Слава Богу, теперь уже появилась такая возможность…
Дошли наконец до летного начальства бесконечные Люсины жалобы на то, что ведущему на предприятии, заслуженному-перезаслуженному летчику-испытателю, полковнику и тэ дэ, и тэ пэ, просто жизненно необходимо иметь между полетами хоть какой-нибудь угол для отдыха. Жили-то в однокомнатной квартире. Все четверо. Видно, доняла-таки их Людмила, достала всерьез. Либо побоялись потерять классного и всегда безотказного специалиста. Выделили в старой хрущевке трехкомнатную квартиру. Дом этот, правда, к сносу бы готовить, но, пока то да се, пожить еще можно. Опять же и не господа какие-нибудь! Для тех-то вон, на самом берегу озера, экую домину отгрохали, по три лоджии в каждой квартире.
Или вот тоже верстах в тридцати отсюда, в заповедных местах, где до прихода демократии размещался известный колхоз-миллионер, а сегодня кончают свой век вросшие в землю избы, и мужиков-то, фермеров, по-нынешнему, раз-два и обчелся, чуть ли не сотню гектаров пашни продали под коттеджи богатым, из Москвы. Там уже всамделишные замки построили и кирпичной стеной почище кремлевской обнесли. И речка рядом, и родники с какой-то минеральной водой. А за стеной, говорили деревенские, свой бассейн есть, с модным нынче аквапарком, какой разве что по телевизору и увидишь. Бар там опять же, казино, прочие увеселения. Обслуживающий персонал из города приезжает в специальном автобусе. В общем, поняли жены летчиков: организовали себе богатенькие русские маленький Лас-Вегас. А с другой стороны, значит, могут люди, поскольку большие деньги имеют…
Но Люся не завидовала тем, что проживали «за стеной». Она привыкла укладываться в мужнину зарплату в полторы тысячи рубликов и в свою учительскую добавку. А недавно Алексею-старшему увеличили зарплату аж вдвое! Живи да радуйся!
Про тот поселок банкирский, так его все называли, а если официально, то «Солнечным», было известно лишь потому, что недавно семьям летчиков-испытателей выделили неподалеку от того поселка десяток дачных участков по шесть соток каждый под сады-огороды. Ездили уже туда, радовались, будто по трамвайному билету большой лотерейный приз выиграли. Ну а как же! Уже и распланировать успели, где времяночку можно будет поставить, где огород вскопать, картошку посадить, зелень всякую к столу — все добавка! Оказалось, что мимо участков еще и отличная асфальтированная дорога проходит. Ее сами банкиры и провели, прямо от Рязанского шоссе. Теперь, значит, к участкам добраться легко: автобус ходит. А у кого машина, так вообще без проблем, в любое время года — ни слякоти тебе, ни снежных заносов. Не так уж, выходит, и плохи эти банкиры, тоже люди, и польза от них…
Однако все это мимолетно. Подумалось и забылось. Другое заботило. Суббота сегодня, у всех нормальных людей выходной, а мужу надо на работу. У них выходные зависят от погоды. Летная — трудятся, а вот на прошлой неделе шли дожди, так хмурые ходили, отдых у них, значит, выпал.
Сегодня, как назло, солнечно и ясно. Заведет Алексей сейчас свой «жигуль-шестерку», купленный еще на те деньги, что заработал во время испытаний в Арктике, и поедет на аэродром. Если погода до обеда не изменится, сходит в зону, а к вечеру домой вернется. Можно будет завтра на новый участок съездить, где, правда, хоть и нет ни кола, ни двора, зато пикник детям в самый раз бы устроить, лето же, им отдыхать, а не дома сидеть… Были ж когда-то пионерские лагеря, пока их не приватизировали беспринципные дяди.
