— Жены ваши в церквах да молчат* ! — процитировал Билли Карма.
— На случай, если ты этого не заметил, здесь не церковь, — заметила Золушка.
— Если я здесь — церковь.
— Он хочет, чтобы женщины молчали, с тем чтобы они не сказали ему «нет», — вставил Макс.
— Будь я проклят! — вскричал Билли Карма. — Знаешь, я как-то об этом не подумал!
— Меня это не удивляет, — пожал плечами Макс.
— Так ты собираешься рассказать нам, как тебе удалось покинуть Генрих IV? — спросила Большого Рыжего Мать Земля.
— Когда остальные перестанут болтать, — ответил он.
— Тебе придется дожидаться вечность, — хмыкнул Катастрофа Бейкер. — Начинай рассказывать, и все разговоры смолкнут.
— Ладно, — кивнул Большой Рыжий. — Пожалуй, начну.
МАТЧ ПО РЕСТЛИНГУ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬЮ В СЕМЬДЕСЯТ ТРИ ЧАСА
Признаюсь честно (начал Большой Рыжий), первые два дня на Генрихе IV прошли очень даже неплохо. Я знал, что Ураган Смит и его дама тоже на планете, сражаются в нескольких тысячах миль от того места, где находился я, и отвлекают на себя основные силы.
Мой метод борьбы оказался достаточно эффективным. Глубокой ночью я подкрадывался к ним сзади и убивал ударом ножа, прежде чем они успевали сообразить, что происходит. Я мог бы продолжать в том же духе еще несколько недель, но мой нож наткнулся на что-то металлическое, может, патронташ, и лезвие со звоном переломилось. Но, разумеется, еще громче завопил пришелец. В мгновение ока меня окружили и взяли на мушку десяток солдат.
— Вот кто убивал нас! — воскликнул их командир. — Он мне нужен живым!
Я выждал несколько секунд, чтобы его приказ дошел до солдат, решил, что убивать меня не станут, солдаты обычно слушаются командира, и бросился на ближайшего. Я, конечно, не Катастрофа Бейкер, но тоже могу постоять за себя. В общем, многих я разметал, прежде чем удар приклада лазерной винтовки по затылку не отправил меня в небытие.
Очнулся я в сырой подземной темнице, прикованный за одну руку к стене. У другой стены увидел другого человека, также прикованного за руку.
— Как самочувствие? — спросил он меня.
— Бывало и получше, — ответил я. — Где мы?
— Под ареной.
— У них есть арена? — удивился я. — На спортсменов они не похожи.
— Ее построили в стародавние времена, — пояснил мой собрат по несчастью. — Но наши тюремщики нашли ей применение.
Его лицо показалось мне знакомым, я пригляделся и вспомнил, где я его видел.
— Эй, ты же Спинолом Барнс, не так ли?
— Да, это я.
— Пару раз видел тебя в деле. До сих пор помню, как ты размазал по полу Мучителя Мейера.
— Один из моих лучших боев, — улыбнулся он.
— Несколько минут он держался с тобой на равных, — вспомнил я. — А потом ты просто озверел.
— Этот сукин сын позволил себе сказать пару слов о моей матери, вот я и вышел из себя.
— Оскорбил ее?
— Нет, — ответил Барнс. — Сказал, что она умная, симпатичная и прекрасно готовит. — Его перекосило. — Я ненавидел свою мать.
— Да, я сразу понял, что он сболтнул лишнее.
Он всмотрелся в меня.
— Кажется, я тоже тебя знаю. Уж не ты ли играл против Макферсона Железной Руки.
— Это было так давно, — ответил я.
— Я все помню, словно игра проходила вчера. Ты… черт, вот имя вылетело из головы.
— Распутин Раскольников Секретариат Ленин Военачальник Троцкий к твоим услугам. Можешь звать меня Большой Рыжий.
— Большой Рыжий! — повторил он. — Именно так. Не понимаю, как ты запомнил свое настоящее имя.
— Признаюсь тебе, я положил на это семь лет.
— Так вот, Большой Рыжий, мне бы хотелось сказать, что я рад нашей встрече, но, по правде говоря, я сожалею о том, что тебя взяли в плен.
— Я тоже. Но по крайней мере у нас есть возможность поговорить.
— Увы, долго нам говорить не придется.
— Как так?
Он печально покачал головой.
— К сожалению, одному из нас придется убить другого.
— Почему? Я на тебя не злюсь, да и ты, похоже, не сердит на меня.
— Я не об этом. Пришельцы развлекаются, выводя нас на арену и заставляя биться друг с другом.
— А если мы откажемся?
— Тогда они убьют нас обоих.
— И давно это продолжается? — спросил я.
