— Но я аркканцлер или кто? — вдруг грозно вопросил он, опуская кулак. — Я могу открыть любую дверь, которую пожелаю, так что…И он повернул ручку.— Вот, — торжественно сказал он, махнув рукой в открытую дверь. — Видите, господа? Совершенно заурядная ванная комната. Мраморная ванна, медные краны, пробка, смешная мочалка в форме утенка… Самая что ни на есть заурядная ванная комната. А не какой-нибудь, позвольте подчеркнуть, тропический пляж. В этой ванной нет ничего даже отдаленно похожего на тропический пляж.Потом он ткнул пальцем в открытое окно, за которым зеленые волны под слепящим синим небом томно набегали на обрамленный зеленью берег.— Потому что тропический пляж — вот он, — победоносно заключил аркканцлер. — Убедились? Абсолютно ничего общего.
После сытного обеда, содержавшего массу незаменимых, но довольно-таки шустрых аминокислот, витаминов и минералов, а также, к сожалению, имеющего вкус, человечек с надписью «Валшебник» на шляпе занялся домашними делами — насколько это было вообще возможно в условиях полного отсутствия дома.Домашние дела состояли в обстругивании деревянного чурбана каменным топором. Чурбан на глазах превращался в короткую и широкую досточку, и скорость, с которой это происходило, наводила на мысль, что человечку такая работа не внове.На ветку соседнего дерева приземлился какаду. Ринсвинд бросил на попугая подозрительный взгляд.Добившись желаемого уровня гладкости, Ринсвинд встал на дощечку одной ногой и, покачиваясь в неловком положении, угольком нарисовал на плоской поверхности контур стопы. Повторив процедуру со второй ногой, он возобновил обстругивание.Прятавшийся в водоеме наблюдатель понял, что его подопечный изготавливает себе деревянное подобие обуви.Затем Ринсвинд извлек из кармана бечевку. Ее он сделал из шкурки одного пресмыкающегося, правда перед этим было и несколько неудачных попыток: сначала большей частью попадались пресмыкающиеся, никак не желавшие отдавать свои шкурки, зато щедро делившиеся своим ядом, от которого по всему телу шла жуткая алая сыпь. Но, пережив несколько видов сыпи, Ринсвинд наконец поймал искомую тварь.Так вот, если просверлить в деревянной подошве отверстие и продеть туда бечевку в форме петли, то получится нечто вроде урских сандалий. Конечно, шаркая в таких сандалиях, начинаешь походить на какого-нибудь Прародителя Рода Человеческого, но имеются и некоторые плюсы. Во-первых, если при ходьбе издавать мерное «хлоп-хлоп», то любому опасному существу покажется, что идет не один человек, а двое. Безопасных существ в этой пустыне Ринсвинд пока не встречал. И во-вторых, хоть бежать в таких сандалиях нельзя, зато выпрыгиваешь из них в мгновение ока, так что, пока разъяренная гусеница или жук недоуменно разглядывают твои сандалии, гадая, а куда, собственно, подевался второй человек, ты уже успеваешь превратиться в пыльную точку на горизонте.Ринсвинду приходилось много убегать. Каждый вечер он изготавливал новую пару сандалий, а на следующий день оставлял свою обувь где-то в пустыне.Покончив с работой, он извлек из кармана свиток тонкой коры. К ней ящеробечевкой крепилась драгоценность — карандашный огрызок. В надежде, что это хоть как-то поможет, Ринсвинд начал вести дневник. Он просмотрел недавние записи.
« Наверна фторник: жара, мухи. Ужин: мидовые муравьи. Жестоко пакусан мидовыми муравьями. Падение в водяную яму. Кажется среда: жара, мухи. Ужин: кустовой изюм, очень пахожий на кенгуровые катышки, или наабарот. Пачемута за мной погнались ахотники. Падение в водяную яму. Четверг (может быть): жара, мухи. Ужин: ящирица с синим языком. Ящирица с синим языком аказаласъ сильно кусачей. Разные ахотники опять за мной гонялись. Упал с обрыва, влетел в дерево, был аписан страдающим недержанием серым медвежонком, приземлился в водяной яме. Пятница: жара, мухи. Ужин: корневища, на вкус чем-то больные. Сыкономил массу времени. Суббота: жарче абычного, мух тоже больше. Оч. хочется пить. Воскресенье: жарко. От жажды и мух стал бредить. Насколька хватает глаз — сплошное ничево с кустами. Решил умиретъ, упал на землю, покатился вниз по склону, очнулся в водяной яме».
