– Потому что это правда.
Текла подошла ближе, она пристально смотрела на него.
– Я вижу, что ты в это веришь, – сказала она. – Но почему? Императрица, Оситес, они так не делают…
– Делали, – напомнил он ей. – Вспомни о Каскаре… и обо мне. Разве мы не должны были умереть под действием машины Мелколфа? Какую цену имеет моя жизнь по сравнению с их проблемами? Тем более сейчас, когда само мое присутствие в Ломе срывает их планы?
Теплая коричневая кожа Теклы вспыхнула.
– Они… тогда они тебя не знали. Ты был абстракцией… чем-то далеким… нереальным…
– А когда из-за какого-то недосмотра стал реален, то представляю тем большую угрозу, – возразил Рамсей. – Разве не так? Я кое-что узнал, миледи герцогиня: ваша сила в долге, и ему вы готовы все принести в жертву. Разве это не правда?
– Это правда, – без выражения ответила она.
– Поэтому, как требует долг, ты придумала правдоподобную историю, и остальные одобрили ее. Неведомый кровник, приконченный в гавани известным наемным убийцей. Такое происшествие не вызовет официального расследования – и я буду устранен.
– Нет! – Протест ее был быстрым и горячим. – Не было так! Я… я унижаюсь, когда прихожу сюда и прошу меня выслушать… – Она вздернула подбородок. И завернулась не в вуаль, а в прирожденную властность. – Только потому… – Она помолчала и продолжила, выпрямившись, со сверкающими глазами: – Только потому, что не хочу пятна на чести Олироуна. Я ведь из Олироуна, если ты можешь это понять. Поэтому я здесь. Нападение на пристани не мы планировали…
– Кто же тогда? – быстро спросил Рамсей, когда она снова смолкла.
Ей, казалось, не хотелось отвечать. Он видел, как она сжала руки, смяла край вуали.
– Не знаю точно и не хочу никого обвинять напрасно… – медленно сказала Текла. – Но клянусь чем хочешь, императрица, Оситес и я – мы не посылали тебя на смерть. Не знаю, через что ты прошел потом. И вот еще ты можешь сам проверить: стражник, который должен был отвести тебя на корабль, во дворец не вернулся. Глаза и уши ее великолепия были очень заняты его поисками, но даже они не смогли найти его.
– Ты и в этом винишь Очалла? – Сейчас Рамсей был почти убежден, что Текла не участвовала в направленной против него интриге. Может, он просто хотел в это верить.
Кто ему эта девушка? Он не мог бы честно ответить. Она, с бременем правления целым государством, не похожа на знакомых ему женщин. И все же, несмотря на это ее бремя, несмотря на их различия, Рамсей понял, что с того самого часа, как она спрятала его в своей спальне и помогла бежать, его тянет к ней.
– Очалл? – Текла произнесла имя верховного советника удивленно. – Нет, он не захотел бы смерти Каскара.
– Он знает, что Каскар мертв, – сообщил ей Рамсей. – Хоть и принял меня в качестве Каскара. – Теперь он так же в этом убежден, как если бы подтвердил сам верховный советник.
Текла кивнула.
– Он, несомненно, хочет сделать тебя своим Каскаром. Теперь твоя жизнь для него ценнее любого сокровища…
– Итак, перед нами загадка, – настаивал Рамсей. – Если не императрица организовала нападение, если Очалл не хочет моей смерти, кто же остается?
Она молчала, губы ее были упрямо сжаты. Рамсей подумал, что больше она ему ничего не скажет. Но он должен узнать – почему-то он уверен, что она искренна, – кого заподозрила Текла.
Кто выигрывает от смерти второго Каскара – и кто вообще знал о существовании второго Каскара? Текла, Гришильда, императрица, Оситес – и Мелколф!
Ученый готов был убить его на месте, обнаружив в лаборатории. Но с коварным нападением в гавани Рамсей почему-то не мог ассоциировать Мелколфа. Ученый мог служить связью – с кем?
Остается только один человек – Бертал! Но видя его безрассудное поведение, когда принц бросил ему вызов, Рамсей считал его не способным на такой сложный заговор. Гораздо более вероятно открытое нападение под предлогом какого-нибудь дворянского обычая – как сегодня, когда схватку перед всем Ломом предотвратил Оситес.
