У нее оказался низкий грудной голос с едва уловимым хэнаньским акцентом.
– Да, – кивнул Юй. – Может, поговорим внутри?
– Я что, арестована?
– Нет.
– А если так, вы не имеете права вторгаться ко мне.
– Товарищ Цзян, у меня к вам всего лишь несколько вопросов об одном вашем знакомом. Я не могу принуждать вас беседовать со мной, но мы будем очень признательны вам за помощь.
– Значит, принудить меня вы не можете?
– Послушайте. Товарищ старший инспектор Чэнь Цао – вы его знаете – мой начальник. Он предложил, чтобы вначале я просто побеседовал с вами. Это в наших общих интересах.
– Чэнь Цао… Но в чем дело?
– Ситуация довольно щекотливая, а вы – человек известный. Не хотелось бы привлекать к вам внимание определенного рода. Навлекать на вас неприятности… Вот, он просил передать вам записку.
– Внимания мне и без вас хватает, – заметила Цзян Вэйхэ. – Почему я должна беспокоиться?
Однако записку она взяла и прочитала. Потом нахмурилась, слегка склонила голову, оглядела свои босые ноги, заляпанные краской. Наверное, когда пришел Юй, она работала.
– Вам надо было сразу упомянуть старшего инспектора Чэня. Входите!
Квартира оказалась студией, но служила также спальней, столовой и гостиной. Очевидно, художницу мало волновал внешний вид ее жилища. В глазах рябило от множества картин, газет, тюбиков с краской, кистей и разбросанных повсюду предметов одежды. Вдоль стен стояли и лежали книги. На ночном столике также лежали книги; рядом – флакон лака для ногтей. Вокруг кровати валялись многочисленные туфли – не парами, а как попало. Прочая мебель состояла из большого верстака, нескольких ротанговых стульев и огромной кровати красного дерева с высокими столбиками для балдахина. На столе стояли стаканы с водой, две банки с пожухлыми цветами. В пепельнице, сделанной из морской раковины, тлела недокуренная сигара.
На подиуме посреди комнаты стояла незаконченная скульптура.
– Я пью кофе – вторую чашку с утра, – заявила художница, беря со стола кружку. – А вы что будете?
– Спасибо, ничего.
Цзян придвинула ему стул; на второй стул, напротив, села сама.
– О ком вы хотите меня спросить?
– Об У Сяомине.
– Почему именно я?
– Он вас снимал.
– Он многих снимал!
– Я говорю о тех снимках… в журнале «Город цветов».
– Значит, вы пришли, чтобы обсудить со мной искусство фотографии? – Хозяйка устроилась поудобнее.
– Я обычный сыщик. Произведения искусства интересуют меня не сами по себе, но как нечто другое.
– Вполне понятно. – Цзян цинично усмехнулась. – Раз вы сыщик, вы, должно быть, предварительно навели справки.
Из-за теней под глазами у нее был немного развратный вид.
– Если честно, – заявил Юй, – справки наводил не я, а старший инспектор Чэнь.
Правда, следователь Юй никак не мог взять в толк, как старший инспектор Чэнь сумел опознать ее на тех фотографиях.
– Неужели?
– Да. Поэтому нам кажется, что вы предпочтете пойти нам навстречу.
– Что вы хотите узнать об У?
– Все, что вам о нем известно.
– Вы многого хотите. – Художница покачала головой. – Но зачем?
– Мы считаем, что У совершил убийство. Речь идет о Гуань Хунъин, Всекитайской отличнице труда. Для расследования ее убийства создана особая следственная бригада.
– А, понимаю. – На лице Цзян не отразилось особого удивления. – А почему ваш старший инспектор Чэнь сам не пришел допросить меня?
– Он уехал в Гуанчжоу допрашивать свидетеля.
– Все настолько серьезно?
– Да.
– Должно быть, вам известно, из какой У семьи?
– Именно поэтому нам и нужна ваша помощь. Следователю Юю показалось, что голос художницы слегка изменился. И поведение стало не таким откровенно враждебным. Она медленно помешивала ложкой в кружке с кофе, как будто прикидывая что-то в уме.
– Вы уверены в том, что вам нужна именно моя помощь?
– Старший инспектор Чэнь приложил особые усилия для того, чтобы ваше имя не попало в официальные протоколы. Он говорит, что вы женщина умная.
– Это что, комплимент? – Цзян отпила большой глоток; от молока вокруг губ остался белый след. – Кстати, как он поживает, ваш старший инспектор? Все еще холостяк?