Старательно, как можно более мелкими буковками, он вывел: « Понедельник: жара, мухи. Ужин: мотыльные личинки». Прочитал написанное. Добавить, по сути, было нечего.И почему его здесь так не любят? Встречаешь небольшое местное племя, все очень мило, запоминаешь имена, заучиваешь слова и разговорные выражения, можешь уже поболтать о погоде — и вдруг ни с того ни с сего за тобой уже гонятся. Но ведь погода — это самая распространенная тема для разговоров!Раньше Ринсвинд считал себя склонным к бегству от реальности. Он постоянно убегал, а реальность постоянно за ним гналась. Но потом он узнал истинное значение этого словосочетания и понял, что тут больше подходит термин «человеконенавистник». Он был человеком, которого ненавидело множество людей. Хотя с чего — непонятно. Допустим, сидит он, Ринсвинд, у костра, завязывает мирный разговор, а собеседник вдруг выходит из себя и гонится за ним, яростно размахивая палкой. Разве это нормально — так злиться из-за невинного вопроса типа: «Что-то дождя давно не было, правда?»Вздохнув, Ринсвинд палкой взбил клочок земли — свою сегодняшнюю постель — и улегся спать.Во сне он вскрикивал, а ноги его время от времени конвульсивно подергивались, как будто, куда-то бежали, из чего можно было заключить, что ему снится какой-то сон.Поверхность водоема пошла рябью. Впрочем, «водоемом» это можно было назвать лишь с большой натяжкой — просто заросшая кустарником лужица в расщелине между камнями, а жидкость, там содержащаяся, называлась водой лишь из-за упорства географов, отказывающих в правомочности терминам вроде «супоем».И тем не менее вода пошла рябью, как будто что-то плеснулось в самом центре. Странность же этой ряби заключалась в том, что, достигнув края водоема, она не останавливалась, но продолжала распространяться дальше — расширяющимися кругами тусклого белого света. Добравшись до Ринсвинда, необычные волны заключили его в центр концентрических линий, состоящих из белых точек и потому похожих на нитки жемчуга.А потом водоем как будто взорвался. НЕЧТО вылезло на воздух и устремилось сквозь ночную тьму прочь.Двигаясь зигзагами, оно перелетало от камня к горе, от нее — к очередному водоему и так далее. Если бы в этот момент гипотетический наблюдатель посмотрел на всю картину с более высокой точки обзора, то заметил бы, что стремительно двигающийся луч оживлял и другие тусклые линии, которые дымными волокнами стелились над землей, словно являясь ее нервной системой…За тысячи миль от спящего волшебника светящаяся полоска нырнула в землю, чтобы вновь появиться уже внутри пещеры, скользнув по ее стенам как будто лучом прожектора.Несколько секунд странный свет витал перед огромной остроконечной скалой, а потом, приняв некое решение, рванулся обратно в небо.Перелетев через континент, свет вошел в прежний водоем без малейшего всплеска, но опять же несколько волн прокатились по мутной воде, распространившись и на прилегающий песок.И вновь ночь затихла. Хотя глубоко под землей что-то продолжало рокотать. Кусты задрожали. Птицы на деревьях проснулись и упорхнули.Спустя некоторое время на поверхности камня возле водоема стала проступать картина из бледных белых линий.
Не считая неведомого обитателя водоема, судьбой Ринсвинда интересовался кое-кто еще.Смерть держал жизнеизмеритель Ринсвинда на своем письменном столе — подобно зоологу, желающему неотрывно наблюдать за особенно любопытным образчиком.Жизнеизмерители большинства людей имели стандартную форму, функциональную и соответствующую своему назначению, как считал сам Смерть. Их даже можно было назвать яйцеизмерителями, ведь песчинки являлись секундами человеческих жизней, а стало быть, все яйца были сложены в одну корзину.