Это никак не меньше ста
миллионов. И раз уж ваш отец так скуп, недостающую сумму придется уплатить
вам.
- Вы с ума сошли! Вы намерены торговаться здесь и сейчас?!
- Разумеется, ибо ваше нынешнее положение как нельзя более
способствует вашей сговорчивости.
- Вы него...
- Тихо, тихо. Во-первых, вас могут услышать наши гостеприимные
друзья, а во-вторых, я могу обидеться. Советую вам не терять времени и
соглашаться.
- Но вы хоть понимаете, что мое личное состояние отнюдь не так
велико, как у моего отца? Конечно, когда-то я унаследую...
- Так ведь недаром говориться, что дети платят за грехи отцов. Как бы
бедны вы ни были, 50 миллионов наскребете. Возможно, вам удастся уломать
своего папашу, и он компенсирует вам потери. Во всяком случае, это гораздо
более вероятно, чем то, что я уговорю его увеличить премию.
- Вы согласны на ценные бумаги? - Эмили чувствовала, что Уайт и не
думает шутить.
- Сожалею, мисс Клайренс, но я не занимаюсь биржевыми спекуляциями.
Вы знаете, что я не игрок. Пятьдесят миллионов долларов - или вам придется
выбираться отсюда самостоятельно.
- Вы не сделаете этого!
- Хотите проверить?
- Ну хорошо. Я согласна. Но я никогда не встречала более наглого,
циничного, бессердечного...
- Мисс Клайренс, из-за вас я рискую жизнью, а это дороже любых денег.
Итак?
- Но я уже сказала, что согласна!
- Не настолько уж я плохо знаю женщин, чтобы верить им на слово. Мне
нужна расписка.
- Вы что, не видите, что у меня связаны руки?
- Спереди, а не за спиной. Это не помешает.
- Но у меня нет ни ручки, ни бумаги!
- У меня есть. Я всегда ношу такие вещи с собой.
Роберт положил бластер и полез в карман. В тот же момент удар копья
отшвырнул его оружие в сторону. Пилот резко вскочил, оборачиваясь, и
увидел, что окружен туземцами.

53
Схватка с существами, не считавшими физическую силу архаизмом, не
заняла много времени. Через минуту Роберт уже лежал на земле, связанный по
рукам и ногам, а тонкие пальцы верхних рук одного из воинов ощупывали
шейный обод его скафандра. Раздался щелчок, затем еще один, и пилот
лишился шлема. После этого двое туземцев подхватили пленника сильными
средними конечностями и спихнули в яму. Несмотря на то, что Роберт успел
кое-как сгруппироваться, падение более чем с трехметровой высоты было не
слишком приятным.
- Вы не ушиблись, сэр? - изысканно-вежливым тоном осведомилась Эмили.
- Не очень, благодарю вас, - невозмутимо ответил Роберт. - Кажется,
нашу сделку придется временно отложить. Моя ручка осталась наверху.
- Если бы не ваша беспредельная жадность!...
- То же самое я могу сказать вам. Если бы вы не торговались так
долго... Ладно, в подобной ситуации нет ничего глупее взаимных упреков.
Нам надо выбираться.
- Вы знаете, как это сделать?
- Разумеется. Только надо немного подождать, пока наши друзья утратят
к нам интерес и отойдут от ямы.
Однако "друзья" оказались не столь легкомысленны, как предполагал
Роберт. Сверху послышались скребущие и шуршащие звуки, как будто по земле
волокли что-то тяжелое. Затем в яму посыпался песок, и над ее краем
показался грубо обработанный толстый деревянный брус, с которым
перекрещивались еще несколько таких же. Эта конструкция рывком сдвинулась,
затем еще и еще, и вскоре выход из ямы был полностью перегорожен огромной
решеткой из каменного дерева. Масса этого сооружения составляла не менее
полутонны; к тому же здесь оно весило больше, чем на Земле.
- Да, - печально произнес Роберт, вытряхивая песок и землю из волос,
- я всегда говорил, что они смышленые ребята. Я-то надеялся, что один из
нас выберется, встав на плечи другому, как только мы избавимся от ремней,
но эту хреновину так просто не сдвинешь. Ладно, займемся хотя бы ремнями.
