Но ее тревога была так очевидна, что он понял, что может доверять ей. Она сумела – не разрозненными словами, а эмоциями – показать, что она говорит совершенно серьезно. Ему тут опасно оставаться, и ее план – это его единственная надежда.
Он торопливо поел – еда стояла на подносе в другой комнате. Пока он жевал и глотал, Текла расхаживала по комнате, говоря с Гришильдой. Вероятно, отдавала приказы, но говорила так быстро, что Рамсей понял только одно или два слова. Дважды Гришильда, по-видимому, попыталась возразить, но Текла останавливала ее.
Наконец старшая женщина набросила на плечи плащ и сделала Рамсею знак завернуться в другой. Потом указала на него и на небольшой сундучок, стоящий на полу. На крышке у сундучка веревочная петля, и Рамсей понял, что должен нести его.
– Ты… – Текла снова обратилась непосредственно к нему… – человек Гришильды… слуга. Она едет в Килсит… там безопасность.
– Спасибо, – сказал Рамсей, – но почему…
– Почему я это делаю? – Она быстро закончила за него вопрос. – Узнаешь позже. Учись… говорить… потом поговорим, я тебе сказала. Останешься здесь… Очалл… другие найдут… как Каскар… будешь мертв.
То, что она верит в обоснованность своих страхов, очевидно. А он не может возразить так, чтобы она поняла. Лучше слушаться, по крайней мере на первое время, пока он не узнает лучше их язык и не поймет, что происходит, где он и почему здесь оказался.
Он уже повернулся, подхватив сундучок в правую руку, когда Текла схватила его за левую и крепко сжала обеими руками. Рамсей удивился еще больше, чем когда увидел в зеркале произведенные ею изменения. Потому что как будто поток энергии устремился из ее ладоней в его руку.
И дело не только в физическом контакте. В сознании возникла необходимость торопиться и соблюдать осторожность, предупреждение об опасности, совет выполнять все указания Гришильды, чтобы не выдать себя и не подвергнуться необъяснимой, но совершенно реальной опасности.
– Хорошо, – сказал Рамсей в ответ на это мысленное предупреждение. – Я сделаю, как ты говоришь. – Кое-что он сказал на ее языке, кое-что на собственном.
Она энергично кивнула и выпустила его руку, разорвав контакт, такой странный и не испытанный им раньше. Он хотел бы, чтобы контакт продолжился, хоть ненадолго. Может, тогда он узнал бы больше… Но он догадывался, что нужно торопиться, и послушно прошел вслед за женщиной в дверь, которую Гришильда так тщательно закрыла при их первой встрече.
Они оказались в широком коридоре, устланном коврами, с панелями на стенах, со светящимися шарами, развешанными вдоль всей длины на равных интервалах. Гришильда пошла быстро, сделав знак, чтобы он шел за ней на должном, как он предположил, расстоянии для слуги, роль которого он теперь играет.
Дважды им встречались люди в таких же куртках, как у него. Но под ними костюмы желтого цвета с небольшими значками с изображением орла или ястреба, такого же, как у него на коже груди. Встречные поглядывали на Гришильду, но не заговаривали. И Рамсею показалось, что его они вообще не видят, как будто слуга не достоин даже любопытного взгляда.
Коридор перешел в широкую лестницу, которая вывела в новый коридор, еще более широкий. В конце его у двери стояли два стражника, в такой же одежде, как те, у гроба. Один сделал шаг вперед, собираясь о чем-то спросить. Но Гришильда властно подняла руку. В руке ее была зажата серебряная пластинка с изображением кошачьей головы с камнями вместо глаз. Стражник отступил, освобождая проход.
Второй открыл дверь, и Гришильда выплыла в нее, Рамсей – за ней. Они оказались снаружи в сгущающихся сумерках, хотя, по-видимому, по-прежнему в пределах здания. С трех сторон возвышались пятиэтажные сооружения, с четвертой – просто стена. Но в нескольких шагах от двери стоял экипаж, каких Рамсею не приходилось видеть. У него было пассажирское отделение на трех ногах, подобных ходулям, из которого спускалась лестница. Гришильда заторопилась к ней, и Рамсей в роли слуги догадался пойти быстрее и вовремя оказаться у лестницы, чтобы помочь ей подняться.
