Наш великий император Пиран отошел к Последним Вратам. В Ломе прозвучали прощальные трубы. Сейчас трубы призывают кровного наследника. Да будет правление вашего могущества долгим и ясным!
Итак, умирающий император наконец умер! Но в Ломе провозглашают императором не Каскара!
Рамсей взял себя в руки, заметив, что Очалл сделал два шага вперед, как будто хотел отвести офицера и поговорить с ним наедине. Времени для переговоров нет. У партии императрицы наготове Бертал, возможно, уже в эту минуту его коронуют. Шансы Рамсея на безопасность в этом мире уменьшились – наполовину, если не на две трети.
– Я думаю, там приветствуют не принца Каскара… – впервые Очалл взял инициативу в свои руки.
Офицер оскалил зубы в гримасе.
– Да, ваше достоинство. На Месте Флагов стоит принц Бертал. Но он еще не дал клятву.
Послышались возбужденные восклицания, двор зашумел. А Очалл опять задал вопрос, который был на уме у Рамсея.
– Но ты, Джасум, явился в Видин, чтобы увидеть того, кто объявлен мертвым. Что привело тебя сюда из Лома?
– Слово Просвещенных, ваше достоинство. Ко мне пришел ночью Просвещенный со словами: наш принц на самом деле не мертв, но скрывался и теперь находится в Видине. И поэтому, понимая, что он должен узнать… Ваше верховное могущество! – Джасум обратился непосредственно к Рамсею. – Скоро принесут присягу этому самозванцу. Уже готовится его коронование в Зале Света, а сразу вслед за этим – его брак с герцогиней Олироуна. Если он успеет короноваться и жениться, многие верные Каскару не станут поднимать оружие, чтобы не расколоть Улад.
Очалл погладил подбородок широкой ладонью.
– Проницательное наблюдение, Джасум. Интересно, почему это сообщение принес только ты. Говорящие провода не принесли еще это известие в Видин. Но, конечно, возможно, это делается в Ломе специально, как ты и сказал, чтобы верные видинцы не имели времени для возражений. Ваше верховное могущество, – обратился он к Рамсею, – пусть распространится новость в Видине, пусть немедленно прогремят трубы. Самозванец не сядет на трон без единого слова протеста. А когда станет известно о протесте, столкновение с принцем Берталом станет неизбежным – может, последует Последний Вызов.
Рамсей понятия не имел, что имеет в виду Очалл в своих последних словах, но тот произнес эти слова так подчеркнуто, что Рамсей догадывался, что это название крайней вражды и сопротивления.
– Проведем совет, как и сказано, ваше верховное могущество. Надо дать знать тысячникам, нет, даже и сотникам, чтобы все собрались и проявили свою верность.
– Да будет так, – с готовностью согласился Рамсей, хотя у него появилось ощущение, что он утратил всякий контроль над ситуацией и власть снова незаметно перешла в руки Очалла, как и рассчитывал верховный советник. И потому с замиранием сердца Рамсей снова распустил двор. Он смотрел, как один за другим придворные выходят из зала. Наконец они с Очаллом остались одни.
Как ни хотел недавно Рамсей этой встречи наедине, сейчас он с радостью отложил бы ее. Но он понимал, что должен ждать, чтобы Очалл начал. Он должен понять, что собирается предпринять верховный советник.
– Время… – Очалл перестал гладить пальцами подбородок, теперь он двумя пальцами ущипнул толстую нижнюю губу. – Сколько у нас времени? Подсказали ли тебе что-нибудь, милорд, Просвещенные? Мы должны как-то выиграть время… – Он как будто рассуждал вслух.
Но Рамсей полагал, что верховный советник никогда ничего не говорит зря, он постоянно следит и за своими словами и за тем человеком, которому они адресованы.
– Мне сказали, – Рамсей начал отвечать осторожно, решив хотя бы отчасти сказать правду, – сказали, что моя личность имеет значение для будущих событий, что выбор, который я сделаю, в свою очередь приведет к изменениям в будущем, которые сами Просвещенные не в силах предвидеть.
– Каскар… – Очал намеренно неторопливо осмотрел его с ног до головы и с головы до ног. – Жизнь… вернее, смерть стали тебе известны так, как они не известны нам, простым смертным. Сначала ты умер и лежал в последнем сне в Зале Умерших Повелителей.