Пилот полагал, что два человека, имея достаточно времени, почти
всегда смогут освободить друг друга от пут; но это был тот самый случай,
когда "почти" не считается. Ремни были не просто очень туго затянуты и
завязаны сложными узлами, но и пропитаны каким-то клейким веществом. И
хотя к скафандру трудно что-нибудь приклеить - его материал химически
инертен к большинству растворителей - но витки ремней прочно слиплись друг
с другом, а узлы превратились в сплошной монолит, и землянам пришлось,
наконец, отказаться от бесполезных попыток освободиться.
- Черт возьми! - воскликнул Роберт, тяжело дыша. - Одно дело -
говорить об уважении к достойному противнику, а совсем другое - иметь с
ним дело! И ведь это какие-то дикари, не знающие ни металла, ни колеса!
Сколько времени они возились с вашим шлемом?
- Минут пять.
- А с моим несколько секунд. Эти сволочи быстро обучаются... Думаю,
они бы и со скафандром в конце концов справились, если бы знали, что это
такое.
- То есть?
- Они же не пользуются одеждой. Когда им не удалось снять ваш
скафандр, они, вероятно, решили, что это ваша кожа. Исходя из этого, с
моим они уже ничего не пытались сделать.
- Но ведь они уже имели дело с коррингартцами.
- Те были в простой униформе или доспехах, их снять куда легче. И, я
полагаю, аборигены достаточно умны, чтобы заметить разницу между
коррингартцем и человеком.
- Послушайте, Уайт! Наверное, несмотря на ремни, мы можем вылезти из
скафандров? Тогда наши руки и ноги будут свободны.
- Этим мы добьемся только того, что лишим себя последней защиты, а
она нам еще пригодится... Хотел бы я знать, что они собираются с нами
делать. Эмили, они пробовали вас кормить?
- Нет. Привезли сюда и сбросили в яму. И не давали ни воды, ни пищи,
хотя я пыталась объяснить им, что хочу пить.
- Гм... В таком случае, вряд ли они собираются нас съесть. И, надо
полагать, из ямы здесь тоже не выпускают?
Эмили поняла, что он имеет в виду, и покраснела.
- Не смущайтесь, мисс Клайренс, тут уж не до приличий цивилизации.
Когда возникнет необходимость, просто попросите меня отвернуться. (Эмили
возблагодарила судьбу за то, что ей по крайней мере не придется просить
его расстегнуть и застегнуть ее скафандр и комбинезон). Да, - продолжал
рассуждать Роберт, - в разных дурацких фильмах, конечно, красиво
расписывают эту ублюдочную романтику, а на деле все сводится к тому, что
людям с высшим образованием придется сидеть в собственных фекалиях.
- Но ведь не собираются же они просто уморить нас в этой яме! -
воскликнула Эмили, чуть не плача.
- Вероятно, нет: это было бы слишком прозаично для столь
изобретательных существ, - сказал Роберт и лег на землю. - Они придумают
что-нибудь похуже.
- Но что вы собираетесь делать?
- Спать.
- Спать? Сейчас? Когда нам угрожает гибель?
- Старайтесь не думать об этом. У нас нет шансов выбраться отсюда...
а я слишком устал, когда спешил сюда. Вам тоже следует отдохнуть. Доброй
ночи... хотя оба эти слова не подходят к ситуации.

54
Роберта разбудил ком земли, упавший в дюйме от его головы. Туземцы
отодвигали решетку.
Пилот заметил, что в яме стало темнее, да и цвет неба изменился,
превратившись из линяло-голубого в темно-синий. Очевидно, долгий
планетарный день подходил к концу.
Убрав решетку, аборигены спустили в яму два длинных шеста с большими
костяными крюками на концах. Этими крюками пленников подцепили за
связанные руки и вытащили наверх. Уайт увидел заплаканное лицо Эмили; она
и теперь всхлипывала. Неожиданно Роберт испытал нехарактерное для себя
желание сказать ей что-то утешающее, но так и не нашел, что именно. Он
отвернулся и взглянул на багровое солнце, почти касавшееся горизонта.
Очевидно, туземный ритуал предписывал совершать церемонии на закате -
впрочем, судя по отсутствию в стойбище пленных коррингартцев, также и на
восходе. Подходили все новые туземцы, и вскоре возле ямы собрались если не
все взрослые представители племени, то, по крайней мере, большая их часть.
