Нет ни прошлого, ни будущего, только настоящее, хотя, чтобы общаться, мы говорим на пространственно-временном языке».— Это как… — она умолкла, подыскивая сравнение, — …как в арифметике. Как только ее поймешь, становится ясно, что все задачки уже решены. Кубический корень из 6 известен, но нам потребуется то, что мы называем временем, несколько секунд, чтобы узнать, каким он всегда был и остается.«Кубический корень 8 равен 2, — подумал я, — а 1 равен 1. Кубический корень 6? Где-то 1,8?» И, конечно же, пока я прикидывал в уме, я понял, что ответ ждал меня задолго до того, как я задался этим вопросом.— Любое событие? — переспросила Лесли. — Все, что только возможно, уже случилось? Так будущего нет?Моя практичная Лесли вышла из себя. «Так зачем же мы вообще живем, перенося все испытания в этом… в этом выдуманном времени, если все уже свершилось? Зачем все это?»— Дело не в том, что все уже произошло, а в том, что у нас неограниченный выбор, — сказала Пай. — Сделанный нами выбор приводит нас к новым испытаниям, а преодоление их помогает нам осознать, что мы вовсе не те беспомощные жалкие существа, которыми сами себе иногда кажемся. Мы — безграничные выражения жизни, зеркала, отражающие дух.— А где все это происходит? — спросил я. — Может, на небе есть огромный склад, где на полках хранятся приключения и испытания на любой вкус?— Склада нет. И места такого нет, хотя вы можете представить себе это в виде пространства. Как вы думаете, где это может быть?Не зная ответа я лишь покачал головой и повернулся к Лесли. Она тоже покачала головой.Пай переспросила театральным голосом: «Так где?» Глядя нам в глаза, она показала рукой вниз.Там внизу, под водой, на дне океана пересекались бесчисленные дороги. — Эти узоры? — воскликнула Лесли. — Под водой? А-а! Это наш неограничен ный выбор. Эти узоры показывают дороги, которые мы выбираем! И те повороты, которые мы могли бы в своей жизни сделать, и уже сделали в…— …параллельных жизнях? — закончил я за нее, догадавшись, какой рисунок складывается из всей этой мозаики. — Альтернативные судьбы!Мы изумленно уставились на бескрайние узоры, раскинувшиеся под нами.— Набирая высоту, — продолжил я в приливе проницательности, — мы видим перспективу! Мы видим все возможные варианты выбора и его последствия. Но чем ниже мы летим, тем больше мы теряем понимание этой перспективы. А когда мы приземляемся, мы теряем из виду все остальные возможности выбора. Мы фокусируемся на деталях этого дня, часа или минуты и забываем обо всех других возможных судьбах.— Какую чудную метафору вы придумали, чтобы понять, кто же вы такие на самом деле, — сказала Пай, — узоры на бескрайнем дне океана. Вам приходится летать на своем гидросамолете и садиться то там, то здесь, чтобы повидаться с самим собой из альтернативной жизни. Но это лишь один из возможных творческих подходов, и он работает.— Так выходит, что это море под нами, — спросил я, — вовсе и не море? И этих узоров там на самом деле нет?— В пространстве-времени на самом деле вообще ничего нет, — сказала она. — Эти узоры — всего лишь придуманное вами наглядное пособие. Так вам легче понять одновременность жизни. Это сравнение с полетом потому, что ты любишь летать. Когда вы приземляетесь, ваш гидросамолет плывет над какой-то частью картины, вы становитесь наблюдателями, призраками входите в ваши альтернативные миры. Вы можите научиться чему-нибудь у живущих там других аспектов нашего "я", даже не считая реальностью их жизненное окружение. А когда вы узнаете то, чему вам надо было научиться, вы вспомните свой гидросамолет, прибавите обороты двигателя, подниметесь в воздух и снова обретете перспективу.— Мы сами создали эту… картину? — спросила Лесли.— В пространстве-времени столько же метафор, представляющих жизнь, сколько интересующих вас занятий, — ответила Пай. — Если вы бы увлекались фотографией, возможно, вы бы представили себе огромный фотообъектив. Мы видим четко только то, что находится в фокусе, остальное размыто. Мы фокусируемся на одной жизни и думаем, что кроме нее ничего больше нет. И все остальные стороны нас самих, наши размытые тени, мы считаем снами, желаниями, «чем-бы-я-мог-стать», но они точно так же реальны, как и мы. Мы сами наводим фокус.