Затем с наступлением дня было обнаружено, что вокруг пустого гроба стоят четыре стражника, явно околдованные, ничего не помнящие. Невежды говорили, что Каскар воскрес. Говорили о чуде, таком, какие происходили в древности. Но если Каскар воскрес и ходит снова по своей земле, его никто не видел.
Потом было обнаружено тело, на этот раз в таком состоянии, что только по одежде и некоторым особенностям фигуры могло быть установлено, что это пропавший принц. Казалось, Каскар действительно восстал из мертвых, может быть, ничего не сознавая, ушел от своего гроба и выпал в окно. Может, встреча со смертью убедила его в том, что те, кто побывал у Последних Врат, достойные подражания люди больше не подчиняются ограничениям этого мира и могут свободно возноситься на небо. Поверив в это, полумертвый принц решил доказать, что легенды говорят правду, но узнал только, что еще не избавился от своего смертного тела.
Итак, обнаружилось тело, которое торжественно погребли – с внешними проявлениями печали, но с внутренним удовлетворением. Очалл, – он мрачно улыбнулся, – был одурачен, переигран. Очень хитро сыграно, а те, у кого возникли подозрения, предпочли держать язык за зубами. Но вот утраченный Каскар… можно сказать, «часто погребаемый», стоит в своем дворце в Видине и готовится возглавить поход против узурпатора.
Очалл бросил взгляд на Рамсея.
– Ты говоришь о Просвещенных. Не стану сомневаться в твоих словах. Известно, что они играют в сложные игры, и не всякий может их разгадать. Они говорят, что ты Каскар. Нам приходится признать второе чудо. Но, возможно, даже Просвещенные не могут предвидеть все последствия чудес. Со временем мы это увидим.
– Время… – Он вернулся к своему первому утверждению. – Нам нужно время. Никто не может заставить ветер, воду, флаер, корабль или рельсовый поезд двигаться быстрее, чем тот может. Я не тратил времени зря, верховное могущество. Я докажу, что Очалла не легко снять с игровой доски. Даже Просвещенным.
Глава четырнадцать
– Но кажется, времени у нас на это нет, верховный советник, – заметил Рамсей. – Ты говоришь, что мое появление в Видине – чудо. Конечно, но весть об этом чуде должна распространиться за пределами Видина, если мы не хотим, чтобы Бертал был коронован законно. – Он искал на ощупь. Очевидно, что-то кроется за озабоченностью Очалла временем. – Сколько тебе нужно времени, чтобы твой план принес желаемые плоды?
Верховный советник долго не отвечал. Снова ущипнул нижнюю губу большим и указательным пальцами.
– Кажется, на какое-то время Просвещенные на твоей стороне. Или их желание бросить большой камень в пруд Улада, смешать там дела, работает на тебя. Что касается времени – может быть, пять дней…
Он опять начал играть блестящим ключом, и Рамсей отвел взгляд. Очалл снова заговорил.
– Кто ты? – Он задал вопрос прямо, как будто сама его простота обеспечит правдивый ответ.
Рамсей обнаружил, что сейчас улыбаться ему трудней, чем раньше.
– Каскар, избежавший большой опасности и явившийся требовать то, что принадлежит ему по праву.
Очалл испустил странный звук. Если бы была хоть какая-нибудь причина для веселья, его можно было бы принять за смех.
– Хороший ответ, верховное могущество. Ты говоришь, что ты Каскар, значит и будешь Каскаром. Но я думаю, понимаешь ли ты, что слишком торопливо протянул руку к короне. Если ты идешь на поводу у Просвещенных, тебя можно пожалеть…
– Предупреждение, верховный советник? – спросил Рамсей. – Я принимаю его за выражение твоей озабоченности. Я знаю только, что в Ломе есть те, с кем я должен свести счеты. Если требование моих прав приведет меня ближе к этому, я перекричу все твои трубы. Будь уверен в этом. А на что тебе нужны пять дней? – Он пытался узнать правду, если можно рассчитывать на какую-то правду от Очалла.
