- Выдумали тоже - Берт Некланд! Почему он должен мне нравиться?
Впрочем, даже если и так, это мое дело.
- Это и мое дело, Нэнси. Я люблю вас!
Он вовсе не собирался делать столь скоропалительное заявление, но
слова уже были произнесены, и Грегори, преодолев смущение, пересек
комнату, опустился у ее ног на колени и взял ее за руки.
- Я думала, вы приезжаете на ферму лишь для того, чтобы встретиться с
моим отцом.
- Сначала это было так, Нэнси, но потом...
- Потом вы заинтересовались сельским хозяйством, да? И именно поэтому
ездите к нам?
- Да, я, конечно, интересуюсь сельским хозяйством, но сейчас я говорю
о вас. Нэнси, милая Нэнси, скажите, что вы хоть немного любите меня. Дайте
мне хоть малейшую надежду!
- Вы очень приятный джентльмен, Грегори, и вы мне нравитесь, но...
- Но?
Нэнси потупила взор.
- Ваше положение весьма отличается от моего, и, кроме того, вы... вы
ничего не делаете.
Слова девушки поразили Грегори. Из-за вполне естественного юношеского
эгоизма он не ожидал услышать от нее слов неодобрения в свой адрес; но в
них внезапно прозвучала правда о нем самом - по крайней мере такая, какой
она ей казалась.
- Нэнси, я... да, это так, вы думаете, что я сейчас не занимаюсь
ничем полезным. Но я много читаю, изучаю, переписываюсь с некоторыми
известными людьми. И все это время стараюсь решить, какую карьеру мне
избрать. Уверяю вас, я не бездельник - если вы это хотите сказать.
- Нет, я так не думаю. Но Берт говорит, что вы частенько веселитесь в
этом... в "Путнике".
- Ах вот как? А какое ему, собственно, дело до того, чем я занимаюсь
в свободное время, и почему он сообщает об этом вам? Чертов наглец!
Нэнси встала.
- Раз, кроме ругательств, вам больше нечего сказать, я пойду к
матери, если вы не возражаете.
- О Господи, все это чепуха! - Он схватил ее за руку. - Послушайте,
милая моя. Я прошу только вашей благосклонности. И позвольте мне сказать
несколько слов по поводу фермы, где творятся странные вещи... Мне немного
не по себе при мысли о том, что вы ночью находитесь там. Весь этот
приплод, все эти поросята - это ненормально!
- Я не вижу ничего ненормального - так же, как и мой отец. Я знаю,
как много он работает; он хорошо ухаживает за животными, вот и все. Он
лучший фермер в окрестностях Коттерсолла.
- О, конечно! Он прекрасный человек. Но ведь не он же снес восемь яиц
в воробьиное гнездо? Не он напустил в пруд головастиков и тритонов -
столько, что тот теперь напоминает густую похлебку? Нэнси, на вашей ферме
в этом году происходит нечто странное, и я бы хотел защитить вас, если
смогу.
Искренность его слов, а также, видимо, его близость и то, как
страстно он сжимал ее руку, успокоили Нэнси.
- Дорогой мой Грегори, вы совсем не разбираетесь в сельском
хозяйстве, несмотря на все ваши книги. Но мне очень приятно, что вы
волнуетесь за меня.
- Я всегда буду беспокоиться о вас, Нэнси, прекрасное создание!
- Вы заставляете меня краснеть!
- Краснейте, пожалуйста, тогда вы еще более прекрасны, чем обычно! -
Грегори обнял ее за талию. Когда она подняла голову, он прижал ее к груди
и крепко поцеловал.
Нэнси глубоко вздохнула и вырвалась из его объятий, впрочем, не
слишком поспешно.
- О, Грегори! Мне надо идти к маме!
- Еще один поцелуй! Я не могу отпустить вас, пока не получу его.
Получив требуемое, Грегори остановился у двери, весь дрожа от
волнения.
- Поскорее приезжайте к нам снова, - прошептала Нэнси на прощание.
- С огромным удовольствием, - выдохнул Грегори.
Но, как оказалось, следующий визит удовольствия ему отнюдь не
доставил.

Когда Грегори появился на ферме, посреди двора стояла большая телега,
полная визжащих поросят. Возле нее возились фермер и Некланд. Грендон,
поеживаясь в легком пальтишке, весело поздоровался с Грегори.
- У меня есть шанс сделать на этих свинках хорошие деньги. Свиноматки
не в состоянии их прокормить, а в Норидже молочные поросята в хорошей
цене, так что мы с Бертом собираемся отвезти их в Хейхэм и погрузить на
поезд.
