По Индигирке прошел ледоход. Ее берега ярко зеленели молодыми побегами ивы. Но в затененных местах еще лежал снег.
Алексей, ожидая начальника экспедиции профессора Валентина Васильевича Цинченко, бродил по окрестностям Оймякона. В небольшой долине, куда он случайно зашел, на северном склоне хребта его внимание привлекли сугробы снега. Они полыхали, как утренняя заря, переливаясь то ярко-красными тонами, то нежно-розовыми, то темно-малиновыми. Алексей приблизился и, нагнувшись, взял горстку снега. Ничего необыкновенного! Снег как снег... белый. Но кругом на всем участке по-прежнему горело пламя.
Алексей хорошо знал по литературным источникам причины этого явления: снег окрашивали солнечные лучи, преломленные в потоках тяжелого воздуха, но то, что он увидел в долине, поразило его.
Через несколько дней в Оймякон прилетел профессор Цинченко. Захватив необходимое для экспедиции оборудование, Цинченко и Соснин на катере отправились в Ком-кур, где непосредственно должны были приступить к своей работе.
На берегу реки в Комкуре встречать катер собралась большая толпа. Цинченко первый соскочил с катера и, пожимая руку стоявшей впереди молодой женщине, кивая головой, поздоровался с собравшимися.
— Знакомьтесь, — беря за локоть Алексея, сказал.
Цинченко. — Надежда Владимировна Каштан, мой заместитель.
— Каштан?.. — удивился Алексей, пожимая руку Нади.
Оба смущенно смотрели друг на друга.
— Чему вы так удивились? — спросила Надя Алексея, когда он и Цинченко отправились в правление колхоза.
— Когда я получил ваше приглашение в экспедицию, никак не думал, что Каштан — это женщина, и тем более — давно знакомая, — ответил Алексей.
— А если бы знали, не поехали бы? — живо спросила Надя.
— Нет, почему же! Агроном Каштан представлялся мне пожилым человеком и, конечно, мужчиной, — улыбался Алексей. — В Оймяконе мне уже немало рассказали о вас легенд.
Алексей взглянул в лицо Нади. Она вопросительно посмотрела ему в глаза.
— На Полюсе холода вы, очевидно, самая популярная личность. Народ вас очень любит...
Капитан Ветлужанин, вернувшись из поездки, доложил начальнику милиции майору Тихонову о ее результатах.
— Я твердо убежден, — говорил он, — что кто-то из работников заготпункта замешан в деле. Мне кажется, дело связано с Лагутиным. Сын Дьякова как-то ездил с отцом на заготпункт и у здания, где принимают пушнину, нашел небольшой виток веревки, похожий на тот, что принес Кун. Вот он. — Ветлужанин достал из кармана смотанный в кольцо кусок веревки и показал Тихонову. — Это сам Дьяков мне передал. В Оймяконе нечего делать, надо отправляться в горы и там искать грабителей.
— Сколько же человек вы хотите брать с собой? — спросил майор Тихонов.
— Думаю пока отправиться один.
— Один? — удивился майор Тихонов. — Не рискованно?
— Вы же знаете, в Сунтар-Хаята выходит экспедиция. Я говорил с Цинченко. Он обещает взять меня в качестве члена экспедиции. С экспедицией уходит в горы и Лагутин...
— Решение интересное, капитан, но...
— Простите, товарищ майор, — перебил Тихонова Вет-лужанин. — Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Не беспокойтесь, экспедиция снабжена рацией. Ей придан также самолет. В любой момент могу вызвать помощь. Да и члены экспедиции помогут.
— Что ж. Отправляйтесь, Сергей Петрович.
— До скорой встречи, товарищ майор. Ждите радиограмму.
Ветлужанин, пожав руку майора Тихонова, покинул кабинет.
Хорошо летним днем в Комкуре! Солнце все вокруг золотит, сверкают горные вершины, небо голубое, бездонное. Над землей бегут волны теплого воздуха. Слышится щебет птиц, стрекотание кузнечиков. Но как только закатывается солнце, становится прохладно; постепенно в тишине тонут звуки; все окружающее окрашивается в серебристый цвет — наступает белая ночь. На едва потемневшем небе звезды не зажигаются, только медленно плывет бледная луна. Смягчаются очертания гор, сгущается синева в их расщелинах. Тихо. Белая ночь лежит над землей. И не поймешь, чем она волнует тебя: то ли необычайным сочетанием серебристых и сиреневых цветов, то ли тишиной, ощущаемой до боли в ушах.