Несмотря на отсутствие у них одежды, Роберт не разглядел каких-либо
половых признаков; впрочем, судя по отсутствию существенных внешних
различий, все собравшиеся аборигены принадлежали к одному полу, а скорее
всего, были гермафродитами. Пилот с усмешкой вспомнил теорию одного из
земных ученых, утверждавшую, что цивилизация гермафродитов не может быть
воинственной.
Не было слышно никакого барабанного боя, но это не значило, что
ритуал должен обойтись без музыки. У многих туземцев в руках были трубки,
вырезанные из стеблей гигантской травы; Роберт сначала принял их за
духовое оружие, но потом понял, что это музыкальные инструменты наподобие
флейт.
Подвели двух оседланных слонобыков. Хитроумные конструкции,
укрепленные ремнями на спинах животных, позволяли ехать на каждом из них
десятку туземцев; но на этот раз лишь по одному аборигену вскарабкалось на
сиденья. Концы шестов, лишенные крюка, прикрепили к седлам, после чего
седоки дернули поводья, привязанные к кольцам, продетым в уши огромных
животных, и процессия тронулась в сторону кольцевого леса.
Едва землян выволокли за пределы стойбища, музыканты принялись
играть. Тонкие длинные пальцы их верхних конечностей перебирали отверстия
флейт, и мелодия была не лишена красоты; но она раздражала Роберта больше,
чем все остальное - ему слышалась в ней даже не торжество, а насмешка.
Пилот подумал, что если согнуть связанные ноги, а потом резко оттолкнуться
ими, то можно сорваться с крюка; но в окружении десятков туземцев в этом
не было никакого смысла.
Из своего положения Роберт не видел, куда движется процессия; он лишь
понимал, что конечная цель находится на востоке, потому что заходящее
солнце все время оставалось точно сзади. Вскоре над головой пилота
показались кривые ветви деревьев, и Роберт понял, что их тащат по просеке
в центр кольцевого леса. Ужас комом подкатил к горлу пилота: хотя он и не
ждал от туземцев ничего хорошего, перспектива быть утопленным в болоте
показалась ему особенно отвратительной.
Через некоторое время, однако, ветви кончились, а почва по-прежнему
оставалась достаточно твердой, чтобы выдержать слонобыка. Очевидно, далеко
не каждый местный лес имел болото в центре. Наконец движение замедлилось и
остановилось. Подошедшие туземцы поставили землян на ноги, и пленники
увидели центр поляны. Эмили вскрикнула, Роберт закусил губу.
Коррингартцы были здесь - вернее, то, что от них осталось.
Восемнадцать копий, воткнутых в землю остриями вверх, образовывали
круговой частокол вокруг центрального столба. Каждое копье поддерживало в
стоячем положении тщательно очищенный от мяса скелет - хотя и явно не
человеческий, но гуманоидный. Лишь головы, насаженные на наконечники
копий, не были очищены от кожных покровов - высохшие и сморщенные, они
выглядели еще более жутко, чем головы живых коррингартцев. У ног каждого
скелета лежали еще головы - возможно, они принадлежали тем, кого не
удалось взять живыми, или же число 18 имело для племени какое-то
ритуальное значение. Скелеты и отдельные кости этих коррингартцев вместе с
изодранной униформой, разломанными бластерами и разбитыми приборами были
свалены в кучу у подножия столба. Вся эта куча выглядела обгорелой, и лишь
наверху ее выделялись еще не тронутые огнем пробитые шлемы и изувеченные
бластеры землян, а также ранец Эмили. Столб имел почти четыре метра в
высоту; в верхней его части были проделаны девять сквозных горизонтальных
отверстий, на разной высоте проходивших через центр. В каждое такое
отверстие была продета крепкая прямая палка, концы которой торчали из
столба на три фута в каждую сторону, напоминая спицы колеса; на концы
палок были насажены деревянные бруски. Роберт окинул безнадежным взглядом
искореженное оружие; в этот момент тупая страсть туземцев к разрушению
злила его даже больше, чем их жестокость. "Впрочем, - подумал он мгновение
спустя, - это не так уж и глупо. Вещь, предназначения и устройства которой
ты не понимаешь, гораздо безопаснее уничтожить, чем пытаться использовать.
В этом туземцы мудрее землян, хватающихся за любую опасную игрушку. Черт
бы побрал всех достойных противников в мире! Вот сейчас бы прыгнуть, пару
раз перекатиться - и бластер был бы у меня в руках..."