– По-моему, просто слишком занят.
– Я слышала, в Пекине у него был роман. Он вернулся с разбитым сердцем.
– Про Пекин ничего не знаю. – Юй покачал головой. – Он никогда не рассказывал мне об этом.
– Мне тут тоже почти ничего не известно. Все было так давно. – На губах художницы заиграла загадочная улыбка. – Итак, с чего начнем?
– Если можно, с самого начала.
– Во-первых, позвольте объясниться. Все уже давно в прошлом. Я познакомилась с У года два назад, а расстались мы через год. Я хочу особо подчеркнуть данный факт – и не потому, что он подозревается в убийстве.
– Ясно, – кивнул Юй. – Ну а как вы с ним познакомились?
– Он приехал ко мне, сказал, что хочет сделать мой портрет. Разумеется, для своего журнала.
– Готов поспорить, от такого предложения мало кто откажется.
– Кто откажется от возможности увидеть свой портрет в печати – да еще бесплатно?
– Значит, ваши снимки были опубликованы?
– Да, они оказались очень хорошими, – кивнула художница. – Откровенно говоря, У – талантливый фотограф. У него есть дар и нюх. Он знает, когда и где снимать. За его работами многие журналы буквально охотятся.
– Что было потом?
– Потом оказалось, что ко мне его влечет не столько профессиональный, сколько личный интерес – так он и сказал мне однажды за обедом. Хотите верьте, хотите нет, но он мне тоже позировал. Ну вот, одно-другое… Знаете, как бывает.
– Романтическое влечение?
– Это что, такой эвфемизм?
– Что, простите?
– Вас интересует, спали ли мы с ним?
– Поставлю вопрос по-другому: ваши отношения были серьезными?
– Смотря что называть «серьезными». Если вы хотите узнать, делал ли У Сяомин мне предложение, – нет, не делал. Мы просто приятно проводили вместе время.
– Называть одно и то же можно по-разному, – не сдавался Юй. – Скажем, так: вы часто виделись друг с другом?
– Не очень. Будучи старшим фотографом «Красной звезды», он время от времени уезжал в командировки в Пекин и другие города – один или два раза его даже посылали за границу. Я тоже очень занята работой. Но когда у нас было время, мы проводили его вместе. Первые несколько месяцев он довольно часто приезжал ко мне домой – два-три раза в неделю.
– Он проводил у вас дни или ночи?
– И то и другое, хотя на ночь он оставался редко. У него есть машина – машина его отца. Очень удобно.
– А вы бывали у него?
– Всего пару раз. Он живет в особняке. Должно быть, вы там были. Знаете, как он выглядит. – Цзян немного помолчала. – Но когда мы были вместе, мне хотелось заниматься тем, ради чего мы были вместе. Так какой смысл находиться там, где невозможно побыть наедине? Даже если бы мы могли запереться в одной из комнат, у меня было бы не то настроение; в любой момент к нам могли войти его родственники.
– Вы имеете в виду его жену?
– Нет, она все время проводит у себя – она прикована к постели. Но ведь это дом его отца. Старик в больнице, но мать У и его сестры постоянно дома.
– Значит, вам с самого начала было известно о том, что он женат?
– А он этого и не скрывал, но уверял меня, что его брак – ошибка. По-моему, он говорил правду – в известной степени.
– Ошибка, – повторил Юй. – Он объяснял вам, почему?
– Во-первых, его жена уже несколько лет тяжело больна, – художница пожала плечами, – так больна, что не может жить нормальной сексуальной жизнью.
– А что еще?
– Их брак был, можно сказать, вынужденным. Молодые «грамотные горожане» страдали от одиночества. Жизнь в деревне была очень трудна, а они находились далеко-далеко от дома.
– Ну, не знаю, – протянул Юй, вспоминая, как они с Пэйцинь жили в Юньнани. – В общем, вы не возражали против связи с женатым мужчиной?
– Ладно вам, товарищ следователь Юй! На дворе новое время! Кто сейчас живет по законам Конфуция? Если брак удачный, никто со стороны его не разрушит. – Цзян почесала ногу. – И потом, я вовсе не требовала, чтобы У на мне женился.
Может, он действительно старомоден? Юй показался себе древним стариком рядом с молодой художницей, для которой, наверное, менять любовников было также просто, как переодеться в другое платье. Однако он вдруг почувствовал искушение узнать, каково ее тело под свободным комбинезоном. Может, все дело в том, что он видел его на фотографии? Он уже успел заметить родинку на затылке.
– Но раз он так несчастлив в браке, почему не разведется?
