Молодой директор имел вид спящего. Он совсем не был похож на только
что вынутого из петли.
Исследование Фьельда продолжалось недолго.
- Здесь ничего нельзя поделать, - сказал он, поднимаясь. - Он дважды
скончался.
Полицейские немного удивленно посмотрели на Фьельда. Что разумел он
под таким словами?
Но Йунас Фьельд медленно пошел в свою комнату.
- Месть быстро разит в Перу, - прошептал он. - Кто-то, несомненно,
следил за нами сегодня утром... Сперва цианистый калий, а затем шнурок...
Бог знает, что приготовлено для меня?.. Но, впрочем, друг Антонио, мы еще
поговорим с тобою немного!

16. ПРИБЫТИЕ В ОРОЙЮ
Мало найдется на свете железнодорожных линий, которые бы так прямо
пробились сквозь угрюмую и недоступную природу, как линия двести
километров, соединяющая Лиму с Оройей.
Железнодорожный путь начинается собственно в Кальяо и пересекает
сначала низкую приморскую полосу, потом следует вдоль смеющейся долины
реки Римак. И, наконец, подступает к самим Кордильерам. Кругами и петлями
поднимается он ввысь. Он напоминает парусное судно, лавирующее против
ветра. Вперед, назад, - вверх и вбок, - пока в конце концов поезд не
достигнет гигантской горной пустыни с разреженным воздухом на высоте
15.645 футов на уровнем моря. Тут начинается одно из узких ущелий,
служащих перевалом через Кордильеры, но старый Мейгс, - так зовут
строителя этой незаурядной дороги, - не стал осторожно плутать кружным
путем по этим диким ущельям. Он предпочел броситься прямо на могучие голые
стены скал и проложил кратчайший путь через ряд монументальных туннелей,
кое-где прерываемых тяжелыми мостами.
Путешественник, который чувствует себя плохо на этой высоте, может
теперь вздохнуть с облегчением, потому что железнодорожный путь спускается
снова вниз. Далеко позади возвышаются в солнечном свете громады покрытых
снегом и льдом горных вершин, сияя каким-то необыкновенным фарфоровым
блеском. А если путешественнику удается увидеть на несколько минут этих
колоссов в лучах заходящего солнца свободными от тумана - ему покажется,
что он стоит на крыше земли и видит, как пламенеют высочайшие башни,
словно сказочные великаны, которые в сверкающих ледяных доспехах охраняют
небесные двери. Там наверху собираются первые капли шумных мощных волн
реки Амазонки. Она начинается крошечным озером у подножия снежной вершины,
но много таких крошечных озер соединяются вместе с горную реку, которая
становится все более резвой, упорной и сильной.
Тут поезд покидает пустынную страну скалистых ущелий, с ее голым
серо-лиловым однообразием, где одни лишь лама, викунья и кондор могут
найти подходящие условия для жизни. Теперь путешественник достиг так
называемой Монтаньи, лесной области, где начинают появляться следы
человеческого жилья. Это какой-нибудь колонист, белый или метис, похоронил
себя здесь в одиночестве высокой долины.
Перуанская железнодорожная сеть оканчивается на пороге этой
местности. Дальнейшее сообщение совершается пешком или по рекам.
Двое новоприезжих, высадившихся поздно вечером на вокзале Оройи,
присматривались к сновавшим вокруг городским прохожим, частью из
любопытства, частью чтобы уловить какой-нибудь случай. Протяжные свистки
локомотивов прекраснее звуков арфы для маленького города, который всего
лишь два поколения тому назад был дикой пустыней, где даже индейцы
составляли редкость.
Расфранченные по-воскресному, праздношатающиеся Оройи также не
особенно часто имели случай созерцать столь огромного белого человека,
который своими белокурыми волосами представлял разительную
противоположность с окружающими. И далеко не каждое воскресенье в году
появлялся здесь, на высоте Монтаньи, негр столь угольно-черный, как Кид
Карсон. Кид имел очень живописный вид в своем дорожном костюме,
приукрашенном шалью и поясом весьма ярких цветов.
Начальник станции, маленький, полный достоинства человек, с несколько
более светлой кожей, чем у других леди и джентльменов, находившихся на
платформе, пробрался сквозь толпу заинтересованных зрителей к
прогуливавшимся пассажирам. С телеграммой в руке, он обратился к Фьельду.