После полуночи откуда-то наплывают тени, и кажется, что они вот-вот поглотят серебристый свет. Проходит час, другой. Тени внезапно исчезают, и ночь опять становится серебристой. Потом на востоке начинает играть заря — наступает новый день.
В один из таких июньских вечеров, сразу же после заката солнца, члены экспедиции собрались в правлении колхоза. На столе лежала карта района Полюса холода. За столом сидел Цинченко. Рядом с ним сбоку пристроились Каштан и Дьяков. Члены экспедиции расположились напротив. Присутствовал здесь и колхозный актив.
— Начнем, товарищи! — сказал Цинченко. — С вашего разрешения я познакомлю вас с условиями, в которых будет работать наша экспедиция, и некоторыми ее задачами.
Хребет Сунтар-Хаята, куда мы идем, представляет единый горный комплекс, достигающий ста сорока — ста пятидесяти километров длины и сорока—пятидесяти кило-
метров ширины. Как видите на карте, он вытянулся в северо-западном направлении и является крупнейшим гидрографическим узлом края. Отсюда берут начало все основные левые притоки Индигирки: Агаякан, Сунтар, Конгор, Делькю Куйдусунская, а также притоки Охоты и Юдомы. В центральной части Сунтар-Хаятского хребта находится одна из наиболее высоких горных вершин Сибири и Дальнего Востока. Здесь расположены самые мощные ледники, и, изучив их, мы, может быть, откроем тайны образования ледников.
Рельеф хребта — сугубо альпийский. Нам придется встретиться с острыми и узкими зазубренными гребнями, пирамидальными пиками, отроговыми долинами, ледниковыми цирками.
Климат района резко континентальный. Осадки здесь незначительны, и выпадают они в основном летом, на зиму приходится всего восемь—девять процентов осадков.
Казалось бы, трудно найти более неблагоприятные условия для жизнедеятельности ледников. Отсюда делались выводы не только об отсутствии современных ледников в районе Полюса холода, но и о невозможности их существования.
Мы знаем, что ледники могут развиваться в том случае, если приход снега будет больше расхода. Имеется ли в Сунтар-Хаята это главное условие для накопления ледникового покрова? Поскольку существуют ледники, очевидно, имеется. Но откуда же все-таки снег в районе Полюса холода, когда осадки здесь в основном выпадают летом в виде дождя? Вот загадка, которая требует решения. Я думаю, эта задача по плечу нашей экспедиции.
Как известно, в июле начинается таяние ледников, уровень воды в реках, берущих начало в горах, быстро поднимается. Летние паводки особенно опасны для посевов. Поэтому изучение ледников и режима их таяния является первоочередной задачей. Мы с вами должны положить начало этой большой и крайне нужной работе.
Экспедиция полностью укомплектована научными силами. Не хватает рабочих и лошадей. Но, я думаю, тут нам поможет товарищ Дьяков, тем более, он дал предварительное согласие выделить необходимое количество людей для экспедиции.
- Вот, собственно, все то, что я хотел сообщить вам, —заключил Цинченко. — А теперь прошу высказаться по существу затронутых вопросов.
Наступило молчание. Каждый из присутствующих обдумывал предложенный план и задачи экспедиции.
Слово взяла Надя.
— Культурное земледелие в районе Полюса холода вполне возможно, — сказала она. — Это мы доказали на практике. Еще совсем недавно сюда ввозили овощи, да и то в основном сушеные и засоленные. Сейчас мы имеем свои овощи. Можно было бы много интересного рассказать о том, как мы выращиваем их, но сейчас не время вдаваться в агротехнику возделывания овощей на Полюсе холода. Я хочу, чтобы товарищи поняли одно — что мы хотим переделать природу края. Некоторые товарищи высказывали сомнение в возможности борьбы с летними паводками, но я уверена, что наша экспедиция на Сунтар-Хаята поможет нам наметить пути для укрощения крутого нрава горных потоков, подчинить природу нашей воле, воле советских людей.
— Разрешите мне сказать пару слов, — поднялся председатель колхоза. — Всем необходимым вас обеспечим, Валентин Васильевич. Ваша работа нам крайне нужна. В ближайшие годы мы должны значительно увеличить поголовье рогатого скота. А этого сможем добиться тогда, когда сохраним луга, которые сейчас затопляются ледниковой водой...
— Может, Валентин Васильевич расскажет нам о технической стороне дела? — спросил Алексей.
— Все организационные вопросы уже решены. На материальную базу жаловаться не можем. Нам придали самолет. Он прилетит завтра.