– Не знаю. – Цзин покачала головой. – Наверное, развод негативно скажется на его карьере – я имею в виду, в политическом смысле. Я слышала, родственники его жены до сих пор занимают ответственные посты.
– Да, так оно и есть.
– А еще мне показалось, что он по-своему любит жену.
– Почему у вас сложилось такое впечатление?
– Он говорил со мной о ней. Она пришла к нему, когда он был просто парией, отверженным – «грамотным молодым человеком», который нуждался в перевоспитании, сыном «капиталистического прихвостня». Она пожалела его тогда – и очень любила его. Если бы не она, сказал он однажды, он впал бы в отчаяние.
– Наверное, в юности она была красавицей, – заметил Юй. – Мы видели несколько ее давних снимков.
– Может, вы мне не поверите, но отчасти я полюбила его из-за того, что он все-таки сохранял остатки преданности жене. Он не совсем лишен чувства ответственности.
– Возможно, – кивнул Юй, – но я хочу спросить вас о другом. Много ли он получает за свои фотографии – не от жены, разумеется.
– Поскольку он «партийный сынок», он, наверное, находит способы зарабатывать. Например, некоторые хорошо платят за то, чтобы их фотографии появились в «Красной звезде». Ему не нужно зарабатывать на жизнь, продавая свои снимки. Насколько мне известно, он на себя денег не жалеет – и с друзьями не скупится.
– С друзьями какого рода?
– С людьми из таких же, как у него, семей. Одного с ним поля ягодами.
– Банда «партийных деток», – проворчал Юй. – Чем же они занимаются?
– Устраивают вечеринки у него дома. Разнузданные вечеринки, настоящие оргии. Они говорят: просто позор не устроить вечеринку в таком огромном доме.
– Можете перечислить мне имена его друзей?
– Я знаю только тех, кто давал мне свои визитные карточки. – Художница взяла с полки пластмассовую коробочку.
– Это было бы замечательно.
– Вот, пожалуйста. – Она высыпала несколько визиток на стол.
Юй проглядел их. Одна визитка принадлежала Го Цзяну, человеку, подтвердившему алиби У в ночь десятого мая. Под именами нескольких владельцев карточек значились внушительные звания.
– Можно я возьму их на время?
– Конечно. Вряд ли они мне пригодятся. Дождавшись, пока хозяйка кивнет в знак одобрения, Юй достал пачку сигарет и закурил.
– Еще один вопрос, товарищ Цзян. Когда вы еще были с У, известно ли вам было о Гуань Хунъин? Например, не встречали ли вы ее у него в особняке? А может, он о ней упоминал?
– Нет, ее я не помню, – сказала Цзян. – Хотя мне известно, что у него были женщины и помимо меня.
– Именно поэтому вы с ним порвали?
– Возможно, вы так думаете, но нет. – Художница вытянула сигарету из его пачки. – На самом деле я ничего не ждала от нашей связи. У него была своя жизнь, у меня – своя. Мы объяснились достаточно недвусмысленно. Пару раз я устраивала ему сцены из-за других женщин, но он клялся, что только фотографировал их.
– И вы ему верили?
– Нет, не верила – и, как ни странно, расстались мы именно из-за его фотографий.
– Фотографий других девушек?
– Да, но не таких, как эти, – не высокохудожественных… которые вы видели в журналах.
– Понимаю, – кивнул Юй. – Как вы их нашли?
– Случайно. Во время одной из вечеринок я была с У в его комнате. Ему нужно было поговорить по телефону в кабинете. Разговор оказался долгим, и я от нечего делать заглянула к нему в стол. Там я нашла фотоальбом. Снимки голых девушек, как вы, наверное, и предполагали, но они были… такие неприличные… и в самых разных ужасных позах… Даже во время соития. Одну из моделей я узнала. Известная актриса, сейчас живет за рубежом с американским миллионером, как я слышала. На снимке она лежала на спине, с кляпом во рту; ее руки были закованы в наручники, а между грудями лежала голова У. Там было много таких же мерзких снимков, но я не успела рассмотреть их все. У отпечатал их профессионально, но к настоящему искусству они не имели никакого отношения.
– Неслыханно!
– И еще более неслыханными были надписи, сделанные на обороте каждого снимка.
– Какого рода надписи?
– В одном рассказе про Шерлока Холмса преступник хранил фотографии женщин, с которыми вступал в связь, с описанием их семейного и общественного положения, их тайн, а также предпочтений в постели – все интимные подробности их сексуальных отношений… Впрочем, что я вам рассказываю, следователь Юй! Вы наверняка помните тот рассказ.
