Муртах и Сэлу подхватили с обеих сторон капитана Редвуда под руки, иначе он упал бы на землю. Полулежа у них на руках, убитый горем отец безутешно рыдал:
- Эллен! Дитя мое! Что с ней будет! О Боже, защити и спаси ее!..
Глава XXXII
ГОЛОСА ВО ТЬМЕ
Несколько секунд капитан Редвуд был в полном отчаянии. Не меньше страдал и Генри. Оба они - и отец и сын - понесли тяжкую утрату и испытывали теперь невыразимо жестокие муки. Подумать только, Эллен, их любимая маленькая Элли, в лапах этого отвратительного существа - не то человека, не то зверя, соединяющего в себе худшие качества того и другого!
Быть может, она уже задохнулась в его мерзких объятиях... А если и нет, то ей предстоит страшная смерть: чудовище может разорвать ее своими огромными когтями, может сбросить с дерева, и девочка разобьется о землю или навсегда исчезнет в холодной воде озера.
Все эти кошмарные мысли быстро проносились в возбужденном мозгу капитана и Генри в то время, как они стояли на берегу, мучительно думая о том, что ожидает несчастную Эллен.
Они уже и не мечтали увидеть ее живой. Нет! Если бы им удалось найти и предать земле хотя бы ее мертвое тело, они и то обрадовались бы - так велико было их отчаяние.
Даже Сэлу, хорошо знакомый со всеми повадками человекообразных обезьян, не мог сказать, какая судьба ожидает Эллен.
Вообще все это происшествие сильно озадачило малайца. Ему рассказывали много случаев о том, как орангутанг в припадке гнева раздирал свою жертву на куски. Однако эта обезьяна трогает человека лишь в тех случаях, когда тот первый на нее нападает. Но если ее разозлить, она бывает страшна.
Обезьяну, укравшую Эллен, сильно возбудила борьба с гавиалом. Увидев детей, она, очевидно, восприняла их появление как дальнейший этап борьбы, а крик Муртаха разжег в ней угасшую было ярость.
А может быть, как предполагал Сэлу, причиной похищения явился просто внезапный каприз животного.
Верней всего, именно так и было. Малаец в свое время много наслышался о причудах орангутангов. Даяки-охотники утверждают, что эта обезьяна, подобно людям, подвержена приступам безумия.
Мысли об этом то и дело мелькали в голове путников еще во время погони за орангутангом, и они обменивались ими, пробираясь по джунглям. Теперь же, когда преследование так неожиданно оборвалось, все остановились, подавленные горем, на берегу озера, не произнося ни слова и выражая свои чувства лишь печальными вздохами.
И хорошо, что они молчали. Это дало малайцу возможность прислушаться. Хотя обезьяна и была уже далеко, он все еще не терял надежды проследить направление ее пути по деревьям и чутко ловил каждый звук.
Прекрасно знакомый с жизнью и привычками этих обезьян, Сэлу знал, что орангутанг, кроме временных ночлегов, которые он очень быстро сооружает на любом дереве, всегда имеет постоянное гнездо.
Он устраивает его обычно над водой или болотом и выбирает для постройки низкорослое, но раскидистое дерево или большой куст, потому что на высоких деревьях бывает слишком холодно и они сильно раскачиваются ветрами.
Поэтому, увидев озеро, Сэлу решил, что где-нибудь поблизости непременно должно быть логово орангутанга. Они отыщут его и отнимут у обезьяны Эллен, хотя бы она и была уже мертва. Он чутко вслушивался в каждый звук, раздававшийся над озером, призывая к молчанию своих спутников. Да их и не надо было уговаривать: стоя у самой воды и болезненно напрягая слух, они и так хранили гробовое молчание.
Потрескивание ветвей продолжалось не более пяти минут. Потом оно внезапно прекратилось, и послышался целый хор голосов. Тут были и фырканье, и рычание, и лай, и хохот, и пронзительный визг - словом, поднялся невообразимый гвалт. Все голоса исходили из одного и того же места. Сэлу утверждал, что один из хриплых голосов странного хора принадлежит орангутангу, похитившему Эллен. Если бы он оказался прав, это значило бы, что обезьяна наконец остановилась.
- Слава Аллаху! - глухим голосом воскликнул малаец. - Он плисол домой; его семья с ним здоловаться. Если маленькой Нелли нет зывой, мы отнимем ее тело и отомстим миас ломби.
