Ему
удалось развеяться и, что, пожалуй, было еще важнее, развеселить свою
любовницу, так что та перестала просить об отъезде и как будто поверила,
что с прибытием новых слуг все пойдет по-другому. Наконец Жаннет удалилась
к себе; Дюбуа сидел, откинувшись, на диване, зажав сигару между своими
толстыми волосатыми пальцами, как вдруг тишину дома прорезал ужасающий
женский вопль. Хозяин злополучного поместья вскочил, как ужаленный,
вытащил из ящика стола пистолет и бросился в коридор.
Жаннет, смертельно бледная, лежала без движения на пороге своей
спальни. Склонившись к ней, Дюбуа с облегчением убедился, что она всего
лишь потеряла сознание. В это время в другом конце коридора показался
испуганный мажордом.
- Что случилось? - крикнул он.
- Она жива, - ответил Дюбуа и лишь в этот момент задумался о причине
крика и обморока. Он заглянул в спальню и почувствовал, как у него
холодеет внутри.
Хохотушка Мари, чей беспечный нрав, казалось, не могли смутить даже
зловещие события последних дней, висела под потолком комнаты. Опрокинутый
стул валялся на полу. Посмотрев на страшное лицо удавленницы, Дюбуа понял,
что смерть уже прочно вступила в свои права и бесполезно пытаться оказать
помощь.
- Чертов ублюдок! - заорал предприниматель. - Где ты прячешься?!
Выходи - или ты боишься встретиться со мной лицом к лицу?!
- Что вы, что вы, мосье, - произнес подошедший Леруа. Он старался
говорить спокойно, но голос его дрожал. - Здесь никого нет, кроме нас. Это
же самоубийство, вне всякого сомнения самоубийство...
Дюбуа повернулся к нему. Увидев выражение его лица, мажордом
отшатнулся.
- Самоубийство?! За каким дьяволом, по-вашему, ей вешаться?
- Кто же знает... Девушки в таком возрасте... Какие-нибудь амурные
неурядицы...
- Отправляйтесь за врачом, - Дюбуа взял себя в руки. - И если,
вернувшись, вы не застанете меня в живых, знайте, что это - не
самоубийство.
Вскоре после ухода Леруа Жаннет пришла в чувство.
- Это правда? - спросила она. - Мне не померещилось?
- Нет, - ответил Дюбуа, - к сожалению, нет.
- Бедняжка Мари... Ну теперь-то мы уедем отсюда. Уедем немедленно.
- Уедем... - рассеянно отвечал он, озираясь по сторонам, словно
затравленный зверь. Делец, проворачивавший миллионные операции,
управлявший жизнью многих людей, впервые за многие годы был напуган
по-настоящему. Все предыдущие смерти имели разумное объяснение; но гибель
Мари была настолько нелепой, иррациональной...
Доктор, однако, не проявил особенного удивления - равно как и
инспектор, с которым он, очевидно, уже поделился своими сведениями.
- Бедняжка Мари, - повторил Клавье слова Жаннет. - Если бы я знал,
что она пойдет на это...
- Что, что вы хотите сказать? - нетерпеливо воскликнул Дюбуа. - Это
самоубийство?
- Несомненно.
- Но мотив?
- Вчера Мари попросила осмотреть ее... Она была беременна.
Дюбуа вдруг почувствовал идиотское желание воскликнуть: "Я тут ни при
чем!" Вместо этого он обратился к Леблану:
- Но, инспектор, если ваша гипотеза о мстителе верна, то ему ничего
не стоило повесить служанку, инсценировав самоубийство.
- Я вполне согласен с доктором, - ответил Леблан, заканчивая осмотр
тела. - Видите ли, когда человека вешают против его воли, ему либо
связывают руки, либо предварительно приводят его в бесчувственное
состояние. Очевидно, в обоих случаях жертва не может схватиться за
веревку. Напротив, самоубийцы обычно рефлекторно делают это в последний
момент, отчего на руках остаются соответствующие следы, каковые и
присутствуют в данном случае... Конечно, в отсутствие мотива это не было
бы стопроцентным доказательством, однако информация доктора...
Жалость Дюбуа к Мари мгновенно улетучилась.
- Ей не следовало делать это в моем доме! - зло воскликнул он.
- Не думаю, что она специально хотела доставить вам неприятности, -
покачал головой доктор. - Вероятно, это было внезапное импульсивное
решение. Должно быть, гнетущая атмосфера дома послужила толчком...