– Старший инспектор Чэнь перевел несколько западных детективов, – уклончиво отвечал следователь Юй, который никогда не читал рассказов о Шерлоке Холмсе. – О литературе лучше говорить с ним.
– Правда? Я думала, он только стихи пишет.
– Зачем же У понадобились эти снимки?
– Не знаю, но он не просто Дон Жуан, который все никак не может удовлетворить свое эго, рассматривая голых любовниц.
– Вот сукин сын, – выругался Юй, который и о Дон Жуане не слышал.
– С Дон Жуаном я бы еще смогла жить, но его хладнокровный цинизм меня добил. И я решила порвать с ним.
– Вы очень умно поступили, приняв такое решение.
– У меня оставалась моя работа. – Художница печально опустила голову. – Я не хотела быть замешанной в скандале. Ну вот, я рассказала вам все, что мне известно.
– То, что вы рассказали, на самом деле очень важно. Вы очень нам помогли, товарищ Цзян. Мы позаботимся о том, чтобы в официальных отчетах ваше имя не упоминалось.
– Спасибо.
Она встала и проводила Юя до двери.
– Товарищ следователь Юй!
– Да?
– Кажется, у меня для вас есть еще кое-что, – заявила Цзян Вэйхэ, – но сначала пообещайте выполнить одну мою просьбу.
– Сделаю все, что в моих силах.
– Мы с У расстались. Какие бы чувства я к нему ни питала, я бы не стала швырять камни в тот колодец, в который он упал. Поэтому не стану рассказывать вам то, что я видела и слышала сама. Но случайно я знаю девушку, с которой начал встречаться У после нашего разрыва.
– Кто она такая?
– Ее зовут Нин Цзин. Понятия не имею, где У ее подцепил и что он в ней нашел. Может, она просто стала очередной моделью для его коллекции – навести объектив, снять и поместить в альбом. Я упоминаю о ней потому, что ей, возможно, что-то известно об У и Гуань. Видимо, Гуань стала следующей девушкой У после нее.
– Да, товарищ Цзян, наверное, это важный след. Я обязательно все проверю. А о чем вы собирались меня попросить?
– Если можно, постарайтесь не привлекать к ней излишнего внимания. Вот о чем я вас прошу. Я к известности привыкла; лишняя статейка в бульварной газетенке не выбивает меня из колеи. А она другая. Я слышала, скоро она выходит замуж.
– Ясно, – сказал Юй. – Постараюсь. У вас есть ее адрес?
– Он есть в телефонном справочнике. – Цзян взяла со стола толстый том. – Сейчас найду.
Юй записал адрес, номер телефона и имя.
– Спасибо. Я обязательно расскажу старшему инспектору Чэню, что вы нам очень помогли.
– Передавайте привет старшему инспектору Чэню.
– Передам. До свидания!
Спустившись по лестнице, Юй обернулся. Художница так и стояла босиком на пороге своей квартиры. Но на него она не смотрела. Она задумчиво воззрилась куда-то вдаль, на горизонт за разноцветными крышами.
Славная женщина, хотя ее жизненная философия превыше его понимания. Может, такова цена, которую платишь за то, что ты художник? За то, что ты не такой, как все…
Совсем как старший инспектор Чэнь – но Чэнь, кроме того, что он поэт, еще и способный полицейский.
А вот У Сяомин не просто «другой».
Следователь Юй решил тут же, не мешкая, отправиться домой к Нин Цзин. Скорее всего, приятным такое задание назвать нельзя – как и легким.
Цзян Вэйхэ охотно пошла ему навстречу, но только после того, как он применил к ней политику кнута и пряника. Страх разоблачения того, что она снималась обнаженной для журнала, плюс записка от Чэня. Но против Нин у него, следователя Юя, ничего нет. Ничего, кроме обрывков информации, полученных от Цзян. Несмотря на свое заявление, Цзян, вполне вероятно, ненавидит соперницу. Значит, у него остается единственный выход – блефовать. Один из самых действенных способов вызвать откровенность потенциального свидетеля, особенно под угрозой «клубничного скандала». Достаточно звонка на ее работу из управления полиции, и вокруг нее поползут слухи, на нее будут показывать пальцами, качать головой, плевать ей вслед и так далее. Для того чтобы девушка попала под подозрение, не обязательно арестовывать ее.
