Но когда он поднял голову, Гейл показалось, что он смотрит ей прямо в глаза.
— Вы, кажется, очень добры. Найдите ее и скажите, что я не могу быть очень долго один.
— Хорошо. Но, чтобы ее найти, потребуется какое-то время. Она заметила, что в глазах старика появились слезы.
— Я такой бессильный... И ни над кем не властен...
— Я уверена, что мисс Ломбард вернется тотчас же, как только узнает, что она вам нужна.
Гейл открыла дверь и осторожно провела старика в коридор.
— Ваша комната, кажется, внизу?
Гейл почувствовала, что она отвлекла Фонсека от каких-то важных для него мыслей, он собирался ей что-то сказать. Пальцы его, похожие на когти, с удивительной силой стиснулись на ее запястье.
Гейл не без отвращения подумала, что они похожи на голые кости.
— Что-то ужасное произошло здесь. Но мне не хотят об этом говорить. Так ведь?
— Нет,— ответила она спокойно.— Здесь не случилось ничего такого, что могло бы вас беспокоить.
— А ведь и вы лжете,— проворчал он.— Никто не хочет сказать мне правду...
— Пойдемте,— поторопила его Гейл.— Вы должны лечь, а я передам вашу просьбу мисс Ломбард. Через несколько минут здесь будет мистер Нолан, и я попрошу его, чтобы он позвонил ей по телефону.
Гейл казалось, что старик ее совсем не слушает. Слезы продолжали течь по его щекам. Он снова повернул к ней лицо и жалобно пробормотал:
— Я хочу, чтобы мой мальчик был со мной.
— Ваш мальчик?
— Да. Я должен чувствовать, что он рядом, мой Рауль. Я хочу ему сказать, чтобы он не делал э т о г о. Его могут убить, и он не должен оставлять меня одного. Я такой старый... и больной... Драгоценности уже не важны.
— Рауль?
Сердце девушки забилось сильней и самые дикие домыслы бешено закружились в ее голове. Рауль! Не странное ли стечение обстоятельств — двое мужчин с одинаковым именем в одном отеле? С трудом она овладела собой и сказала спокойно, почти беззаботно:
— Вы имеете в виду Рауля Герберта?
— Вы его знаете? — спросил старик дрожащим голосом.— Вы что-то знаете о Рауле? Это мой сын. Где он сейчас? Вы ему скажите, чтобы он сюда приехал... тотчас же. Я должен с ним увидеться. Пусть он забудет о драгоценностях.
Гейл взяла дрожащую руку старика в свои руки. Ее горло сжалось от чувства сострадания.
— Не беспокойтесь о Рауле. Он, конечно, сделает то, о чем вы просите. Я в этом уверена. Он, наверное, не хочет, чтобы вы нервничали.
— Но он должен сюда приехать... Сейчас... А он не приезжает, и это длится уже так долго... Я боюсь за него...
— Он приедет сюда... я передам ему ваше желание...
Гейл путалась в словах, которыми она старалась успокоить старика, и они звучали глупо и лицемерно.
— Это ваш номер? Ложитесь и отдохните, а я пойду за мисс Ломбард.
Старик нетерпеливо отбросил руки Гейл.
— Да, да! Приведи ее... приведи Марию... Она должна отыскать Рауля...
— Я пойду тотчас же,— пролепетала Гейл и выбежала, захлопнув за собой дверь комнаты.
Она быстро прошла обратно по коридору, а затем по темному холлу. У нее было только одно желание: найти Санчеса и рассказать ему, что она сейчас услышала от синьора Фонсека. Рауль Герберт, которого убили по дороге в «Дорадо», был сыном синьора Фонсека... Сыном, который долгое время был в разлуке с отцом и решился приехать сюда из-за желания увидеться с ним. Но в таком случае — почему он Герберт, а не Фонсека! Но самым важным было, видимо, упоминание о драгоценностях. Рауль был как-то связан с драгоценностями. И его могли убить. Опасения старика были, безусловно, обоснованны, но теперь уже было поздно. Рауль не услышал предупреждения отца и был убит. Рано или поздно бедный больной старик должен узнать, что сын никогда уже к нему не вернется... Гейл почувствовала, что у нее на глазах выступили слезы. Она заглянула в бар, но там было пусто, и тогда Гейл вспомнила, что все его служащие находятся внизу в касите и подают напитки. Она побежала по лестнице на второй этаж. Вот где она точно найдет Санчеса. Но здесь также было темно и пусто. Гейл спустилась обратно, заглянула в холл, но и там не было никого, даже портье. Это показалось ей странным. Впрочем, Тейлор Фара-дей был с гостями внизу в касите, а Ларри Нолан, вероятно, еще на лестнице. Другие служащие, пользуясь отсутствием начальства и постояльцев, отдыхали в собственных номерах. Но где же мог быть Санчес? Четверть часа назад кто-то поднял трубку телефона и сказал, что он находится в отеле и ждет их. И тут Гейл услышала шум машины. Как тогда, когда она взбиралась по лестнице. Машина опять подъехала к отелю. Внезапно ее охватил страх. Гейл поняла, что в отеле нет Санчеса, но зато есть кто-то другой, который поджидает ее. Она побежала к центральному входу. Ларри Нолан ждет ее на террасе или еще взбирается по лестнице? Даже с ним ей будет гораздо спокойнее. Она расскажет ему, о чем узнала, они вместе найдут Санчеса...