Внутри он увидел сиденья. Гришильда обвязалась широким ремнем, и Рамсей последовал ее примеру. Только часть пространства была отведена пассажирам, из чего Рамсей заключил, что должна быть еще кабина для пилота или водителя.
Ему пришлось ухватиться за край сиденья. Он с трудом глотнул, потому что экипаж рывком, от которого едва не перевернулся его желудок, поднялся вверх. Гришильда не удивилась; при этом она с тревогой наблюдала за ним, но спустя секунду-две улыбнулась.
Наклонившись немного вперед, так что ее полную грудь удержал ремень, она сказала:
– Летим…
Но экипаж был не совершенно похож на самолеты его мира. Рамсей не видел лопастей, какие бывают у вертолета, и насколько он помнил, не было и крыльев. И не было разбега для обычного взлета. Да и места для такого разбега во дворе нет.
Но они летят, и когда он прижался к окну справа от себя, увидел внизу россыпь огней. Несомненно, они летят над большим городом.
Без часов Рамсей не мог судить о времени, но летели они недолго и опустились с такой же быстротой, с какой взлетели. Гришильда расстегнула ремень, двери раскрылись автоматически, лестница тоже опустилась сама. Рамсей спустился, поставил сундучок на землю, повернулся и помог Гришильде сойти.
Они оказались в толпе пассажиров, которые прилетали в таких же небольших флаерах. Все шли к большому зданию, и Гришильда пошла в том же направлении. Рамсей пошел за ней, стараясь незаметно разглядывать окружающих. Одежда у всех стандартная, разница только в длине куртки. Женские длиной до лодыжки и с разрезами по бокам. Мужские короче, как у него самого (к тому же, как правило, проще и без украшений), или чуть подлиннее, как та, что была у Каскара. На более длинных вышивка и различные богатые украшения. Обычно людей в более длинных куртках сопровождали несколько в коротких. Заметны были серьги и ленты в волосах, хотя и не такие дорогие, как были у него. Иногда вместо металла лента из ткани с вышитым узором.
Когда они оказались в здании, Гришильда подождала, пока он не поравнялся с ней.
– Идем сквозь, – сказала она. В руке ее опять оказалась та же серебряная табличка, которую она показывала стражникам у двери. Она проложила дорогу в толпе, и они оказались у ворот, забранных решеткой. За решеткой виден был ряд капсул, соединенных вместе, как бусы. В каждой капсуле двери для входа пассажиров, внутри размещалось четыре человека.
Гришильда показала табличку человеку у ворот. Тот внимательно осмотрел ее, потом протянул руку назад и ухватился за цепочку. Через мгновение подбежал еще один человек в такой же форме. Он в свою очередь рассмотрел пропуск Гришильды, если это был пропуск, потом поклонился, что-то негромко сказал и провел вдоль линии пулеобразных экипажей. Театрально открыл дверь одного из них, подождал, пока они войдут, и снова закрыл за ними.
Спутница Рамсея со вздохом облегчения скинула плащ.
– Хорошо. Здесь безопасно. Одни… больше никого…
Сидений четыре, они слегка наклонены. Она выбрала одно, села и снова закрепила ремень. Потом указала на соседнее сиденье. Но Гришильда не собиралась отдыхать в пути. Напротив, она тут же занялась исполнением приказа Теклы – учить своего псевдослугу языку.
Гришильда обладала твердостью человека, знающего свой долг и намеренного его выполнить. Не успела машина, в которой сидел Рамсей, задрожать, как он уже занимался делом. И понял, что так будет всю дорогу. Не было окон, в которые можно было бы посмотреть на местность и отвлечься от урока. А женщина трудилась добросовестно.
Она не только продолжала показывать на предметы и называть их, но и достала из сундучка пачку страниц, свободно скрепленных в одном углу. Рамсей не мог сказать, служит ли это здесь книгой, но сосредоточился на учении почти с тем же пылом, с каким его учили. Если он научится говорить, то возможно поймет природу этого странного… сна? Почему-то он был уже не уверен, что это сон. Хотя представить себе не мог, что же происходит.
Во рту у него пересохло от повторения слов, но словарь его заметно увеличился к тому времени, когда Гришильда повернулась и нажала на кнопку в стене.
– Поедим, – сказала она ему, – и попьем. Это утомительно – учить с самых азов.