Цинченко рассказал о транспорте, о сроках пребывания в горах и других технических подробностях. Ответив на вопросы участников экспедиции, он пригласил их ближе придвинуться к столу.
— Теперь разрешите доложить маршрут.
Все наклонились над картой, на которой красным ка-рандашом был начертан путь экспедиции.
— Из Комкура мы на лошадях пойдем в верховья... — вдруг Цинченко прервал свои объяснения и прислушался. Били в набат.
В правление стремительно влетел человек и возбужденно крикнул:
— Редис горит!
— Это теплица! — воскликнула Надя и бросилась к двери.
На окраине села полыхало зарево пожара.Профессор Цинченко приехал в экспедицию не один. Четырнадцатилетний сын Гриша давно уже упрашивал отца взять его в какую-либо экспедицию. Профессор долго не соглашался, но потом все же уступил.
По приезде в Комкур Гриша познакомился с одногодком Ваней Дьяковым, сыном председателя колхоза. Мальчики целыми днями бродили в окрестностях села, охотились, удили рыбу.
В тот самый вечер, когда Цинченко проводил совещание, они пошли на реку. Ночи стояли светлые, клев был хороший. Друзья обычно ловили рыбу за теплицей, где течение реки было медленнее, берега заросли ивняком. Здесь-то мальчики и просиживали с удочками вечерние часы.
На этот раз друзья очень удивились, увидев на реке за теплицей человека, удившего рыбу. Гриша и Ваня переглянулись и молча пошли вперед. Заслышав шаги, человек повернул голову и добродушно что-то сказал по-якутски. Гриша посмотрел па товарища. «Извиняется, что занял чужое место», — перевел Ваня слова незнакомца.
— Устроимся как-нибудь все трое, — примирительно сказал Гриша.
— Что ты так смотришь, молодой человек? — на русском языке спросил рыболов.
— А вы не наш, не комкуровский, — заметил Ваня. — Верно, не комкуровский, — согласился старик. —Я из «Зари», пастух, возвращаюсь домой.
Пастух из колхоза «Заря» рассказал ребятам, какая рыба водится в реке, когда и на что ее лучше всего ловить. Потом он помог сварить уху, вскипятить чай. К чаю пастух открыл банку молока. Получилось совсем хорошо. Гриша никогда с таким аппетитом не ел. Когда чуть стемнело, пастух распрощался с ребятами и ушел.
Гриша и Ваня подбросили в костер охапку дров и снова уселись. К полуночи рыба перестала клевать. Ребята смотали удочки и направились домой. Тропинка кружила среди кустарника. В такт шагам позвякивали котелки в руках. Оба молчали.
— Смотри! — вдруг крикнул Ваня.
Ребята выскочили из зарослей и увидели, как вихрастые языки огня лизали теплицу.
— Бежим!
Гриша выплеснул рыбу и побежал за Ваней. Оба одновременно взбежали на горку и оказались перед горящей теплицей.
— Я в колхоз! — сказал Ваня.
Гриша понял товарища. Возле дверей он нашел пожарное ведро и, зачерпнув воды из чана, плеснул ее на огонь. Пламя взметнулось вверх. Гриша вновь зачерпнул воды и плеснул в бушующий огонь. Вдруг в дверь теплицы изнутри застучали. Гриша на мгновение растерялся. Надо было спасать человека, оказавшегося в большой опасности. Но как это сделать? Дверь была защелкнута на крючок и вся охвачена пламенем. Гриша, накинув на голову стеганую куртку, подбежал к ней. Его обдало жаром и дымом. Снять защелку не удалось.
Человек в теплице продолжал стучать. Сквозь завывание и потрескивание огня отчетливо доносился крик женщины.
Под грибком, где находился пожарный инвентарь, Гриша увидел багор. Он схватил его и начал бить им по защелке.Удар! Еще удар! Наконец защелка поддалась, дверь раскрылась, и сквозь пламя, закрыв лицо руками, выскочила женщина.
В это время подбежали люди с пожарным насосом. Быстро растянули шланги и сильной струей воды начали сбивать пламя. Скоро из села прибежало много народу с ведрами.
Пока тушили пожар, на другом конце села, прячась в тени домов, осторожно крался человек. Он дошел до правления, оглянулся и юркнул в открытую дверь.