– Оружие с севера, – так же откровенно ответил верховный советник. – Есть новое оружие, еще не испытанное в больших битвах, но мощное, как докладывают мои глаза и уши. Торговцы с севера хвастают его эффективностью, и если они говорят правду…
– Его испытали в действии? – Рамсей постарался не проявлять особого интереса. В каком действии? Что если общество безжалостно обрекли на смерть? Может, это была только демонстрация оружия, чтобы произвести впечатление на таких покупателей, как Очалл?
– Испытали, – подтвердил Очалл. – Доказано. Не знаю, какие еще тайны есть у северян, но такое оружие не видано со времен Великой Эры.
– Но говорят, то оружие оставило мир полумертвым, – заметил Рамсей. – Даже самый честолюбивый человек ради власти в Уладе не решится им воспользоваться!
– Нет, это не Абсолютное Запретное. По сравнению с ним это камешки из рогатки мальчишки. Использование этого оружия не нарушает Вечный Завет Живым. Вообще это простая модификация уже известного оружия. – Но Очалл не стал вдаваться в подробности.
– И на ком демонстрировалось это новое оружие? – настаивал Рамсей.
Очалл пожал плечами.
– В незначительной стычке. В бою между пиратами и наемниками Тантанта из пограничных районов Олироуна. Конечно, в наших интересах, чтобы внимание Олироуна было занято набегами на его границы. Нельзя поддерживать независимость герцогства. Но никаких явных нарушений.
Говоря, верховный советник пристально наблюдал за Рамсеем.
– В будущем, когда герцогиня Текла выйдет замуж за повелителя Улада, такие дела можно организовывать незаметней. Не нужны будут вторжения, – сказал Рамсей.
– Совершенно верно. Но хорошо, что Олироун занят своими внутренними трудностями до благоприятного брака. Нужно предотвратить действия таких, как Тантант, – привлечение наемников. Поэтому испытание оружия достигло двух нужных результатов. Не думаю, чтобы Тантант нашел другое вольное общество, которое примет его предложение, а пираты Линарка теперь будут заняты…
– Пираты! – повторил Рамсей. – Им передали оружие? Разве это не опасно? – Про себя он удивлялся собственному спокойствию. Сознание того, что бойня на хребте была всего лишь сознательным экспериментом, вызвала у него такой гнев, с которым раньше он бы не справился. Обсуждать спокойно смерть людей, принявших его товарищем… Их смерть – результат испытания оружия!.. Он внутренне кипел и боролся с собственными эмоциями. Императрица и шаман – они могли обречь одного человека на изгнание, а потом на смерть от руки наемного убийцы, успокаивая свою совесть «долгом». А Очалл обрекает на смерть множество людей только потому, что это удовлетворяет его честолюбие…
– Значит, если у тебя будет пять дней, ты собираешься выступить на Лом с этим оружием? – внешне спокойно спросил Рамсей.
Он был настолько был занят борьбой со своими чувствами, что на этот раз не очень тщательно подбирал слова.
– Я, верховное могущество? – Очалл покачал головой. – Моя власть – только тень твоей законной власти. Я отдаю приказы только твоим именем…
Рамсею не нужно было закрывать глаза. Между ним и Очаллом словно возникла паутина иллюзий. Он видел не этого сильного человека, воплощение жажды власти, а желтый туман, в котором дергались и кричали люди. Это не видение во сне, но зрелище запечатлелось в памяти так же прочно, как посланные Оситесом сны, с которых и начался весь этот кошмар.
Действовать с Очаллом, использовать его? Он был глуп, поверив в возможность этого. В этом мире у него нет ни одного человека, которому он смог бы верить, кроме Дедана. А капитан лежит далеко, раны не позволяют немедленно призвать его. На секунду или две, осознав свое полнейшее одиночество, Рамсей испытал потрясение.
Он не сознавал, что пошатнулся и в поисках поддержки ухватился за ручку массивного трона. Но тут же заметил устремленные на него пристальные холодные глаза Очалла. Рамсей не осмеливался думать, что понял верховный советник за эти несколько секунд, когда Рамсей утратил самоконтроль. Но, несомненно, Очалл решил, что имеет дело с еще одним слабым принцем. И Рамсей понял, что отныне что бы он ни делал, внешне ему придется выполнять предложения Очалла.