Удостоверившись в том, что он не ошибся, он согнул спину, словно стоял
перед самим президентом. И, заявив, что его дом и все находящееся в нем
находится в распоряжении доктора, он провел Фьельда и его черного
помощника к станционным постройкам, которые, по-видимому, служили в
качестве гостиницы. Иностранному доктору была предоставлена большая
комната, казавшаяся начальнику станции чудом роскоши и комфорта. Правда,
многочисленные индейские ковры на стенах были восхитительны. Но вся прочая
обстановка напоминала самым отчаянным образом мещанскую гостиную
третьестепенного английского пансиона.
Показав с самодовольством все это великолепие, комбинированный
начальник станции и хозяин гостиницы перешел к деловой части. Согласно
телеграмме Вальдеса он позаботился о мулах и проводнике. Лучший из
arrieros (проводников) Оройи был уже занят. Несмотря на неблагоприятное
время года, в последние дни появилось много путешественников на
Пуэрто-Бермудес. Первой приехала сеньорита Сен-Клэр, обеспечивая за собой
Рамона, самого надежного во всей Монтанье проводника. А сегодня утром
прибыл благородный дон Антонио Веласко и чрезвычайно поспешно проследовал
дальше.
- Может быть, ваша милость знает дона Антонио?
Да, Фьельд знает его.
Хозяин воспользовался этим обстоятельством, чтобы расхвалить силу и
благородное великодушие этого джентльмена. Он может убить кулаком быка и
оторвать голову у ламы. Подобными людьми Перу может гордиться.
Во время этого длинного изложения он не спускал острого взгляда со
своего гостя, чтобы отметить, каково было отношение Фьельда к
"национальному герою".
Но лицо доктора Фьельда выражало только почтительный интерес к
мнениям хозяина.
В заключение Фьельд мимоходом заметил, как странно, что молодые люди
путешествуют одни по Монтанье.
Хозяин поспешил разъяснить, что это была не обыкновенная леди, а
сеньорита Инеса Сен-Клэр, имевшая необыкновенные европейские привычки и
даже не стеснявшаяся ходить в мужских брюках. Она знала реку Амазонку
лучше, чем многие туземцы. С пятнадцатилетнего возраста она предпринимала
со своим дедушкой по всему Перу путешествия, над которыми, вероятно,
задумались бы многие постоянные исследователи, прежде чем начать их.
Между тем подали ужин, и хозяин удалился с многочисленными поклонами
к своим обязанностям начальника станции.
- Посмотрел ли ты на мулов? - сказал Фьельд.
- Да, сеньор доктор. Но какие худые скотины! А arriero, которого нам
предлагают, имеет такой вид, словно он способен сожрать собственную
тещу!.. Я заглянул в школу, к учителю, и попросил у него совета. Он
оказался старым, но любезным человеком, и после долгих размышлений сказал,
что, пожалуй, может достать нам других животных и другого проводника, но
тогда нам придется ждать с отъездом до четырех часов утра... Я заявил
хозяину, что мы пробудем здесь два или три дня. Услышав об этом, он
оказался разочарованным. Это я очень хорошо заметил. Антонио, этот дьявол,
успел на всякий случай шепнуть ему кое-что на ухо.
- Ты просто сокровище, Карсон. Но каким образом объясняешься ты
по-испански?
Кид взглянул на него с удивлением.
- Этому я научился, когда мыл тарелки в одном трактире в Гаване... Но
тише, мы должны быть осторожными. Я сейчас заметил небольшую дырочку в
стене. Желал бы я знать, есть ли за нею ухо: оно, разумеется, не понимает
по-английски, но все-таки желательно было бы достать немедленно шляпную
булавку. Впрочем, может быть, эта штука пригодится так же хорошо...
Неисправимый шутник подошел к весело трещавшему огню в камине и
накалил длинный острый нож, который когда-то знал и лучшие времена. Затем
он подкрался и воткнул раскаленное острие в дырку...
Из соседней комнаты послышался ужасающий рев, за которым последовали
жалобные стоны.
- Вот так мы обыкновенно метили овец на высотах Монтаньи, - сказал
Кид с бесшумным смехом. - А теперь мы, вероятно, можем спокойно
насладиться едою.