Квартира Нин находилась на улице Сиканлу, неподалеку от «Ворот радости», ночного клуба, который недавно отремонтировали и вновь открыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Да, – кивнул Юй. – Может, поговорим внутри?
– Я что, арестована?
– Нет.
– А если так, вы не имеете права вторгаться ко мне.
– Товарищ Цзян, у меня к вам всего лишь несколько вопросов об одном вашем знакомом. Я не могу принуждать вас беседовать со мной, но мы будем очень признательны вам за помощь.
– Значит, принудить меня вы не можете?
– Послушайте. Товарищ старший инспектор Чэнь Цао – вы его знаете – мой начальник. Он предложил, чтобы вначале я просто побеседовал с вами. Это в наших общих интересах.
– Чэнь Цао… Но в чем дело?
– Ситуация довольно щекотливая, а вы – человек известный. Не хотелось бы привлекать к вам внимание определенного рода. Навлекать на вас неприятности… Вот, он просил передать вам записку.
– Внимания мне и без вас хватает, – заметила Цзян Вэйхэ. – Почему я должна беспокоиться?
Однако записку она взяла и прочитала. Потом нахмурилась, слегка склонила голову, оглядела свои босые ноги, заляпанные краской. Наверное, когда пришел Юй, она работала.
– Вам надо было сразу упомянуть старшего инспектора Чэня. Входите!
Квартира оказалась студией, но служила также спальней, столовой и гостиной. Очевидно, художницу мало волновал внешний вид ее жилища. В глазах рябило от множества картин, газет, тюбиков с краской, кистей и разбросанных повсюду предметов одежды. Вдоль стен стояли и лежали книги. На ночном столике также лежали книги; рядом – флакон лака для ногтей. Вокруг кровати валялись многочисленные туфли – не парами, а как попало. Прочая мебель состояла из большого верстака, нескольких ротанговых стульев и огромной кровати красного дерева с высокими столбиками для балдахина. На столе стояли стаканы с водой, две банки с пожухлыми цветами. В пепельнице, сделанной из морской раковины, тлела недокуренная сигара.
На подиуме посреди комнаты стояла незаконченная скульптура.
– Я пью кофе – вторую чашку с утра, – заявила художница, беря со стола кружку. – А вы что будете?
– Спасибо, ничего.
Цзян придвинула ему стул; на второй стул, напротив, села сама.
– О ком вы хотите меня спросить?
– Об У Сяомине.
– Почему именно я?
– Он вас снимал.
– Он многих снимал!
– Я говорю о тех снимках… в журнале «Город цветов».
– Значит, вы пришли, чтобы обсудить со мной искусство фотографии? – Хозяйка устроилась поудобнее.
– Я обычный сыщик. Произведения искусства интересуют меня не сами по себе, но как нечто другое.
– Вполне понятно. – Цзян цинично усмехнулась. – Раз вы сыщик, вы, должно быть, предварительно навели справки.
Из-за теней под глазами у нее был немного развратный вид.
– Если честно, – заявил Юй, – справки наводил не я, а старший инспектор Чэнь.
Правда, следователь Юй никак не мог взять в толк, как старший инспектор Чэнь сумел опознать ее на тех фотографиях.
– Неужели?
– Да. Поэтому нам кажется, что вы предпочтете пойти нам навстречу.
– Что вы хотите узнать об У?
– Все, что вам о нем известно.
– Вы многого хотите. – Художница покачала головой. – Но зачем?
– Мы считаем, что У совершил убийство. Речь идет о Гуань Хунъин, Всекитайской отличнице труда. Для расследования ее убийства создана особая следственная бригада.
– А, понимаю. – На лице Цзян не отразилось особого удивления. – А почему ваш старший инспектор Чэнь сам не пришел допросить меня?
– Он уехал в Гуанчжоу допрашивать свидетеля.
– Все настолько серьезно?
– Да.
– Должно быть, вам известно, из какой У семьи?
– Именно поэтому нам и нужна ваша помощь. Следователю Юю показалось, что голос художницы слегка изменился. И поведение стало не таким откровенно враждебным. Она медленно помешивала ложкой в кружке с кофе, как будто прикидывая что-то в уме.
– Вы уверены в том, что вам нужна именно моя помощь?
– Старший инспектор Чэнь приложил особые усилия для того, чтобы ваше имя не попало в официальные протоколы. Он говорит, что вы женщина умная.
– Это что, комплимент? – Цзян отпила большой глоток; от молока вокруг губ остался белый след. – Кстати, как он поживает, ваш старший инспектор? Все еще холостяк?
– По-моему, просто слишком занят.