Послать туман, это пламя на Лом – немыслимо! Знают ли Просвещенные, что планирует Очалл? Если знают, они должны были подумать об этой предательской угрозе. Он сам ничем не обязан императрице и ее партии. Вернуться в Лом значит встретиться с нападением другого наемного убийцы. Но куда еще ему деваться? Даже если он сумеет скрыться из Видина так же внезапно и таинственно, как появился, его появление здесь, открытое признание Очалла при дворе дадут верховному советнику право действовать от его имени. Никто не усомнится в приказах, отданных им именем императора.
– Пять дней… – Рамсей ухватился за первый же предлог. – Пять дней – это слишком долго. Если Бертала провозгласят императором, многие, как было сказано, которые не поддержали бы моего дорогого кузина, сделают это, чтобы не расколоть Улад.
– Каков тогда твой ответ? – спросил Очалл.
– Мы с тобой, верховный советник, в сопровождении дворян, которые поддерживают наше правое дело, отправимся в Лом. Не угрожая, а выдвигая требование, которое не оспорит никто.
Он думал, осмелится ли Очалл возразить. Но верховный советник как будто был готов к такому вызову.
– Ты отправляешься прямо в логово врага, верховное могущество. Но храбрость – привилегия истинного императора, а если тебя будет окружать верная стража, тайно к тебе не подберутся. И не посмеют открыто оспаривать права Каскара. Когда ты отправишься?
– Немедленно, как только все будет готово. – Рамсей не сомневался, что у Очалла есть свои сторонники, которые исполнят любой его приказ. Но сам он получит передышку… для чего? Он не знал. Единственное утешение – Очалл будет с ним, и видение тумана и огня, надвигающихся на город, не осуществится.
Флаер, который унес их из резиденции Каскара, был больше и роскошнее предыдущих. В нем имелось несколько кают с различными приспособлениями. Рамсей заметил, садясь, что на флаере торопливо изобразили герб – свирепая птица, которую он видел на панелях дворца. Верные люди как будто стремятся, чтобы его появление соответствовало его рангу, чтобы были представлены все символы законного правителя.
Рамсей, довольный, что решил одну из своих проблем, кивнул. Его беспокоило, что он появится во дворце Лома незаметно для горожан. Но это «Место Провозглашения», похоже, способно привлечь множество зрителей.
Договорившись с Очаллом, он, очевидно, теперь предоставлен себе, потому что верховный советник сел, закрыл глаза и явно не хотел разговаривать. Рамсей тоже закрыл глаза. Что они ему сказали, эти непостижимые Просвещенные? Видеть сны? Но он не умеет вызывать сны по своей воле.
Он стал вспоминать подробности своей встречи с Эдайс, вспомнил, как мелькали ее руки, перекладывая карты, как коснулись последней, предсказывающей его судьбу. Судьба – да, и Страх, и Сны… и лишь слабое обещание Надежды в конце.
События развиваются слишком быстро, а он так мало знает. Как будто он слепым участвует в сражении, в то время как у тех, с кем он сталкивается, есть и зрение, и цель. Раньше у Рамсея была только одна цель – спасти свою шкуру. Теперь им движет стремление спасти город, может быть, целый народ. Его губы горько изогнулись. Что побудило его поддаться гневу, который вызвало краткое объяснение Очалла?
Он не знал, какое расстояние между городами, однако его удивила краткость перелета. Наверно, Очалл приказал лететь на предельной скорости. Рамсей еще пытался привести мысли в порядок, когда флаер начал спускаться по спирали.
В богато украшенных стенах каюты не было окон. Рамсей сидел напряженно. Они могут опуститься прямо в руки ожидающего врага. Очалл, казалось, прочел его мысли; может, Рамсея выдала напряженная поза. Верховный советник сказал:
– Похоже, провода для разговора не передают сообщения в Видин, но мы разрешение на посадку запросили открыто, верховное могущество. – Голос его звучал сардонически. – Будь уверен, Лом знает, кто прибывает – открыто, как ему и подобает, прибывает законный властитель, а не захватчик.
Рамсей сомневался, что это хорошо известно. Но он сам избрал себе такую роль и не позволит, чтобы верховный советник видел, как он от нее уклоняется.