— Может быть, поэтому нас так зачаровывает физика? — спросил я. — Квантовая механика с ее безвременьем? Ничто не возможно, но все реально? Нет ни прошлых, ни будущих жизней, сфокусируйся на одну точку, поверь в то, что она движется — и вот, мы выдумали время? Чувствуя себя участником события, начинаешь думать, что это единственная жизнь? Это так, Пай?— Очень похоже, — сказала она.— Тогда мы можем полететь вперед, — предположила Лесли, — над той дорогой, — где мы покинули Ричарда и Лесли, приземлиться чуть дальше и посмотреть, остались ли они вместе, спасли ли годы, потерянные нами!— А вы уже знаете, — сказала наша гостья из другого мира.— Мы не знаем! — воскликнул я. — Нас утащили оттуда… Пай улыбнулась. «У них тоже есть выбор. Одна чась их существа напугана и пытается убежать от будущего, связанного взаимными привязанностями. Другая часть желает стать просто друзьями, еще одна — стать любовниками, чуждыми друг другу духовно, еще одна — жениться и развестись, и последняя — слиться духовно, жениться и вечно любить друг друга».— Выходит, что мы здесь вроде туристов! — подытожил я. — Не мы создали этот пейзаж, но мы выбираем ту часть картины, которую мы хотим разглядеть поближе.— Хорошо сказано, — согласилась Пай.— О'кей, — сказал я. — Ну, а если, предположим, мы прилетим в ту часть картины судеб, где моя мать должна встретить моего отца. Но мы им помешаем, они не встретятся. Как же тогда я мог родиться на свет?— Нет, Ричи, — сказала Лесли, — это не помешает тебе родиться. Ты родился в той части картины, где они смогли встретиться, и ничто этого изменить не может!— Так нет ничего предопределенного? — спросил я. — Разве каждому из нас не назначена своя судьба?— Судьба, конечно, есть, — сказала Пай, — но она вовсе не тащит тебя силком туда, куда ты не хочешь идти. Вы сами делаете выбор. Судьба зависит только от вас.— Пай, а если мы захотим домой, — начал я, — как нам вернуться?Она улыбнулась.«Вернуться домой очень просто. Вы создали эту картину си лой своего воображения, но путь домой — это путь духа. Любовь укажет вам дорогу… — она внезапно замолчала. — Простите меня, я что-то увлеклась поучениями. Вы хотите вернуться прямо сейчас?»— Да, пожалуйста.— Нет! — воскликнула Лесли. Она говорила с Пай, но при этом взяла меня за руку, словно просила выслушать ее до конца. — Если я правильно поняла, те двое, какими мы были на пути в Лос-Анджелес, остановились во времени, и мы можем вернуться к ним, как только захотим.— Конечно, можем, — сказал я. — Но тут опять бабахнет, и мы снова угодим сюда.— Нет, — сказала Пай. — Когда вы вернетесь, мелкие обстоятельства изменятся, и назад вам уже не попасть. Так вы хотите домой?— Нет, — повторила Лесли. — Я хочу здесь многое узнать, Ричард. Я хочу понять! У нас был лишь один шанс на триллион, и он нам выпал, мы должны остаться!— Пай, — спросил я, — а если мы останемся, можем мы погибнуть, даже если здесь мы — привидения?— Если таков будет ваш выбор, — ответила она.— Наш выбор? — Эти слова мне показались зловещими. — Я люблю безопасные приключения. Полет в полную неизвестность — вовсе не забавное приключение, это просто безумие. А вдруг мы станем пленниками этой воображаемой картины судеб и потеряем наш собственный мир? Вдруг нас что-нибудь разлучит и мы с Лесли никогда здесь друг друга не найдем? Воображение может заманить нас в ловушку. — Мне это не нравилось, и я повернулся к своей жене. — Я думаю, нам лучше вернуться, дорогая.— Ну, Ричи, неужели ты действительно хочешь упустить такой случай? Разве не об этом ты всегда мечтал — параллельные миры, альтернативное будущее! Только подумай, сколько нового мы можем здесь узнать! Давай немножко рискнем.Я вздохнул. На пути к истине моя Лесли в прошлом не раз глядела в лицо опасности. Конечно, она хочет остаться. Теперь она позвала в дорогу скитальца, живущего в глубине моей души.— Ну ладно, малыш, — сказал я в конце концов.В воздухе сильно запахло опасностью. Я почувствовал себя пилотом-новичком, осваивающим воздушную акробатику без ремня безопасности.— Пай, кстати, а сколько здесь живет разных аспектов нашей души?— спросил я.Она рассмеялась и посмотрела вниз на бесконечный узор: «А сколько ты можешь себе представить? Им нет числа».