Малоутешительные слова малайца тяжелым камнем пали на сердце капитана и его спутников. Видя это, Сэлу добавил:
- Капитан Ледвуд, не надо глустить! Нелли зыва, навелно. Миас ломби не съел ее.
Последние слова вдохнули в несчастного отца новую надежду. При мысли, что его дочь, может быть, еще жива и ее удастся спасти, он воспрянул духом.
Глава XXXIII
ВПЛАВЬ ПО ОЗЕРУ
Вместе с надеждой к капитану вернулась и вся его утраченная энергия. Он бросился исследовать глубину озера, желая узнать, нельзя ли как-нибудь по нему пройти.
Оказалось, что нет. Уже в нескольких шагах от берега вода поднималась ему до подмышек, чуть подальше - до подбородка, а по мере удаления от берега дно все больше и больше понижалось. Таким образом, пришлось отказаться от мысли идти пешком.
Редвуд отступил на несколько шагов к берегу, но продолжал, стоя в воде и устремив взор к центру озера, прислушиваться.
Странный хор все еще звучал; и, хотя он значительно ослаб и стал беднее тонами, было ясно, что существа, издающие эти причудливые звуки, все время находятся на одном и том же месте - не на деревьях, а где-то внизу, на земле или на поверхности воды. Это, конечно, могло оказаться обманом слуха вследствие отражения звука водной поверхностью. Один из голосов имел поразительное сходство с детским криком; но Эллен не могла так кричать. Голос напоминал скорее плач грудного младенца. Сэлу сразу же узнал в нем крик детеныша орангутанга. Значит, его предположение правильно: миас ромби действительно пришел домой.
Капитан Редвуд стал еще с большим жаром рваться к месту, откуда исходили звуки. Предчувствие говорило ему, что Нелли жива и ее можно спасти.
Пусть до полусмерти измученная, пусть искалеченная, лишь бы живая!
И даже если она уже при смерти, все равно он хочет ее спасти; по крайней мере, она умрет у него на руках, а не в объятиях волосатого орангутанга, под кривлянье и визг его отвратительных отпрысков.
Неважно, что по озеру нельзя идти. По нему можно плыть. И капитан поплывет. В свое время он мог проплывать большие расстояния, а до гнезда орангутанга, судя по голосам, было не более полумили и к тому же по совершенно спокойной воде, осененной деревьями.
Редвуд приготовился уже броситься вплавь, но стоявший возле него Сэлу удержал его за плечо:
- Капитан хосет плыть. Не надо плыть без лузья. Я возьму сумпитан, вы возьмете лузье, и мы оба плыть. Надо убивать миас ломби, - сказал малаец.
Редвуд и сам подумал об этом.
- Ты прав, Сэлу, - сказал он, - ружье взять необходимо. Но как пронести его сухим? У нас нет времени, чтобы сделать плот.
- Не надо плот, капитан. Сэлу понесет лузье. Он умеет плавать одной лука.
Капитан Редвуд знал, что его темнокожий лоцман действительно умел грести одной рукой ничуть не хуже, чем сам он двумя. Ведь для малайцев вода родная стихия, и плавать им так же легко, как ходить по земле. Случись Сэлу упасть с корабля в двадцати милях от берега, он и тогда вряд ли утонул бы. Поэтому капитан тут же согласился с малайцем, и оба вернулись к берегу, чтобы взять оружие и подготовиться к плаванию.
Приготовления не отняли много времени. Редвуд снял с себя лишнюю одежду, положил в тулью своей шляпы пороховницу и несколько пуль, накрепко привязал шапку к голове, взял в зубы нож - на всякий случай - и был готов.
Сэлу же снарядился еще быстрее. Снимать с себя ему было почти нечего; поэтому, покрепче закрутив чалму, он укрепил на ней бамбуковый колчан с отравленными стрелами, а неразлучный крисс, оружие, с которым никогда не расстается ни один малаец, привязал у бедра на ремешке. Сумпитан и винтовку Сэлу взял в левую руку. Собрались очень быстро; зря не пропало ни секунды, потому что во все время сборов их подгоняли ни на секунду не умолкающие голоса обезьяньего семейства.
Пройдя мелководье и выплыв на глубокое место, малаец и капитан, быстро и равномерно работая руками, уверенно поплыли к середине озера.
Генри и Муртах остались на берегу. Ирландец вообще был неважным пловцом; мальчик же - слишком еще слаб, чтобы проплыть даже полмили. Поэтому они вряд ли доплыли бы до обезьяньего логова, а если бы и доплыли, оказались бы не в состоянии бороться с орангутангами.