– Правильно сделано, – заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Итак, умирающий император наконец умер! Но в Ломе провозглашают императором не Каскара!
Рамсей взял себя в руки, заметив, что Очалл сделал два шага вперед, как будто хотел отвести офицера и поговорить с ним наедине. Времени для переговоров нет. У партии императрицы наготове Бертал, возможно, уже в эту минуту его коронуют. Шансы Рамсея на безопасность в этом мире уменьшились – наполовину, если не на две трети.
– Я думаю, там приветствуют не принца Каскара… – впервые Очалл взял инициативу в свои руки.
Офицер оскалил зубы в гримасе.
– Да, ваше достоинство. На Месте Флагов стоит принц Бертал. Но он еще не дал клятву.
Послышались возбужденные восклицания, двор зашумел. А Очалл опять задал вопрос, который был на уме у Рамсея.
– Но ты, Джасум, явился в Видин, чтобы увидеть того, кто объявлен мертвым. Что привело тебя сюда из Лома?
– Слово Просвещенных, ваше достоинство. Ко мне пришел ночью Просвещенный со словами: наш принц на самом деле не мертв, но скрывался и теперь находится в Видине. И поэтому, понимая, что он должен узнать… Ваше верховное могущество! – Джасум обратился непосредственно к Рамсею. – Скоро принесут присягу этому самозванцу. Уже готовится его коронование в Зале Света, а сразу вслед за этим – его брак с герцогиней Олироуна. Если он успеет короноваться и жениться, многие верные Каскару не станут поднимать оружие, чтобы не расколоть Улад.
Очалл погладил подбородок широкой ладонью.
– Проницательное наблюдение, Джасум. Интересно, почему это сообщение принес только ты. Говорящие провода не принесли еще это известие в Видин. Но, конечно, возможно, это делается в Ломе специально, как ты и сказал, чтобы верные видинцы не имели времени для возражений. Ваше верховное могущество, – обратился он к Рамсею, – пусть распространится новость в Видине, пусть немедленно прогремят трубы. Самозванец не сядет на трон без единого слова протеста. А когда станет известно о протесте, столкновение с принцем Берталом станет неизбежным – может, последует Последний Вызов.
Рамсей понятия не имел, что имеет в виду Очалл в своих последних словах, но тот произнес эти слова так подчеркнуто, что Рамсей догадывался, что это название крайней вражды и сопротивления.
– Проведем совет, как и сказано, ваше верховное могущество. Надо дать знать тысячникам, нет, даже и сотникам, чтобы все собрались и проявили свою верность.
– Да будет так, – с готовностью согласился Рамсей, хотя у него появилось ощущение, что он утратил всякий контроль над ситуацией и власть снова незаметно перешла в руки Очалла, как и рассчитывал верховный советник. И потому с замиранием сердца Рамсей снова распустил двор. Он смотрел, как один за другим придворные выходят из зала. Наконец они с Очаллом остались одни.
Как ни хотел недавно Рамсей этой встречи наедине, сейчас он с радостью отложил бы ее. Но он понимал, что должен ждать, чтобы Очалл начал. Он должен понять, что собирается предпринять верховный советник.
– Время… – Очалл перестал гладить пальцами подбородок, теперь он двумя пальцами ущипнул толстую нижнюю губу. – Сколько у нас времени? Подсказали ли тебе что-нибудь, милорд, Просвещенные? Мы должны как-то выиграть время… – Он как будто рассуждал вслух.
Но Рамсей полагал, что верховный советник никогда ничего не говорит зря, он постоянно следит и за своими словами и за тем человеком, которому они адресованы.
– Мне сказали, – Рамсей начал отвечать осторожно, решив хотя бы отчасти сказать правду, – сказали, что моя личность имеет значение для будущих событий, что выбор, который я сделаю, в свою очередь приведет к изменениям в будущем, которые сами Просвещенные не в силах предвидеть.
– Каскар… – Очал намеренно неторопливо осмотрел его с ног до головы и с головы до ног. – Жизнь… вернее, смерть стали тебе известны так, как они не известны нам, простым смертным. Сначала ты умер и лежал в последнем сне в Зале Умерших Повелителей.