Но при взгляде на песочные часы Ринсвинда можно было подумать, что их произвел на свет страдающий икотой и помещенный в машину времени стеклодув. Если судить по числу песчинок — а Смерть оценивал такие вещи с весьма высокой степенью точности, — Ринсвинд должен был умереть давным-давно. Но со временем стекло где-то искривилось, где-то вспучилось, поэтому песок зачастую тек в обратном направлении, а то и по диагонали. Ринсвинд перенес такое количество магических ударов и его так часто швыряло во времени и пространстве (он лишь чудом не сталкивался нос к носу с самим собой, несущимся навстречу), что вычислить точную дату окончания его жизни было крайне трудно.Смерть был знаком с концепцией бессмертного, вечно обновляющегося, тысячеликого героя-победителя, но от комментариев по данному поводу воздерживался. С героями он встречался довольно часто, и, как правило, они были окружены трупами ПОЧТИ всех своих врагов. Оглядываясь по сторонам, герои ошалело вопрошали: «Какого черта, енто ктой-то меня?» Если и была какая-то договоренность, согласно которой им дозволялось впоследствии вернуться и возобновить свою деятельность, Смерти это не касалось.Но порой он задавался вопросом: если существует такой вечный герой, то, наверное, для равновесия должен существовать и вечный трус. Скажем, герой с тысячей сверкающих пяток. В недрах множества культур рождалась легенда о герое, который в один прекрасный день вернется, дабы защищать слабых и угнетенных. Кто знает, быть может, природе для равновесия понадобился антигерой, который ничего подобного делать не станет?Но в чем бы ни заключалась истина, на практике все сводилось к тому, что Смерть понятия не имел, когда умрет Ринсвинд. Для сущности, привыкшей гордиться своей пунктуальностью, положение весьма неприятное.Бесшумно скользнув через бархатную пустоту кабинета, Смерть остановился перед моделью Плоского мира. Или то была не модель вовсе?Взгляд пустых глазниц вперился в миниатюрный Диск.— ПОКАЖИ, — приказал он.Драгоценные металлы и камни растаяли. Перед Смертью возникли струящийся течениями океан, пустыни, леса, изменчивые облачные ландшафты, похожие на стада буйволов-альбиносов…— БЛИЖЕ.Незримое око послушно нырнуло в живую карту. Красная земля плеснулась гигантской волной. Мимо скользнула древняя горная гряда, затем возникла пустыня из камня и песка.— БЛИЖЕ.Смерть взирал на фигуру Ринсвинда. Тот мирно спал, периодически подергивая ногами.— ГМ-М.Смерть ощутил, как по его спине что-то карабкается. Задержавшись на минутку у него на плече, «что-то» прыгнуло. Скелетик грызуна в черном балахоне приземлился прямо на модель и, отчаянно пища, принялся направо-налево кромсать воздух миниатюрной косой.Смерть подцепил Смерть Крыс за капюшон и поднял в воздух.— НЕТ, ТАК НЕЛЬЗЯ.Смерть Крыс завертелся, силясь вырваться.— ПИСК?— ПОТОМУ ЧТО ЭТО ПРОТИВ ПРАВИЛ, — отозвался Смерть. — ВСЕ ДОЛЖНО ПРОИСХОДИТЬ ЕСТЕСТВЕННО.Словно повинуясь внезапному импульсу, Смерть бросил взгляд на модель Диска и опустил Смерть Крыс на пол. Потом подошел к стене и дернул за шнурок. Где-то далеко зазвонил колокольчик.Вскоре показался пожилой слуга с подносом в руке.— Прошу прощения, хозяин. Я чистил ванную.— ЧТО-ЧТО?— Ну, потому и запоздал подать чай.— ПУСТЯКИ. ЛУЧШЕ СКАЖИ, ЧТО ТЕБЕ ИЗВЕСТНО ПРО ЭТО МЕСТО?Палец Смерти постучал по красному континенту. Слуга склонился к карте.— Ах, про это, — протянул он. — Террор Инкогнита. Когда я был жив, эту землю называли именно так, хозяин. Хотя сам я там ни разу не был. Жуткие течения, знаешь ли. Кучу моряков сгубили. В лучшем случае корабли утаскивало за Край, а в худшем… их прибивало к берегу, сухому, как старушечьи си… ну, очень сухому, хозяин, суше не бывает. И раскаленному, как у демона в… очень раскаленному. Но ты-то там наверняка бывал?— ВЕРНО. НО, САМ ПОНИМАЕШЬ, ДЕЛА-ДЕЛА, НА ОСМОТР ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЕЙ ВРЕМЕНИ КАТАСТРОФИЧЕСКИ НЕ ХВАТАЕТ.Смерть указал на гигантскую облачную спираль, медленно кружившую над континентом, — так стая шакалов бродит вокруг умирающего льва, который с виду вполне даже мертв, но кто знает, быть может, ему еще хватит сил один, последний, раз сомкнуть смертоносные челюсти?— ОЧЕНЬ СТРАННО. ПОСТОЯННЫЙ АНТИЦИКЛОН. А ВНИЗУ ОГРОМНЫЕ ПРОСТРАНСТВА, НИКОГДА НЕ ВИДАВШИЕ НИ БУРЬ, НИ ДОЖДЕЙ.— Пожалуй, неплохое место для отдыха.— ИДИ ЗА МНОЙ.