— Мистер Нолан! Ларри! — закричала Гейл.
Ей показалось, что из темноты до нее донесся короткий резкий возглас удивления.
— Идите сюда! — еще раз крикнула Гейл.
Где-то внутри отеля она услышала бренчание гитары и мужской голос, напевавший песенку.На террасе позади нее что-то бесшумно сдвинулось с места. Гейл была в этом уверена, хотя ничего определенного не слышала и не видела. Испуганная, она хотела обернуться, но не успела. Кто-то уже стоял позади нее, и прежде чем она смогла увидеть этого человека, его сильные руки схватили ее за плечи и стали толкать вперед к лестнице. Гейл попыталась закричать, но ужас перехватил горло. Она сделала отчаянное усилие, чтобы замедлить неуклонное приближение к краю каменной лестницы. Но сил бороться с этими руками у нее не было. И только тогда, когда она уже падала вниз, из ее горла вырвался крик — тонкий, протяжный звук. Она слышала, как он тянулся за ней, словно был чем-то отдельным от нее. Этот звук она слышала и на середине лестницы. Ударяясь о ступеньки, размахивая руками и ногами, она скатывалась все дальше вниз.
Глава четырнадцатая
Гейл казалось, что вокруг нее шумит человеческая толпа. Она слышала возбужденные голоса, оставлявшие в ней странное эхо, как если бы ее голова была пустым сосудом. Тело болело так, словно его разрывали на куски, и хотелось только одного — чтобы ее оставили, наконец, в покое. Она попыталась что-то сказать, но почувствовала усталость и отказалась от своего намерения. Потом она вдруг чюняла, что у нее ужасно болит голова, и тогда ощутила, что к ней возвращается сознание. Гейл увидела какой-то мутный, вроде бы качающийся предмет, он превратился в уже более определенную массу, напоминавшую кучу камней, приготовленных для ремонта дороги. Через некоторое время эта масса разбилась на много частей, каждая из которых излучала боль и страдание.
Гейл открыла глаза. Она лежала на медной кровати в квадратной комнате, которую видела впервые. В комнате стоял высокий старинный шкаф из темного дерева и простой стул с сиденьем из тростника. В ней было две двери. По падавшему на пол свету Гейл определила, что в комнате есть окно. С чувством легкого удивления она осознала, что свет солнечный. Где-то рядом пели петухи.
— Где я? Как я сюда попала? — спросила она тихо.
— Вы уже проснулись? — раздался чей-то голос.— Сейчас я подойду.
Гейл услышала тихий шорох шагов и в правой от нее двери появилась Минерва Урей. Ее загоревшее лицо выглядело озабоченным.
— Как вы себя чувствуете? Я уже не могла дождаться, когда вы проснетесь...
Гейл безуспешно попыталась собраться с мыслями.
— Где я? — повторила она.
— Вы в Веракруце, в моем доме.
— Ваша кровать не очень удобна.
Чуть позже она поняла, что ее замечание не совсем вежливое.
— Конечно, она неудобна, бедняжка,— засмеялась Минерва.— С таким же успехом вы могли бы попытаться заснуть на деревянном заборе. Это одно из неудобств домов в Веракруце.— Она взяла миску с кусками льда и ловко положила мокрое полотенце на голову Гейл.— Мы никогда не пользуемся этой спальней, но не смогли перенести вас на второй этаж. Увидев нашу лестницу, вы поймете, почему. Как вы себя чувствуете? Пожалуй, неважно.
— У меня все болит.
— Что же в этом удивительного? Вы чудом остались целы после такого падения с лестницы.
— Меня кто-то толкнул.
К Гейл начала возвращаться память.Глаза Минервы расширились, но она удержалась от расспросов.