Затем с наступлением дня было обнаружено, что вокруг пустого гроба стоят четыре стражника, явно околдованные, ничего не помнящие. Невежды говорили, что Каскар воскрес. Говорили о чуде, таком, какие происходили в древности. Но если Каскар воскрес и ходит снова по своей земле, его никто не видел.
Потом было обнаружено тело, на этот раз в таком состоянии, что только по одежде и некоторым особенностям фигуры могло быть установлено, что это пропавший принц. Казалось, Каскар действительно восстал из мертвых, может быть, ничего не сознавая, ушел от своего гроба и выпал в окно. Может, встреча со смертью убедила его в том, что те, кто побывал у Последних Врат, достойные подражания люди больше не подчиняются ограничениям этого мира и могут свободно возноситься на небо. Поверив в это, полумертвый принц решил доказать, что легенды говорят правду, но узнал только, что еще не избавился от своего смертного тела.
Итак, обнаружилось тело, которое торжественно погребли – с внешними проявлениями печали, но с внутренним удовлетворением. Очалл, – он мрачно улыбнулся, – был одурачен, переигран. Очень хитро сыграно, а те, у кого возникли подозрения, предпочли держать язык за зубами. Но вот утраченный Каскар… можно сказать, «часто погребаемый», стоит в своем дворце в Видине и готовится возглавить поход против узурпатора.
Очалл бросил взгляд на Рамсея.
– Ты говоришь о Просвещенных. Не стану сомневаться в твоих словах. Известно, что они играют в сложные игры, и не всякий может их разгадать. Они говорят, что ты Каскар. Нам приходится признать второе чудо. Но, возможно, даже Просвещенные не могут предвидеть все последствия чудес. Со временем мы это увидим.
– Время… – Он вернулся к своему первому утверждению. – Нам нужно время. Никто не может заставить ветер, воду, флаер, корабль или рельсовый поезд двигаться быстрее, чем тот может. Я не тратил времени зря, верховное могущество. Я докажу, что Очалла не легко снять с игровой доски. Даже Просвещенным.
Глава четырнадцать
– Но кажется, времени у нас на это нет, верховный советник, – заметил Рамсей. – Ты говоришь, что мое появление в Видине – чудо. Конечно, но весть об этом чуде должна распространиться за пределами Видина, если мы не хотим, чтобы Бертал был коронован законно. – Он искал на ощупь. Очевидно, что-то кроется за озабоченностью Очалла временем. – Сколько тебе нужно времени, чтобы твой план принес желаемые плоды?
Верховный советник долго не отвечал. Снова ущипнул нижнюю губу большим и указательным пальцами.
– Кажется, на какое-то время Просвещенные на твоей стороне. Или их желание бросить большой камень в пруд Улада, смешать там дела, работает на тебя. Что касается времени – может быть, пять дней…
Он опять начал играть блестящим ключом, и Рамсей отвел взгляд. Очалл снова заговорил.
– Кто ты? – Он задал вопрос прямо, как будто сама его простота обеспечит правдивый ответ.
Рамсей обнаружил, что сейчас улыбаться ему трудней, чем раньше.
– Каскар, избежавший большой опасности и явившийся требовать то, что принадлежит ему по праву.
Очалл испустил странный звук. Если бы была хоть какая-нибудь причина для веселья, его можно было бы принять за смех.
– Хороший ответ, верховное могущество. Ты говоришь, что ты Каскар, значит и будешь Каскаром. Но я думаю, понимаешь ли ты, что слишком торопливо протянул руку к короне. Если ты идешь на поводу у Просвещенных, тебя можно пожалеть…
– Предупреждение, верховный советник? – спросил Рамсей. – Я принимаю его за выражение твоей озабоченности. Я знаю только, что в Ломе есть те, с кем я должен свести счеты. Если требование моих прав приведет меня ближе к этому, я перекричу все твои трубы. Будь уверен в этом. А на что тебе нужны пять дней? – Он пытался узнать правду, если можно рассчитывать на какую-то правду от Очалла.