Через несколько мгновений в стене открылись две щели, и из них выскользнули два крытых подноса. Подносы опустились на выдвинувшуюся полку. Рамсей снял крышку со своего подноса и обнаружил в секциях квадрат желтоватого хлеба, что-то похожее на сушеные фрукты (слегка сморщенные груши и персики) и в самой большой секции какая-то похлебка. Вдобавок тюбик. Гришильда показала ему, как снимать крышку с тюбика. Внутри плескалась темная жидкость.
Рамсей зачерпнул ложкой похлебку. Странный вкус ему не очень понравился, но это еда, а он проголодался. Напиток терпкий, похоже на фруктовый сок. Рамсей с удовольствием поел и напился, а Гришильда тем временем называла все блюда и заставляла его повторять за собой. Время от времени, как и во время урока, она качала головой, когда он неправильно произносил трудные звуки.
Хоть его акцент продолжал не удовлетворять учительницу, Рамсей чему-то уже научился. Когда она говорила медленно, он понимал теперь более длинные и сложные предложения. Они кончили есть и сунули подносы назад в щели. Тут Рамсей взял на себя инициативу и задал вопрос.
– Куда мы едем?
– В Килсит, место, куда уезжает госпожа, когда хочет остаться одна, подальше от двора. Оно за границей, не в Уладе.
– А сейчас мы в Уладе?
– Да. А едем в Олироун, страну моей госпожи. Хотя ее собираются отобрать у нее. – В голосе женщины звучала горечь.
– Кто собирается?
– Правители Улада. Они хотели, чтобы она обручилась с наследником Улада. Моей госпоже это не нравится. Но если бы она отказалась, Улад применил бы силу и захватил Олироун. А если она обручится, возможно, будет по-прежнему править и позаботится, чтобы ее люди не стали слугами империи.
– А этот наследник, с которым она должна обручиться, кто он?
– Он… это был Каскар.
– Но… – Рамсей обдумал услышанное. – Каскар… мертв.
– Я не знаю всех подробностей, – откровенно сказала Гришильда. – Могу сказать только то, что слышала от госпожи и видела собственными глазами. Когда мы не по своей воле явились в Лом, где правит император, моя госпожа пошла к старой императрице. Ее царственное великолепие Квендрида сообщила госпоже какую-то тайну, и у той стало легче на сердце. Вернувшись, она сказала мне, что нам нечего бояться: ей не придется выходить замуж за Каскара.
– Вскоре стало известно, что он умер, скоропостижно, от какой-то болезни сердца. Его на время отнесли в Зал Отдохновения Императоров, прежде чем похоронить в склепе. Моя госпожа не Просвещенная, потому что не могла оставить свою страну и уйти в Рощу, покинув дела мира. У нее есть долг перед Домом и своим народом. Но Путь Просвещенных манил ее, и ей дали кое-что из их знания.
– И вот, узнав, что Каскар мертв, она пошла помолиться, чтобы его не судили строго у Последних Врат, чтобы милосердие смягчило приговор, когда он будет стоять там. И нашла… тебя…
– Я не Каскар.
– Так поклялась моя госпожа. И так как она обладает Знанием, я ей верю. К тому же поднялся большой шум, когда гроб обнаружили пустым, а стражников – зачарованными… Но это… – Она улыбнулась. – Это дело моей госпожи. Иначе она никак не могла увести тебя. Я твою тайну не знаю, а она знает. И говорит, что ты в опасности. Тебя ищет не только Очалл. Есть и другие, обладающие почти такой же властью. Они хотят, чтобы Каскар был мертв, а Очалл хочет видеть его живым.
– А кто такой Очалл?
Она долго молча смотрела на него, прежде чем ответить.
– Незнакомец, я не знаю, кто ты и откуда пришел. Но госпожа заверила меня, что тебе следует доверять, и сказала, что я должна отвечать на твои вопросы, если смогу. Однако мне трудно поверить, что ты ничего не знаешь об Очалле, Железной Воле, Каменном Сердце.
– Он верховный советник Улада и с тех пор, как император болен душой и телом, уже несколько лет обладает высшей властью. Каскар был не правящим принцем, а игрушкой в его руках. Все знали, что когда император испустит последний вздох, страной, прикрываясь Каскаром, как ширмой, будет править Очалл. А теперь Очалл считает, что, возможно, принц на самом деле не умер, но одурманен наркотиками и его похитили те, кто не хочет видеть его на троне. Но у верховного советника нет доказательств. А те, кто выигрывает от смерти Каскара… моя госпожа опасается, что они захотят доказать, что он умер, предъявить его тело народу.