– Я слышала, в Пекине у него был роман. Он вернулся с разбитым сердцем.
– Про Пекин ничего не знаю. – Юй покачал головой. – Он никогда не рассказывал мне об этом.
– Мне тут тоже почти ничего не известно. Все было так давно. – На губах художницы заиграла загадочная улыбка. – Итак, с чего начнем?
– Если можно, с самого начала.
– Во-первых, позвольте объясниться. Все уже давно в прошлом. Я познакомилась с У года два назад, а расстались мы через год. Я хочу особо подчеркнуть данный факт – и не потому, что он подозревается в убийстве.
– Ясно, – кивнул Юй. – Ну а как вы с ним познакомились?
– Он приехал ко мне, сказал, что хочет сделать мой портрет. Разумеется, для своего журнала.
– Готов поспорить, от такого предложения мало кто откажется.
– Кто откажется от возможности увидеть свой портрет в печати – да еще бесплатно?
– Значит, ваши снимки были опубликованы?
– Да, они оказались очень хорошими, – кивнула художница. – Откровенно говоря, У – талантливый фотограф. У него есть дар и нюх. Он знает, когда и где снимать. За его работами многие журналы буквально охотятся.
– Что было потом?
– Потом оказалось, что ко мне его влечет не столько профессиональный, сколько личный интерес – так он и сказал мне однажды за обедом. Хотите верьте, хотите нет, но он мне тоже позировал. Ну вот, одно-другое… Знаете, как бывает.
– Романтическое влечение?
– Это что, такой эвфемизм?
– Что, простите?
– Вас интересует, спали ли мы с ним?
– Поставлю вопрос по-другому: ваши отношения были серьезными?
– Смотря что называть «серьезными». Если вы хотите узнать, делал ли У Сяомин мне предложение, – нет, не делал. Мы просто приятно проводили вместе время.
– Называть одно и то же можно по-разному, – не сдавался Юй. – Скажем, так: вы часто виделись друг с другом?
– Не очень. Будучи старшим фотографом «Красной звезды», он время от времени уезжал в командировки в Пекин и другие города – один или два раза его даже посылали за границу. Я тоже очень занята работой. Но когда у нас было время, мы проводили его вместе. Первые несколько месяцев он довольно часто приезжал ко мне домой – два-три раза в неделю.
– Он проводил у вас дни или ночи?
– И то и другое, хотя на ночь он оставался редко. У него есть машина – машина его отца. Очень удобно.
– А вы бывали у него?
– Всего пару раз. Он живет в особняке. Должно быть, вы там были. Знаете, как он выглядит. – Цзян немного помолчала. – Но когда мы были вместе, мне хотелось заниматься тем, ради чего мы были вместе. Так какой смысл находиться там, где невозможно побыть наедине? Даже если бы мы могли запереться в одной из комнат, у меня было бы не то настроение; в любой момент к нам могли войти его родственники.
– Вы имеете в виду его жену?
– Нет, она все время проводит у себя – она прикована к постели. Но ведь это дом его отца. Старик в больнице, но мать У и его сестры постоянно дома.
– Значит, вам с самого начала было известно о том, что он женат?
– А он этого и не скрывал, но уверял меня, что его брак – ошибка. По-моему, он говорил правду – в известной степени.
– Ошибка, – повторил Юй. – Он объяснял вам, почему?
– Во-первых, его жена уже несколько лет тяжело больна, – художница пожала плечами, – так больна, что не может жить нормальной сексуальной жизнью.
– А что еще?
– Их брак был, можно сказать, вынужденным. Молодые «грамотные горожане» страдали от одиночества. Жизнь в деревне была очень трудна, а они находились далеко-далеко от дома.
– Ну, не знаю, – протянул Юй, вспоминая, как они с Пэйцинь жили в Юньнани. – В общем, вы не возражали против связи с женатым мужчиной?
– Ладно вам, товарищ следователь Юй! На дворе новое время! Кто сейчас живет по законам Конфуция? Если брак удачный, никто со стороны его не разрушит. – Цзян почесала ногу. – И потом, я вовсе не требовала, чтобы У на мне женился.
Может, он действительно старомоден? Юй показался себе древним стариком рядом с молодой художницей, для которой, наверное, менять любовников было также просто, как переодеться в другое платье. Однако он вдруг почувствовал искушение узнать, каково ее тело под свободным комбинезоном. Может, все дело в том, что он видел его на фотографии? Он уже успел заметить родинку на затылке.
– Но раз он так несчастлив в браке, почему не разведется?