– Оружие с севера, – так же откровенно ответил верховный советник. – Есть новое оружие, еще не испытанное в больших битвах, но мощное, как докладывают мои глаза и уши. Торговцы с севера хвастают его эффективностью, и если они говорят правду…
– Его испытали в действии? – Рамсей постарался не проявлять особого интереса. В каком действии? Что если общество безжалостно обрекли на смерть? Может, это была только демонстрация оружия, чтобы произвести впечатление на таких покупателей, как Очалл?
– Испытали, – подтвердил Очалл. – Доказано. Не знаю, какие еще тайны есть у северян, но такое оружие не видано со времен Великой Эры.
– Но говорят, то оружие оставило мир полумертвым, – заметил Рамсей. – Даже самый честолюбивый человек ради власти в Уладе не решится им воспользоваться!
– Нет, это не Абсолютное Запретное. По сравнению с ним это камешки из рогатки мальчишки. Использование этого оружия не нарушает Вечный Завет Живым. Вообще это простая модификация уже известного оружия. – Но Очалл не стал вдаваться в подробности.
– И на ком демонстрировалось это новое оружие? – настаивал Рамсей.
Очалл пожал плечами.
– В незначительной стычке. В бою между пиратами и наемниками Тантанта из пограничных районов Олироуна. Конечно, в наших интересах, чтобы внимание Олироуна было занято набегами на его границы. Нельзя поддерживать независимость герцогства. Но никаких явных нарушений.
Говоря, верховный советник пристально наблюдал за Рамсеем.
– В будущем, когда герцогиня Текла выйдет замуж за повелителя Улада, такие дела можно организовывать незаметней. Не нужны будут вторжения, – сказал Рамсей.
– Совершенно верно. Но хорошо, что Олироун занят своими внутренними трудностями до благоприятного брака. Нужно предотвратить действия таких, как Тантант, – привлечение наемников. Поэтому испытание оружия достигло двух нужных результатов. Не думаю, чтобы Тантант нашел другое вольное общество, которое примет его предложение, а пираты Линарка теперь будут заняты…
– Пираты! – повторил Рамсей. – Им передали оружие? Разве это не опасно? – Про себя он удивлялся собственному спокойствию. Сознание того, что бойня на хребте была всего лишь сознательным экспериментом, вызвала у него такой гнев, с которым раньше он бы не справился. Обсуждать спокойно смерть людей, принявших его товарищем… Их смерть – результат испытания оружия!.. Он внутренне кипел и боролся с собственными эмоциями. Императрица и шаман – они могли обречь одного человека на изгнание, а потом на смерть от руки наемного убийцы, успокаивая свою совесть «долгом». А Очалл обрекает на смерть множество людей только потому, что это удовлетворяет его честолюбие…
– Значит, если у тебя будет пять дней, ты собираешься выступить на Лом с этим оружием? – внешне спокойно спросил Рамсей.
Он был настолько был занят борьбой со своими чувствами, что на этот раз не очень тщательно подбирал слова.
– Я, верховное могущество? – Очалл покачал головой. – Моя власть – только тень твоей законной власти. Я отдаю приказы только твоим именем…
Рамсею не нужно было закрывать глаза. Между ним и Очаллом словно возникла паутина иллюзий. Он видел не этого сильного человека, воплощение жажды власти, а желтый туман, в котором дергались и кричали люди. Это не видение во сне, но зрелище запечатлелось в памяти так же прочно, как посланные Оситесом сны, с которых и начался весь этот кошмар.
Действовать с Очаллом, использовать его? Он был глуп, поверив в возможность этого. В этом мире у него нет ни одного человека, которому он смог бы верить, кроме Дедана. А капитан лежит далеко, раны не позволяют немедленно призвать его. На секунду или две, осознав свое полнейшее одиночество, Рамсей испытал потрясение.
Он не сознавал, что пошатнулся и в поисках поддержки ухватился за ручку массивного трона. Но тут же заметил устремленные на него пристальные холодные глаза Очалла. Рамсей не осмеливался думать, что понял верховный советник за эти несколько секунд, когда Рамсей утратил самоконтроль. Но, несомненно, Очалл решил, что имеет дело с еще одним слабым принцем. И Рамсей понял, что отныне что бы он ни делал, внешне ему придется выполнять предложения Очалла.