И хозяин и слуга направились в гигантскую библиотеку Смерти. По пятам за ними едва поспевал Смерть Крыс. В библиотеке под потолком клубились облака.Смерть простер руку.— МНЕ НУЖНА, — произнес он, — КАКАЯ-НИБУДЬ КНИГА ОБ ОПАСНЫХ СУЩЕСТВАХ ЧЕТЫРЕХИКСНОГО…Быстро глянув вверх, Альберт тут же прыгнул в сторону. Благодаря быстрой реакции и предусмотрительности, побудившей его свернуться клубочком, он отделался лишь легкими ушибами.Чуть позже раздался слегка приглушенный голос Смерти:— АЛЬБЕРТ, БУДУ КРАЙНЕ ПРИЗНАТЕЛЕН, ЕСЛИ ТЫ МНЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПОМОЖЕШЬ.Альберт вскарабкался на огромную груду книг и принялся разбрасывать в стороны громадные фолианты. Наконец Смерть сумел вылезти наружу.— ГМ-М…Взяв наугад одну книгу, Смерть прочел текст на обложке.— «АПАСНЫЕ МЛЕКАПИТАЮЩИЕ, РЕПТИЛЬИ, АМФИБЬИ, ПТИЦЫ, РЫБЫ, МЕДУЗЫ,Последний континентНАСЕКОМЫЕ, ПАУКИ, РАКОБРАЗНЫЕ, ТРАВЫ, ДЕРЕВЬЯ, МХИ И ЛИШАЙНИКИ ТЕРРОР ИНКОГНИТА». — Его взгляд пробежался по корешку. — ТОМ 29, — добавил он. — ПОДТОМ В. ОТЛИЧНО.Он окинул взглядом притихшие полки.— ВОЗМОЖНО, БУДЕТ ПРОЩЕ, ЕСЛИ Я ЗАПРОШУ ИНФОРМАЦИЮ О БЕЗВРЕДНЫХ СУЩЕСТВА Х ВЫШЕНАЗВАННОГО КОНТИНЕНТА ?Некоторое время они ждали в тишине.— КАЖЕТСЯ…— Погоди, хозяин. Вот оно.Альберт ткнул пальцем. В воздухе ленивыми нисходящими зигзагами летело что-то белое. Смерть подхватил одинокий листок.Внимательно ознакомившись с его содержанием, он на секунду перевернул бумажку — на тот случай, если что-то написано на обороте.— Можно взглянуть? — спросил Альберт. Смерть передал ему листок.— «Отдельные овцы», — прочел Альберт вслух. — Ну да. Пожалуй, лучше выбрать для отдыха какое-нибудь побережье.— ОЧЕНЬ ЗАГАДОЧНОЕ МЕСТО. СЕДЛАЙ БИНКИ, АЛЬБЕРТ. ЧТО-ТО ПОДСКАЗЫВАЕТ МНЕ, ЧТО Я ТАМ ПОНАДОБЛЮСЬ.— ПИСК, — подал голос Смерть Крыс.— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?— «Это уж как пить дать», хозяин, — перевел Альберт.— Я НЕ СОБИРАЮСЬ НИКОГО ТАМ ПОИТЬ.
Шесть оглушительно молчаливых ударов прокатились над городом: то городские часы по имени Старый Том демонстративно не пробили время.Слуги с грохотом катили по коридору столик на колесах. Аркканцлер наконец сдался и велел подавать завтрак.Чудакулли опустил руку с рулеткой.— Попробуем еще разок! — заявил он.Выйдя в окно, он поднял с песка нагретую солнцем ракушку, после чего, перевалившись через подоконник обратно в ванную, двинулся к двери, которая открывалась в промозглый, заросший мхом внутренний дворик. Из дворика сочился подержанный и грязный утренний свет. В воздухе кружилась пара залетных снежинок, попавших сюда лишь благодаря жестокой прихоти судьбы.Со стороны дворика окно ванной комнаты выглядело как блестящая, масляная и очень черная лужа.— Так, декан, сунь-ка в окно свой посох, — велел Чудакулли оставшемуся в ванной декану. — И пошебурши им хорошенько.Там, откуда полагалось торчать посоху, черная поверхность пошла легкой рябью.— Ну и ну, — произнес аркканцлер, возвращаясь в ванную. — Признаться честно, слышать о таком слышал, но вижу впервые.— Слушайте, а кто-нибудь помнит историю, которая приключилась с башмаками аркканцлера Бьюдли? — жуя холодную баранину, спросил главный философ. — В его левом башмаке однажды открылась подобная штуковина. Аркканцлеру тогда пришлось нелегко. Когда твои ноги пребывают в разных измерениях, не больно-то побегаешь.— Не больно-то… — протянул Чудакулли, рассматривая тропическую картину и задумчиво постукивая себя раковиной по подбородку.— Во-первых, ты не видишь, куда и во что наступаешь… — продолжал главный философ.— А еще одна как-то открылась в погребе, — сообщил декан. — Обыкновенная круглая черная дыра. Любой помещенный туда предмет бесследно исчезал. И старый аркканцлер Ветровоск отдал распоряжение устроить над ней отхожее место.— Весьма разумно, — одобрил Чудакулли. Вид у него по-прежнему был задумчивым.— Мы тоже так считали, пока не нашли вторую дыру на чердаке. Оказалось, что это другая сторона той же самой дыры. Что творилось к тому времени на чердаке, ты можешь себе представить.