– Но я не Каскар, – повторил Рамсей. – И как я сюда попал?
Гришильда покачала головой.
– Не знаю. Но, возможно, знает моя госпожа. Это, должно быть, часть той тайны, что доверила ей старая императрица. Когда госпожа приедет в Килсит, она сможет ответить на твои вопросы, которых я не понимаю. Правда, что ты не Каскар. Теперь другой человек смотрит его глазами, говорит его языком. Это правда – и это удивительно. Но так как ты похож на Каскара, ты в опасности, пока дело не прояснится. Поэтому госпожа и отсылает тебя в Килсит. Там ты можешь подождать в безопасности.
Рамсей покачал головой. Это невероятно – никакой логики, какая-то галлюцинация. Но совершенно очевидно, что Гришильда верит в свои слова. А он должен узнать от нее, что сможет, чтобы покончить с этой дикой ситуацией и вернуться к реальности.
Глава четвертая
Дрожь прекратилась, поезд (вероятно, так можно назвать эти соединенные капсулы) как будто остановился. Гришильда сунула руку в разрез одежды и снова извлекла серебряную пластинку с головой кошки.
– Мы на границе, – сказала она. – Это символ госпожи, он проведет нас через границу. Но… – она повернула голову и указала на сиденье за собой… – так как ты играешь роль слуги, играй как следует, жди меня молча. Я первая компаньонка госпожи.
Рамсей понял ее и быстро пересел на заднее сиденье, отведенное для слуг. Он надеялся, что его не станут расспрашивать, иначе ломаная речь может его выдать.
Дверь, через которую они вошли, скользнула в сторону. Заглянул человек в плотно облегающей шапке, скорее похожей на капюшон, со значком кошки. Гришильда ничего не сказала, только подняла пластинку. Тот мигнул, поклонился, и дверь снова закрылась.
– Хорошо! – Спутница Рамсея перевела дыхание, словно долго сдерживала его. Может, она не так уверена в себе, как старается казаться. Но Рамсей подождал, пока поезд не тронулся, прежде чем снова пересесть на переднее сиденье.
– Нам еще далеко? – спросил он.
– Нет. Вскоре Материнг, станция в Верхней провинции. Там нас будут ждать. Килсит раньше, до правления госпожи, был охотничьим домом. Но те, кто из Рощи, не убивают, они хранят жизнь. Поэтому в Килсите больше не охотятся, там живут те, кто защищает жизнь леса Ворст, а не уменьшает его силы. Теперь… – Она поджала губы, и между глазами у нее появилась небольшая морщинка. – Слушай внимательно, человек, который не Каскар. В Килсите ты не можешь играть роль слуги, потому что те, кто там живет, быстро поймут, что ты не из их числа. Поэтому моя леди подумала и изобрела для тебя другую роль. Но ты должен хорошо понять, чтобы играть ее правильно. Теперь ты Арлут и прибыл из Толкарна – это за морем.
– В Толкарне живут по старым обычаям, и один Дом смертельно враждует с другим. Это дикая страна, и там легко льется кровь. Ты, Арлут, родич моей госпожи, но несколько поколений отделяют тебя от ее Дома. И ты единственный живой наследник, твоя жизнь должна быть сохранена, иначе умрет твой Дом и больше не будет мужчины, который смог бы стоять перед очагом Дома в Высокие Дни. Тебя преследует кровная месть, и потому с разрешения госпожи ты скрываешься здесь. Понятно?
Сон становится все более диким и нелепым, подумал Рамсей. Но сказанное Гришильдой понять легко.
– Да. Я Арлут и скрываюсь здесь, потому что враги поклялись убить меня.