- Оставьте мой дом в покое! "Гнетущая атмосфера", "дом смерти" - это
все идиотские выдумки, и я докажу вам всем, что здесь можно жить самым
прекрасным образом!
Как только посторонние удалились, Жаннет обеспокоенно спросила:
- Жак, ты ведь не собираешься здесь остаться?
- Разумеется, мы останемся.
- Но ты обещал!
- Я думал, что мы имеем дело с чертовски ловким и коварным убийцей.
Но оказалось, что Мари никто не убивал, а значит, и опасности нет.
- Нет опасности?! Пять смертей за две недели!
- Это всего лишь крайне неприятное совпадение. Ну и не совсем
совпадение... Каждый следующий несчастный случай взвинчивает нервы людей,
повышая тем самым вероятность новой трагедии...
- Ты можешь сколько угодно рассуждать с умным видом, но я здесь
больше не останусь.
- Жаннет, надо потерпеть еще какой-то день. А там прибудут новые
слуги, и жизнь войдет в нормальное русло. Нельзя сейчас бежать; надо
сломать эту традицию нарастающего страха...
- Я уезжаю, Жак, уезжаю немедленно. Если ты не хочешь ехать, я еду
одна.
Дюбуа потерял терпение.
- Можешь ехать куда угодно. Мне не нужны истерички. Если ты уедешь
сейчас, между нами все будет кончено.
- Жак, не говори так... Я хочу быть с тобой... но только не в этом
доме. Мне страшно, Жак... очень страшно...
- Ты под моей защитой!
- Есть вещи, над которыми даже ты не властен...
- Ну, хватит этой суеверной чепухи! Я прошу... я требую, чтобы ты
осталась. Нет? Ты хорошо подумала, чего лишаешься? Все еще нет?
Он подошел к ней и с размаху ударил по щеке. Ему и прежде, хотя
крайне редко, приходилось пользоваться этим средством, чтобы одернуть ее.
Тогда это помогало.
Жаннет отвернулась и заплакала.
- Прощайте, мосье Дюбуа, - сказала она.
- Леруа! Леруа! - закричал взбешенный предприниматель. Появился
встревоженный мажордом.
- Отправляйтесь в деревню и наймите кого-нибудь, кто отвезет
мадемуазель в город. Прямо сейчас.
- Бесполезно, мосье. Теперь, на ночь глядя, никто не согласится
оказывать вам услуги. Может быть, подождать до утра?
- Я сказал - сейчас! Если никого не сможете нанять, повезете ее сами!
Все, ступайте с глаз моих! Оба!
Дюбуа остался в огромном доме один. Черная безлунная ночь окутала
поместье, угрюмый лес, проходящую через лес дорогу... Затрещав, погасла
свеча, оставив владельца дома наедине с темнотой и безлюдьем. Снова
издалека донесся волчий вой; на этот раз, как почудилось Дюбуа, в нем
звучала не тоска, а торжество и одновременно мрачная угроза. Он представил
себе, каково слушать этот вой одинокому путнику там, в холодной и
неприветливой ночи, и содрогнулся.

Экипаж катился по ночному лесу. Слева и справа высились во мраке
стволы старых деревьев, помнивших, вероятно, еще первого графа де Монтре;
длинные корявые ветви кое-где переплетались над дорогой. Холодный ночной
ветерок шептался в листве, шевелился в кустах; где-то глухо заухал филин.
Леруа, правивший лошадьми, непроизвольно поежился. Казалось невероятным,
что где-то существует расцвеченный огнями Париж, что в кабаре и ресторанах
сейчас кипит веселье, что на дворе прагматичный девятнадцатый век; здесь,
в лесу, все было словно пропитано духом древности, духом давно миновавших
времен - или, скорее, вневременья, застывшей и окостеневшей вечности.
Леруа, наверное, не очень бы удивился, если бы навстречу из-за поворота
выехал рыцарь в латах или показался средневековый монах в остром клобуке.
Он уже сожалел, что взялся отвезти ночью в город любовницу хозяина - как
он подозревал, теперь уже бывшую любовницу; если бы он просто объявил
Дюбуа, что исполнить его поручение некому, тот, возможно, сказал бы
Жаннет: "Добирайся сама, как знаешь", и она, столкнувшись с подобной
перспективой, пошла бы на примирение - не на это ли рассчитывал хозяин?
Так или иначе, теперь уже поздно об этом думать; вот разве что Жаннет сама
попросит повернуть назад...