— Слушайте, а почему мне никто об этом не рассказывал? — воскликнул Думминг Тупс. — Возможности, которые перед нами открываются, просто поразительны!— Это все говорят, впервые столкнувшись с такими вот штуками, — покачал головой главный философ. — Но доживи до моих лет, юноша, и ты поймешь: когда находишь нечто, благодаря чему открываются поразительные возможности с перспективой революционно изменить к лучшему жизнь рода человеческого, — в таких случаях лучше всего закрыть крышку и притвориться, будто ты ничегошеньки не видел.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Плоский мир - 22. Последний континент'
1 2 3 4 5 6
После сытного обеда, содержавшего массу незаменимых, но довольно-таки шустрых аминокислот, витаминов и минералов, а также, к сожалению, имеющего вкус, человечек с надписью «Валшебник» на шляпе занялся домашними делами — насколько это было вообще возможно в условиях полного отсутствия дома.Домашние дела состояли в обстругивании деревянного чурбана каменным топором. Чурбан на глазах превращался в короткую и широкую досточку, и скорость, с которой это происходило, наводила на мысль, что человечку такая работа не внове.На ветку соседнего дерева приземлился какаду. Ринсвинд бросил на попугая подозрительный взгляд.Добившись желаемого уровня гладкости, Ринсвинд встал на дощечку одной ногой и, покачиваясь в неловком положении, угольком нарисовал на плоской поверхности контур стопы. Повторив процедуру со второй ногой, он возобновил обстругивание.Прятавшийся в водоеме наблюдатель понял, что его подопечный изготавливает себе деревянное подобие обуви.Затем Ринсвинд извлек из кармана бечевку. Ее он сделал из шкурки одного пресмыкающегося, правда перед этим было и несколько неудачных попыток: сначала большей частью попадались пресмыкающиеся, никак не желавшие отдавать свои шкурки, зато щедро делившиеся своим ядом, от которого по всему телу шла жуткая алая сыпь. Но, пережив несколько видов сыпи, Ринсвинд наконец поймал искомую тварь.Так вот, если просверлить в деревянной подошве отверстие и продеть туда бечевку в форме петли, то получится нечто вроде урских сандалий. Конечно, шаркая в таких сандалиях, начинаешь походить на какого-нибудь Прародителя Рода Человеческого, но имеются и некоторые плюсы. Во-первых, если при ходьбе издавать мерное «хлоп-хлоп», то любому опасному существу покажется, что идет не один человек, а двое. Безопасных существ в этой пустыне Ринсвинд пока не встречал. И во-вторых, хоть бежать в таких сандалиях нельзя, зато выпрыгиваешь из них в мгновение ока, так что, пока разъяренная гусеница или жук недоуменно разглядывают твои сандалии, гадая, а куда, собственно, подевался второй человек, ты уже успеваешь превратиться в пыльную точку на горизонте.Ринсвинду приходилось много убегать. Каждый вечер он изготавливал новую пару сандалий, а на следующий день оставлял свою обувь где-то в пустыне.Покончив с работой, он извлек из кармана свиток тонкой коры. К ней ящеробечевкой крепилась драгоценность — карандашный огрызок. В надежде, что это хоть как-то поможет, Ринсвинд начал вести дневник. Он просмотрел недавние записи.
« Наверна фторник: жара, мухи. Ужин: мидовые муравьи. Жестоко пакусан мидовыми муравьями. Падение в водяную яму. Кажется среда: жара, мухи. Ужин: кустовой изюм, очень пахожий на кенгуровые катышки, или наабарот. Пачемута за мной погнались ахотники. Падение в водяную яму. Четверг (может быть): жара, мухи. Ужин: ящирица с синим языком. Ящирица с синим языком аказаласъ сильно кусачей. Разные ахотники опять за мной гонялись. Упал с обрыва, влетел в дерево, был аписан страдающим недержанием серым медвежонком, приземлился в водяной яме. Пятница: жара, мухи. Ужин: корневища, на вкус чем-то больные. Сыкономил массу времени. Суббота: жарче абычного, мух тоже больше. Оч. хочется пить. Воскресенье: жарко. От жажды и мух стал бредить. Насколька хватает глаз — сплошное ничево с кустами. Решил умиретъ, упал на землю, покатился вниз по склону, очнулся в водяной яме».