- Они здорово подросли!
- Да, в день они прибавляют по два фунта с лишним! Берт, давай-ка
возьмем сеть и накроем телегу, а то поросята разбегутся - они такие юркие!
- Они направились к сараю, шлепая по грязи. Позади Грегори что-то
хлюпнуло. Он обернулся.
В грязи между конюшней и телегой появилась цепочка следов. Казалось,
они отпечатываются сами по себе, без чьего-либо участия. Ледяная волна
пронзительного сверхъестественного страха охватила Грегори, но он не в
силах был пошевелиться, он мог лишь наблюдать, как следы приближаются к
нему.
Запряженная в телегу лошадь тревожно заржала. Следы достигли телеги;
телега заскрипела, как будто кто-то вскарабкался на нее. Поросята в ужасе
завизжали. Один поросенок перепрыгнул через деревянный борт и вывалился
наружу. Потом наступила жуткая тишина.
Грегори все еще не мог пошевелиться. В телеге слышались странные
чавкающие звуки, но взгляд его оставался прикованным к отпечаткам в грязи.
Следы не были похожи на человеческие: в телегу забралось существо,
подволакивающее конечности, очертаниями напоминающие тюленьи ласты.
Внезапно Грегори обрел голос.
- Мистер Грендон! - завопил он.
Лишь когда из сарая выбежали фермер с сетью и Берт, Грегори отважился
заглянуть в телегу.
Последний поросенок съеживался на глазах, точно воздушный шарик, из
которого выпустили воздух. Поросенок сморщился и бесшумно упал среди
других мешочков свиной кожи. Телега скрипнула. Кто-то, тяжело шлепая,
двигался через двор в сторону пруда.
Грендон подбежал к телеге и в ужасе уставился на сплющенные тельца.
Некланд первым обрел дар речи.
- Какая-то болезнь, вот что это! Наверное, одна из этих новых зараз с
континента!
- Нет, не болезнь, - возразил Грегори. Он с трудом мог говорить,
поскольку уже успел заметить, что внутри или около сморщившихся поросячьих
тел не осталось никаких костей. - Это не болезнь - смотрите, поросенок,
который успел выскочить, все еще жив.
Он показал на поросенка, повредившего при падении ногу, который,
тяжело дыша, лежал в канаве неподалеку. Фермер подошел и взял поросенка на
руки.
- Он выскочил и поэтому не успел заразиться, - сказал Некланд. -
Хозяин, пойдемте лучше посмотрим, как чувствуют себя остальные - те, что в
свинарнике.
- Ну и дела, - с застывшим лицом произнес Грендон, протягивая
поросенка Грегори. - Нет смысла везти одного-единственного на рынок... я
велю Грабби распрячь лошадь. А вы тем временем, будьте так любезны,
отнесите его Марджори. По крайней мере, завтра на обед будет жареная
свинина.
- Мистер Грендон, это не болезнь. Вызовите ветеринара из Хейхэма,
пусть он обследует эти останки.
- Не учите меня, что мне делать на моей ферме, молодой человек. И без
вас забот хватает.
Несмотря на резкий ответ фермера, Грегори не мог не вернуться на
ферму. Он должен был увидеть Нэнси и выяснить, что происходит.
На следующее утро Грегори получил письмо от мистера Г.Дж.Уэллса.
Среди прочего в нем были такие слова:
"Собственно говоря, я не отношу себя ни к оптимистам, ни к
пессимистам. Я склонен верить как в то, что мы стоим на пороге эпохи
невероятного прогресса - эта эпоха, несомненно, уже очень близка - так и в
то, что мы, возможно, приближаемся к концу света, предсказываемому нашими
мрачными пророками. Я вовсе не удивился, узнав о странных событиях на
отдаленной ферме близ Коттерсолла. Не думайте только, что меня это не
пугает, даже если я и не могу удержаться от восклицания: "Что за шутки!"
Слишком занятый своими мыслями, чтобы, как обычно, радоваться письму,
Грегори сунул его в карман пиджака и пошел седлать Дэйзи.
Перед обедом он успел на кухне обменяться с Нэнси поцелуями, и это
было, пожалуй, единственным приятным событием за весь день. Грендон
немного успокоился, обнаружив, что никто из остальных поросят не пал
жертвой странного недуга, но его тревожила возможность очередной вспышки
болезни. Тем временем произошло другое чудо. На пастбище, в
полуразрушенном хлеву, корова за ночь родила четырех телят. Фермер не
надеялся, что животные выживут, но телята чувствовали себя прекрасно;
Нэнси кормила их из бутылочки.