Последняя мысль заставила Рамсея задуматься. Просвещенные? Однако у него сильное впечатление, что хоть они могут отстраниться и допустить, чтобы смерть нанесла удар человеку, если считают это необходимым, все же сами организовывать убийство не будут.
Внимательно наблюдая за Теклой, Рамсей сделал выбор и произнес вслух два имени, надеясь, что девушка каким-нибудь образом покажет, правильна ли его догадка.
– Бертал – и Мелколф?
Увидев, как она побледнела, он понял, что получил ответ.
– Бертал хочет власти над Уладом, – продолжал он. – Мелколф – вероятно, он недоволен неудачей эксперимента и хочет уничтожить его результаты…
– Я этого не говорила! – Ответ ее слишком быстр. – Только… будь осторожен, Каскар… – Впервые она воспользовалась этим именем. – Я знаю вот что: императрица приказала уничтожить обменник. Мелколф исчез, и никто не может его найти. С собой он прихватил приборы, действия которых не понимает даже Оситес. Он знал… знает гораздо больше из Древних Знаний, чем мы полагали.
Только этого не хватало, мрачно подумал Рамсей. Негодующий Мелколф, скрывшийся с несказанным, невиданным и страшным знанием, которое может быть гораздо ужаснее того, что предлагают на рынке торговцы с севера. Мысль его устремилась дальше, и Рамсей почувствовал, как холодок пробежал по спине. У Мелколфа теперь только один покупатель – Очалл! В своем нынешнем настроении к этой темной компании может быть добавлен и Бертал. Он готов заключить мир с врагом Улада.
Рамсей не просто догадывался. У него появилось странное ощущение, что именно так все и произошло. Он верил в это, хотя и не мог бы объяснить почему.
Если императрица, как и пообещала, поддержит Каскара-Рамсея, чтобы не вызвать раскола, – да, Бертал, под влиянием ненависти и сознания несправедливости по отношению к нему, вполне может заключить союз с Очаллом. Если бы у самого Рамсея было, на кого опереться…
Рамсей понял, что ходит взад и вперед по комнате. Текла смотрела на него. И когда их взгляды встретились, она заговорила.
– Ты получил предсказание Эдайс. Больше Просвещенные тебе ничего не сказали?
Дедан… сны… Он покачал головой. Почему он начинает верить в невозможное? Может, потому, что здесь вообще отказывает логика его мира.
– Тебе ничего не говорили? – Текла, должно быть, приняла покачивание головы за ответ.
– Кое-что сказали, – ответил он с отсутствующим видом. Потом повернулся и пристально взглянул на нее. Поможет ли ему Текла? Уснуть здесь, без охраны? Он чувствовал опасность, словно зловоние.
– Я должен уснуть… – сказал он ей… – и увидеть сон…
Он видел, как она крепко сжала вуаль.
– Тебя не должны тревожить, – твердо сказала она, словно сразу поняла, что он предлагает. – Спи… я подожду.
Она подошла к двери и своей рукой закрыла ее на засов. Рамсей в последний раз подумал, может ли доверять ей. Должен – в конце концов цели их очень близки.
Он лег на диван и закрыл глаза. Сон – на этот раз он не будет вспоминать старые сны, чтобы оживить их впечатления, припомнить нужные факты. Теперь он сам пытается вызвать сон, рожденный его собственными потребностями и желаниями. Но как это сделать, он не знает.
Дедан – он мысленно увидел вольного капитана. Не таким, как в последний раз, на носилках, но как наемника во время их первой встречи, уверенного, полного жизни и стремлений. Дедан – он сосредоточился на этом создании своего разума – Дедан!
Рамсей сконцентрировался на сотворении Дедана. Видит ли он сон – или просто напрягает воображение? Он не смеет мешать себе собственными мыслями… Дедан! Прилагая почти физические усилия, он стремился удержать в сознании этот образ, дотянуться до того, кого он символизирует. Дедан!..
Рамсей… оказался… повсюду! Не в каком-то отдельном помещении, как в Роще Просвещенных. Нет, это состояние не похоже ни на что ему знакомое. Появилось сильное острое ощущение, словно он прорвался сквозь какую-то преграду…
А за преградой… пустота…
И вдруг из этой пустоты, как растение из земли, появился – Дедан! Вначале он был таким, каким представлял его себе Рамсей. Но не отвечал. Глаза его закрыты, он как кукла… статуя…
Дедан – мертв?