– Не знаю. – Цзин покачала головой. – Наверное, развод негативно скажется на его карьере – я имею в виду, в политическом смысле. Я слышала, родственники его жены до сих пор занимают ответственные посты.
– Да, так оно и есть.
– А еще мне показалось, что он по-своему любит жену.
– Почему у вас сложилось такое впечатление?
– Он говорил со мной о ней. Она пришла к нему, когда он был просто парией, отверженным – «грамотным молодым человеком», который нуждался в перевоспитании, сыном «капиталистического прихвостня». Она пожалела его тогда – и очень любила его. Если бы не она, сказал он однажды, он впал бы в отчаяние.
– Наверное, в юности она была красавицей, – заметил Юй. – Мы видели несколько ее давних снимков.
– Может, вы мне не поверите, но отчасти я полюбила его из-за того, что он все-таки сохранял остатки преданности жене. Он не совсем лишен чувства ответственности.
– Возможно, – кивнул Юй, – но я хочу спросить вас о другом. Много ли он получает за свои фотографии – не от жены, разумеется.
– Поскольку он «партийный сынок», он, наверное, находит способы зарабатывать. Например, некоторые хорошо платят за то, чтобы их фотографии появились в «Красной звезде». Ему не нужно зарабатывать на жизнь, продавая свои снимки. Насколько мне известно, он на себя денег не жалеет – и с друзьями не скупится.
– С друзьями какого рода?
– С людьми из таких же, как у него, семей. Одного с ним поля ягодами.
– Банда «партийных деток», – проворчал Юй. – Чем же они занимаются?
– Устраивают вечеринки у него дома. Разнузданные вечеринки, настоящие оргии. Они говорят: просто позор не устроить вечеринку в таком огромном доме.
– Можете перечислить мне имена его друзей?
– Я знаю только тех, кто давал мне свои визитные карточки. – Художница взяла с полки пластмассовую коробочку.
– Это было бы замечательно.
– Вот, пожалуйста. – Она высыпала несколько визиток на стол.
Юй проглядел их. Одна визитка принадлежала Го Цзяну, человеку, подтвердившему алиби У в ночь десятого мая. Под именами нескольких владельцев карточек значились внушительные звания.
– Можно я возьму их на время?
– Конечно. Вряд ли они мне пригодятся. Дождавшись, пока хозяйка кивнет в знак одобрения, Юй достал пачку сигарет и закурил.
– Еще один вопрос, товарищ Цзян. Когда вы еще были с У, известно ли вам было о Гуань Хунъин? Например, не встречали ли вы ее у него в особняке? А может, он о ней упоминал?
– Нет, ее я не помню, – сказала Цзян. – Хотя мне известно, что у него были женщины и помимо меня.
– Именно поэтому вы с ним порвали?
– Возможно, вы так думаете, но нет. – Художница вытянула сигарету из его пачки. – На самом деле я ничего не ждала от нашей связи. У него была своя жизнь, у меня – своя. Мы объяснились достаточно недвусмысленно. Пару раз я устраивала ему сцены из-за других женщин, но он клялся, что только фотографировал их.
– И вы ему верили?
– Нет, не верила – и, как ни странно, расстались мы именно из-за его фотографий.
– Фотографий других девушек?
– Да, но не таких, как эти, – не высокохудожественных… которые вы видели в журналах.
– Понимаю, – кивнул Юй. – Как вы их нашли?
– Случайно. Во время одной из вечеринок я была с У в его комнате. Ему нужно было поговорить по телефону в кабинете. Разговор оказался долгим, и я от нечего делать заглянула к нему в стол. Там я нашла фотоальбом. Снимки голых девушек, как вы, наверное, и предполагали, но они были… такие неприличные… и в самых разных ужасных позах… Даже во время соития. Одну из моделей я узнала. Известная актриса, сейчас живет за рубежом с американским миллионером, как я слышала. На снимке она лежала на спине, с кляпом во рту; ее руки были закованы в наручники, а между грудями лежала голова У. Там было много таких же мерзких снимков, но я не успела рассмотреть их все. У отпечатал их профессионально, но к настоящему искусству они не имели никакого отношения.
– Неслыханно!
– И еще более неслыханными были надписи, сделанные на обороте каждого снимка.
– Какого рода надписи?
– В одном рассказе про Шерлока Холмса преступник хранил фотографии женщин, с которыми вступал в связь, с описанием их семейного и общественного положения, их тайн, а также предпочтений в постели – все интимные подробности их сексуальных отношений… Впрочем, что я вам рассказываю, следователь Юй! Вы наверняка помните тот рассказ.
