорил лишнее. А он, в сущности,
не плохой человек.
- Считайте, что вы не называли его.
- Тогда, надеюсь, договоримся и о другом, - Винницкий испытывающе
посмотрел на Олега. - Следующую информацию вы примете к сведению и на этом
успокоитесь.
- Вы о чем?
- О нашем вчерашнем неслужебном разговоре.
- Блекло-серый металл? - Олег даже привстал от волнения. - Что-то
узнали?
- Кое-что узнал, но в основном сообразил. В числе других приборов,
что изготовлял третий цех, были приборы для измерения высоких промышленных
температур. До начала интересующего вас периода - второй половины
восемьдесят первого года - объем выпуска этих приборов был невелик, что
соответствовало потребностям заказчика. Но где-то в середине года план
выпуска термоизмерителей резко увеличили. Вам это о чем-то говорит?
- Абсолютно ни о чем.
- Конечно, у вас гуманитарное образование, и вы не обязаны знать, что
основная деталь такого прибора изготавливается из платины.
- Не понял?
- Тяжелый металл блекло-серого цвета с тусклым отблеском, отлитый в
тридцатикилограммовые бруски. Металл, который не был указан в
сопроводительных документах, но который экскортировали товарищи из
Госстраха.
- Из Госстраха? - не сразу сообразил Олег, но затем нерешительно
улыбнулся. - Да страху эти товарищи нагнали тогда предостаточно. И сами
были напуганы не меньше. Ведь платина, если не ошибаюсь, относится к
категории стратегических материалов.
- Вывод непростительный даже для гуманитария, - укоризненно покачал
головой Винницкий. - С учетом всех обстоятельств, та платина должна была
рассматриваться в другом своем качестве - как валюта, что на мировом рынке
всегда ценилась выше золота. Но дальнейшие выводы, пожалуйста, делайте без
меня.
Олег был взволнован тем, что услышал. И хотя предположение Винницкого
нуждалось в тщательном осмыслении, уже при первом наложении его на события
одиннадцатилетней давности, позволяло увидеть многие обстоятельства в
другом свете. Однако торопиться с выводами не следовало. Это было слишком
серьезно. К тому же, Олега сейчас одолевали не менее беспокойные и более
насущные мысли, заботы. Информация о тандеме Закалюк-Матвеев, африканской
сделке, закулисных маневрах вокруг Дулибского филиала безусловно
заинтересует Василя Брыкайло, да и руководству компании не мешает об этом
знать.
Олег спустился в гостиничный вестибюль, по таксофону позвонил
Брыкайло домой.
- Наш контрагент, говоришь, в одной упряжке с греком? - переспросил
Брыкайло, имея в виду Закалюка и Матвеева. - По идее так и должно быть. Но
в лидерстве контрагента сомневаюсь. По моим прикидкам не тянет он на
коренника - слишком осторожен. А старший грек вообще чисто декоративная
фигура. Но кормушка под его крышей и фураж в нее поступает не только от
посреднических сделок, имеются и другие источники. "Какие?" - первый
вопрос. Второй, не менее важный: "Кто правит этой упряжкой?". На
официальные должности не ориентируйся, у них свой табель о рангах. А вот
какой, очень хотелось бы знать. Но любопытствуй аккуратненько и из
гостиничного вестибюля мне больше не звони.

16
Было начало девятого. Поднявшись в свой номер, Олег позвонил
Винницкому и Елене Аполлинарьевне, велел, чтобы они спускались вниз - в
половине девятого придет машина, на которой они поедут на встречу с
Закалюком.
Винницкий сказал, что уже выходит, а Елена Аполлинарьевна фыркнула:
- Меня не приглашали к Закалюку!
- Я вас приглашаю! - вспылил Олег и тут же счел нужным смягчиться. -
Мне понадобятся ваши консультации, Елена Аполлинарьевна.
Трубку на аппарат не положил - бросил. Начались капризы! Раньше она
не позволяла себе фыркать в разговоре с вице-президентом. Он уже укладывал
в "кейс" необходимые документы и прихваченную из Киева видеокассету с
фильмом, рекламирующим работы по перепрофилированию военных заводов в
Польше, Чехословакии, когда с переговорного пункта позвонила телефонистка
и сказала, что соединяет его с Цюрихом.