Старательно, как можно более мелкими буковками, он вывел: « Понедельник: жара, мухи. Ужин: мотыльные личинки». Прочитал написанное. Добавить, по сути, было нечего.И почему его здесь так не любят? Встречаешь небольшое местное племя, все очень мило, запоминаешь имена, заучиваешь слова и разговорные выражения, можешь уже поболтать о погоде — и вдруг ни с того ни с сего за тобой уже гонятся. Но ведь погода — это самая распространенная тема для разговоров!Раньше Ринсвинд считал себя склонным к бегству от реальности. Он постоянно убегал, а реальность постоянно за ним гналась. Но потом он узнал истинное значение этого словосочетания и понял, что тут больше подходит термин «человеконенавистник». Он был человеком, которого ненавидело множество людей. Хотя с чего — непонятно. Допустим, сидит он, Ринсвинд, у костра, завязывает мирный разговор, а собеседник вдруг выходит из себя и гонится за ним, яростно размахивая палкой. Разве это нормально — так злиться из-за невинного вопроса типа: «Что-то дождя давно не было, правда?»Вздохнув, Ринсвинд палкой взбил клочок земли — свою сегодняшнюю постель — и улегся спать.Во сне он вскрикивал, а ноги его время от времени конвульсивно подергивались, как будто, куда-то бежали, из чего можно было заключить, что ему снится какой-то сон.Поверхность водоема пошла рябью. Впрочем, «водоемом» это можно было назвать лишь с большой натяжкой — просто заросшая кустарником лужица в расщелине между камнями, а жидкость, там содержащаяся, называлась водой лишь из-за упорства географов, отказывающих в правомочности терминам вроде «супоем».И тем не менее вода пошла рябью, как будто что-то плеснулось в самом центре. Странность же этой ряби заключалась в том, что, достигнув края водоема, она не останавливалась, но продолжала распространяться дальше — расширяющимися кругами тусклого белого света. Добравшись до Ринсвинда, необычные волны заключили его в центр концентрических линий, состоящих из белых точек и потому похожих на нитки жемчуга.А потом водоем как будто взорвался. НЕЧТО вылезло на воздух и устремилось сквозь ночную тьму прочь.Двигаясь зигзагами, оно перелетало от камня к горе, от нее — к очередному водоему и так далее. Если бы в этот момент гипотетический наблюдатель посмотрел на всю картину с более высокой точки обзора, то заметил бы, что стремительно двигающийся луч оживлял и другие тусклые линии, которые дымными волокнами стелились над землей, словно являясь ее нервной системой…За тысячи миль от спящего волшебника светящаяся полоска нырнула в землю, чтобы вновь появиться уже внутри пещеры, скользнув по ее стенам как будто лучом прожектора.Несколько секунд странный свет витал перед огромной остроконечной скалой, а потом, приняв некое решение, рванулся обратно в небо.Перелетев через континент, свет вошел в прежний водоем без малейшего всплеска, но опять же несколько волн прокатились по мутной воде, распространившись и на прилегающий песок.И вновь ночь затихла. Хотя глубоко под землей что-то продолжало рокотать. Кусты задрожали. Птицы на деревьях проснулись и упорхнули.Спустя некоторое время на поверхности камня возле водоема стала проступать картина из бледных белых линий.
Не считая неведомого обитателя водоема, судьбой Ринсвинда интересовался кое-кто еще.Смерть держал жизнеизмеритель Ринсвинда на своем письменном столе — подобно зоологу, желающему неотрывно наблюдать за особенно любопытным образчиком.Жизнеизмерители большинства людей имели стандартную форму, функциональную и соответствующую своему назначению, как считал сам Смерть. Их даже можно было назвать яйцеизмерителями, ведь песчинки являлись секундами человеческих жизней, а стало быть, все яйца были сложены в одну корзину.Но при взгляде на песочные часы Ринсвинда можно было подумать, что их произвел на свет страдающий икотой и помещенный в машину времени стеклодув. Если судить по числу песчинок — а Смерть оценивал такие вещи с весьма высокой степенью точности, — Ринсвинд должен был умереть давным-давно. Но со временем стекло где-то искривилось, где-то вспучилось, поэтому песок зачастую тек в обратном направлении, а то и по диагонали. Ринсвинд перенес такое количество магических ударов и его так часто швыряло во времени и пространстве (он лишь чудом не сталкивался нос к носу с самим собой, несущимся навстречу), что вычислить точную дату окончания его жизни было крайне трудно.