— Две недели. Точнее, шестнадцать дней.
— С чего такая уверенность?
— Потому что здесь сидело семнадцать человек.
— И ты убивал по одному в день?
— А что мне оставалось? Если б не я, их убили бы пришельцы. Зато я жив и остается шанс, пусть и очень маленький, что придет день, когда я смогу им отомстить.
— А если один из участников прикинется мертвым?
— Они бросают тело в реку, которая течет через город. В ней полным-полно хищных рыб, которые сжирают плоть с костей. Если тебя бросят живым, через десять секунд ты все равно умрешь.
— Понятно.
— Я постараюсь, чтобы ты умер быстро и без боли, — пообещал он мне.
— Спасибо за заботу. Но я-то сам хотел обеспечить тебе быструю и безболезненную смерть.
— Мне? — Он рассмеялся. — Я же Спинолом Барнс.
— А я — Большой Рыжий. — И уже хотел расхохотаться, как и он, откинув голову, но подумал, что пользы от этого не будет, поэтому продолжал смотреть ему в глаза.
— Послушай, — прервал он паузу, — если мы затеем борьбу, я не смогу убить тебя сразу. Мне придется сломать тебе руку или ногу, может, и ребра, применив медвежий захват. Будет проще, если ты позволишь сразу свернуть тебе шею. Клянусь, я буду всегда чтить твою память.
— Не то чтобы я не хочу уважить тебя, Спинолом, — ответил я. — Но я — спортсмен. Меня учили выступать на арене в полную силу. Зрители заплатили за билеты и того заслуживают.
— У нас не будет зрителей, заплативших за билеты. Только безбожные пришельцы.
— Все равно, я не могу их разочаровать.
— Что ж, решение ты принял сам.
— А если ты почувствуешь, что слабеешь, — продолжил я, — дай мне знать, и я постараюсь, чтобы бой закончился для тебя безболезненно, насколько это будет возможно.
— Что ты знаешь о смертельных ударах? — пренебрежительно спросил он.
— Я учусь быстро. Особенно, если на карту поставлена моя жизнь.
— Ты когда-нибудь участвовал в боях без правил, профессиональных или в колледже?
— Нет, — ответил я. — Пару семестров занимался рестлингом, чтобы поддерживать форму в межсезонье.
— Да? — внезапно он улыбнулся. — Знаешь, может, нам удастся устроить для этих мерзавцев настоящее шоу?
— Ты это о чем?
— Если мы начнем бросать другу друга на ринге и применять захваты, которые так нравятся зрителям, может, они захотят продолжения, а какое может быть продолжение, если один из нас умрет?
— Черт, а ведь действительно стоит попробовать, — согласился я. — Все лучше, чем пытаться убить друг друга.
— Жаль, что мы прикованы к стене, — вздохнул Барнс, — а не то могли бы потренироваться.
— Но мы можем все обговорить, — заметил я. — Ты понимаешь, разработать сценарий, чтобы знать, кто кого и когда бросает.
— Почему нет?
И мы занялись сценарием, обговорили каждое движение, каждый бросок, каждый захват. Мы не хотели причинять друг другу вреда, поэтому придумали, что надо делать, чтобы пришельцам казалось, будто мы вырываем друг другу глаза или колотим соперника головой о металлическую стойку, тогда как на самом деле мы лишь имитировали поединок.
Мы решили, что сможем проделывать все это час или два, тогда как настоящая схватка закончилась бы гораздо раньше. И пришли к выводу, что пришельцам это зрелище очень понравится, а потому они настоят на втором поединке, то есть в этот день оба участника покинут арену живыми.
Что ж, они накормили нас обедом, добровольно такую еду есть не будешь, но все лучше, чем пустой желудок, а потом мы немного поспали. Наступило утром, с нас сняли цепи и по длинному пандусу вывели на огромную арену, где уже собрались зрители, тысяча с небольшим пришельцев.
Один из них вышел на середину ринга (я зову эту площадку рингом, хотя она находилась на уровне земли и никаких канатов не было и в помине), поднял руку, призывая толпу успокоиться.
— Оружия у вас нет, следовательно, нет и правил. Выживший отправится обратно в камеру. — Он попятился. — Пусть победит сильнейший!
Я бросился на Барнса и позволил ему перебросить меня через себя. Пришельцы никогда такого не видели и разразились одобрительными криками.
Я поднялся, сблизился с ним и кинул через бедро. Он пролетел через весь ринг и зрители взвыли от восторга.
Примерно час мы по очереди бросали друг друга. Если уставали, один из нас ухватывал второго за шею руками или за талию ногами. Мы кричали от боли, которой не чувствовали, а на самом деле получали передышку.
