Маренго уже был среди волков и вцепился в одного из них. Не подоспей мальчики вовремя, он, конечно, погиб бы. Но те были уже близко, и испуганные волки обратились в бегство. К ужасу мальчиков, каждый уносил в пасти по мешку пеммикана, что нисколько не замедляло их бег.
- Мы погибли! - воскликнул в отчаянии Норман. - Все наши запасы потеряны!
Он был прав. В следующее мгновение волки исчезли по ту сторону хребта и, несмотря на то, что мальчики схватили ружья и бросились за ними, они не настигли ни одного из них.
У них не оставалось ни крошки пеммикана, только то, что было разбросано по снегу пировавшими волками. Пришлось лечь спать без ужина, и голод, соединенный с неотступной мыслью о грозящей голодной смерти, совершенно лишил их сна.
Глава XXXI
КАМЕННЫЙ ЛИШАЙНИК
Они поднялись на рассвете. Тревога и голод одолевали их; у них не было ни кусочка съестного. Кругом - ни одного живого существа, ничего, кроме безбрежной снежной поверхности с торчащими кое-где голыми скалами. Даже волки, и те отстали, точно зная, что им нечем больше поживиться.
Положение путешественников было поистине ужасно: им предстояло, быть может, еще много дней идти по этой пустыне, не находя себе ни малейшего пропитания. Они сознавали, что не в состоянии выдержать и нескольких дней, так как уже теперь чувствовали мучительные приступы голода - уже сутки провели они без еды, волки накануне прервали их приготовления к обеду. Оставаться на месте было бесполезно. Они сложили палатку и немедля пустились в путь. Уменьшившаяся тяжесть их ноши мало утешала их. Они несли теперь только заряженные ружья, так что их шествие напоминало охотничью экскурсию. Они даже шли не прямо перед собой, а, завидев группу ив или какую-либо неровность почвы, делали крюк и осматривали ее в надежде найти хоть какую-нибудь дичь. Но за весь день им не удалось увидеть ни одного живого существа и пришлось и вторую ночь встретить голодными.
Человек может провести много дней без еды, не умирая с голоду, но никогда страдания не достигают той силы, как на третий или четвертый день. Потом голодающий делается все слабее, но уже не страдает так сильно. На третий день страдания мальчиков достигли высшей степени. Они начали жевать куски кожаной палатки и одеял. И хотя на время это как бы успокоило их голод, но сил им не прибавило.
И вот взоры всех все чаще обращались к Маренго. Верный пес не отличался особенной упитанностью: сани и скромные порции очень уменьшили его вес, так что легко можно было пересчитать ребра. Но, несмотря на то, что мальчики согласились бы многое вытерпеть прежде, чем принести его в жертву, голод становился все нестерпимее, и даже Маренго, собака старая и, вероятно, жесткая, начинал казаться им желанной пищей.
Было около полудня. Они поднялись так же рано, как и в предыдущий день. Усталые и ослабевшие, они медленно двигались вперед. Маренго еле тащил сани, так как ослабел не менее мальчиков. Базиль видел голодные взгляды, бросаемые его товарищами на Маренго, и, хотя никто и словом не обмолвился о том, что было у каждого на уме, он отлично понимал их. Он видел угнетенный вид обыкновенно веселого Франсуа, серьезность и сосредоточенность Нормана, бледные щеки и ввалившиеся глаза его любимца Люсьена, и долг его по отношению к товарищам поборол его привязанность к верному псу.
- Мы должны убить его, - сказал он, внезапно останавливаясь и указывая на Маренго.
Остальные тоже остановились.
- Это, пожалуй, единственное, что нам осталось! - сказал Норман, внимательно окидывая взором окрестности.
Франсуа тоже согласился.
- Лучше повременить, - сказал Люсьен. - Что касается меня, я свободно пройду еще миль пять.
И он сделал усилие, чтобы выпрямиться и казаться сильным и храбрым. Но Базиль отлично видел, что все это было вызвано лишь порывом великодушия.
- Нет, - сказал он, - нет, мой милый Люсьен, нам надо убить его. Ты совсем ослабел.
- Глупости, Базиль, ты ошибаешься, - возразил тот. - Я отлично могу идти дальше... Ну, хорошо: видите те скалы? Они милях в трех от нас и лежат на нашем пути. Давайте отсрочим смерть Маренго до них. Если мы и до тех пор ничего не найдем, тогда...