— Так вся эта картина о нас? — пораженно спросила Лесли. — Куда бы мы ни посмотрели, куда бы ни полетели — эти узоры показывают выбор, сделанный нами?Пай кивнула.«Мы еще не начали путешествия, — подумал я, — а уже столкнулись с чем-то невероятным».— А как же другие, Пай? Сколько же жизней может быть во Вселенной?Она озадаченно посмотрела на меня, словно не поняла моего вопроса. «Сколько жизней во Вселенной, Ричард? — переспросила она. — Одна-единственная». V. — Карты здесь точно нет? — спросил я.Пай улыбнулась. «Карты нет»."Полет на самолете — это прежде всего правильно проложенный курс,— подумал я. — И вот, в этом бескрайнем мире, в котором мы только что очутились, нет карты, а компас не работает".— Здесь путь вам укажет интуиция, — сказала Пай. — Один из уровней вашего сознания уже знает все, что нужно. Найдите в себе этот уровень, попросите указать вам путь и поверьте в то, что вас ведут именно туда, куда вам надо попасть. Попробуйте.Я выровнял наш гидросамолет на высоте около ста метров и перешел на крейсерскую скорость. Зачем забираться выше, если можно приземлиться где угодно.Мы летели над бесконечными узорами, таившимися под водой.— Замысловатый узор, правда? — спросил я.— Это похоже на ковер, — ответила Пай. — Все просто, когда перебираешь нитки. Но когда начинаешь ткать большой ковер, все кажется немножко запутанным.— А ты скучаешь по своим прошлым "я"? — спросил я нашего наставника. — Ты скучаешь по нам?Она улыбнулась.— Зачем же мне скучать, если мы никогда не расстаемся? Я не живу в пространстве-времени. Я всегда с вами.— Но Пай, — возразил я, — у тебя все же есть тело. Может быть, оно и отличается от нашего, но оно имеет определенные размеры и похоже на…— Нет. У меня нет тела. Вы чувствуете, что я здесь, и вы хотите воспринимать меня в виде человека. Но выбор других форм восприятия очень широк, вы могли бы воспользоваться любой — каждая из них может пригодиться, но ни одна из них не истинна.Лесли повернулась и взглянула на нее.— А какую более высокую форму восприятия мы могли бы выбрать?Я тоже повернулся и увидел бело-голубую сверкающую звезду, словно в кабине вспыхнул дуговой электрический разряд.Мы отпрянули. Я зажмурился, но даже сквозь закрытые веки этот бушующий свет был невыносим. Затем он погас. Пай тронула нас, и мы снова обрели способность видеть.— Простите меня, — сказала Пай. — Я сделала это, не подумав. Вы не можете видеть меня такой, какая я есть, вы не можете прикоснуться ко мне настоящей. Словами невозможно выразить конечную истину потому, что язык не в силах описать… Для меня сказать "Я", не имея при этом в виду «вы-мы-все— дух-единая-жизнь», будет просто неправдой, но если не говорить словами, то мы не воспользуемся этой возможностью поговорить. Уж лучше ложь с добрыми намерениями, чем молчание или упущенная возможность общения…В моих глазах все еще полыхало зарево. «О, боже, Пай, а когда мы научимся так гореть?»Она рассмеялась. «Да вы сами такие же звезды. Наоборот, в пространстве-времени вам приходится учиться гасить свое пламя».— Пай, а когда мы захотим вернуться в наш гидросамолет после того, как приземлимся и побываем в нашей альтернативной жизни, как нам это сделать?— Вам вообще не нужен этот самолет. И эти узоры. Вы создаете их силой своего воображения и можете делать с ними все, что захотите. Ваш мир покажется вам таким, каким вы его себе представляете.— Мне надо представить, что я тяну ручку газа? Но как я могу протянуть к ней руку, если я в другом мире? Как я могу быть одновременно в двух местах?— Вы не можете одновременно быть в двух местах, потому что вы одновременно находитесь повсюду. И вы сами — правители ваших миров, а не слуги складывающихся там обстоятельств. Ну так что, попробуете?Лесли тронула мое колено и взялась за штурвал. «Попробуй, дорогой, — попросила она. — Скажи мне, куда лететь.»Я устроился поудобней и закрыл глаза. «Вперед», — скомандовал я, чувствуя себя довольно глупо. С тем же успехом я мог бы сказать, например, «набирай высоту». Внезапно я уловил во всем этом какой-то смысл, а чуть позже перед моим внутренним взором появилось некое подобие визира прибора посадки. Насколько реальным может показаться наше воображение!