В комнате никого не было. Вошедший подошел к вещам членов экспедиции и приподнял первый рюкзак. Быстро расстегнул накладные карманы и выложил оттуда содержимое, но тут же сложил обратно, отнес рюкзак на место и взял второй. С ним он проделал то же самое. Но, видимо, того, что искал, не находил. Человек торопился, небрежно застегнул рюкзак и взялся за третий. Потом быстро осмотрел тумбочки, выругался и поспешил к выходу.
Первым в правление вернулся Алексей. Лицо у него почернело от копоти. Сначала он не обратил внимания на
беспорядок в комнате. И только после того как умылся и пошел за полотенцем, заметил, что вещи лежали не в том порядке, в каком они были оставлены.
«Кто-то здесь был в наше отсутствие», — подумал он.
Пришел Цинченко. Пересмотрели все вещи. Вор ничего не тронул.
— Странно! — заметил Цинченко.
— Вот именно... — согласился Алексей.
Лагутин появился в Комкуре па следующий день после пожара. Он посетил председателя колхоза и агронома, выразил свое сочувствие, негодовал на злодея, осмелившегося совершить черное дело. Встречаясь на улицах с охотниками, Евгений Корнеевич не улыбался, как раньше, а печально вздыхал и качал головой. В селе, кажется, не было человека, который бы переживал пожар больше, чем охотовед.
С Алексеем Лагутин поздоровался как старый знакомый и обстоятельно рассказал о всех дорожных мытарствах, которые ему пришлось испытать.
— После того как вы улетели, опять поднялся ветер. Пришлось еще сутки задержаться на озере. — Лагутин посмотрел на Соснина и, словно что-то припоминая, спросил: — Помните, я говорил вам о коллекции ключей?
— Да, — кивнул головой Алексей. — Откровенно говоря, я не понимаю вашего увлечения, но любопытно взглянуть.
— Так пойдемте.
Дом, в котором жил охотовед, был построен фундаментально, и он понравился Алексею.
— Жить можно, — согласился Лагутин. — Присаживайтесь, Алексей Григорьевич, — так, кажется, вас по батюшке величают?
Лагутин поставил на стол редис в сметане, холодную оленину и сыр, достал из буфета голубой пузатый лафитник и две стопки, тоже голубого цвета, наполнил их вином.
— Приятно встретиться в этой дыре с культурным человеком. Можно поговорить, помечтать... Не так ли, Алексей Григорьевич?
Не дожидаясь ответа, Лагутин продолжал:
— Для меня встреча с вами — истинное удовольствие! Давайте по стопке.
— Спасибо, Евгений Корнеевич, не пью.
— Ну, как хотите. А я пропущу одну.
— Евгений Корнеевич, где же ваша коллекция ключей? Покажите.
— Пожалуйста, вот сюда, Алексей Григорьевич, — пригласил Лагутин.
Комната, в которую вошел Алексей вслед за хозяином дома, была маленькая. На полу лежала большая медвежья шкура с головой. Во рту медведя — пепельница. Стены от потолка до пола были затянуты шкурами. Мебели в комнате не было, оттого она выглядела более просторной и светлой. На одной из стен на гвоздиках висели ключи. Первый ряд начинался в двадцати—тридцати сантиметрах от пола, а верхний вплотную примыкал к потолку. Ключей было много, и среди них немало самой причудливой и замысловатой формы. Один походил на куриное яйцо, другой — на браунинг, третий — па изогнутую змеиную головку с вытянутым жалом. Лагутин показал Алексею царь-ключ и гном-ключ. Первый имел в длину двадцать девять сантиметров и весил около килограмма, второй, изготовленный из золота, весил едва полтора* грамма и в длину не доходил и до одного сантиметра.
Коллекция была богатая, и Алексей с любопытством рассматривал ее. Лагутин, выслушав мнение гостя, как всегда, улыбнулся и сказал:
— Теперь-то вы мне уступите свой ключ?
— Нет. Во всяком случае, не теперь.
— Ну хорошо. А зачем он вам в горах? Можете и потерять. А у меня ключ будет в сохранности. Когда понадобится, тогда и возьмете.
— Надо подумать.