Сосредоточенность Рамсея нарушилась. Фигура начала расплываться. Нет – Дедан!
Настойчивая мысль как крик, призывающий того, кого он ищет. На лице, лишенном всяких чувств, медленно поднялись веки. Это не земное лицо. Глаза живые, а лицо нет.
Дедан, ко мне! Ко мне, в Лом!
Рамсей лихорадочно устремлял мысль, боясь в любое мгновение утратить контакт, если он установлен. Он увидел, как раздвинулись бледные губы вольного капитана, произнесли слова, которые он не может услышать. Он пытался уловить ответ. Но видел только движения губ. А потом…
Пустота неожиданно изменилась. Из нее возникла чуждая преграда, облако – Рамсей не знал, что это такое, но видел, как в нем что-то движется, прислушивается, это что-то поражено его вторжением. И он отпрянул от этого. Воля его дрогнула; он должен уйти, не видеть, что выходит из этой пустоты.
Желание бежать стало таким же настоятельным, как стремление достичь Дедана. Рамсей тяжело дышал, он вырывался, высвободился. И проснулся.
По-прежнему только одна лампа разгоняет мрак. Но если в первый раз он проснулся и ощутил подавляющий запах цветов, то сейчас он чувствует другой аромат, более тонкий и ускользающий. Но вот он почувствовал, что его руки кто-то сжимает, как будто тянет к безопасности, эти сжимающие руки – его якорь.
Руки принадлежат Текле. Она сидит на подушке и внимательно смотрит на него. И когда поняла, что он ее узнал, в глазах ее появилось облегчение.
– Ты видел сон. – Это не вопрос, а утверждение.
Рамсей ответил хрипло, рот его пересох от страха, испытанного в последние мгновения в пустоте:
– Я… не знаю. На этот раз по-другому. – Но должно быть доказательство. Если Дедан придет, Рамсей будет знать, что и у него есть некоторый контроль над этой странной способностью – над этими «снами».
– Кто такой Дедан? – спросила Текла.
Рамсей приподнялся на локте и пристально посмотрел на нее.
– Откуда ты знаешь?..
– Ты называл это имя, – быстро ответила она, не дав ему закончить вопрос.
Он звал вслух! Но во сне… это видение… он посылал только мысль. Реальное… нереальное… Он снова покачал головой, пытаясь отбросить окутывающее его оцепенение.
– Он… он был вольным капитаном, командиром наемников. У него есть все основания ненавидеть Очалла, когда он узнает правду. Если я смог позвать его…
Он слишком много говорит. Зачем давать знать Текле и остальным в Ломе, что ему нужна поддержка, нужен человек, которому он мог бы безоговорочно верить?
– Любой враг Очалла сейчас полезен, – ответила Текла. Она встала с подушек, как будто снова завернулась в плащ гордости и достоинства. – Надеюсь, он откликнется на твой призыв…
Каким-то образом она сразу отдалилась от него. Снова спрятала голову и плечи под вуалью. Между ними опять возникла преграда. Рамсей не высказал свои сомнения вслух. Но, наверно, она каким-то образом догадалась: наемнику, вольному капитану Рамсей доверяет больше, чем всем остальным в Ломе.
И прежде чем Рамсей смог разобраться в путанице своих мыслей, поблагодарить, Текла подняла затвор на двери и исчезла. Он приподнялся на диване. Испытывая почти такую же слабость, как в тот раз, когда Просвещенные завлекли их в Рощу, встал на ноги. Шатаясь, прошел по комнате, чтобы снова закрыться. Текла пришла к нему без предупреждения. Кто еще может бродить по коридорам дворца в поисках личной встречи с Каскаром?
Голова болела, Рамсея тошнило. Он ощупью вернулся к дивану, опасаясь упасть. Мелколф… Бертал… Очалл… Эти имена преследовали его и в тревожном сне.
Проснулся он с ощущением потери ориентировки. Слышались какие-то удары… голоса… Он двигался неуверенно, тело затекло, болело. Шум продолжался. Рамсей повернул голову. В окна виден дневной свет, но неяркий: окна затянуты занавесями. Дверь, закрытая на засов. Шум доносится из-за нее.
Слов он не различал, но чувствовал, что те, за дверью, здесь по какому-то срочному поводу. Встав рывком, Рамсей с облегчением обнаружил, что тошнота, о которой он смутно помнил, исчезла. Он смог уверенно подойти к двери и открыть ее.