— Если это так, то настоящее счастье, что вы остались живы.
— Да, меня кто-то толкнул.
— Это невозможно,— медленно сказала Минерва.— Просто вы в темноте шагнули мимо ступеньки. Ведь это очень легко. У вас шишка на голове, вы вся черно-синего цвета, но, к счастью, ни одна кость не поломана...
— Я вижу, что вы неплохо знакомы с медициной,— заметила Гейл.
— До замужества я была сиделкой...
— Который час?
— Около половины пятого.
— Но солнце светит.
— Дело идет к вечеру, малышка. Вы провалялись на этой кровати около восемнадцати часов.
— Я слышала пение петухов.
— Они все время поют. Вам может показаться, что это рассвет,— засмеялась Минерва.— Однако на вашем месте я не говорила бы так много.
Вместе с памятью к Гейл возвращались и силы. У нее появилось желание двигаться.
— Как я сюда попала? Где Люция?
Девушка попыталась сесть, но Минерва опять уложила ее на подушку.
— Да не беспокойтесь вы, Люция в отеле. Все в порядке. Она знает, что вы здесь.
Глаза Гейл сузились. Она недоверчиво покачала головой.
— Нет, не все в порядке. Люция никогда не оставила бы меня, если бы знала, что это несчастный случай. Почему я здесь? Почему меня забрали из отеля?
— Откровенно говоря,— Минерва выглядела смущенно,— это была мысль синьора Санчеса. Вы сильно пострадали, и он хотел, чтобы за вами был хороший уход. И чтобы вам было удобно.
— В таком случае, почему меня не оставили в отеле? У меня была бы там более удобная кровать.
Гейл смотрела на миссис Урей с возрастающим беспокойством.
— Наверное, он не хотел, чтобы вы оставались в отеле.
Гейл некоторое время лежала молча и думала над ответом миссис Урей. Внезапно, как вспышка молнии, ее пронзила мысль, которая объясняла все.
— Теперь я поняла,— сказала она тихо.— Я арестована, а Сан-чес вместо того, чтобы забрать в тюрьму, оставил меня у вас. А вы... моя надсмотрщица.
Минерва покраснела.
— Вы не арестованы. Санчес решил, что будет лучше, если день или два вас не будет в отеле. Теперь прошу ни о чем больше меня не спрашивать. Это может вам повредить.
Минерва вышла из комнаты, но тут же вернулась со стаканом в руке.
— Выпейте лекарство,— строго приказала она.
Гейл послушалась.
— Теперь постарайтесь заснуть.— Если вам будет что-то нужно, позовите меня. Я буду рядом.
Когда она ушла, Гейл попыталась расслабиться и стала всматриваться в поток вечерних солнечных лучей, которые падали сбоку на потолок. Голова болела ужасно. Гейл хотела, чтобы эта боль хотя бы ненадолго прекратилась. Тогда бы она смогла разобраться в путанице своих мыслей. Если Санчес приказал перевезти ее сюда и запретил Люции находиться с ней, значит, это похоже на домашний арест. Но какой в этом смысл? Если бы он хотел ее арестовать, то сделал бы это еще давно, когда узнал о карнизе. Он не стал бы ждать, пока кто-то попытается ее убить. А ведь именно так и случилось — ее пытались убить... Она обязана об этом рассказать. Но только тому, кто поверил бы ей, а не старался бы убедить в том, что она сама споткнулась на лестнице. Минерва Урей ей не верила. Может быть, она знала о том, что случилось? Гейл надо о многом рассказать Санчесу. Кто знает, может быть, потому она и здесь. Чтобы не могла сообщить... Вероятно, она узница супругов Урей, а Санчесу ничего об этом неизвестно. Дэвид знал бы, что делать. Если бы он сейчас был с ней! Но он уже, конечно, был очень далеко от нее. Когда они прощались, он сказал... как это он сказал о Люции? Что верит в способность Гейл решать собственные дела.
Гейл заморгала, чтобы удержать наплывающие слезы. Ничего, теперь все будет в порядке. Она постарается как-то этим заняться, только бы голова не так сильно болела. Сейчас она не может даже думать, не говоря уже о том, чтобы действовать. Ее мысли снова начали путаться. Картины пережитого сменяли одна другую... Мистер Брукс пьет розовый напиток через стеклянную трубку... рука Лорел Ван Эттен держит маленькую черную сумочку с нашитыми на ней блестящими шариками... Фрэнк Холлерт улыбающийся... искривленная, похожая на гнома, фигура с протянутыми трясущимися руками... И, наконец, те руки, что столкнули ее вниз, на каменные ступени.