И Люсьен, взглянув на собаку, смотревшую ему в глаза, не мог закончить фразу. Она точно понимала, о чем шла речь, и жалобно переводила глаза с одного мальчика на другого. Все с радостью согласились на предложение Люсьена и, взвалив на плечи ружья, продолжали путь.
Люсьен нарочно сказал, что до скал три мили: их было полных пять, а мальчики увеличили их до десяти, так как, еще надеясь найти какую-нибудь дичь, осматривали все встречные кусты. После двух часов утомительного пути они достигли скал, не встретив ни птички, ни четвероногого.
- Мы пройдем эти скалы! - воскликнул Люсьен слабым голосом. - Скалы должны были быть границей, но ведь мы не определили, какая именно их сторона. Так перейдем их, они не должны далеко тянуться!
Подбодренные словами Люсьена, мальчики начали пробираться сквозь скалы по обледенелым тропинкам. Они не прошли и нескольких шагов, как радостный возглас Нормана заставил их остановиться. Не видно было никакого живого существа. А между тем и вид его, и голос свидетельствовали о большой радости.
- В чем дело? - спросили они его.
- Каменный лишайник! - отвечал он.
- Лишайник...
- Да, - ответил Норман, указывая на одну из скал прямо перед собой и в то же время быстро направляясь к ней. Остальные подошли к нему и поняли, о чем говорил Норман. Это было черное сморщенное вещество, очевидно, растительного происхождения, сплошь покрывавшее скалу. Люсьен, как и Норман, знал его, и радость озарила его черты. Что касается Базиля и Франсуа, они ожидали, чтобы товарищи объяснили им, каким образом какой-то лишай мог помочь им в их тяжелых обстоятельствах? Люсьен объявил им, что то, что они теперь видели перед собой, был лишайник такого вида, который в состоянии поддержать человеческое существование. Норман подтвердил его слова и прибавил, что не только индейцы и эскимосы, но и многие путешественники питались этим веществом в продолжение долгого времени и тем избавлялись от голодной смерти. Этих лишайников существует не менее пяти или шести разновидностей. Все они съедобны, но только один из них приятен на вкус. К сожалению, мальчики нашли другую разновидность, так как вкусный лишайник растет на скалах, покрытых лесом, и редко попадается на пустынных пространствах. Тем не менее она была съедобна, и мальчики с рвением начали отдирать ее от скалы. Затем возникло новое затруднение. Лишайник требует варки, а у них не из чего было развести огонь. Вокруг не видно было ни деревца, ни кустика. Итак, их положение нисколько не улучшилось. Что могут они поделать с сырой массой лишайника, который в сыром виде ничем не лучше сухой травы? Вдруг у них блеснула мысль воспользоваться санками. Конечно, костер будет очень маленький и дров хватит лишь на один раз; но и это было лучше, чем ничего. Маренго ничего не имел против того, чтобы мальчики сожгли его санки; всего за несколько часов до того они чуть не послужили для приготовления самого Маренго. Санки уже хотели было ломать, как возглас Базиля, перешедшего на другую сторону скалы, остановил их.
На некотором расстоянии от них он увидел группу ив, за которыми тотчас отправились Базиль и Франсуа. Норман же и Люсьен остались подготавливать лишайник к варке.
Посланные скоро вернулись с большими охапками веток, и мальчики раздули огонь. Лишайник вместе со снегом, так как поблизости не было воды, был положен в котелок и подвешен над огнем. После часовой варки он превратился в мягкую клейкую кашу, которую Норман по вкусу делал то гуще, то жиже, прибавляя лишайника или снега. Затем они сняли котелок с огня и с жадностью набросились на пищу. Несмотря на то, что смесь эта была не особенно вкусна, мальчики очень скоро уничтожили все, что было сварено. Аппетит их не был удовлетворен, но желудки наполнились, и состояние их перестало быть столь мучительным. Норман сказал, что вкус лишайника очень выигрывает, если добавить мяса, но ведь мяса неоткуда было взять. Индейцы варят его с рыбой, добавляют в него икру и очень любят это блюдо.