И все-таки оба - и беззаветно преданный своему капитану матрос, и Генри, желавший делить с отцом все опасности - непременно отправились бы вместе с Редвудом, если бы он сам не запретил им это.
Стоя на берегу, они провожали уплывающих взглядом, в душе моля Бога о том, чтобы он помог им спасти девочку.
Глава XXXIV
ПЛАВАНИЕ В ПОТЕМКАХ
Капитан и его темнокожий лоцман быстро плыли в прохладных сумерках леса.
Вокруг было темно, как ночью. Ни один солнечный луч никогда не играл на воде этого озера - так густы были своды листвы. И если бы не голоса, отважные пловцы, наверно, заблудились бы в этом мрачном лесу.
Энергично работая руками, они обсуждали вполголоса дальнейшие свои действия. Что, если логово окажется прямо над водой? Как тогда быть с ружьем?
Ни малаец, ни капитан так и не нашли ответа на этот вопрос. Сэлу выразил только надежду, что, может быть, им удастся примоститься на ветке близко растущего к логову дерева и оттуда выстрелить в орангутангов.
На этом и пришлось пока успокоиться.
Путь был не особенно труден. Несмотря на то, что плыть приходилось в кромешной тьме и время от времени уклоняться в сторону, минуя стволы встречных деревьев, вперед продвигались довольно быстро, все время ориентируясь на голоса обезьян.
Вместо визга и хриплого хохота из логова слышалась теперь неумолчная болтовня, как будто звери держали семейный совет.
Но вот наконец пловцы оказались так близко от сборища четвероруких, что уже не боялись заблудиться. До гнезда оставалось не более сотни ярдов.
Теперь плыли молча, стараясь не шуметь и напряженно вглядываясь в темноту в поисках сука или какой-нибудь другой опоры для ног. Оба надеялись, что найти такую опору будет совсем нетрудно: на пути то и дело попадались удобные для отдыха деревья - узловатые, с толстыми ветвями и сучьями.
Но капитан и Сэлу - оба отличные пловцы - не нуждались в передышке. Да и мог ли несчастный отец думать об отдыхе до тех пор, пока не спасет свою дочь!
И вдруг одновременно оба наткнулись грудью на что-то твердое и остановились. Толчок был настолько силен, что вывел их из горизонтального положения, в которое им не пришлось больше возвращаться: препятствие оказалось выступающим на несколько футов из воды берегом.
Почувствовав твердую почву, капитан и Сэлу поднялись на ноги и с приятным изумлением огляделись вокруг.
Это был крохотный, едва возвышавшийся над водой островок. Здесь также росли деревья, но иные, чем на озере. Те были высокие и одноствольные, а эти имели по нескольку стволов; очевидно, они принадлежали к одному из видов индийской смоковницы, или баньяна.
Одно из деревьев, почти посредине острова, особенно бросалось в глаза своим внушительным видом. То был настоящий патриарх лесов, с необъятной кроной, поддерживаемой огромным количеством стволов. Однако оно привлекло внимание наших героев не столько своими размерами, как тем, что именно из чащи его ветвей и неслись те самые голоса, на которые они держали путь.
Там должно было находиться логово рыжего чудовища, а значит, и он сам со своим семейством.
Схватив ружье и шепотом приказав малайцу следовать за собой, капитан Редвуд решительно направился к дереву, сулящему близкий конец погони.
Глава XXXV
ОБЕЗЬЯНЬЕ ЛОГОВО
Вскоре оба уже стояли среди стволов-корней баньяна. На горизонтальных ветвях его было сооружено нечто вроде большой платформы, под которой тень, бросаемая густой кроной дерева, была еще темнее.
Сэлу сразу же узнал в сооружении логово, или, как его называют, насест миас ромби. Он часто видел такие гнезда в лесах Суматры, где водится если и не эта же самая, то, во всяком случае, очень близкая к ней порода обезьян.
Дерево было невысокое, но с широко раскинувшимися ветвями, так что гнездо, устроенное из переплетенных между собой ветвей с настилом из травы и листьев, находилось не выше двадцати футов от земли.
Бесшумно, будто два призрака, скользили Редвуд и Сэлу в царящем вокруг полумраке; темнота благоприятствовала им, и вскоре нашлось удобное для наблюдения место.
Они взобрались на далеко выдающийся сук соседнего дерева, так что головы их оказались на одном уровне с гнездом.