Несмотря на ранний час - в Цюрихе было только начало седьмого -
Даниель дома не оказалось. Трубку подняла ее домоуправительница мадам
Пенсон - говорливая толстуха, которая была в курсе амурных дел своей
хозяйки.
Узнав Олега, мадам Пенсон заохала, заахала: "Ох, месье Олег! Ах,
месье Олег! Наконец-то позвонили... Как приятно... Вы совсем забыли нас...
Мадам Даниель уже беспокоится - не приключилась ли с вами, упаси господи,
какая беда... К сожалению, ее нет дома - вчера поехала в Берн на концерт
молодого, но уже популярного шансонье Огюста Дюбьева и еще не вернулась.
Огюст - милый мальчик, он многим обязан мадам, она его спонсор, и он
всегда старается уделить ей максимум внимания... О да, конечно, я скажу
мадам об этом банковском платеже. Но будет лучше, если месье Олег сам
сообщит ей об этом... Во второй половине дня мадам вернется..."
На этот раз Олег не бросил трубку, а осторожно, словно та была из
стекла, положил на аппарат. Невесело усмехнулся. Поделом ему - уже больше
месяца он не виделся с Даниель, не звонил ей - не лежала душа, в который
раз, извиняться за неаккуратность в расчетах с ее банком. И то, что старая
язва Пенсон уколола его мальчишкой-шансонье, было неслучайным, Даниель не
прощает невнимания к своей особе. Но тут же подумал о том, что президента
и совладелицу банка "Бегон", видимо, не очень беспокоит угроза
банкротства, коль скоро она позволяет себе тратиться на какого-то
шалопая...

Когда-то хорошая пловчиха и проницательный человек Зульфия
Шарафиддинова весьма точно охарактеризовала Леонида Закалюка:
- Он - идолопоклонник, из тех, кто творит кумира из самого себя.
Обрати внимание, он бывает доволен только своим костюмом, своим выбором,
своим результатом. Это не бросается в глаза, он достаточно умен, чтобы не
подчеркивать самопоклонения. Но если когда-нибудь он будет вынужден
похвалить тебя, или - упаси Аллах! - признать твое превосходство в чем бы
то ни было, этого он тебе никогда не простит...
Олег не раз убеждался в справедливости этой характеристики и, входя в
помпезный, похожий на зал для торжественных приемов кабинет генерального
директора объединения "Транзистр", настроился соответственно.
Леонид почти не изменился со времени их последней встречи - полтора
года назад они виделись на конгрессе промышленников в Днепропетровске -
разве что седина на висках появилась, но по-прежнему подтянут,
безукоризненно одет, выбрит, причесан. Закалюк легко поднялся из-за
массивного, красного дерева, стола, пружинистой походкой пошел навстречу
Олегу, полуобнял его. При этом слегка пожал его правое плечо и локоть
левой руки, тем самым давая понять, что помнит о его ранении.
Олег поздравил его с прошедшим днем рождения, сказал, что хотел это
сделать своевременно и вчера звонил ему на квартиру, но, к сожалению, не
застал, передал свои пожелания через Полину. За столь пространным
объяснением крылась попытка оправдать вчерашний разговор с Полиной, о
содержании которого Леонид был вправе думать что угодно. Поймав себя на
этой мысли, Олег рассердился: "Какого черта он должен оправдываться! Если
сверять взаимные претензии, то еще неизвестно, кто кому остался должен".
- Полина передала твои поздравления, - словно угадав его мысли, но
без какого-либо подтекста, с подкупающей улыбкой, сказал Леонид. - Мне
приятно, что ты помнишь. В субботу будем рады видеть тебя у нас. Сорок -
не юбилей, но отметим эту дату как положено у православных.
Олег вручил ему авторучку в подарочном футляре.
- А это напрасно! - Закалюк сделал вид, что смущен, но авторучку
взял, открыл футляр. - Никак Паркер! Такие подарки даже боязно принимать.
Как бы не обвинили потом во взяточничестве.