Грендон сильно устал, проведя всю ночь возле коровы, и с радостью
уселся во главе стола, когда появилась жареная свинина на блюде.
Увы, она оказалась несъедобной. Все с отвращением побросали ножи и
вилки. Мясо было горьким, насчет чего первым высказался Некланд:
- Оно заражено! - рявкнул он. - Поросенок был болен. Мы не можем есть
это мясо, если не хотим умереть через неделю.
Пришлось перекусить холодной солониной, сыром и маринованным луком,
на который миссис Грендон в ее нынешнем положении не могла даже смотреть.
Она ушла наверх, вся в слезах от мысли, что ее великолепно приготовленное
кушанье не удалось, и Нэнси побежала следом, чтобы ее утешить.
После обеда, прошедшего в мрачном молчании, Грегори завел разговор с
Грендоном.
- Завтра я собираюсь на несколько дней в Норидж, мистер Грендон. Я
вижу, у вас появились проблемы. Не могу ли я чем-нибудь помочь? Может
быть, найти в городе ветеринара?
Грендон похлопал его по плечу.
- Понимаю, вы хотите сделать как лучше, большое вам за это спасибо,
но вы, похоже, не знаете, что ветеринар стоит кучу денег, и не всегда от
него есть толк. Представьте, что какой-нибудь молодой идиот скажет -
дескать, вся наша скотина отравлена. Нам придется ее забить. Хорошенькое
дельце, а?
- Раз у Грегори Роллса много денег, то он думает, что и у всех
остальных тоже, - усмехнулся Некланд.
Фермер в ярости повернулся к нему.
- Кто тебя за язык тянет, парень? Держи его за зубами, когда люди
говорят о том, что тебя не касается. Почему бы тебе не пойти чистить
коровник, раз ты уже пообедал?
Когда Некланд ушел, Грендон сказал:
- Берт парень неплохой, но очень уж вас не любит. Вы говорите, что у
меня появились проблемы. Но на ферме всегда полно проблем, Грегори, в этот
год одни, в другой - другие. Я никогда еще не видел такого приплода, как в
нынешнем году, и очень рад этому, действительно рад. Несколько поросят
погибло, но это не удержит меня от того, чтобы выгодно продать остальных.
- Но вам их не продать - если на вкус они все такие же, как тот, что
был сегодня на обед.
Грендон хлопнул его по руке.
- Зря вы беспокоитесь. Горький привкус может исчезнуть, когда они
подрастут. А если и нет... их ведь будут покупать до того, как попробуют,
верно? Я небогатый человек, Грегори, и когда мне хоть немного везет, я не
могу упустить свой шанс. Собственно - я вам первому об этом говорю, даже
Берт не знает, - завтра или послезавтра приедут строители и поставят еще
несколько деревянных загонов, возле хижины Грабби, чтобы у молодняка было
больше свободного места.
- Хорошо. Тогда позвольте мне сделать что-нибудь лично для вас,
Джозеф, в благодарность за вашу доброту. Позвольте мне привезти ветеринара
из Нориджа за свой счет, чтобы он просто оценил обстановку, ничего больше.
- Ну почему вы так упрямы, черт бы вас побрал? Я вам говорю - как
говорил и мой отец: если на моей земле появится человек, которого я не
звал, я возьму ружье и всажу в него заряд картечи, точно так же, как я
поступил с двумя бродягами в прошлом году. Надеюсь, вам понятно?
- Полагаю, да.
- Тогда я пойду посмотрю, как там корова. И перестаньте беспокоиться
о том, чего вы не понимаете.
Когда фермер ушел, Грегори долго стоял, глядя в окно и ожидая, когда
спустится Нэнси. Его очень: что же произойдет дальше? Но вид за окном был
вполне мирным. Похоже, Грегори был единственным, кого тревожило
происходящее. Даже проницательный мистер Г.Дж.Уэллс, казалось, воспринимал
его сообщения не вполне серьезно - он, человек, который был рад любой
новости о невероятных событиях, пусть даже не столь невероятных, как в его
недавнем романе "Чудесное посещение". Что бы там ни было, Грегори решил
как можно скорее отправиться в Норидж, к своему дяде - сразу же, как
только поцелует на прощание Нэнси.