При виде происходящего там сердце несчастного отца болезненно сжалось.
На платформе лежала Нелли. Во мраке особенно ярко выделялось белоснежное личико девочки, обрамленное золотистыми локонами. Платье изорвалось в клочья, и местами виднелось обнаженное тело.
Девочка лежала так неподвижно, что казалась мертвой. Сколько ни вглядывался капитан, он не мог уловить в ней ни малейшего признака жизни; глаза ее нельзя было различить в темноте; Редвуд не видел, открыты они или нет, но был уверен, что они закрыты навеки.
Возле Эллен сидели три похожие на человеческие, но отвратительно страшные фигуры, покрытые длинной рыжей шерстью, очень густой и косматой. В одной из фигур, самой большой, капитан узнал похитителя своей дочери. Вторая фигура, поменьше, была, очевидно, женой рыжего чудовища; третья, совсем еще маленькая, но как две капли воды похожая на больших обезьян, была их детенышем. Ее-то скулящий плач и слышали путники яснее всех остальных голосов.
Старый орангутанг, утомленный борьбой с гавиалом и продолжительным бегством, сидел, скрючившись, на корточках и, казалось, спал. Обе другие обезьяны бодрствовали.
Мать время от времени подхватывала детеныша на руки и, грубо приласкав, снова отпускала его, и он продолжал свою дикую пляску вокруг тела Эллен, проделывая самые невообразимые прыжки и поминутно останавливаясь, чтобы зубами и когтями оторвать лоскут от ее платья. Детеныш забавлялся.
Это было страшное, ни с чем не сравнимое зрелище.
Редвуд не стал долго смотреть. С него было достаточно беглого взгляда, чтобы оно навсегда запечатлелось в его душе до мельчайших подробностей. Он поднял ружье, собираясь выстрелить в рыжего сатира, казавшегося ему самым опасным из всего семейства.
Еще миг - и пуля поразила бы спящего гиганта. Но Сэлу придержал капитана за руку.
- Не надо стлелять, капитан! - прошептал он. - Сэлу стлелять. Сумпитан лутьсе, сем пуля. Лузье бум, бум! Лазбудит миас ломби. Сумпитан тихо стлелять. Сэлу убьет всех тлоих.
Уверенность, с какой убеждал его малаец, подействовала на Редвуда. Он опустил винтовку и предоставил Сэлу поступать как ему заблагорассудится.
Заняв место капитана, откуда открывался вид на столь мучительную для Редвуда сцену, малаец лишь мельком взглянул на нее. Но и этого беглого взгляда оказалось вполне достаточно, чтобы он мог наметить первую жертву. Выбор его пал на ту же самую обезьяну, которой капитан только что собирался послать свинцовый гостинец.
Прижав к губам отверстие заряженного сумпитана и сильно в него дунув, малаец выпустил отравленную стрелу.
Она вылетела с такой быстротой, что даже при полном дневном свете произвела бы впечатление ружейной вспышки, и неслышно промчалась в окутывающей гнездо темноте.
Полет сумпита столь же беззвучен, как полет ночной совы.
Капитан и малаец услышали, правда, звук, но то был не выстрел. До них донеслось ворчанье орангутанга; почувствовав, как что-то кольнуло его, и приняв это, вероятно, за укус москита или осы, он почесался. Обнаружив обломок сгрелы, обезьяна раздраженно шевельнулась, однако не нашла нужным прерывать свой сон. И даже после того, как в ее тело вонзилась вторая, а затем и третья стрела, она каждый раз ограничивалась почесыванием уязвленных мест: начинало сказываться наркотическое действие яда, которое должно было вскоре окончиться непробудным смертельным сном.
Так и случилось. Немного спустя рыжее чудовище лежало неподвижно, вытянувшись во весь рост на платформе, так долго служившей ему насестом. Огромное тело обезьяны было совершенно инертно и мягко, только ноги ее слегка подергивались в предсмертных судорогах.
А вскоре та же участь постигла и подругу рыжего сатира. На нее яд анчара подействовал еще быстрее - от этого яда нет спасения, стоит ему проникнуть в кровь.
Уничтожив больших обезьян, малаец не пожелал расходовать лишней стрелы, чтобы убить детеныша, и они с капитаном вскочили на платформу.
Редвуд бросился к дочери; опустившись на колени, он прижал ухо к ее груди, чтобы узнать, бьется ли сердце.
Сердце билось!