– Старший инспектор Чэнь перевел несколько западных детективов, – уклончиво отвечал следователь Юй, который никогда не читал рассказов о Шерлоке Холмсе. – О литературе лучше говорить с ним.
– Правда? Я думала, он только стихи пишет.
– Зачем же У понадобились эти снимки?
– Не знаю, но он не просто Дон Жуан, который все никак не может удовлетворить свое эго, рассматривая голых любовниц.
– Вот сукин сын, – выругался Юй, который и о Дон Жуане не слышал.
– С Дон Жуаном я бы еще смогла жить, но его хладнокровный цинизм меня добил. И я решила порвать с ним.
– Вы очень умно поступили, приняв такое решение.
– У меня оставалась моя работа. – Художница печально опустила голову. – Я не хотела быть замешанной в скандале. Ну вот, я рассказала вам все, что мне известно.
– То, что вы рассказали, на самом деле очень важно. Вы очень нам помогли, товарищ Цзян. Мы позаботимся о том, чтобы в официальных отчетах ваше имя не упоминалось.
– Спасибо.
Она встала и проводила Юя до двери.
– Товарищ следователь Юй!
– Да?
– Кажется, у меня для вас есть еще кое-что, – заявила Цзян Вэйхэ, – но сначала пообещайте выполнить одну мою просьбу.
– Сделаю все, что в моих силах.
– Мы с У расстались. Какие бы чувства я к нему ни питала, я бы не стала швырять камни в тот колодец, в который он упал. Поэтому не стану рассказывать вам то, что я видела и слышала сама. Но случайно я знаю девушку, с которой начал встречаться У после нашего разрыва.
– Кто она такая?
– Ее зовут Нин Цзин. Понятия не имею, где У ее подцепил и что он в ней нашел. Может, она просто стала очередной моделью для его коллекции – навести объектив, снять и поместить в альбом. Я упоминаю о ней потому, что ей, возможно, что-то известно об У и Гуань. Видимо, Гуань стала следующей девушкой У после нее.
– Да, товарищ Цзян, наверное, это важный след. Я обязательно все проверю. А о чем вы собирались меня попросить?
– Если можно, постарайтесь не привлекать к ней излишнего внимания. Вот о чем я вас прошу. Я к известности привыкла; лишняя статейка в бульварной газетенке не выбивает меня из колеи. А она другая. Я слышала, скоро она выходит замуж.
– Ясно, – сказал Юй. – Постараюсь. У вас есть ее адрес?
– Он есть в телефонном справочнике. – Цзян взяла со стола толстый том. – Сейчас найду.
Юй записал адрес, номер телефона и имя.
– Спасибо. Я обязательно расскажу старшему инспектору Чэню, что вы нам очень помогли.
– Передавайте привет старшему инспектору Чэню.
– Передам. До свидания!
Спустившись по лестнице, Юй обернулся. Художница так и стояла босиком на пороге своей квартиры. Но на него она не смотрела. Она задумчиво воззрилась куда-то вдаль, на горизонт за разноцветными крышами.
Славная женщина, хотя ее жизненная философия превыше его понимания. Может, такова цена, которую платишь за то, что ты художник? За то, что ты не такой, как все…
Совсем как старший инспектор Чэнь – но Чэнь, кроме того, что он поэт, еще и способный полицейский.
А вот У Сяомин не просто «другой».
Следователь Юй решил тут же, не мешкая, отправиться домой к Нин Цзин. Скорее всего, приятным такое задание назвать нельзя – как и легким.
Цзян Вэйхэ охотно пошла ему навстречу, но только после того, как он применил к ней политику кнута и пряника. Страх разоблачения того, что она снималась обнаженной для журнала, плюс записка от Чэня. Но против Нин у него, следователя Юя, ничего нет. Ничего, кроме обрывков информации, полученных от Цзян. Несмотря на свое заявление, Цзян, вполне вероятно, ненавидит соперницу. Значит, у него остается единственный выход – блефовать. Один из самых действенных способов вызвать откровенность потенциального свидетеля, особенно под угрозой «клубничного скандала». Достаточно звонка на ее работу из управления полиции, и вокруг нее поползут слухи, на нее будут показывать пальцами, качать головой, плевать ей вслед и так далее. Для того чтобы девушка попала под подозрение, не обязательно арестовывать ее.
Квартира Нин находилась на улице Сиканлу, неподалеку от «Ворот радости», ночного клуба, который недавно отремонтировали и вновь открыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50