Путешественники решили провести хоть одну ночь под этими скалами и разбили палатку. Костра они не раскладывали, так как ив было очень мало и они хотели приберечь их для варки лишайника. Они постелили оленьи шкуры внутри палатки и, забившись в нее, старались по возможности согреть друг друга.
Глава XXXII
ПОЛЯРНЫЙ ЗАЯЦ И БЕЛАЯ СОВА
Разбуженные голодом, они поднялись рано. Снова раздули огонь и приготовили новую порцию лишайника, когда вдруг до их слуха долетел знакомый крик птицы. Они подняли головы и увидели на скале пепельную ворону, которая, несмотря на свое название, в сущности, есть не что иное, как сойка. Она наименее красивая из всех разновидностей сойки, бледно-серого цвета и очень неграциозна. Перья ее скорее похожи на волосы, а голос нисколько не искупает общей непривлекательности. Обыкновенно крик ее жалобный и пискливый, хотя иногда она подражает голосам других птиц. Она охотно посещает селения, и нет ни одной станции или форта на северной территории, где бы она не была известна. Но она далеко не желанный гость, так как, подобно своей родственнице, обыкновенной сороке, любит воровать и по целым дням следует за охотником, расставляющим свои капканы, для того чтобы, как только он удалится, похитить приманки. Она часто таскает из фортов и лагерей разные мелкие вещицы и притом настолько смела, что иногда входит в палатки и вытаскивает оттуда пищу и даже посуду, в которых та находится. Тем не менее путешествующие по этим негостеприимным местам очень любят ее: как только они расставят палатку, - серая ворона уж тут как тут, и посещение ее в стране, где все живое старательно избегает человека, особенно приятно одинокому путнику.
Путешественники наши уже не раз видели этих птиц у себя в лагере и всегда дружески принимали их. На этот раз, впрочем, радость их имела другое основание: птица была обречена на смерть. Франсуа уже схватился за ружье, но был остановлен Норманом. Он заметил другую ворону, прыгавшую недалеко от них, и боялся, что звук выстрела испугает ее, а ему хотелось застрелить обеих.
Скоро подоспела и та ворона, и обе, перебираясь с камня на камень, добрались до палатки. Одна уселась на ее верх, другая же села на край котелка, висевшего над огнем, и внимательно смотрела на него, точно желая разглядеть его содержимое.
Франсуа выстрелил сначала в сидевшую на палатке, затем уже на лету убил и вторую. Их сразу же ощипали и бросили в котел. Обе весили вместе не более шести-семи унций, но и это что-нибудь да значило в их положении; вороны вместе с лишайником составили неожиданно вкусный завтрак.
Лишайников больше не было видно; мальчики напрасно обыскали все окрестные скалы и нашли лишь такое ничтожное его количество, которого не хватило бы даже на один раз. Поэтому было решено, не теряя времени, двинуться дальше, и скоро они снова очутились среди снежной пустыни. Опять прошел целый день, а им не попалось ни единого живого существа, ничего съедобного, даже ни кусочка лишайника. Вечером они расположились лагерем на открытой равнине, без единого дерева или скалы, могущей защитить их.
Вопрос о Маренго был снова поднят на следующее утро. Как и в предыдущий раз, Люсьен вступился за него. Он опять предложил поискать счастья у видневшегося холма и лишь в случае неудачи пожертвовать Маренго. Остальные согласились с его мнением, и мальчики снова пустились в путь.
Дорога до холма показалась им чрезвычайно длинной и тяжелой: они все были утомлены и голодны. И до самого холма они не встретили ни одного живого существа.
- Скорее на холм! - вскричал Люсьен слабым голосом, подбадривая товарищей.
Они взобрались на холм. Маренго медленно плелся за ними, усталый и печальный. Он как будто предчувствовал свою судьбу.
Наконец они были наверху. Вершина холма представляла собой небольшое плоскогорье, приблизительно ярдов триста в диаметре, и была покрыта толстым слоем снега. Над ним кое-где высились головки засохших трав. Ничего живого не было видно: птицы и землеройки, и те не укрылись бы от взоров мальчиков на этой гладкой поверхности. Одного взгляда на нее достаточно было, чтобы убедиться в полнейшей необитаемости этой местности.
Они остановились, не будучи в силах продолжать путь. Маренго тоже добрел до вершины и стоял немного в стороне от них, запряженный в санки.