— Знаете, как трудно найти оригинальный ключ? Когда я начал коллекционировать ключи, сначала дело пошло хорошо. Но потом каждый новый ключ доставался все труднее и труднее. Историю каждого ключа я записываю в этот журнальчик. Полюбопытствуйте... Значит, договорились? Пока вы будете в горах, ключ будет храниться в моей коллекции. Между прочим, у меня больше шансов найти человека, знающего этот ключ, потому что я хорошо знаю местных охотников. Попробую помочь вам, но с условием, что ключ останется в моей коллекции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Алексей, ожидая начальника экспедиции профессора Валентина Васильевича Цинченко, бродил по окрестностям Оймякона. В небольшой долине, куда он случайно зашел, на северном склоне хребта его внимание привлекли сугробы снега. Они полыхали, как утренняя заря, переливаясь то ярко-красными тонами, то нежно-розовыми, то темно-малиновыми. Алексей приблизился и, нагнувшись, взял горстку снега. Ничего необыкновенного! Снег как снег... белый. Но кругом на всем участке по-прежнему горело пламя.
Алексей хорошо знал по литературным источникам причины этого явления: снег окрашивали солнечные лучи, преломленные в потоках тяжелого воздуха, но то, что он увидел в долине, поразило его.
Через несколько дней в Оймякон прилетел профессор Цинченко. Захватив необходимое для экспедиции оборудование, Цинченко и Соснин на катере отправились в Ком-кур, где непосредственно должны были приступить к своей работе.
На берегу реки в Комкуре встречать катер собралась большая толпа. Цинченко первый соскочил с катера и, пожимая руку стоявшей впереди молодой женщине, кивая головой, поздоровался с собравшимися.
— Знакомьтесь, — беря за локоть Алексея, сказал.
Цинченко. — Надежда Владимировна Каштан, мой заместитель.
— Каштан?.. — удивился Алексей, пожимая руку Нади.
Оба смущенно смотрели друг на друга.
— Чему вы так удивились? — спросила Надя Алексея, когда он и Цинченко отправились в правление колхоза.
— Когда я получил ваше приглашение в экспедицию, никак не думал, что Каштан — это женщина, и тем более — давно знакомая, — ответил Алексей.
— А если бы знали, не поехали бы? — живо спросила Надя.
— Нет, почему же! Агроном Каштан представлялся мне пожилым человеком и, конечно, мужчиной, — улыбался Алексей. — В Оймяконе мне уже немало рассказали о вас легенд.
Алексей взглянул в лицо Нади. Она вопросительно посмотрела ему в глаза.
— На Полюсе холода вы, очевидно, самая популярная личность. Народ вас очень любит...
Капитан Ветлужанин, вернувшись из поездки, доложил начальнику милиции майору Тихонову о ее результатах.
— Я твердо убежден, — говорил он, — что кто-то из работников заготпункта замешан в деле. Мне кажется, дело связано с Лагутиным. Сын Дьякова как-то ездил с отцом на заготпункт и у здания, где принимают пушнину, нашел небольшой виток веревки, похожий на тот, что принес Кун. Вот он. — Ветлужанин достал из кармана смотанный в кольцо кусок веревки и показал Тихонову. — Это сам Дьяков мне передал. В Оймяконе нечего делать, надо отправляться в горы и там искать грабителей.
— Сколько же человек вы хотите брать с собой? — спросил майор Тихонов.
— Думаю пока отправиться один.
— Один? — удивился майор Тихонов. — Не рискованно?
— Вы же знаете, в Сунтар-Хаята выходит экспедиция. Я говорил с Цинченко. Он обещает взять меня в качестве члена экспедиции. С экспедицией уходит в горы и Лагутин...
— Решение интересное, капитан, но...
— Простите, товарищ майор, — перебил Тихонова Вет-лужанин. — Я догадываюсь, что вы хотите сказать. Не беспокойтесь, экспедиция снабжена рацией. Ей придан также самолет. В любой момент могу вызвать помощь. Да и члены экспедиции помогут.
— Что ж. Отправляйтесь, Сергей Петрович.
— До скорой встречи, товарищ майор. Ждите радиограмму.
Ветлужанин, пожав руку майора Тихонова, покинул кабинет.
Хорошо летним днем в Комкуре! Солнце все вокруг золотит, сверкают горные вершины, небо голубое, бездонное. Над землей бегут волны теплого воздуха. Слышится щебет птиц, стрекотание кузнечиков. Но как только закатывается солнце, становится прохладно; постепенно в тишине тонут звуки; все окружающее окрашивается в серебристый цвет — наступает белая ночь. На едва потемневшем небе звезды не зажигаются, только медленно плывет бледная луна. Смягчаются очертания гор, сгущается синева в их расщелинах. Тихо. Белая ночь лежит над землей. И не поймешь, чем она волнует тебя: то ли необычайным сочетанием серебристых и сиреневых цветов, то ли тишиной, ощущаемой до боли в ушах.