— И как долго мы будет бороться? — спросил я Барнса, когда он прижимал меня к себе медвежьим захватом.
— Понятия не имею, — ответил он. — Им давно пора развести нас по углам.
Но такого желания у них не возникало, так что поединок продолжался. К четвертому часу домашних заготовок у нас не осталось и мы начали импровизировать. Я швырнул его оземь, и он забился в агонии. Я даже опустился рядом с ним на колени, испугавшись, а не сломал ли ему чего.
— Все нормально, — прошептал он. — Но я понял, если падать раскинув руки и ноги, шуму больше, а зрителям кажется, что от тебя осталось мокрое место.
— Давай попробуем, — шепнул я в ответ.
Он поднялся, вроде бы с огромным трудом, швырнул меня оземь, и оказалось, что он абсолютно прав, так что следующие полчаса мы поочередно летели на ринг.
Но зрителям это наскучило, вот и пришлось изобретать новые приемы. С выдумкой у нас обоих все было в порядке, и мы так увлеклись, что и не заметили, как наступило новое утро, то есть боролись мы уже двадцать четыре часа.
— Как ты? — спросил он, в очередной раз зажав мне голову под мышкой.
— Проголодался, — ответил я.
— Ну, если мы с тобой проголодались, значит, они тоже проголодались. Ничего, мы их пересидим.
Мы боролись еще одни сутки, и вот тут зрители уже начали выказывать нетерпение, как от голода, так и от желания справить нужду. Но они настолько увлеклись поединком, что некоторые из них, когда после броска Барнса я оказался во втором ряду, стали молотить меня кулаками и колоть острыми предметами, так что я поспешил вернуться на ринг.
— Они меня ненавидят! — прошептал я ему, когда мы «намертво» зажали друг друга.
— Половина освистала меня, когда я выбросил тебя за пределы ринга, — ответил он.
— Правда? — удивился я. — Давай я выброшу тебя и поглядим, что получится.
Я выбросил, и половина зрителей, которые не трогали меня, принялись колотить Барнса.
— Знаешь, — сказал я ему, когда он вернулся на ринг и мы прикидывались, что очень хотим оттоптать пальцы друг другу, — вид спорта, который мы придумали, несет в себе огромный потенциал. Я думаю, эти пришельцы предпочли бы наблюдать за нами, а не воевать.
— В твоих словах что-то есть. — Он схватил меня за ногу и вывернул ее. Пока я падал, добавил: — Как я понимаю, мы уже боремся двое с половиной суток. Не знаю, как ты, а мне скоро захочется отлить.
— Не думаю, что они позволят нам покинуть арену. — Я сделал вид, будто втыкаю большой палец ему в глаз.
— Не спросив, не узнаешь, — ответил он и, шатаясь, направился к пришельцу, который открывал поединок.
Что-то ему сказал, тот задумался, потом вышел на ринг.
— Объявляется десятиминутный перерыв, чтобы участники поединка могли перекусить.
И нас отвели в подземную тюрьму.
— Насчет еды я ему ничего не говорил! — пожаловался Барнс.
— Знаю, — ответил я, — но он, возможно, не хотел объявлять во всеуслышание, что останавливает поединок, чтобы ты смог облегчиться.
Десять минут истекли, и мы вновь «набросились» друг на друга. Но я знал, что долго мы не протянем, потому что не могли придумать ничего нового и едва не падали с ног от недосыпа.
Мы «сражались» друг с другом семьдесят два часа, когда я рухнул после удара Барнса, хотя его кулак прошел в двух дюймах от моей головы. Он присел рядом со мной и сделал вид, что метелит меня кулаками.
— Ты переигрываешь, — предупредил он меня. — В первых двух рядах видели, что я промазал.
— Черт, да меня может сбить с ног дуновение воздуха от твоего удара, — ответил я. — Не знаю, сколько я еще смогу бороться, Спинолом. Может, тебе лучше прямо сейчас сломать мне шею.
— Мы начали вместе, вместе и закончим, — ответил он. Огляделся. — У меня идея.
— Какая?
— Видишь большой ящик у дальней стены?
— И что?
— Думаю, в нем силовой щиток, с которого подается энергия на лампы. Как насчет того, что я брошу тебя в толпу, а ты, поднимаясь, позаимствуешь у зрителей лучевик или бластер и разнесешь этот ящик? В суматохе мы могли бы сбежать.
— И как далеко смогут убежать двое безоружных людей на планете, контролируемой пришельцами? — спросил я, «врезав» ему коленом в живот.
— Под ареной проложено множество туннелей, — ответил он. — Один ведет за городские стены и выходит на поверхность неподалеку от того места, где ты оставил свой корабль.
— Может сработать, — согласился я.