- Ты должен сделать это! - хрипло сказал Базиль Норману, не глядя на него. Люсьен и Франсуа подошли к краю холма и как будто смотрели вниз. У всех был удрученный вид, а Франсуа старался незаметно смахнуть со щеки слезу.
Норман взвел курок, и мальчики ждали выстрела, как вдруг в это самое мгновение темная тень, двигавшаяся по склону холма, привлекла их внимание. Их одновременный возглас остановил Нормана, готового уже спустить курок; он повернулся к ним и, следуя за их взглядами, увидел в воздухе огромную птицу, величиною с орла, оперением похожую на лебедя. Она была бела, как снег, над которым пролетала, и Норман сразу признал ее: ее толстая, короткая шея и большая голова, широкие белоснежные крылья не оставляли ни малейшего сомнения. Перед ними была белая большая сова полярных широт.
Ее появление сразу изменило намерения мальчиков, Норман опустил ружье и вместе с другими жадно следил за птицей.
Белая сова, пожалуй, самая красивая и в то же время одна из самых сильных птиц Америки. Она - птица полярных стран и среди зимы встречается в полярном поясе обоих материков, хотя в это время года спускается и южнее. Она водится и в полярной пустыне, и в лесах. В первой она садится прямо на снег, от которого отличить ее бывает очень трудно. Природа наделила ее всем необходимым для борьбы с холодом: ее перья густы и пушисты и покрывают ее сплошь; лапы величиной с лапы порядочной собаки. Даже клюв, и тот почти совершенно скрыт под массой перьев, покрывающих ее голову.
Сова считается обыкновенно ночной птицей, но в северных широтах этот эпитет не подходит к ней - она охотится днем, даже в самый полдень. Иначе как могла бы она существовать во время полярного лета, когда день продолжается несколько месяцев подряд?
По меньшей мере дюжина разновидностей сов посещает территорию Гудзонова залива. Самые большие из них - пепельные совы, размах крыльев которых составляет около пяти футов. Некоторые совы перекочевывают осенью на юг, другие остаются на севере, где питаются зайцами и другими маленькими четвероногими, тоже остающимися там.
Итак, мальчики следили за полетом совы. Франсуа держал ружье наготове, но птица держалась слишком далеко от них и вскоре исчезла с жалобным криком, напоминающим человеческий стон. С грустью смотрели ей вслед наши путешественники. Они заметили, что при первом своем появлении сова как будто только начинала свой полет. Следовательно, решили они, она должна была подняться с того холма, на котором они находились. Они внимательно огляделись кругом, но не нашли ни одного деревца, на котором она могла сидеть. Очевидно, она сидела прямо на снегу, и только ее цвет помешал им раньше заметить ее. Вдруг их взгляд упал на предмет, заставивший их еле сдержать восклицание и поднять ружья: на снегу лежало что-то похожее на ком снега. Но при более внимательном взгляде можно было различить два черных круга, а над ними два продолговатых темных пятна. Затем проступила форма всего животного, сидевшего скорчившись на снегу. Черные круги были его глазами, а пятна над ними кончиками его длинных ушей. В животном нетрудно было узнать зайца.
- Тсс! - прошептал Норман. - Будьте осторожны, предоставьте его мне!
- Разве мы не можем помочь тебе? - спросил Базиль.
- Нет, - отвечал Норман. - Не трогайтесь с места и держите собаку. Я справлюсь с косоглазым, если он не слишком напуган криком совы. Я уверен, он не был в таком состоянии до появления совы. Быть может, мне удастся вовремя добраться до него. Хорошо еще, что солнце так высоко. Держите собаку наготове, но не спускайте ее раньше времени.
Он отдал эти приказания быстро и вполголоса и пошел прочь от товарищей. Но шел он не в сторону зайца, а скорее от него. Его путь, впрочем, скоро превратился в окружность, центром которой был заяц, а диаметром - ширина вершины. Он несколько раз совершил полный круг, все время не спуская глаз с притаившегося животного. Постепенно он уменьшал диаметр круга, по спирали приближаясь к зайцу. Тот внимательно следил за ним, любопытство боролось в нем со страхом. К счастью, как Норман уже сказал, солнце стояло высоко в небе, и его тень была очень маленькой. В противном случае заяц, испуганный ею, убежал бы гораздо раньше, чем Норман подошел бы к нему на расстояние выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20