– Ты будешь жить в Килсите, – продолжала Гришильда, – и у наших людей появятся причины опасаться тех, кто может тебя искать. Любого пришельца сочтут твоим кровным недругом из Толкарна или наемным убийцей. Поэтому если в Уладе заподозрят что-то и отправятся за нами, нам об этом станет известно. У тебя будет хороший предлог держаться незаметно и за закрытыми дверьми – в Красных Королевских покоях, в них ведет только одна дверь, так как у Гурона Красного были причины самому опасаться убийц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Он торопливо поел – еда стояла на подносе в другой комнате. Пока он жевал и глотал, Текла расхаживала по комнате, говоря с Гришильдой. Вероятно, отдавала приказы, но говорила так быстро, что Рамсей понял только одно или два слова. Дважды Гришильда, по-видимому, попыталась возразить, но Текла останавливала ее.
Наконец старшая женщина набросила на плечи плащ и сделала Рамсею знак завернуться в другой. Потом указала на него и на небольшой сундучок, стоящий на полу. На крышке у сундучка веревочная петля, и Рамсей понял, что должен нести его.
– Ты… – Текла снова обратилась непосредственно к нему… – человек Гришильды… слуга. Она едет в Килсит… там безопасность.
– Спасибо, – сказал Рамсей, – но почему…
– Почему я это делаю? – Она быстро закончила за него вопрос. – Узнаешь позже. Учись… говорить… потом поговорим, я тебе сказала. Останешься здесь… Очалл… другие найдут… как Каскар… будешь мертв.
То, что она верит в обоснованность своих страхов, очевидно. А он не может возразить так, чтобы она поняла. Лучше слушаться, по крайней мере на первое время, пока он не узнает лучше их язык и не поймет, что происходит, где он и почему здесь оказался.
Он уже повернулся, подхватив сундучок в правую руку, когда Текла схватила его за левую и крепко сжала обеими руками. Рамсей удивился еще больше, чем когда увидел в зеркале произведенные ею изменения. Потому что как будто поток энергии устремился из ее ладоней в его руку.
И дело не только в физическом контакте. В сознании возникла необходимость торопиться и соблюдать осторожность, предупреждение об опасности, совет выполнять все указания Гришильды, чтобы не выдать себя и не подвергнуться необъяснимой, но совершенно реальной опасности.
– Хорошо, – сказал Рамсей в ответ на это мысленное предупреждение. – Я сделаю, как ты говоришь. – Кое-что он сказал на ее языке, кое-что на собственном.
Она энергично кивнула и выпустила его руку, разорвав контакт, такой странный и не испытанный им раньше. Он хотел бы, чтобы контакт продолжился, хоть ненадолго. Может, тогда он узнал бы больше… Но он догадывался, что нужно торопиться, и послушно прошел вслед за женщиной в дверь, которую Гришильда так тщательно закрыла при их первой встрече.
Они оказались в широком коридоре, устланном коврами, с панелями на стенах, со светящимися шарами, развешанными вдоль всей длины на равных интервалах. Гришильда пошла быстро, сделав знак, чтобы он шел за ней на должном, как он предположил, расстоянии для слуги, роль которого он теперь играет.
Дважды им встречались люди в таких же куртках, как у него. Но под ними костюмы желтого цвета с небольшими значками с изображением орла или ястреба, такого же, как у него на коже груди. Встречные поглядывали на Гришильду, но не заговаривали. И Рамсею показалось, что его они вообще не видят, как будто слуга не достоин даже любопытного взгляда.
Коридор перешел в широкую лестницу, которая вывела в новый коридор, еще более широкий. В конце его у двери стояли два стражника, в такой же одежде, как те, у гроба. Один сделал шаг вперед, собираясь о чем-то спросить. Но Гришильда властно подняла руку. В руке ее была зажата серебряная пластинка с изображением кошачьей головы с камнями вместо глаз. Стражник отступил, освобождая проход.
Второй открыл дверь, и Гришильда выплыла в нее, Рамсей – за ней. Они оказались снаружи в сгущающихся сумерках, хотя, по-видимому, по-прежнему в пределах здания. С трех сторон возвышались пятиэтажные сооружения, с четвертой – просто стена. Но в нескольких шагах от двери стоял экипаж, каких Рамсею не приходилось видеть. У него было пассажирское отделение на трех ногах, подобных ходулям, из которого спускалась лестница. Гришильда заторопилась к ней, и Рамсей в роли слуги догадался пойти быстрее и вовремя оказаться у лестницы, чтобы помочь ей подняться.
Внутри он увидел сиденья. Гришильда обвязалась широким ремнем, и Рамсей последовал ее примеру. Только часть пространства была отведена пассажирам, из чего Рамсей заключил, что должна быть еще кабина для пилота или водителя.