Глава XXXVI
СВОЕОБРАЗНЫЙ ПАЛАНКИН37
- Слава Богу, она жива! - были первые слова, услышанные Муртахом и Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
- Эллен! Дитя мое! Что с ней будет! О Боже, защити и спаси ее!..
Глава XXXII
ГОЛОСА ВО ТЬМЕ
Несколько секунд капитан Редвуд был в полном отчаянии. Не меньше страдал и Генри. Оба они - и отец и сын - понесли тяжкую утрату и испытывали теперь невыразимо жестокие муки. Подумать только, Эллен, их любимая маленькая Элли, в лапах этого отвратительного существа - не то человека, не то зверя, соединяющего в себе худшие качества того и другого!
Быть может, она уже задохнулась в его мерзких объятиях... А если и нет, то ей предстоит страшная смерть: чудовище может разорвать ее своими огромными когтями, может сбросить с дерева, и девочка разобьется о землю или навсегда исчезнет в холодной воде озера.
Все эти кошмарные мысли быстро проносились в возбужденном мозгу капитана и Генри в то время, как они стояли на берегу, мучительно думая о том, что ожидает несчастную Эллен.
Они уже и не мечтали увидеть ее живой. Нет! Если бы им удалось найти и предать земле хотя бы ее мертвое тело, они и то обрадовались бы - так велико было их отчаяние.
Даже Сэлу, хорошо знакомый со всеми повадками человекообразных обезьян, не мог сказать, какая судьба ожидает Эллен.
Вообще все это происшествие сильно озадачило малайца. Ему рассказывали много случаев о том, как орангутанг в припадке гнева раздирал свою жертву на куски. Однако эта обезьяна трогает человека лишь в тех случаях, когда тот первый на нее нападает. Но если ее разозлить, она бывает страшна.
Обезьяну, укравшую Эллен, сильно возбудила борьба с гавиалом. Увидев детей, она, очевидно, восприняла их появление как дальнейший этап борьбы, а крик Муртаха разжег в ней угасшую было ярость.
А может быть, как предполагал Сэлу, причиной похищения явился просто внезапный каприз животного.
Верней всего, именно так и было. Малаец в свое время много наслышался о причудах орангутангов. Даяки-охотники утверждают, что эта обезьяна, подобно людям, подвержена приступам безумия.
Мысли об этом то и дело мелькали в голове путников еще во время погони за орангутангом, и они обменивались ими, пробираясь по джунглям. Теперь же, когда преследование так неожиданно оборвалось, все остановились, подавленные горем, на берегу озера, не произнося ни слова и выражая свои чувства лишь печальными вздохами.
И хорошо, что они молчали. Это дало малайцу возможность прислушаться. Хотя обезьяна и была уже далеко, он все еще не терял надежды проследить направление ее пути по деревьям и чутко ловил каждый звук.
Прекрасно знакомый с жизнью и привычками этих обезьян, Сэлу знал, что орангутанг, кроме временных ночлегов, которые он очень быстро сооружает на любом дереве, всегда имеет постоянное гнездо.
Он устраивает его обычно над водой или болотом и выбирает для постройки низкорослое, но раскидистое дерево или большой куст, потому что на высоких деревьях бывает слишком холодно и они сильно раскачиваются ветрами.
Поэтому, увидев озеро, Сэлу решил, что где-нибудь поблизости непременно должно быть логово орангутанга. Они отыщут его и отнимут у обезьяны Эллен, хотя бы она и была уже мертва. Он чутко вслушивался в каждый звук, раздававшийся над озером, призывая к молчанию своих спутников. Да их и не надо было уговаривать: стоя у самой воды и болезненно напрягая слух, они и так хранили гробовое молчание.
Потрескивание ветвей продолжалось не более пяти минут. Потом оно внезапно прекратилось, и послышался целый хор голосов. Тут были и фырканье, и рычание, и лай, и хохот, и пронзительный визг - словом, поднялся невообразимый гвалт. Все голоса исходили из одного и того же места. Сэлу утверждал, что один из хриплых голосов странного хора принадлежит орангутангу, похитившему Эллен. Если бы он оказался прав, это значило бы, что обезьяна наконец остановилась.
- Слава Аллаху! - глухим голосом воскликнул малаец. - Он плисол домой; его семья с ним здоловаться. Если маленькой Нелли нет зывой, мы отнимем ее тело и отомстим миас ломби.
Малоутешительные слова малайца тяжелым камнем пали на сердце капитана и его спутников. Видя это, Сэлу добавил:
- Капитан Ледвуд, не надо глустить! Нелли зыва, навелно. Миас ломби не съел ее.