17. СТАРЫЙ УЧИТЕЛЬ
Старый учитель в Оройе был сам некогда учеником университета в Лиме.
По образованию и способностям он мог бы занять и более ответственную
должность в своей стране. А между тем всю жизнь он прожил в
южно-американских лесах. На его глазах выросло новое индейское поколение
на Амазонке. Редкая мягкость в обращении и доброе сердце охраняли его от
жестокости и кровожадности первобытных племен.
Когда Фьельд и его помощник потихоньку выскользнули из гостиницы, где
они оставили за себя щедрую плату, они не были никем замечены. Они взяли с
собой свой багаж, и это весьма затруднило шествие в такую
непроглядно-черную ночь. Но все же они, наконец, достигли площади с
рисовавшимися на темном небе строениями.
- Где мы? - спросил Фьельд.
Негр осмотрелся кругом. Он только что упал, споткнувшись о поросенка,
который лежа спал на главной улице и теперь с недовольным хрюканьем искал
себе нового места отдыха.
- Я едва узнаю это место, - сказал Кид, отряхивая свое сомбреро,
которое во время падения познакомилось с сорной кучей. - Но мы, должно
быть, уже возле церкви, вчера вот здесь горел фонарь...
Внезапно на противоположном конце площади зажегся огонь, и открылось
чье-то окно.
- Сообразительный человек этот учитель, - пробормотал Фьельд.
Спустя несколько минут они стояли в маленькой узкой приемной, в
которой две тонкие свечи бросали красно-желтый свет на маленького человека
с черной шапочкой на голове. Он сидел в кресле, которое, по-видимому,
служило ему также и постелью. Морщинистое и ввалившееся лицо
свидетельствовало о глубокой старости, но добрые карие глаза горели
юношеским блеском. Он кивнул чуть заметно головой Фьельду и сделал ему
знак подойти поближе. Все трое молчали. Старик словно снимал мерку со
своего полуночного гостя. Наконец он кивнул с довольным выражением лица.
- Если я правильно понял вашего помощника, - сказал он, - то ваша
поездка имеет отношение к профессору Сен-Клэру и его дочери?
- Совершенно правильно, - ответил Фьельд непринужденно. - Случай
натолкнул меня на путь Сен-Клэра. А теперь новые случайности заставляют
меня следовать за внучкою. Ей грозит большая опасность.
- Теперь я понимаю. Если бы я что-нибудь подозревал, то ни за что бы
не отпустил ее из Оройи. Она посетила меня перед своим отъездом и была
преисполнена мужества и надежды. Из ее слов я составил себе представление
об опасностях, подстерегающих ее в дороге. Я никогда не питал доверия к
Мартинесу. У этого человека язык без костей. Но как знаете вы, чужой в
нашей стране, обо всем этом?
Фьельд задумчиво выслушал учителя. Затем он сказал:
- Уважаемый сеньор, я питаю недоверие ко многим людям, но вам я
доверяю. Прежде всего я должен сообщить вам, что Сен-Клэр умер.
- Я давно догадался об этом.
- Он умер далеко отсюда, на руках доброго индейца. Последний случайно
оказался моим старым приятелем и послал мне все, что осталось после
умершего: дневник и завещание. Я любознательный человек, и намереваюсь
довести до конца то, что не удалось профессору. Это, впрочем, длинная
история.
- Я уже знаком с нею, - сказал учитель со вздохом. - Раймон Сен-Клэр
был хорошим человеком, но отчасти и фантазером. Он хотел найти бессмертных
карликов. Однажды, в такую же темную ночь, как сегодняшняя, Сен-Клэр
явился ко мне. Он знал, что я человек молчаливый. И утро наступило прежде,
чем он докончил свой чудесный рассказ... Вы знаете его?
- Отчасти.
- Тогда вы знаете, что однажды в Лимский госпиталь принесли индейца
племени коло. Он страдал болезнью, которой никто не мог объяснить. Позвали
Сен-Клэра... Индеец лежал в странном припадке. Он страшно исхудал и едва
мог говорить. Но, кроме этого, нельзя было открыть никаких признаков
болезни. Однако, при подробном исследовании Сен-Клэру удалось заметить
небольшой шрам на шее этого человека. Он почти совсем сросся, но,
по-видимому, происходил от весьма глубокой раны. Потом Сен-Клэр нашел
вокруг шеи индейца полосу, шириною в два сантиметра, похожую на след
металлического ошейника. Это навело его на раздумье. Повторное
внимательное исследование показало, что пациент был каким-то образом
отравлен неизвестным ядом, ослабившим и поразившим известные группы
мозговых клеток. Этим объяснялась его апатия.