На мгновение ему показалось, что на него нападают, потому что снаружи трое стояли спиной к двери. Джасум в видийском мундире в центре этого трио, а против него – двое, одетые по-другому. Увидев Рамсея, эти двое отступили, отдали воинское приветствие. Значит, это не дворцовый переворот.
– В чем дело? – Джасум быстро повернулся, отсалютовал.
– Ваше верховное могущество, эти люди говорят, что у них очень важные новости. Они должны поговорить с вами. Но нельзя, чтобы к императору вторгались люди не из Улада, без предупреждения, без сообщения, по какому они делу. Даже если они из Олироуна.
– Из Олироуна? Пропусти их – одних! – добавил Рамсей, видя, что Джасум собирается играть не только роль привратника, но и телохранителя.
– Как приказывает император, так и будет! – ответил офицер, но отступил он неохотно. И нарочито медленно закрыл дверь за вошедшими посыльными из Олироуна. Может, Джасум человек Очалла? И снова мысль, что он не может никому доверять, встревожила Рамсея.
Как только дверь закрылась, он повернулся к вытянувшимся солдатам Олироуна.
– Каково ваше сообщение?
– Ваше верховное могущество, наша госпожа! Ее не могут найти… и еще…
Рамсей напрягся.
– Не могут найти? А что говорят ее женщины… леди Гришильда?
– Ваше верховное могущество, леди Гришильда спит, и никто не может разбудить ее. Призвали преподобного Оситеса и…
– Пошли! – Рамсей не стал тратить времени. Один из стражников подскочил к двери и открыл ее, едва не уронив Джасума, так близко стоял тот к двери.
– Иди за мной, – сказал Рамсей и пошел вслед за олироунцами. Если это продолжение дворцовой интриги, он разберется немедленно! Больше не будет принимать тайну за тайной. Но у него все усиливалось предчувствие, что это не дело рук Теклы. Не в ее привычках поднимать весь дворец, заставлять проводить обыск.
– Когда это обнаружили?
– Госпожа должна была быть на аудиенции у ее царственного великолепия. Она не пришла на него и не прислала никакого сообщения… Ее царственное великолепие спросила о ней. Дверь комнаты госпожи была прочно закрыта. Никто не отвечал на наши призывы. Тогда Фентвер… – говорящий указал на второго стражника… – спустился с балкона верхнего этажа. Он увидел леди Гришильду на полу, она крепко спала. Постель госпожи была пуста. Никаких следов того, что случилось с ней, но и никакого другого выхода из комнаты нет, кроме двери, которую мы охраняли, и балкона. Мы не верим, что госпожа могла уйти через балкон…
Нет выхода, думал Рамсей, переходя почти на бег. Но Текла приходила к нему, а ему показалось, что никто, кроме, может быть, Гришильды, не знает о ее посещении. Мысль о том, что Текла могла как-то опоить или иным способом лишить сознания свою старшую служанку, Рамсей сразу отбросил. Слишком она ей доверяет.
Это означает, что Текла не вернулась к себе после ухода от него… И почему-то он был уверен, что Гришильда ничего не сможет рассказать. По крайней мере не сейчас.
Он снова вспомнил свое первое пробуждение. Текла тогда каким-то образом загипнотизировала стоящих у гроба стражников. Говорят, у нее есть природный дар, каким обладают Просвещенные. Но Гришильда… может, она исполняет приказ своей молодой госпожи?
Нет, хоть он недавно познакомился с ними, знает: отношения у госпожи и служанки другие. Оситес? Он тоже обладает «силой», которую так трудно определить, большинство его побаивается. Но для чего ему это?
Очалл? Порабощение Каскара приписывается какому-то его сверхъестественному воздействию. Очаллу нужен Олироун, нужны его руды… Где сейчас Очалл?
Они прошли одним коридором, другим, свернули в третий. Посредине третьего коридора дверь, которую он узнал. Текле снова отвели те же помещения, в которых она в первый раз скрывала его. Тут были еще стражники, некоторые в мундирах Олироуна, другие – с орлом дворца. Они расступились, увидев Рамсея. И он через наружную комнату прошел в спальню Теклы.
На диване у стены лежала Гришильда, около нее стоял шаман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23