После полуночи откуда-то наплывают тени, и кажется, что они вот-вот поглотят серебристый свет. Проходит час, другой. Тени внезапно исчезают, и ночь опять становится серебристой. Потом на востоке начинает играть заря — наступает новый день.
В один из таких июньских вечеров, сразу же после заката солнца, члены экспедиции собрались в правлении колхоза. На столе лежала карта района Полюса холода. За столом сидел Цинченко. Рядом с ним сбоку пристроились Каштан и Дьяков. Члены экспедиции расположились напротив. Присутствовал здесь и колхозный актив.
— Начнем, товарищи! — сказал Цинченко. — С вашего разрешения я познакомлю вас с условиями, в которых будет работать наша экспедиция, и некоторыми ее задачами.
Хребет Сунтар-Хаята, куда мы идем, представляет единый горный комплекс, достигающий ста сорока — ста пятидесяти километров длины и сорока—пятидесяти кило-
метров ширины. Как видите на карте, он вытянулся в северо-западном направлении и является крупнейшим гидрографическим узлом края. Отсюда берут начало все основные левые притоки Индигирки: Агаякан, Сунтар, Конгор, Делькю Куйдусунская, а также притоки Охоты и Юдомы. В центральной части Сунтар-Хаятского хребта находится одна из наиболее высоких горных вершин Сибири и Дальнего Востока. Здесь расположены самые мощные ледники, и, изучив их, мы, может быть, откроем тайны образования ледников.
Рельеф хребта — сугубо альпийский. Нам придется встретиться с острыми и узкими зазубренными гребнями, пирамидальными пиками, отроговыми долинами, ледниковыми цирками.
Климат района резко континентальный. Осадки здесь незначительны, и выпадают они в основном летом, на зиму приходится всего восемь—девять процентов осадков.
Казалось бы, трудно найти более неблагоприятные условия для жизнедеятельности ледников. Отсюда делались выводы не только об отсутствии современных ледников в районе Полюса холода, но и о невозможности их существования.
Мы знаем, что ледники могут развиваться в том случае, если приход снега будет больше расхода. Имеется ли в Сунтар-Хаята это главное условие для накопления ледникового покрова? Поскольку существуют ледники, очевидно, имеется. Но откуда же все-таки снег в районе Полюса холода, когда осадки здесь в основном выпадают летом в виде дождя? Вот загадка, которая требует решения. Я думаю, эта задача по плечу нашей экспедиции.
Как известно, в июле начинается таяние ледников, уровень воды в реках, берущих начало в горах, быстро поднимается. Летние паводки особенно опасны для посевов. Поэтому изучение ледников и режима их таяния является первоочередной задачей. Мы с вами должны положить начало этой большой и крайне нужной работе.
Экспедиция полностью укомплектована научными силами. Не хватает рабочих и лошадей. Но, я думаю, тут нам поможет товарищ Дьяков, тем более, он дал предварительное согласие выделить необходимое количество людей для экспедиции.
- Вот, собственно, все то, что я хотел сообщить вам, —заключил Цинченко. — А теперь прошу высказаться по существу затронутых вопросов.
Наступило молчание. Каждый из присутствующих обдумывал предложенный план и задачи экспедиции.
Слово взяла Надя.
— Культурное земледелие в районе Полюса холода вполне возможно, — сказала она. — Это мы доказали на практике. Еще совсем недавно сюда ввозили овощи, да и то в основном сушеные и засоленные. Сейчас мы имеем свои овощи. Можно было бы много интересного рассказать о том, как мы выращиваем их, но сейчас не время вдаваться в агротехнику возделывания овощей на Полюсе холода. Я хочу, чтобы товарищи поняли одно — что мы хотим переделать природу края. Некоторые товарищи высказывали сомнение в возможности борьбы с летними паводками, но я уверена, что наша экспедиция на Сунтар-Хаята поможет нам наметить пути для укрощения крутого нрава горных потоков, подчинить природу нашей воле, воле советских людей.
— Разрешите мне сказать пару слов, — поднялся председатель колхоза. — Всем необходимым вас обеспечим, Валентин Васильевич. Ваша работа нам крайне нужна. В ближайшие годы мы должны значительно увеличить поголовье рогатого скота. А этого сможем добиться тогда, когда сохраним луга, которые сейчас затопляются ледниковой водой...
— Может, Валентин Васильевич расскажет нам о технической стороне дела? — спросил Алексей.
— Все организационные вопросы уже решены. На материальную базу жаловаться не можем. Нам придали самолет. Он прилетит завтра.