Еще несколько аборигенов вскарабкались по ременным петлям на спины
слонобыков и втащили наверх пленников. Животные подошли вплотную к столбу
с разных сторон. Роберта и Эмили подвесили за руки на противоположные
концы одной палки. Слонобыки отошли в сторону, зато появились туземцы с
охапками травы. Они свалили траву под ногами землян; один из воинов высек
двумя камнями искру и зажег факел. В этот момент солнце, прекрасно видимое
отсюда благодаря уходящей на запад прямой просеке, коснулось земли.
Туземец с браслетами из желтых зубов на всех шести конечностях - очевидно,
шаман или вождь - подал знак. Воин поджег траву. Туземцы разбрелись по
поляне, садясь или опускаясь на средние конечности в предвкушении долгого
зрелища. Музыканты затянули новую мелодию, тоскливую и протяжную, с
резкими диссонирующими нотами; очевидно, она имела целью увеличить
страдания обреченных.
Трава разгоралась медленно и давала удивительно мало дыма, так что
пока дискомфорт землян ограничивался лишь неудобной позой, но пилот
понимал, что туземцы в своей первобытной жестокости специально
предусмотрели это - пламя должно увеличиваться постепенно.
- Роберт! - воскликнула Эмили тоном, которым в менее просвещенные
времена обращались к богу. - У вас должны быть какие-то идеи!
- Увы, никаких, - мрачно отозвался пилот. - Если бы не эти бруски,
можно было бы раскачаться и сорваться с палки. Но и в этом случае нас бы
тут же подвесили обратно, и хорошо еще, если не вниз головой.
- Ну почему эти ублюдки такие тупые! Неужели нельзя с ними
договориться? Цивилизованный человек может столько предложить дикарю...
- Только не такому, как эти. Им не нужны ни стеклянные бусы, ни
бластеры. Все чужое может быть опасным, все опасное должно быть
уничтожено. Принцип простой, но эффективный.
- Но ведь должен быть какой-нибудь выход!
- Кто вам это сказал? Безвыходные положения встречаются на каждом
шагу, а в Дальнем космосе тем более. Как сказал в старину один остроумный
человек, жизнь ничем хорошим не кончается.
- Но, Роберт, я не хочу умирать!
- Я тоже, если вас это хоть немного утешит.
Эмили снова начала всхлипывать. Роберт кусал губы, пытаясь укротить
ужас, бившийся в нем под маской внешнего спокойствия. Он пытался
отвлечься, переключить сознание на решение какой-нибудь задачи...
вспомнить нерешенную головоломку... придумать оригинальный каламбур... не
лучше ли поискать выход? Но ведь его действительно нет, выхода. Внизу
больше сотни вооруженных туземцев - а их всего двое, они связаны, их
головы не защищены... Нет, нет, нет! Если ничего не приходит на ум, задачу
надо выдумать. Например, мат в три хода, где решение начинается с жертвы
ферзя. Черного короля, конечно, поместим в центр доски - так больше
вариантов... и вообще побольше фигур, чтобы жертва была неочевидной...
Проклятое слово "жертва"! Опять все сначала...
Хотя рукава скафандров не позволяли ремням впиваться в запястья,
задранные вверх руки постепенно затекали - причем повышенная гравитация
ускоряла этот процесс. Пламя разгоралось, его тепло уже чувствовалось
сквозь ботинки. И дым, как бы мало его ни было, все же начинал щипать в
носу и в горле...
- Роберт, сколько, по-вашему, мы так продержимся?
- Если бы у нас были шлемы, то, может быть, мы могли бы рассчитывать
на несколько часов. А так мы, вероятно, задохнемся раньше. В любом случае
у нас нет приличной термозащиты. Туземцы намерены сделать из нас фирменное
блюдо - землянин, жареный в собственном скафандре...
- Как вы можете шутить в таких обстоятельствах!
- В таких обстоятельствах шутить - это все, что нам осталось, чтобы
сохранить достоинство. Иначе мы начнем визжать и звать маму, а это
унизительно и, главное, бесполезно.
Огонь поднимался все выше и охватил ноги землян. С шипением сгорели
связывавшие их ремни, оставив отвратительный запах. Жара становилась
нестерпимой, пленники подогнули ноги. Туземцы оживились, видя, что эти
странные существа наконец-то начинают мучиться, несмотря на свою толстую,
нечувствительную кожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43