Последние слова вдохнули в несчастного отца новую надежду. При мысли, что его дочь, может быть, еще жива и ее удастся спасти, он воспрянул духом.
Глава XXXIII
ВПЛАВЬ ПО ОЗЕРУ
Вместе с надеждой к капитану вернулась и вся его утраченная энергия. Он бросился исследовать глубину озера, желая узнать, нельзя ли как-нибудь по нему пройти.
Оказалось, что нет. Уже в нескольких шагах от берега вода поднималась ему до подмышек, чуть подальше - до подбородка, а по мере удаления от берега дно все больше и больше понижалось. Таким образом, пришлось отказаться от мысли идти пешком.
Редвуд отступил на несколько шагов к берегу, но продолжал, стоя в воде и устремив взор к центру озера, прислушиваться.
Странный хор все еще звучал; и, хотя он значительно ослаб и стал беднее тонами, было ясно, что существа, издающие эти причудливые звуки, все время находятся на одном и том же месте - не на деревьях, а где-то внизу, на земле или на поверхности воды. Это, конечно, могло оказаться обманом слуха вследствие отражения звука водной поверхностью. Один из голосов имел поразительное сходство с детским криком; но Эллен не могла так кричать. Голос напоминал скорее плач грудного младенца. Сэлу сразу же узнал в нем крик детеныша орангутанга. Значит, его предположение правильно: миас ромби действительно пришел домой.
Капитан Редвуд стал еще с большим жаром рваться к месту, откуда исходили звуки. Предчувствие говорило ему, что Нелли жива и ее можно спасти.
Пусть до полусмерти измученная, пусть искалеченная, лишь бы живая!
И даже если она уже при смерти, все равно он хочет ее спасти; по крайней мере, она умрет у него на руках, а не в объятиях волосатого орангутанга, под кривлянье и визг его отвратительных отпрысков.
Неважно, что по озеру нельзя идти. По нему можно плыть. И капитан поплывет. В свое время он мог проплывать большие расстояния, а до гнезда орангутанга, судя по голосам, было не более полумили и к тому же по совершенно спокойной воде, осененной деревьями.
Редвуд приготовился уже броситься вплавь, но стоявший возле него Сэлу удержал его за плечо:
- Капитан хосет плыть. Не надо плыть без лузья. Я возьму сумпитан, вы возьмете лузье, и мы оба плыть. Надо убивать миас ломби, - сказал малаец.
Редвуд и сам подумал об этом.
- Ты прав, Сэлу, - сказал он, - ружье взять необходимо. Но как пронести его сухим? У нас нет времени, чтобы сделать плот.
- Не надо плот, капитан. Сэлу понесет лузье. Он умеет плавать одной лука.
Капитан Редвуд знал, что его темнокожий лоцман действительно умел грести одной рукой ничуть не хуже, чем сам он двумя. Ведь для малайцев вода родная стихия, и плавать им так же легко, как ходить по земле. Случись Сэлу упасть с корабля в двадцати милях от берега, он и тогда вряд ли утонул бы. Поэтому капитан тут же согласился с малайцем, и оба вернулись к берегу, чтобы взять оружие и подготовиться к плаванию.
Приготовления не отняли много времени. Редвуд снял с себя лишнюю одежду, положил в тулью своей шляпы пороховницу и несколько пуль, накрепко привязал шапку к голове, взял в зубы нож - на всякий случай - и был готов.
Сэлу же снарядился еще быстрее. Снимать с себя ему было почти нечего; поэтому, покрепче закрутив чалму, он укрепил на ней бамбуковый колчан с отравленными стрелами, а неразлучный крисс, оружие, с которым никогда не расстается ни один малаец, привязал у бедра на ремешке. Сумпитан и винтовку Сэлу взял в левую руку. Собрались очень быстро; зря не пропало ни секунды, потому что во все время сборов их подгоняли ни на секунду не умолкающие голоса обезьяньего семейства.
Пройдя мелководье и выплыв на глубокое место, малаец и капитан, быстро и равномерно работая руками, уверенно поплыли к середине озера.
Генри и Муртах остались на берегу. Ирландец вообще был неважным пловцом; мальчик же - слишком еще слаб, чтобы проплыть даже полмили. Поэтому они вряд ли доплыли бы до обезьяньего логова, а если бы и доплыли, оказались бы не в состоянии бороться с орангутангами.