Это могло быть сказано без всякой задней мысли, но Олег слишком
хорошо знал Леонида, чтобы не уловить намека. Очевидно, он был в курсе
неудачного визита адвоката Кривошапко к вице-президенту компании и сейчас
пытался выяснить не связывает ли Олег этот визит с ним - Леонидом? Он
ничем не рисковал - у Олега не было оснований бросить ему такое обвинение,
а значит вице-президенту не оставалось ничего другого, как сделать вид,
что он не понял намека и тем самым подчеркнуть, что все прекрасно понял,
но вынужден молчать. Однако такая позиция не устраивала Олега.
Подхватив тон и улыбку хозяина кабинета, Олег заверил его, что ежели
Леониду Максимовичу Закалюку будет предъявлено такое обвинение, то Олег
Николаевич Савицкий, по своему обыкновению, даст такие показания, которые
устроят и обвиняемого, и следователя. Контрнамек был не из корректных -
Олег недвусмысленно напомнил Леониду их беседу одиннадцатилетней давности
в арестантской палате госпиталя и те последствия, что имел этот разговор.
Закалюк помрачнел, бросил на него сердитый взгляд, вернулся за
массивный письменный стол, жестом указал Олегу на стул в почтительном
отдалении от себя, предупредил, что в кабинете не курят.
Важных посетителей об этом не предупреждают и не беседуют с ними
из-за баррикады из красного дерева - Олегу давали понять, что его не
считают важной персоной.
Леонид, несомненно, подготовился к их встрече и припас нечто такое,
что должно было, если не сразить, то по меньшей мере сбить спесь с
новоиспеченного вице-президента. И Олег не ошибся.
Придвинув к себе добротную папку из тисненой кожи, Закалюк извлек из
нее платежное поручение:
- Мы не забываем о своих долгах и возвращаем их при первой
возможности.
В поручении стоял штамп банка, подтверждающий перечисление на счет
компании "Скиф-Холдинг" тридцати миллионов долларов США за поставленное
Дулибскому филиалу импортное оборудование. Если бы не разговор с Винницким
и Брыкайло, Олег был бы приятно удивлен такой неожиданностью. Впрочем, и
без этих разговоров, он, верно, задумался бы, чем вызвано такое решение
генерального директора не очень благополучного в финансовом отношении
объединения, которому есть куда в первую очередь расходовать не часто
получаемую валюту. Уже возвращая документ, Олег обратил внимание, что
плательщиком значится тот же Дулибский филиал, который почти год находится
в стадии реконструкции, а стало быть не имеет никаких доходов. Объяснение
могло быть только одно: деньги пропущены через банковский счет филиала
транзитом, с тем, чтобы скрыть истинного плательщика.
- Что тебя смущает? - испытывающе посмотрел на него Леонид.
- Два обстоятельства. За несвоевременную оплату вы должны нам еще
штраф в сумме до двадцати миллионов, абсолютную цифру я уточню.
- Скажи спасибо, что заплатили это. Второе обстоятельство?
- Платеж со счета неработающего филиала.
- А это уж позволь нам решать, с какого счета и кому платить, -
насупился Закалюк. Однако тут же спохватился, изменил тон, добавил, как бы
оправдываясь. - Нормальные расчеты ведутся при нормальном состоянии
экономики. Но когда тебе перекрывают кислород то здесь, то там, поневоле
станешь нарушать любые правила. Экономика слишком серьезная вещь, чтобы
допускать к ней политиков. А сейчас политики только этим и занимаются,
курам на смех, производственникам на беду. Какие еще вопросы?
- Первостепенный вопрос один - перепрофилирование Октябрьского
комплекса.
- На сегодняшний день это нереально.
- Но реальны санкции, что мы предъявим за нарушение вами условий
генерального контракта. По самым скромным подсчетам они втрое превысят
сумму, перечисленную за оборудование.
- Вопрос о санкциях я урегулирую с Шумским.
Это было сказано таким небрежным тоном, что Олег едва сдержался.
- Не урегулируешь, Леонид Максимович! За ваши художества только по
Октябрьскому комплексу мы уплатили иностранным фирмам огромные неустойки и
списывать их на вашу бедность не намерены. Это одно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29