Смерть был знаком с концепцией бессмертного, вечно обновляющегося, тысячеликого героя-победителя, но от комментариев по данному поводу воздерживался. С героями он встречался довольно часто, и, как правило, они были окружены трупами ПОЧТИ всех своих врагов. Оглядываясь по сторонам, герои ошалело вопрошали: «Какого черта, енто ктой-то меня?» Если и была какая-то договоренность, согласно которой им дозволялось впоследствии вернуться и возобновить свою деятельность, Смерти это не касалось.Но порой он задавался вопросом: если существует такой вечный герой, то, наверное, для равновесия должен существовать и вечный трус. Скажем, герой с тысячей сверкающих пяток. В недрах множества культур рождалась легенда о герое, который в один прекрасный день вернется, дабы защищать слабых и угнетенных. Кто знает, быть может, природе для равновесия понадобился антигерой, который ничего подобного делать не станет?Но в чем бы ни заключалась истина, на практике все сводилось к тому, что Смерть понятия не имел, когда умрет Ринсвинд. Для сущности, привыкшей гордиться своей пунктуальностью, положение весьма неприятное.Бесшумно скользнув через бархатную пустоту кабинета, Смерть остановился перед моделью Плоского мира. Или то была не модель вовсе?Взгляд пустых глазниц вперился в миниатюрный Диск.— ПОКАЖИ, — приказал он.Драгоценные металлы и камни растаяли. Перед Смертью возникли струящийся течениями океан, пустыни, леса, изменчивые облачные ландшафты, похожие на стада буйволов-альбиносов…— БЛИЖЕ.Незримое око послушно нырнуло в живую карту. Красная земля плеснулась гигантской волной. Мимо скользнула древняя горная гряда, затем возникла пустыня из камня и песка.— БЛИЖЕ.Смерть взирал на фигуру Ринсвинда. Тот мирно спал, периодически подергивая ногами.— ГМ-М.Смерть ощутил, как по его спине что-то карабкается. Задержавшись на минутку у него на плече, «что-то» прыгнуло. Скелетик грызуна в черном балахоне приземлился прямо на модель и, отчаянно пища, принялся направо-налево кромсать воздух миниатюрной косой.Смерть подцепил Смерть Крыс за капюшон и поднял в воздух.— НЕТ, ТАК НЕЛЬЗЯ.Смерть Крыс завертелся, силясь вырваться.— ПИСК?— ПОТОМУ ЧТО ЭТО ПРОТИВ ПРАВИЛ, — отозвался Смерть. — ВСЕ ДОЛЖНО ПРОИСХОДИТЬ ЕСТЕСТВЕННО.Словно повинуясь внезапному импульсу, Смерть бросил взгляд на модель Диска и опустил Смерть Крыс на пол. Потом подошел к стене и дернул за шнурок. Где-то далеко зазвонил колокольчик.Вскоре показался пожилой слуга с подносом в руке.— Прошу прощения, хозяин. Я чистил ванную.— ЧТО-ЧТО?— Ну, потому и запоздал подать чай.— ПУСТЯКИ. ЛУЧШЕ СКАЖИ, ЧТО ТЕБЕ ИЗВЕСТНО ПРО ЭТО МЕСТО?Палец Смерти постучал по красному континенту. Слуга склонился к карте.— Ах, про это, — протянул он. — Террор Инкогнита. Когда я был жив, эту землю называли именно так, хозяин. Хотя сам я там ни разу не был. Жуткие течения, знаешь ли. Кучу моряков сгубили. В лучшем случае корабли утаскивало за Край, а в худшем… их прибивало к берегу, сухому, как старушечьи си… ну, очень сухому, хозяин, суше не бывает. И раскаленному, как у демона в… очень раскаленному. Но ты-то там наверняка бывал?— ВЕРНО. НО, САМ ПОНИМАЕШЬ, ДЕЛА-ДЕЛА, НА ОСМОТР ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЕЙ ВРЕМЕНИ КАТАСТРОФИЧЕСКИ НЕ ХВАТАЕТ.Смерть указал на гигантскую облачную спираль, медленно кружившую над континентом, — так стая шакалов бродит вокруг умирающего льва, который с виду вполне даже мертв, но кто знает, быть может, ему еще хватит сил один, последний, раз сомкнуть смертоносные челюсти?— ОЧЕНЬ СТРАННО. ПОСТОЯННЫЙ АНТИЦИКЛОН. А ВНИЗУ ОГРОМНЫЕ ПРОСТРАНСТВА, НИКОГДА НЕ ВИДАВШИЕ НИ БУРЬ, НИ ДОЖДЕЙ.— Пожалуй, неплохое место для отдыха.— ИДИ ЗА МНОЙ.И хозяин и слуга направились в гигантскую библиотеку Смерти. По пятам за ними едва поспевал Смерть Крыс. В библиотеке под потолком клубились облака.Смерть простер руку.— МНЕ НУЖНА, — произнес он, — КАКАЯ-НИБУДЬ КНИГА ОБ ОПАСНЫХ СУЩЕСТВАХ ЧЕТЫРЕХИКСНОГО…Быстро глянув вверх, Альберт тут же прыгнул в сторону. Благодаря быстрой реакции и предусмотрительности, побудившей его свернуться клубочком, он отделался лишь легкими ушибами.