В этот момент сзади отчетливо донесся волчий вой. Здесь, в лесу, он
звучал куда более зловеще, чем в доме. Жаннет высунулась в окно.
- Скорее, Леруа! Вы слышите?
- Ничего страшного. В здешних местах обычно люди охотятся на волков,
а не наоборот, - ответил тот, однако подхлестнул лошадей.
Через несколько минут вой прозвучал снова, на этот раз уже гораздо
ближе. Леруа подивился: если это не обман слуха, то зверь перемещался с
потрясающей скоростью. Затем он решил, что это, скорее всего, выл другой
волк. Лошади стали проявлять заметное беспокойство.
Волк завыл в третий раз - теперь уже совсем рядом, буквально за
поворотом. "Быстрее, быстрее!" - кричала Жаннет, но лошади уже не
нуждались в понуканиях. Леруа почувствовал, что не может справиться с
ними. Подстегиваемые древним ужасом, кони помчались во весь опор; карета
стонала и раскачивалась на рессорах. Низко склонившаяся ветка царапнула по
верху кареты, словно рука, пытающаяся удержать ускользающую добычу.
- Что вы делаете, мы разобьемся! - закричала Жаннет. В следующий
момент спазм перехватил ей горло: оглянувшись назад, она увидела
преследователей.
Следом за каретой мчалось семь или восемь крупных волков;
перепуганной Жаннет они показались просто огромными. Самый большой бежал
впереди; это был великолепный зверь с шерстью редкого серебристого
оттенка. Его глаза светились в темноте, что вообще-то обычно для животных
этого вида, но Жаннет почудилось, что в них сверкает адский огонь.
Преследователи мчались совершенно бесшумно, как призраки, и расстояние
между ними и потенциальными жертвами, несмотря на бешеный бег коней, с
каждой минутой сокращалось. Леруа уже не пытался управлять лошадьми; он
сидел, вцепившись в поводья и уставясь в темноту вытаращенными от страха
глазами.
Раздался глухой треск, и карета, лишившаяся колеса, рывком завалилась
на бок. Дверца распахнулась, и Жаннет, не успев ни за что зацепиться,
вывалилась на дорогу. Обезумевшие лошади тащили опрокинувшийся экипаж
дальше.
Когда Жаннет пришла в себя после падения, она увидела волков,
обступивших ее полукругом. Вожак втянул носом воздух и обнажил клыки,
тускло блеснувшие в свете звезд. Жаннет почувствовала, как волосы
шевелятся у нее на голове; парализованная ужасом, она не могла
сопротивляться, не могла кричать - она лишь смотрела на медленно
приближавшегося зверя...

- Мне очень жаль, мосье Дюбуа, - говорил инспектор Леблан, - но вам
придется принять участие в опознании. Тело сильно обезображено...
- Да, - сказал Дюбуа, отрешенно глядя перед собой, - да, конечно.
Немного помолчав, он спросил: - А что, Леруа уцелел?
- Вряд ли это можно назвать так, - ответил инспектор. - Его нашли
возле обломков кареты. Хищники его не тронули, но пережитое пагубно
отразилось на нем... Он сидел, совершенно седой, тупо уставясь в одну
точку; в таком состоянии он пребывает и теперь. Бедняга лишился рассудка.
- Кажется, все это не очень согласуется с вашей гипотезой о мстителе,
- угрюмо заметил Дюбуа. - Не будете же вы утверждать, что это были
дрессированные волки?
- Да, это звучало бы нелепо... Волки вообще не поддаются дрессировке.
Хотя, с другой стороны, существуют породы собак, очень похожие на волков.
Да и нападение стаи на экипаж в это время года настолько необычно... И
вели они себя скорее по-собачьи: загрызли жертву, но не сожрали ее. К тому
же, колесо: почему оно вдруг отвалилось? Возможно, случайность... а
возможно, ось была подпилена. Осмотр не позволяет сказать однозначно.
- Значит, вы не отказываетесь от вашей идеи? - удивился Дюбуа.
- Не знаю, мосье Дюбуа; просто не знаю. Если это преступление, то
дьявольски, просто невероятно хитрое и сложное; если же нет, то это
невероятная цепь совпадений. Приходится выбирать между двумя
невероятностями. Ну, вы готовы? Доктор ждет нас.

Когда с тяжелыми формальностями было покончено, Клавье выразил
желание поговорить с Дюбуа. Тот отрешенно кивнул.
Некоторое время оба молчали.
- Она была очень дорога вам? - нарушил, наконец, тишину доктор.