Ему пришлось ухватиться за край сиденья. Он с трудом глотнул, потому что экипаж рывком, от которого едва не перевернулся его желудок, поднялся вверх. Гришильда не удивилась; при этом она с тревогой наблюдала за ним, но спустя секунду-две улыбнулась.
Наклонившись немного вперед, так что ее полную грудь удержал ремень, она сказала:
– Летим…
Но экипаж был не совершенно похож на самолеты его мира. Рамсей не видел лопастей, какие бывают у вертолета, и насколько он помнил, не было и крыльев. И не было разбега для обычного взлета. Да и места для такого разбега во дворе нет.
Но они летят, и когда он прижался к окну справа от себя, увидел внизу россыпь огней. Несомненно, они летят над большим городом.
Без часов Рамсей не мог судить о времени, но летели они недолго и опустились с такой же быстротой, с какой взлетели. Гришильда расстегнула ремень, двери раскрылись автоматически, лестница тоже опустилась сама. Рамсей спустился, поставил сундучок на землю, повернулся и помог Гришильде сойти.
Они оказались в толпе пассажиров, которые прилетали в таких же небольших флаерах. Все шли к большому зданию, и Гришильда пошла в том же направлении. Рамсей пошел за ней, стараясь незаметно разглядывать окружающих. Одежда у всех стандартная, разница только в длине куртки. Женские длиной до лодыжки и с разрезами по бокам. Мужские короче, как у него самого (к тому же, как правило, проще и без украшений), или чуть подлиннее, как та, что была у Каскара. На более длинных вышивка и различные богатые украшения. Обычно людей в более длинных куртках сопровождали несколько в коротких. Заметны были серьги и ленты в волосах, хотя и не такие дорогие, как были у него. Иногда вместо металла лента из ткани с вышитым узором.
Когда они оказались в здании, Гришильда подождала, пока он не поравнялся с ней.
– Идем сквозь, – сказала она. В руке ее опять оказалась та же серебряная табличка, которую она показывала стражникам у двери. Она проложила дорогу в толпе, и они оказались у ворот, забранных решеткой. За решеткой виден был ряд капсул, соединенных вместе, как бусы. В каждой капсуле двери для входа пассажиров, внутри размещалось четыре человека.
Гришильда показала табличку человеку у ворот. Тот внимательно осмотрел ее, потом протянул руку назад и ухватился за цепочку. Через мгновение подбежал еще один человек в такой же форме. Он в свою очередь рассмотрел пропуск Гришильды, если это был пропуск, потом поклонился, что-то негромко сказал и провел вдоль линии пулеобразных экипажей. Театрально открыл дверь одного из них, подождал, пока они войдут, и снова закрыл за ними.
Спутница Рамсея со вздохом облегчения скинула плащ.
– Хорошо. Здесь безопасно. Одни… больше никого…
Сидений четыре, они слегка наклонены. Она выбрала одно, села и снова закрепила ремень. Потом указала на соседнее сиденье. Но Гришильда не собиралась отдыхать в пути. Напротив, она тут же занялась исполнением приказа Теклы – учить своего псевдослугу языку.
Гришильда обладала твердостью человека, знающего свой долг и намеренного его выполнить. Не успела машина, в которой сидел Рамсей, задрожать, как он уже занимался делом. И понял, что так будет всю дорогу. Не было окон, в которые можно было бы посмотреть на местность и отвлечься от урока. А женщина трудилась добросовестно.
Она не только продолжала показывать на предметы и называть их, но и достала из сундучка пачку страниц, свободно скрепленных в одном углу. Рамсей не мог сказать, служит ли это здесь книгой, но сосредоточился на учении почти с тем же пылом, с каким его учили. Если он научится говорить, то возможно поймет природу этого странного… сна? Почему-то он был уже не уверен, что это сон. Хотя представить себе не мог, что же происходит.
Во рту у него пересохло от повторения слов, но словарь его заметно увеличился к тому времени, когда Гришильда повернулась и нажала на кнопку в стене.
– Поедим, – сказала она ему, – и попьем. Это утомительно – учить с самых азов.