Чуть позже раздался слегка приглушенный голос Смерти:— АЛЬБЕРТ, БУДУ КРАЙНЕ ПРИЗНАТЕЛЕН, ЕСЛИ ТЫ МНЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ ПОМОЖЕШЬ.Альберт вскарабкался на огромную груду книг и принялся разбрасывать в стороны громадные фолианты. Наконец Смерть сумел вылезти наружу.— ГМ-М…Взяв наугад одну книгу, Смерть прочел текст на обложке.— «АПАСНЫЕ МЛЕКАПИТАЮЩИЕ, РЕПТИЛЬИ, АМФИБЬИ, ПТИЦЫ, РЫБЫ, МЕДУЗЫ,Последний континентНАСЕКОМЫЕ, ПАУКИ, РАКОБРАЗНЫЕ, ТРАВЫ, ДЕРЕВЬЯ, МХИ И ЛИШАЙНИКИ ТЕРРОР ИНКОГНИТА». — Его взгляд пробежался по корешку. — ТОМ 29, — добавил он. — ПОДТОМ В. ОТЛИЧНО.Он окинул взглядом притихшие полки.— ВОЗМОЖНО, БУДЕТ ПРОЩЕ, ЕСЛИ Я ЗАПРОШУ ИНФОРМАЦИЮ О БЕЗВРЕДНЫХ СУЩЕСТВА Х ВЫШЕНАЗВАННОГО КОНТИНЕНТА ?Некоторое время они ждали в тишине.— КАЖЕТСЯ…— Погоди, хозяин. Вот оно.Альберт ткнул пальцем. В воздухе ленивыми нисходящими зигзагами летело что-то белое. Смерть подхватил одинокий листок.Внимательно ознакомившись с его содержанием, он на секунду перевернул бумажку — на тот случай, если что-то написано на обороте.— Можно взглянуть? — спросил Альберт. Смерть передал ему листок.— «Отдельные овцы», — прочел Альберт вслух. — Ну да. Пожалуй, лучше выбрать для отдыха какое-нибудь побережье.— ОЧЕНЬ ЗАГАДОЧНОЕ МЕСТО. СЕДЛАЙ БИНКИ, АЛЬБЕРТ. ЧТО-ТО ПОДСКАЗЫВАЕТ МНЕ, ЧТО Я ТАМ ПОНАДОБЛЮСЬ.— ПИСК, — подал голос Смерть Крыс.— ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ?— «Это уж как пить дать», хозяин, — перевел Альберт.— Я НЕ СОБИРАЮСЬ НИКОГО ТАМ ПОИТЬ.
Шесть оглушительно молчаливых ударов прокатились над городом: то городские часы по имени Старый Том демонстративно не пробили время.Слуги с грохотом катили по коридору столик на колесах. Аркканцлер наконец сдался и велел подавать завтрак.Чудакулли опустил руку с рулеткой.— Попробуем еще разок! — заявил он.Выйдя в окно, он поднял с песка нагретую солнцем ракушку, после чего, перевалившись через подоконник обратно в ванную, двинулся к двери, которая открывалась в промозглый, заросший мхом внутренний дворик. Из дворика сочился подержанный и грязный утренний свет. В воздухе кружилась пара залетных снежинок, попавших сюда лишь благодаря жестокой прихоти судьбы.Со стороны дворика окно ванной комнаты выглядело как блестящая, масляная и очень черная лужа.— Так, декан, сунь-ка в окно свой посох, — велел Чудакулли оставшемуся в ванной декану. — И пошебурши им хорошенько.Там, откуда полагалось торчать посоху, черная поверхность пошла легкой рябью.— Ну и ну, — произнес аркканцлер, возвращаясь в ванную. — Признаться честно, слышать о таком слышал, но вижу впервые.— Слушайте, а кто-нибудь помнит историю, которая приключилась с башмаками аркканцлера Бьюдли? — жуя холодную баранину, спросил главный философ. — В его левом башмаке однажды открылась подобная штуковина. Аркканцлеру тогда пришлось нелегко. Когда твои ноги пребывают в разных измерениях, не больно-то побегаешь.— Не больно-то… — протянул Чудакулли, рассматривая тропическую картину и задумчиво постукивая себя раковиной по подбородку.— Во-первых, ты не видишь, куда и во что наступаешь… — продолжал главный философ.— А еще одна как-то открылась в погребе, — сообщил декан. — Обыкновенная круглая черная дыра. Любой помещенный туда предмет бесследно исчезал. И старый аркканцлер Ветровоск отдал распоряжение устроить над ней отхожее место.— Весьма разумно, — одобрил Чудакулли. Вид у него по-прежнему был задумчивым.— Мы тоже так считали, пока не нашли вторую дыру на чердаке. Оказалось, что это другая сторона той же самой дыры. Что творилось к тому времени на чердаке, ты можешь себе представить.— Слушайте, а почему мне никто об этом не рассказывал? — воскликнул Думминг Тупс. — Возможности, которые перед нами открываются, просто поразительны!— Это все говорят, впервые столкнувшись с такими вот штуками, — покачал головой главный философ. — Но доживи до моих лет, юноша, и ты поймешь: когда находишь нечто, благодаря чему открываются поразительные возможности с перспективой революционно изменить к лучшему жизнь рода человеческого, — в таких случаях лучше всего закрыть крышку и притвориться, будто ты ничегошеньки не видел.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Плоский мир - 22. Последний континент'
1 2 3 4 5 6