Цинченко рассказал о транспорте, о сроках пребывания в горах и других технических подробностях. Ответив на вопросы участников экспедиции, он пригласил их ближе придвинуться к столу.
— Теперь разрешите доложить маршрут.
Все наклонились над картой, на которой красным ка-рандашом был начертан путь экспедиции.
— Из Комкура мы на лошадях пойдем в верховья... — вдруг Цинченко прервал свои объяснения и прислушался. Били в набат.
В правление стремительно влетел человек и возбужденно крикнул:
— Редис горит!
— Это теплица! — воскликнула Надя и бросилась к двери.
На окраине села полыхало зарево пожара.Профессор Цинченко приехал в экспедицию не один. Четырнадцатилетний сын Гриша давно уже упрашивал отца взять его в какую-либо экспедицию. Профессор долго не соглашался, но потом все же уступил.
По приезде в Комкур Гриша познакомился с одногодком Ваней Дьяковым, сыном председателя колхоза. Мальчики целыми днями бродили в окрестностях села, охотились, удили рыбу.
В тот самый вечер, когда Цинченко проводил совещание, они пошли на реку. Ночи стояли светлые, клев был хороший. Друзья обычно ловили рыбу за теплицей, где течение реки было медленнее, берега заросли ивняком. Здесь-то мальчики и просиживали с удочками вечерние часы.
На этот раз друзья очень удивились, увидев на реке за теплицей человека, удившего рыбу. Гриша и Ваня переглянулись и молча пошли вперед. Заслышав шаги, человек повернул голову и добродушно что-то сказал по-якутски. Гриша посмотрел па товарища. «Извиняется, что занял чужое место», — перевел Ваня слова незнакомца.
— Устроимся как-нибудь все трое, — примирительно сказал Гриша.
— Что ты так смотришь, молодой человек? — на русском языке спросил рыболов.
— А вы не наш, не комкуровский, — заметил Ваня. — Верно, не комкуровский, — согласился старик. —Я из «Зари», пастух, возвращаюсь домой.
Пастух из колхоза «Заря» рассказал ребятам, какая рыба водится в реке, когда и на что ее лучше всего ловить. Потом он помог сварить уху, вскипятить чай. К чаю пастух открыл банку молока. Получилось совсем хорошо. Гриша никогда с таким аппетитом не ел. Когда чуть стемнело, пастух распрощался с ребятами и ушел.
Гриша и Ваня подбросили в костер охапку дров и снова уселись. К полуночи рыба перестала клевать. Ребята смотали удочки и направились домой. Тропинка кружила среди кустарника. В такт шагам позвякивали котелки в руках. Оба молчали.
— Смотри! — вдруг крикнул Ваня.
Ребята выскочили из зарослей и увидели, как вихрастые языки огня лизали теплицу.
— Бежим!
Гриша выплеснул рыбу и побежал за Ваней. Оба одновременно взбежали на горку и оказались перед горящей теплицей.
— Я в колхоз! — сказал Ваня.
Гриша понял товарища. Возле дверей он нашел пожарное ведро и, зачерпнув воды из чана, плеснул ее на огонь. Пламя взметнулось вверх. Гриша вновь зачерпнул воды и плеснул в бушующий огонь. Вдруг в дверь теплицы изнутри застучали. Гриша на мгновение растерялся. Надо было спасать человека, оказавшегося в большой опасности. Но как это сделать? Дверь была защелкнута на крючок и вся охвачена пламенем. Гриша, накинув на голову стеганую куртку, подбежал к ней. Его обдало жаром и дымом. Снять защелку не удалось.
Человек в теплице продолжал стучать. Сквозь завывание и потрескивание огня отчетливо доносился крик женщины.
Под грибком, где находился пожарный инвентарь, Гриша увидел багор. Он схватил его и начал бить им по защелке.Удар! Еще удар! Наконец защелка поддалась, дверь раскрылась, и сквозь пламя, закрыв лицо руками, выскочила женщина.
В это время подбежали люди с пожарным насосом. Быстро растянули шланги и сильной струей воды начали сбивать пламя. Скоро из села прибежало много народу с ведрами.
Пока тушили пожар, на другом конце села, прячась в тени домов, осторожно крался человек. Он дошел до правления, оглянулся и юркнул в открытую дверь.