Лесли, следуя моим указаниям, делала повороты, и как только перекрестье оказалось точно в центре моей мысленной картинки, я отдал приказ садиться. Я слышал, как киль нашей летающей лодки начал резать гребни волн, открыл глаза и увидел, как мир, затуманенный водопадом брызг, начал исчезать. Затем все затянуло мраком, в котором неясно светились какие-то силуэты. Наконец мы остановились.Мы стояли на широком бетонном поле… военно-воздушная база! Синие сигнальные огоньки по краям поля, взлетные дорожки вдали, реактивные истребители, отливающие серебром в лунном свете.— Где мы? — шепотом спросила Лесли.Перед нами рядами стояли истребители «F-86E». Я сразу узнал это место. «База ВВС им. Уильямса, штат Аризона, летное училище летчиков-истребителей. Сейчас 1957 год, — прошептал я в ответ. — Я любил приходить сюда по ночам, чтобы побыть наедине с самолетами».— А почему мы шепчемся? — спросила она.В этот момент из-за шеренги самолетов вынырнул патрульный джип военной полиции. Он медленно приближался к нам, а затем повернул и остановился за самолетом, стоявшим справа от нас. Мы услышали голос полицейского.— Простите, сэр. Предъявите, пожалуйста, пропуск.Ему ответил низкий голос. Что-то отрывистое, мы не смогли разобрать.— Полицейский говорит со мной, — сказал я Лесли. Я помню этот разговор…Тут до нас донеслось: «Конечно, сэр, просто проверка документов. Все в порядке».Потом джип дал задний ход, развернулся и рванул прямо на нас. Похоже, водитель нас не заметил, хотя фары светили нам прямо в лицо, как два ослепительных солнца.— Осторожно! — закричал я, но было уже поздно.Лесли вскрикнула. Джип врезался в нас и помчался дальше, набирая скорость.— Ну да, — сказал я. — Я и забыл. Прости.— К этому тяжело привыкнуть, — ответила Лесли, с трудом переводя дыхание. Из-за крыла самолета показался темный силуэт. «Кто здесь? С вами все в порядке?»На нем была куртка и темный нейлоновый летный костюм. В лунном свете он сам был похож на привидение. На куртке вышиты белые крылья — эмблема летчиков, и желтые нашивки лейтенанта.— Иди ты, — прошептала Лесли. — Я постою здесь.Я кивнул и обнял ее за плечи.— Все нормально, — сказал я, подходя к нему. — Разрешите пристроиться? Я улыбнулся — после всех этих лет неожиданно для себя заговорил на курсантском жаргоне.— Кто это?Почему он задает такие непростые вопросы? "Сэр, — отрапортовал я,— лейтенант Бах, Ричард Д., личный номер А— 0-3-0-8-0-7-7-4, сэр!"— Майз, это ты? — усмехнулся он. — Чего это ты здесь дурака валяешь?«Фил Майзенхолтер, — вспомнил я. — Каким он был отличным другом! Через десять лет он погибнет, его „F-105“ собъют во Въетнаме».— Я не Майлз, — ответил я. — С тобой говорит Ричард Бах из твоего будущего, старше тебя на тридцать лет.Он всматривался в темноту. «Ты…кто?»"Если нам с Лесли и дальше летать над этим океаном, — подумал я,— нам лучше потихоньку привыкать к таким вопросам".— Я — это ты, лейтенант. Я — это ты, только накопивший чуть больше жизненного опыта. Я уже сделал все ошибки, которые ты только собираешься сделать, но как-то сумел выжить.Он подошел ближе, пытаясь получше рассмотреть меня в темноте. Он все еще думал, что это шутка. «Я собираюсь совершать ошибки? — переспросил он, улыбаясь. — Что-то мне не верится».— Давай назовем их неожиданной возможностью кое в чем разобраться.— А мне кажется, я их не сделаю, — заявил он.— Ты уже совершил самую большую ошибку, — я продолжал настаивать.— Ты пошел в армию. Лучше всего уйти в отставку сейчас же. Нет, не лучше всего. А умнее всего — подать в отставку.— Нет, нет! — воскликнул он. — Я только что окончил летное училище! Я даже не успел еще поверить в то, что стал настоящим пилотом ВВС, а ты говоришь, чтобы я ушел в отставку?… Так, ладно. А что ты еще хочешь мне предложить?Похоже, он решил, что это забавная игра, и был готов в нее поиграть.— О'кей, — продолжил я, — раньше, помнится, я думал, что просто использую ВВС в своих целях — научусь летать. А на деле вышло, что ВВС использовало меня, а я этого не знал.— Но я-то об этом знаю! — воскликнул он. — Понимаешь, я люблю свою страну и, если за ее свободу надо будет сражаться, я хочу быть в самой гуще этой битвы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13