Различными экспериментами Сен-Клэру понемногу удалось нейтрализовать
действие яда. Человек стал медленно выздоравливать. Но в то же время, как
возвращалось к нему сознание, показались другие опасные симптомы, а
именно, странное беспокойство, возраставшее порою до ужаса. Все чаще и
чаще просыпался он среди ночи, издавая дикие крики, от которых содрогался
весь госпиталь.
Сен-Клэр начал понимать, что этот человек пережил, должно быть, нечто
страшное, и что ужасные воспоминания об этом препятствовали его
выздоровлению.
Между тем, наступил день, которого с таким нетерпением ждал Сен-Клэр.
Человек заговорил. Сначала неуверенно, словно ребенок, но потом все яснее
и понятнее. Он как будто хотел сообщить что-то, что мучило его сознание. В
течение месяца Сен-Клэр понемногу узнавал тайну, сгубившую жизнь столь
смелого индейца.
После этого, однажды, его нашли мертвым на постели. Но тайна его не
умерла с ним. Теперь я знаю, что она также стоила жизни моему незабвенному
другу Раймону Сен-Клэру. О ней, наверное, рассказано в дневнике!
- Это необыкновенная история, - сказал Фьельд. - И, если взглянуть на
нее при свете, который проливается дневником Сен-Клэра, то мы находимся
перед одною из величайших загадок бытия. И меня не удивляет, что великий
исследователь рискнул своею жизнью, чтобы проникнуть в тайну, которая
стирает границы между жизнью и смертью. Сен-Клэр стоял на пороге этой
тайны - он заглянул в нее через дверь бессмертия. Он не вернулся живым
оттуда... То, чего не мог завершить старый человек, должно удаться
другому.
- Вы хотите сами?..
- Да.
- Несмотря на то, что вы знаете всю опасность, весь ужас?..
- Нет опасности и ужаса, которые были бы достаточно велики, чтобы
заградить путь человеческому духу исследования. Я хочу попытаться пройти
тот путь, который еще отделял Сен-Клэра от полного знания... Но прежде я
должен спасти его внучку от западни, которую ей расставили.
Тут Фьельд рассказал обо всем, что он услышал от Вальдеса.
Учитель сильно побледнел, когда узнал, что Антонио Веласко был
замешан в это дело.
- Этот орех вам трудно будет разгрызть, - сказал он и с испугом
осмотрелся вокруг. - Черный Антонио - тайная сила в этой стране. Он злой
дух Перу. Повсюду он имеет своих приспешников. Нет ни одного проводника
мулов в этой местности, который бы осмелился поступить против его приказа.
Это было бы равносильно смерти. Будьте осторожны, доктор, - он не только
кровожаден и жесток, но также и дьявольски хитер.
Фьельд пожал плечами:
- Я вырву из его рук внучку Сен-Клэра, хотя бы мне пришлось объездить
за ним всю землю!
- Это будет стоить вам жизни...
- Посмотрим... но теперь нам надо ехать. Готовы ли животные?
- Они стоят во дворе. Я достал вам хорошего проводника. Это капеллан
здешней церкви. Вы можете на него положиться... Но я очень хотел бы снова
увидеть вас живым и невредимым. И в случае, если вы нагоните донну Инесу
раньше, чем ее настигнет Антонио, тогда пришлите ее ко мне. Здесь она в
безопасности.
- Непременно. Благодарю вас за все. Мы увидимся снова.
Фьельд поспешил выйти.
- Хорошо, если бы я верил этому так же, как он, - прошептал старый
учитель и погрузился в раздумье.

18. МОНТАНЬЯ
Стояло прохладное утро. Солнце только что встало и зажгло огнями
огромные снежные вершины на западе. Маленькая экспедиция уже двое суток
двигалась по узким тропинкам Монтаньи.
- Не надо торопиться с самого начала, - промолвил проводник,
гладко-выбритое лицо которого одно лишь напоминало о его духовной службе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20