Дядя был человеком не столь жестким, как его брат Эдвард, отец
Грегори. Он с интересом рассматривал план фермы, который нарисовал
Грегори, и набросок отпечатавшегося в грязи следа, с интересом выслушал
рассказ о том, что произошло.
И в конце концов сказал:
- Привидения!
Грегори попытался с ним спорить, но тот был тверд:
- Дорогой мой мальчик, боюсь, твоя голова забита чудесами нашего
столетия. Ты, конечно, знаешь о таких творениях инженерной мысли, как
подвесной мост через залив Ферт-оф-Форт и колоссальная башня Эйфеля в
Париже - хотя, если она не рухнет лет через десять, я обещаю съесть свою
шляпу. Никто не сомневается, что все эти вещи представляют собой чудо, но
они стоят на земле. Ты же пытаешься внушить мне, что инженеры нашего или
какого-то другого мира могут построить машину, которая летает от одного
небесного тела к другому. Нет, скажу тебе, ни один инженер не в состоянии
сделать ничего подобного - и я не просто утверждаю это, но могу сослаться
на соответствующий закон. Существует закон, который гласит, что ни один
инженер не может летать в каком-нибудь подобии Эйфелевой башни, снабженной
моторами, с Марса на Землю, или с Солнца на Землю, или откуда-то еще -
закон, который можно прочитать в Библии и который отражен на страницах
"Корнхилла" ["Корнхилл мэгэзин" - ежеквартальный литературный журнал;
издается в Лондоне с 1866 года]. Нет, мой мальчик, твоя голова просто
забита чудесами нашего времени, а вашу ферму посетили всего лишь старые
добрые привидения.
Грегори погулял по городу, заглянул в книжные лавки, купил кое-что...
Он ни на мгновение не сомневался, что его дядя, человек с доброй душой,
который мог подарить соверен на прощанье, оказался далеко не столь умным,
как думалось Грегори. Осознав это, Грегори вдруг понял, что он уже вырос и
что времена переменились.
Но Норидж был приятным городом, и гостить в доме дядюшки тоже было
приятно, так что Грегори провел там неделю, хотя собирался пробыть дня
три.
Поэтому, вновь проезжая по каменистой дороге, ведущей из Коттерсолла
к ферме Грендона, он испытывал угрызения совести. С тех пор, как он был
здесь в последний раз, окружающий пейзаж изменился. Всюду зеленела листва,
и даже пустошь выглядела не столь мрачно. Большое дерево бузины и
вознесшийся ввысь кустарник почти скрывал за собой ферму.
Грегори показалось, будто ферма ферма таинственным образом исчезла,
но вот, пришпорив Дэйзи, он увидел черные очертания мельницы, появившейся
из-за буйно разросшихся деревьев. Луга к югу от фермы покрывала густая
трава. Даже вязы выглядели значительно более развесистыми, чем раньше, их
ветви угрожающе нависали над домом.
Миновав широкий деревянный мост и въехав через открытые ворота во
двор, Грегори заметил в канаве густые заросли крапивы. Повсюду летали
птицы. Однако во всем этом чувствовалось буйство не жизни, а смерти.
Стояла тревожная тишина, как будто на ферме лежало проклятие, исключавшее
любой звук, любую надежду.
Он сообразил, что подобное впечатление связано отчасти с тем, что
Ларди, молодая колли, заменившая Кафф, не выбежала с лаем ему навстречу,
как это бывало обычно. Двор был пуст, даже куры исчезли. Ведя Дэйзи в
конюшню, он заметил в крайнем стойле пегого коня и узнал лошадь доктора
Кроучхорна. Беспокойство Грегори усилилось.
Поскольку места в конюшне уже не было, он отвел свою лошадку к
каменным яслям у пруда, привязал ее там и направился к дому. Парадная
дверь была открыта. Возле крыльца росли огромные одуванчики. Ползучие
растения, до этого не бросавшиеся в глаза, теперь забирались в окна
первого этажа. Какое-то движение в густой траве привлекло его внимание, и
он, взглянув вниз, отдернул ногу. В сорняках сидела громадная жаба, держа
во рту голову все еще извивавшегося ужа. Жаба пристально смотрела на
Грегори, будто пытаясь определить, завидует ли человек ее прожорливости. С
отвращением передернув плечами, Грегори поспешил в дом.
Трое козлят Трикс, уже основательно подросших, бегали в гостиной,
пытались щипать ковер и забирались в массивные кресла, поглядывая на
набитую соломой карикатуру козы, стоящую в стеклянном ящике у окна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9