И все-таки оба - и беззаветно преданный своему капитану матрос, и Генри, желавший делить с отцом все опасности - непременно отправились бы вместе с Редвудом, если бы он сам не запретил им это.
Стоя на берегу, они провожали уплывающих взглядом, в душе моля Бога о том, чтобы он помог им спасти девочку.
Глава XXXIV
ПЛАВАНИЕ В ПОТЕМКАХ
Капитан и его темнокожий лоцман быстро плыли в прохладных сумерках леса.
Вокруг было темно, как ночью. Ни один солнечный луч никогда не играл на воде этого озера - так густы были своды листвы. И если бы не голоса, отважные пловцы, наверно, заблудились бы в этом мрачном лесу.
Энергично работая руками, они обсуждали вполголоса дальнейшие свои действия. Что, если логово окажется прямо над водой? Как тогда быть с ружьем?
Ни малаец, ни капитан так и не нашли ответа на этот вопрос. Сэлу выразил только надежду, что, может быть, им удастся примоститься на ветке близко растущего к логову дерева и оттуда выстрелить в орангутангов.
На этом и пришлось пока успокоиться.
Путь был не особенно труден. Несмотря на то, что плыть приходилось в кромешной тьме и время от времени уклоняться в сторону, минуя стволы встречных деревьев, вперед продвигались довольно быстро, все время ориентируясь на голоса обезьян.
Вместо визга и хриплого хохота из логова слышалась теперь неумолчная болтовня, как будто звери держали семейный совет.
Но вот наконец пловцы оказались так близко от сборища четвероруких, что уже не боялись заблудиться. До гнезда оставалось не более сотни ярдов.
Теперь плыли молча, стараясь не шуметь и напряженно вглядываясь в темноту в поисках сука или какой-нибудь другой опоры для ног. Оба надеялись, что найти такую опору будет совсем нетрудно: на пути то и дело попадались удобные для отдыха деревья - узловатые, с толстыми ветвями и сучьями.
Но капитан и Сэлу - оба отличные пловцы - не нуждались в передышке. Да и мог ли несчастный отец думать об отдыхе до тех пор, пока не спасет свою дочь!
И вдруг одновременно оба наткнулись грудью на что-то твердое и остановились. Толчок был настолько силен, что вывел их из горизонтального положения, в которое им не пришлось больше возвращаться: препятствие оказалось выступающим на несколько футов из воды берегом.
Почувствовав твердую почву, капитан и Сэлу поднялись на ноги и с приятным изумлением огляделись вокруг.
Это был крохотный, едва возвышавшийся над водой островок. Здесь также росли деревья, но иные, чем на озере. Те были высокие и одноствольные, а эти имели по нескольку стволов; очевидно, они принадлежали к одному из видов индийской смоковницы, или баньяна.
Одно из деревьев, почти посредине острова, особенно бросалось в глаза своим внушительным видом. То был настоящий патриарх лесов, с необъятной кроной, поддерживаемой огромным количеством стволов. Однако оно привлекло внимание наших героев не столько своими размерами, как тем, что именно из чащи его ветвей и неслись те самые голоса, на которые они держали путь.
Там должно было находиться логово рыжего чудовища, а значит, и он сам со своим семейством.
Схватив ружье и шепотом приказав малайцу следовать за собой, капитан Редвуд решительно направился к дереву, сулящему близкий конец погони.
Глава XXXV
ОБЕЗЬЯНЬЕ ЛОГОВО
Вскоре оба уже стояли среди стволов-корней баньяна. На горизонтальных ветвях его было сооружено нечто вроде большой платформы, под которой тень, бросаемая густой кроной дерева, была еще темнее.
Сэлу сразу же узнал в сооружении логово, или, как его называют, насест миас ромби. Он часто видел такие гнезда в лесах Суматры, где водится если и не эта же самая, то, во всяком случае, очень близкая к ней порода обезьян.
Дерево было невысокое, но с широко раскинувшимися ветвями, так что гнездо, устроенное из переплетенных между собой ветвей с настилом из травы и листьев, находилось не выше двадцати футов от земли.
Бесшумно, будто два призрака, скользили Редвуд и Сэлу в царящем вокруг полумраке; темнота благоприятствовала им, и вскоре нашлось удобное для наблюдения место.
Они взобрались на далеко выдающийся сук соседнего дерева, так что головы их оказались на одном уровне с гнездом.
При виде происходящего там сердце несчастного отца болезненно сжалось.