Через несколько мгновений в стене открылись две щели, и из них выскользнули два крытых подноса. Подносы опустились на выдвинувшуюся полку. Рамсей снял крышку со своего подноса и обнаружил в секциях квадрат желтоватого хлеба, что-то похожее на сушеные фрукты (слегка сморщенные груши и персики) и в самой большой секции какая-то похлебка. Вдобавок тюбик. Гришильда показала ему, как снимать крышку с тюбика. Внутри плескалась темная жидкость.
Рамсей зачерпнул ложкой похлебку. Странный вкус ему не очень понравился, но это еда, а он проголодался. Напиток терпкий, похоже на фруктовый сок. Рамсей с удовольствием поел и напился, а Гришильда тем временем называла все блюда и заставляла его повторять за собой. Время от времени, как и во время урока, она качала головой, когда он неправильно произносил трудные звуки.
Хоть его акцент продолжал не удовлетворять учительницу, Рамсей чему-то уже научился. Когда она говорила медленно, он понимал теперь более длинные и сложные предложения. Они кончили есть и сунули подносы назад в щели. Тут Рамсей взял на себя инициативу и задал вопрос.
– Куда мы едем?
– В Килсит, место, куда уезжает госпожа, когда хочет остаться одна, подальше от двора. Оно за границей, не в Уладе.
– А сейчас мы в Уладе?
– Да. А едем в Олироун, страну моей госпожи. Хотя ее собираются отобрать у нее. – В голосе женщины звучала горечь.
– Кто собирается?
– Правители Улада. Они хотели, чтобы она обручилась с наследником Улада. Моей госпоже это не нравится. Но если бы она отказалась, Улад применил бы силу и захватил Олироун. А если она обручится, возможно, будет по-прежнему править и позаботится, чтобы ее люди не стали слугами империи.
– А этот наследник, с которым она должна обручиться, кто он?
– Он… это был Каскар.
– Но… – Рамсей обдумал услышанное. – Каскар… мертв.
– Я не знаю всех подробностей, – откровенно сказала Гришильда. – Могу сказать только то, что слышала от госпожи и видела собственными глазами. Когда мы не по своей воле явились в Лом, где правит император, моя госпожа пошла к старой императрице. Ее царственное великолепие Квендрида сообщила госпоже какую-то тайну, и у той стало легче на сердце. Вернувшись, она сказала мне, что нам нечего бояться: ей не придется выходить замуж за Каскара.
– Вскоре стало известно, что он умер, скоропостижно, от какой-то болезни сердца. Его на время отнесли в Зал Отдохновения Императоров, прежде чем похоронить в склепе. Моя госпожа не Просвещенная, потому что не могла оставить свою страну и уйти в Рощу, покинув дела мира. У нее есть долг перед Домом и своим народом. Но Путь Просвещенных манил ее, и ей дали кое-что из их знания.
– И вот, узнав, что Каскар мертв, она пошла помолиться, чтобы его не судили строго у Последних Врат, чтобы милосердие смягчило приговор, когда он будет стоять там. И нашла… тебя…
– Я не Каскар.
– Так поклялась моя госпожа. И так как она обладает Знанием, я ей верю. К тому же поднялся большой шум, когда гроб обнаружили пустым, а стражников – зачарованными… Но это… – Она улыбнулась. – Это дело моей госпожи. Иначе она никак не могла увести тебя. Я твою тайну не знаю, а она знает. И говорит, что ты в опасности. Тебя ищет не только Очалл. Есть и другие, обладающие почти такой же властью. Они хотят, чтобы Каскар был мертв, а Очалл хочет видеть его живым.
– А кто такой Очалл?
Она долго молча смотрела на него, прежде чем ответить.
– Незнакомец, я не знаю, кто ты и откуда пришел. Но госпожа заверила меня, что тебе следует доверять, и сказала, что я должна отвечать на твои вопросы, если смогу. Однако мне трудно поверить, что ты ничего не знаешь об Очалле, Железной Воле, Каменном Сердце.
– Он верховный советник Улада и с тех пор, как император болен душой и телом, уже несколько лет обладает высшей властью. Каскар был не правящим принцем, а игрушкой в его руках. Все знали, что когда император испустит последний вздох, страной, прикрываясь Каскаром, как ширмой, будет править Очалл. А теперь Очалл считает, что, возможно, принц на самом деле не умер, но одурманен наркотиками и его похитили те, кто не хочет видеть его на троне. Но у верховного советника нет доказательств. А те, кто выигрывает от смерти Каскара… моя госпожа опасается, что они захотят доказать, что он умер, предъявить его тело народу.