- Да... наверное, да, - ответил предприниматель, - хотя раньше я
никогда не думал об этом.
- Теперь вы уедете?
- Нет! - скрипнул зубами Дюбуа. - Именно теперь я ни за что не уеду!
Никому на свете не удастся выгнать меня из моего дома!
- Извините меня, мосье, но это приобретает характер навязчивой идеи.
Разумеется, то, что вам пришлось пережить...
- Увольте меня, доктор, от этой чепухи! Я рассуждаю так же трезво,
как всегда. На моей стороне законы вероятности. Совпадения не могут
продолжаться вечно - значит, мне не грозит опасность; или вы, подобно
инспектору, видите во всем этом злой умысел?
- Леблан по-прежнему считает, что мы имеем дело с заурядным
преступником?
- Не с заурядным; впрочем, он ни в чем не уверен. Он допускает, что в
последней трагедии в роли убийц выступили собаки.
- Насколько я могу судить, это были волки.
- А почему... почему они ее не съели?
- Ну, тут возможно очень простое объяснение. У волков чувствительное
обоняние; запах духов мог отбить им аппетит. Извините меня за такие
подробности...
- Напротив, вы меня успокоили. Теперь я точно знаю, что мы имеем дело
только с совпадениями.
- Видите ли, мосье Дюбуа... как раз об этом я хотел с вами
поговорить. Как и Леблан, я не верю в слишком большое количество
совпадений... но в данном случае я сомневаюсь, что все это мог устроить
обычный человек.
- Тогда кто же? - усмехнулся Дюбуа. - Разгневанный призрак графа же
Монтре?
- Вы напрасно так несерьезно к этому относитесь.
- Доктор?! - Дюбуа в удивлении уставился на собеседника. - Не хотите
же вы сказать, что верите в подобную чушь?! Вы, человек науки!
- Да, разумеется, мы живем в девятнадцатом веке, когда кажется, что в
храме науки осталось уложить лишь несколько кирпичей... Но это
поверхностный взгляд. Боюсь, что выстроенное нами здание - всего лишь вход
в будущий храм. В сущности, мы еще почти ничего не знаем о фундаментальных
вещах: о жизни, о смерти. Принято считать, что человек - это машина:
сердце - мотор, желудок - топка, руки и ноги - рычаги, и так далее. Но
тогда почему мы не можем собрать эту машину из отдельных деталей? Почему,
раз остановившись, она не может быть запущена заново, хотя бы причина
остановки и была устранена?
- Очевидно, детали без работы мгновенно портятся, только и всего, -
раздраженно ответил Дюбуа.
- Но почему это происходит? Отчего сложные и многообразные химические
процессы жизни быстро и необратимо сменяются химическими процессами
разложения? Отчего повреждение мозга обращает в косную гниющую протоплазму
абсолютно здоровый организм? Сердце ведь обладает собственной нервной
системой; оно не нуждается в командах мозга. Теоретически тело могло бы
жить без головы, как живет оно без ноги или руки, однако этого не
происходит.
- Убежден, что наука отыщет ответы на эти вопросы.
- Я тоже убежден в этом; но откуда мы знаем, каковы будут эти ответы?
Почему не допустить, что существует некая субстанция, назовем ее душой или
разумом, которая связана с телом, но способна покинуть его? А если эта
субстанция взаимодействует с собственным телом, то она может
взаимодействовать и с другими объектами материального мира.
- Право, доктор, вы меня разочаровали. Вы думаете, что достаточно
вместо "привидение" сказать "субстанция", и средневековые бредни обратятся
в научную гипотезу? Нет, доктор. В своей жизни я не сталкивался ни с чем,
что нельзя было бы объяснить рационально, и не встречал достойных внимания
упоминаний о чем-нибудь подобном.
- Шесть смертей подряд, мосье.
- Каждая из которых имеет разумное объяснение! В конце концов, что вы
от меня хотите? Чтобы я уехал? Жаннет пыталась уехать, это ее и погубило.
Может, мне следует принести церковное покаяние? Окропить дом святой водой
и надеть на шею венок из чеснока? Нет уж, я сделал кое-что получше. Я
сменил замки и запер двери, и у меня под рукой оружие. Если за всем этим
действительно кто-то стоит, я с большим удовольствием всажу пулю в этого
ублюдка.
- Как знаете, мосье, как знаете; и все же я убежден, что здесь вам
грозит опасность.
- Вздор, завтра прибывают новые слуги, и все пойдет, как надо.
1 2 3 4