Глава пятнадцатая
Где-то невдалеке пел какой-то мужчина. Мелодия показалась Гейл удивительно знакомой, но она не могла вспомнить, где ее слышала. Гейл открыла глаза. В комнате было совершенно темно, за исключением места на полу, куда падал слабо отраженный свет. Она села на кровати и почувствовала, что голова у нее совсем не болит, хотя и осталось легкое головокружение. Гейл показалось, что свет исходит от правой двери, но световое пятно не совпадало с ее контуром. Гейл задумалась над этим, но вдруг на фоне светлого прямоугольника появилась какая-то тень. Тень замерла, и Гейл увидела силуэт мужчины, сгорбленный и странный, который двигался медленно и осторожно. Затем она заметила, что тень поднимает руки к каким-то кружевным узорам и перебирает их, как струны арфы. Внезапно она поняла, что свет падает через решетку окна и кто-то пытается ее выломать.
Гейл сидела, уставившись на двигающуюся по полу тень. Она хотела позвать на помощь, но не смогла произнести ни звука. Тишина в доме казалась ей неестественной. Гейл боялась, что если она позовет на помощь, никто не отзовется на ее крик. Вскоре тень мужчины исчезла так же бесшумно, как и появилась. Гейл всхлипнула, закрыла глаза и рухнула на постель. Внезапно в тишине раздался ужасный крик, который сменился взрывом сумасшедшего смеха. На лбу Гейл выступили капельки пота. Некоторое время было тихо, потом где-то очень близко страшный, как ей показалось, голос воскликнул:
— Стой! Не делай этого...
Снова послышался смех, и какой-то охрипший голос попросил:
— Не обижай Лоренцо! Перестань! Я говорю перестань. Ах, бедный Лоренцо!
Послышалось странное бульканье, и опять наступила тишина, мертвая, действующая на нервы тишина, конец которой положил отдаленный стук двери.
Гейл сжалась в постели. Снова запел мужчина. Чьи-то пальцы дергали струны гитары с упрямой, немузыкальной настойчивостью.
И тут же дом как бы снова вернулся к жизни. Гейл услышала далекие голоса. В глубине дома послышался топот бегущих ног, где-то рядом раздался голос Минервы.
— Не бойся, Гейл. Я сейчас приду.
Через минуту она показалась в дверях и включила свет. Из-под растрепанных волос на Гейл смотрели глаза, полные испуга и тревоги.
— Что тут случилось?
Гейл провела языком по запекшимся губам и сделала неопределенный жест.
— Какой-то мужчина пытался сюда влезть через окно в той комнате.
Минерва недоверчиво осмотрела комнату.
— Но почему... что послужило причиной, что Лоренцо... Внезапно за дверью послышались громкие мужские голоса. На Пороге появился Сэм Урей. Его круглое лицо было красным от гнева.
— Лоренцо мертв,— сухо сказал он. Миссис Урей закрыла руками рот.
— Это невозможно! Что с ним случилось? — воскликнула она.
— У него сломана шея. Кому-то надо было сюда попасть и его заставили замолчать.
Минерва испуганно посмотрела на мужа,
— Кто-то пытался пробраться сюда? Хорошо еще, что Лоренцо нас разбудил. Но зачем им нужно было его убивать? Где он сейчас?
Говорила она очень тихо, искоса посматривая на мужа холодным расчетливым взглядом.
— Он лежит рядом с дверью гаража. Наверное, его сбросили гуда из окна.
— Мы должны его похоронить.
Гейл слушала этот разговор со все возрастающим ужасом.
— Похороним его на клумбе, Сэм,— предложила Минерва.— Там достаточно места.
— Хорошо. Мы займемся этим с Фрэнком,— согласился он. Эти двое... Это не люди! Гейл хотела закричать, что им это не пройдет даром, она все сообщит Санчесу. Она расскажет, что кто-то скрытно и спешно был похоронен на территории этого мрачного домовладения. Она уже открыла рот, но не сказала ни слова, а только лежала, вся дрожа, мучаясь ненавистью к ним обоим. В доме захлопали какие-то двери, а затем мужской голос под окном крикнул:
— Он уже убежал! Не думаю, чтоб этой ночью он еще раз попытался сюда проникнуть. Что сделать с ключом, Сэм?
— Повесь его на крючке возле холодильника.
Казалось, что Урей был погружен в собственные мысли и отвечает машинально. В дверях появился Фрэнк Холлерт.
— Могу я войти? — спросил он и, не ожидая разрешения, вошел.
— Миссис Уоррен, кто это был? Чего он хотел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15