– Но я не Каскар, – повторил Рамсей. – И как я сюда попал?
Гришильда покачала головой.
– Не знаю. Но, возможно, знает моя госпожа. Это, должно быть, часть той тайны, что доверила ей старая императрица. Когда госпожа приедет в Килсит, она сможет ответить на твои вопросы, которых я не понимаю. Правда, что ты не Каскар. Теперь другой человек смотрит его глазами, говорит его языком. Это правда – и это удивительно. Но так как ты похож на Каскара, ты в опасности, пока дело не прояснится. Поэтому госпожа и отсылает тебя в Килсит. Там ты можешь подождать в безопасности.
Рамсей покачал головой. Это невероятно – никакой логики, какая-то галлюцинация. Но совершенно очевидно, что Гришильда верит в свои слова. А он должен узнать от нее, что сможет, чтобы покончить с этой дикой ситуацией и вернуться к реальности.
Глава четвертая
Дрожь прекратилась, поезд (вероятно, так можно назвать эти соединенные капсулы) как будто остановился. Гришильда сунула руку в разрез одежды и снова извлекла серебряную пластинку с головой кошки.
– Мы на границе, – сказала она. – Это символ госпожи, он проведет нас через границу. Но… – она повернула голову и указала на сиденье за собой… – так как ты играешь роль слуги, играй как следует, жди меня молча. Я первая компаньонка госпожи.
Рамсей понял ее и быстро пересел на заднее сиденье, отведенное для слуг. Он надеялся, что его не станут расспрашивать, иначе ломаная речь может его выдать.
Дверь, через которую они вошли, скользнула в сторону. Заглянул человек в плотно облегающей шапке, скорее похожей на капюшон, со значком кошки. Гришильда ничего не сказала, только подняла пластинку. Тот мигнул, поклонился, и дверь снова закрылась.
– Хорошо! – Спутница Рамсея перевела дыхание, словно долго сдерживала его. Может, она не так уверена в себе, как старается казаться. Но Рамсей подождал, пока поезд не тронулся, прежде чем снова пересесть на переднее сиденье.
– Нам еще далеко? – спросил он.
– Нет. Вскоре Материнг, станция в Верхней провинции. Там нас будут ждать. Килсит раньше, до правления госпожи, был охотничьим домом. Но те, кто из Рощи, не убивают, они хранят жизнь. Поэтому в Килсите больше не охотятся, там живут те, кто защищает жизнь леса Ворст, а не уменьшает его силы. Теперь… – Она поджала губы, и между глазами у нее появилась небольшая морщинка. – Слушай внимательно, человек, который не Каскар. В Килсите ты не можешь играть роль слуги, потому что те, кто там живет, быстро поймут, что ты не из их числа. Поэтому моя леди подумала и изобрела для тебя другую роль. Но ты должен хорошо понять, чтобы играть ее правильно. Теперь ты Арлут и прибыл из Толкарна – это за морем.
– В Толкарне живут по старым обычаям, и один Дом смертельно враждует с другим. Это дикая страна, и там легко льется кровь. Ты, Арлут, родич моей госпожи, но несколько поколений отделяют тебя от ее Дома. И ты единственный живой наследник, твоя жизнь должна быть сохранена, иначе умрет твой Дом и больше не будет мужчины, который смог бы стоять перед очагом Дома в Высокие Дни. Тебя преследует кровная месть, и потому с разрешения госпожи ты скрываешься здесь. Понятно?
Сон становится все более диким и нелепым, подумал Рамсей. Но сказанное Гришильдой понять легко.
– Да. Я Арлут и скрываюсь здесь, потому что враги поклялись убить меня.
– Ты будешь жить в Килсите, – продолжала Гришильда, – и у наших людей появятся причины опасаться тех, кто может тебя искать. Любого пришельца сочтут твоим кровным недругом из Толкарна или наемным убийцей. Поэтому если в Уладе заподозрят что-то и отправятся за нами, нам об этом станет известно. У тебя будет хороший предлог держаться незаметно и за закрытыми дверьми – в Красных Королевских покоях, в них ведет только одна дверь, так как у Гурона Красного были причины самому опасаться убийц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23