Послать туман, это пламя на Лом – немыслимо! Знают ли Просвещенные, что планирует Очалл? Если знают, они должны были подумать об этой предательской угрозе. Он сам ничем не обязан императрице и ее партии. Вернуться в Лом значит встретиться с нападением другого наемного убийцы. Но куда еще ему деваться? Даже если он сумеет скрыться из Видина так же внезапно и таинственно, как появился, его появление здесь, открытое признание Очалла при дворе дадут верховному советнику право действовать от его имени. Никто не усомнится в приказах, отданных им именем императора.
– Пять дней… – Рамсей ухватился за первый же предлог. – Пять дней – это слишком долго. Если Бертала провозгласят императором, многие, как было сказано, которые не поддержали бы моего дорогого кузина, сделают это, чтобы не расколоть Улад.
– Каков тогда твой ответ? – спросил Очалл.
– Мы с тобой, верховный советник, в сопровождении дворян, которые поддерживают наше правое дело, отправимся в Лом. Не угрожая, а выдвигая требование, которое не оспорит никто.
Он думал, осмелится ли Очалл возразить. Но верховный советник как будто был готов к такому вызову.
– Ты отправляешься прямо в логово врага, верховное могущество. Но храбрость – привилегия истинного императора, а если тебя будет окружать верная стража, тайно к тебе не подберутся. И не посмеют открыто оспаривать права Каскара. Когда ты отправишься?
– Немедленно, как только все будет готово. – Рамсей не сомневался, что у Очалла есть свои сторонники, которые исполнят любой его приказ. Но сам он получит передышку… для чего? Он не знал. Единственное утешение – Очалл будет с ним, и видение тумана и огня, надвигающихся на город, не осуществится.
Флаер, который унес их из резиденции Каскара, был больше и роскошнее предыдущих. В нем имелось несколько кают с различными приспособлениями. Рамсей заметил, садясь, что на флаере торопливо изобразили герб – свирепая птица, которую он видел на панелях дворца. Верные люди как будто стремятся, чтобы его появление соответствовало его рангу, чтобы были представлены все символы законного правителя.
Рамсей, довольный, что решил одну из своих проблем, кивнул. Его беспокоило, что он появится во дворце Лома незаметно для горожан. Но это «Место Провозглашения», похоже, способно привлечь множество зрителей.
Договорившись с Очаллом, он, очевидно, теперь предоставлен себе, потому что верховный советник сел, закрыл глаза и явно не хотел разговаривать. Рамсей тоже закрыл глаза. Что они ему сказали, эти непостижимые Просвещенные? Видеть сны? Но он не умеет вызывать сны по своей воле.
Он стал вспоминать подробности своей встречи с Эдайс, вспомнил, как мелькали ее руки, перекладывая карты, как коснулись последней, предсказывающей его судьбу. Судьба – да, и Страх, и Сны… и лишь слабое обещание Надежды в конце.
События развиваются слишком быстро, а он так мало знает. Как будто он слепым участвует в сражении, в то время как у тех, с кем он сталкивается, есть и зрение, и цель. Раньше у Рамсея была только одна цель – спасти свою шкуру. Теперь им движет стремление спасти город, может быть, целый народ. Его губы горько изогнулись. Что побудило его поддаться гневу, который вызвало краткое объяснение Очалла?
Он не знал, какое расстояние между городами, однако его удивила краткость перелета. Наверно, Очалл приказал лететь на предельной скорости. Рамсей еще пытался привести мысли в порядок, когда флаер начал спускаться по спирали.
В богато украшенных стенах каюты не было окон. Рамсей сидел напряженно. Они могут опуститься прямо в руки ожидающего врага. Очалл, казалось, прочел его мысли; может, Рамсея выдала напряженная поза. Верховный советник сказал:
– Похоже, провода для разговора не передают сообщения в Видин, но мы разрешение на посадку запросили открыто, верховное могущество. – Голос его звучал сардонически. – Будь уверен, Лом знает, кто прибывает – открыто, как ему и подобает, прибывает законный властитель, а не захватчик.
Рамсей сомневался, что это хорошо известно. Но он сам избрал себе такую роль и не позволит, чтобы верховный советник видел, как он от нее уклоняется.
– Правильно сделано, – заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23