Что ж, он схватил меня одной рукой за волосы, второй за пояс, высоко поднял над головой и зашвырнул в толпу. Я приземлился на зрителей третьего ряда, а пока поднимался на ноги, вытащил из чьей-то кобуры лучевик. Выстрелил в ящик у дальней стены, и арена погрузилась во мрак. И тут же пальцы Барнса сжали мое запястье и потащили налево.
— Сюда! — прошептал он.
Я последовал за ним, и минутой позже мы уже бежали по подземному коридору. Некоторые из пришельцев попытались нас преследовать, но после семидесяти трех часов, проведенных у ринга, догнать уже не смогли.
Мы прибежали к моему кораблю, и вот я здесь.
* * *
— А где же Спинолом Барнс? — спросил Макс. — Я думал, вы оба серьезно займетесь рестлингом, благо спрос на такое зрелище есть.
— Он сказал, что в рестлинге больше искусства, чем спорта, его прельщают лавры атлета, а не актера, поэтому наши пути разошлись, — пояснил Большой Рыжий. — Но я думаю, что на рестлинге можно заработать большие деньги, и займусь им, как только найду подходящего напарника. — Он посмотрел на Катастрофу Бейкера. — Как насчет тебя?
— Я чувствую, что моего старого тела еще хватит на несколько лет подвигов, — ответил Бейкер, — но спасибо за предложение. Я его рассмотрю, как только мне надоест спасать невинных дев от всяческих напастей.
— Ты действительно думаешь, что люди будут тратить деньги на псевдопоединки вроде рестлинга? — спросил Могильщик.
— Конечно, почему нет?
— Но рано или поздно они поймут, что это все игра.
— Слушай, люди платят деньги, чтобы пойти в театр, не так ли? Или ты хочешь сказать мне, что они действительно думают, будто перед ними Гамлет?
— Это не одно и то же.
— Тут ты прав. Если ходить на пьесу два дня подряд, во второй день ты будешь точно знать, что за чем ты увидишь. Но два поединка по рестлингу будут отличаться как небо и земля.
— Что ж, может, инопланетяне и заплатят за это кувырканье, но люди — нет, — стоял на своем Могильщик.
— По моему разумению, — подала голос Мать Земля, — провести людей куда проще, чем кого бы то ни было.
— Истину говоришь, — поддержала ее Золушка.
— Кого тут собрались провести? — полюбопытствовал Ставлю-Планету О’Грейди, входя в зал.
— Peгги, налей ему стакан, — распорядился я. — Как все прошло?
— Не так, чтобы плохо, — ответил О’Грейди, направляясь к бару.
— Ты кого-нибудь провел или провели тебя? — скучающим голосом спросил Макс.
— Сегодня мы только и говорим о том, кто кого провел?
— Некоторые просто пьют и надеются, что остальные не будут докучать им пустой болтовней, — ответил Макс.
— Напрасно пришелец подставился под выстрел, предназначенный тебе, — фыркнул преподобный Билли Карма. — Ни один человек не повел бы себя так глупо.
— Иногда я задаюсь вопросом, а до чего же в своей глупости могут дойти люди. — Макс в упор смотрел на Билли Карму, который быстренько вытащил Книгу Добра, раскрыл и уткнулся в нее.
— А у тебя, похоже, есть что рассказать насчет того, кто кого провел? — спросил Катастрофа Бейкер Ставлю-Планету О’Грейди.
— Сколько угодно.
— Может, поделишься с нами?
— Как насчет самого последнего случая?
— Действительно. — Бейкер откинулся на спинку стула. — С какого же еще начинать?
ВЕЧЕР, КОГДА СТАВЛЮ-ПЛАНЕТУ О’ГРЕЙДИ СТРЕТИЛСЯ С НИКОМ ГРЕКОМ
— Ты шутишь, не так ли? — загоготал Макс.
— Что-то ты очень рано начал прерывать рассказчика, а? — В голосе Катастрофы Бейкера явственно слышались угрожающие нотки, и Макс тут же заткнулся.
* * *
Я не очень-то любил добрую драку и когда был на тридцать лет моложе и на сто фунтов легче (вновь заговорил О’Грейди). Это не мой стиль.
Поэтому, когда мы все покинули «Аванпост», чтобы вступить в бой с пришельцами, я решил встретиться с ними на наиболее близком и знакомом мне поле боя — за карточным столом.
Дал им знать, что готов сразиться с их лучшим игроком в казино Моцарта II. Эта планета находится так далеко от зоны боевых действий, что там нам не могли помешать ни бомбы, ни ракеты.
Я прибыл чуть раньше, проверил, все ли в порядке, и стал дожидаться моего оппонента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37