В комнате никого не было. Вошедший подошел к вещам членов экспедиции и приподнял первый рюкзак. Быстро расстегнул накладные карманы и выложил оттуда содержимое, но тут же сложил обратно, отнес рюкзак на место и взял второй. С ним он проделал то же самое. Но, видимо, того, что искал, не находил. Человек торопился, небрежно застегнул рюкзак и взялся за третий. Потом быстро осмотрел тумбочки, выругался и поспешил к выходу.
Первым в правление вернулся Алексей. Лицо у него почернело от копоти. Сначала он не обратил внимания на
беспорядок в комнате. И только после того как умылся и пошел за полотенцем, заметил, что вещи лежали не в том порядке, в каком они были оставлены.
«Кто-то здесь был в наше отсутствие», — подумал он.
Пришел Цинченко. Пересмотрели все вещи. Вор ничего не тронул.
— Странно! — заметил Цинченко.
— Вот именно... — согласился Алексей.
Лагутин появился в Комкуре па следующий день после пожара. Он посетил председателя колхоза и агронома, выразил свое сочувствие, негодовал на злодея, осмелившегося совершить черное дело. Встречаясь на улицах с охотниками, Евгений Корнеевич не улыбался, как раньше, а печально вздыхал и качал головой. В селе, кажется, не было человека, который бы переживал пожар больше, чем охотовед.
С Алексеем Лагутин поздоровался как старый знакомый и обстоятельно рассказал о всех дорожных мытарствах, которые ему пришлось испытать.
— После того как вы улетели, опять поднялся ветер. Пришлось еще сутки задержаться на озере. — Лагутин посмотрел на Соснина и, словно что-то припоминая, спросил: — Помните, я говорил вам о коллекции ключей?
— Да, — кивнул головой Алексей. — Откровенно говоря, я не понимаю вашего увлечения, но любопытно взглянуть.
— Так пойдемте.
Дом, в котором жил охотовед, был построен фундаментально, и он понравился Алексею.
— Жить можно, — согласился Лагутин. — Присаживайтесь, Алексей Григорьевич, — так, кажется, вас по батюшке величают?
Лагутин поставил на стол редис в сметане, холодную оленину и сыр, достал из буфета голубой пузатый лафитник и две стопки, тоже голубого цвета, наполнил их вином.
— Приятно встретиться в этой дыре с культурным человеком. Можно поговорить, помечтать... Не так ли, Алексей Григорьевич?
Не дожидаясь ответа, Лагутин продолжал:
— Для меня встреча с вами — истинное удовольствие! Давайте по стопке.
— Спасибо, Евгений Корнеевич, не пью.
— Ну, как хотите. А я пропущу одну.
— Евгений Корнеевич, где же ваша коллекция ключей? Покажите.
— Пожалуйста, вот сюда, Алексей Григорьевич, — пригласил Лагутин.
Комната, в которую вошел Алексей вслед за хозяином дома, была маленькая. На полу лежала большая медвежья шкура с головой. Во рту медведя — пепельница. Стены от потолка до пола были затянуты шкурами. Мебели в комнате не было, оттого она выглядела более просторной и светлой. На одной из стен на гвоздиках висели ключи. Первый ряд начинался в двадцати—тридцати сантиметрах от пола, а верхний вплотную примыкал к потолку. Ключей было много, и среди них немало самой причудливой и замысловатой формы. Один походил на куриное яйцо, другой — на браунинг, третий — па изогнутую змеиную головку с вытянутым жалом. Лагутин показал Алексею царь-ключ и гном-ключ. Первый имел в длину двадцать девять сантиметров и весил около килограмма, второй, изготовленный из золота, весил едва полтора* грамма и в длину не доходил и до одного сантиметра.
Коллекция была богатая, и Алексей с любопытством рассматривал ее. Лагутин, выслушав мнение гостя, как всегда, улыбнулся и сказал:
— Теперь-то вы мне уступите свой ключ?
— Нет. Во всяком случае, не теперь.
— Ну хорошо. А зачем он вам в горах? Можете и потерять. А у меня ключ будет в сохранности. Когда понадобится, тогда и возьмете.
— Надо подумать.
— Знаете, как трудно найти оригинальный ключ? Когда я начал коллекционировать ключи, сначала дело пошло хорошо. Но потом каждый новый ключ доставался все труднее и труднее. Историю каждого ключа я записываю в этот журнальчик. Полюбопытствуйте... Значит, договорились? Пока вы будете в горах, ключ будет храниться в моей коллекции. Между прочим, у меня больше шансов найти человека, знающего этот ключ, потому что я хорошо знаю местных охотников. Попробую помочь вам, но с условием, что ключ останется в моей коллекции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18