На платформе лежала Нелли. Во мраке особенно ярко выделялось белоснежное личико девочки, обрамленное золотистыми локонами. Платье изорвалось в клочья, и местами виднелось обнаженное тело.
Девочка лежала так неподвижно, что казалась мертвой. Сколько ни вглядывался капитан, он не мог уловить в ней ни малейшего признака жизни; глаза ее нельзя было различить в темноте; Редвуд не видел, открыты они или нет, но был уверен, что они закрыты навеки.
Возле Эллен сидели три похожие на человеческие, но отвратительно страшные фигуры, покрытые длинной рыжей шерстью, очень густой и косматой. В одной из фигур, самой большой, капитан узнал похитителя своей дочери. Вторая фигура, поменьше, была, очевидно, женой рыжего чудовища; третья, совсем еще маленькая, но как две капли воды похожая на больших обезьян, была их детенышем. Ее-то скулящий плач и слышали путники яснее всех остальных голосов.
Старый орангутанг, утомленный борьбой с гавиалом и продолжительным бегством, сидел, скрючившись, на корточках и, казалось, спал. Обе другие обезьяны бодрствовали.
Мать время от времени подхватывала детеныша на руки и, грубо приласкав, снова отпускала его, и он продолжал свою дикую пляску вокруг тела Эллен, проделывая самые невообразимые прыжки и поминутно останавливаясь, чтобы зубами и когтями оторвать лоскут от ее платья. Детеныш забавлялся.
Это было страшное, ни с чем не сравнимое зрелище.
Редвуд не стал долго смотреть. С него было достаточно беглого взгляда, чтобы оно навсегда запечатлелось в его душе до мельчайших подробностей. Он поднял ружье, собираясь выстрелить в рыжего сатира, казавшегося ему самым опасным из всего семейства.
Еще миг - и пуля поразила бы спящего гиганта. Но Сэлу придержал капитана за руку.
- Не надо стлелять, капитан! - прошептал он. - Сэлу стлелять. Сумпитан лутьсе, сем пуля. Лузье бум, бум! Лазбудит миас ломби. Сумпитан тихо стлелять. Сэлу убьет всех тлоих.
Уверенность, с какой убеждал его малаец, подействовала на Редвуда. Он опустил винтовку и предоставил Сэлу поступать как ему заблагорассудится.
Заняв место капитана, откуда открывался вид на столь мучительную для Редвуда сцену, малаец лишь мельком взглянул на нее. Но и этого беглого взгляда оказалось вполне достаточно, чтобы он мог наметить первую жертву. Выбор его пал на ту же самую обезьяну, которой капитан только что собирался послать свинцовый гостинец.
Прижав к губам отверстие заряженного сумпитана и сильно в него дунув, малаец выпустил отравленную стрелу.
Она вылетела с такой быстротой, что даже при полном дневном свете произвела бы впечатление ружейной вспышки, и неслышно промчалась в окутывающей гнездо темноте.
Полет сумпита столь же беззвучен, как полет ночной совы.
Капитан и малаец услышали, правда, звук, но то был не выстрел. До них донеслось ворчанье орангутанга; почувствовав, как что-то кольнуло его, и приняв это, вероятно, за укус москита или осы, он почесался. Обнаружив обломок сгрелы, обезьяна раздраженно шевельнулась, однако не нашла нужным прерывать свой сон. И даже после того, как в ее тело вонзилась вторая, а затем и третья стрела, она каждый раз ограничивалась почесыванием уязвленных мест: начинало сказываться наркотическое действие яда, которое должно было вскоре окончиться непробудным смертельным сном.
Так и случилось. Немного спустя рыжее чудовище лежало неподвижно, вытянувшись во весь рост на платформе, так долго служившей ему насестом. Огромное тело обезьяны было совершенно инертно и мягко, только ноги ее слегка подергивались в предсмертных судорогах.
А вскоре та же участь постигла и подругу рыжего сатира. На нее яд анчара подействовал еще быстрее - от этого яда нет спасения, стоит ему проникнуть в кровь.
Уничтожив больших обезьян, малаец не пожелал расходовать лишней стрелы, чтобы убить детеныша, и они с капитаном вскочили на платформу.
Редвуд бросился к дочери; опустившись на колени, он прижал ухо к ее груди, чтобы узнать, бьется ли сердце.
Сердце билось!
Глава XXXVI
СВОЕОБРАЗНЫЙ ПАЛАНКИН37
- Слава Богу, она жива! - были первые слова, услышанные Муртахом и Генри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13