За мужа Людмила была, в общем, спокойна. И ничего плохого о нем даже подумать не могла. Хороший, послушный, не пьет, не гуляет, детей любит, с ней ласков, чего ж еще-то требовать? Хотя жизнь давала предостаточно поводов и с резьбы сорваться, и послать куда подальше. А он всегда ровный, спокойный…
Встал, поцеловал жену, заглянул в комнату к ребятне, помахал им рукой. Все как обычно.
Она чувствовала, что и он прекрасно знает, о чем она думает. За пятнадцать-то лет совместной жизни как не угадать? Да и о чем, в самом деле, могут еще думать жены летчиков-испытателей, как не об опасной службе мужей? Правда, они стараются на эту тему разговоров не заводить, делают вид, будто работа как работа, похожа на всякую другую. Чтоб зря мужей не волновать. Но даже настойчиво уверяя себя, что с мужем ничего не случится, что он выйдет из любой критической ситуации в полете, жена все равно не находит себе места и живет, и действует как бы по инерции до тех пор, пока не вякнет за окном сигнал возвратившегося домой «жигуленка». Воистину такая жизнь…
— Ты не задерживайся, мы ждем! — успела крикнуть она уже из окна.
Алексей выглянул из салона автомобиля, подмигнул ей и кивнул, прощаясь.
Этот момент она запомнила.
3
Субботнее утро, по мнению Александра Борисовича, выдалось не то чтоб совсем уж идеальным для пикника, который обещал закатить Игоряша дорогому школьному другу, но вполне терпимым. Не очень жарко, поскольку солнце закутано облаками, но прогнозы и дождя не обещают. На воле — в самый раз.
— Заметь, — сказал Турецкий жене, — друг! А ведь всю дорогу были приятелями, и не больше. Олигархи, между прочим, такими понятиями, как «друг», если речь идет не о любимой собаке, не разбрасываются. Это у них не по понятиям, извини за тавтологию, или как это у грамотных называется?..
— Хвастунишка ты, Шурик, — спокойно, будто невзначай вылив ушат воды на его голову, охладила эмоции супруга Ирина. — Тебе-то конкретно что с этого дела достанется? Или ты уже успел заиметь какой-то особый интерес? Я не могу припомнить, чтоб тебе когда-нибудь вообще нравились олигархи.
— А они мне и сейчас не нравятся. С чего ты взяла? Я ж сказал, что не я ему, а он мне обязан. В определенном смысле. И я совсем не думаю, что так называемый долг окажется ему в тягость. Скорее, наоборот. А это означает, что от нас с тобой ровным счетом ничего не требуется, кроме как вкушать предлагаемые наслаждения. Потому что принять нас они просто обязаны по самому высшему разряду. Как самого российского президента с его драгоценной супругой. Вот разве что…
— Ну-ну, договаривай!
Определенно Ирина слушала его в пол-уха. Она сосредоточенно примеряла новенький, ни разу не надеванный купальник, сплошное, можно сказать, мини-бикини, состоящее из пластин и блесток, выразительно и даже опасно подчеркивающее все прелести ухоженной фигуры зрелой, сорокалетней женщины. А Турецкий, подперев кулаками подбородок, отчего щеки его комично поднялись к вискам, пытливо наблюдал за прикидками жены, мысленно обзывая себя самым натуральным козлом.
«Вот же оно, рядышком, руку протяни, но тебя же вечно влечет куда-то! Ну да, постоянно влечет и тянет, только совсем не туда, куда следует! Совести у тебя, Турецкий, точно, как у того козла!..»
Ирина вдруг в упор взглянула на него и, иронично хмыкнув, осуждающе покачала головой.
— Ты чего? — оторопел Турецкий: неужто она поймала его мысль? Последнюю, разумеется. И еще ухмылка эта…
— Да смотрю вот и вижу, что совести у тебя, Турецкий, как у того… А вот глазки сейчас, будто у…
Ирина запнулась и почему-то хихикнула. Причем, что особенно обидно, с заметным пренебрежением.
«Черт! Она и в самом деле, что ли, читает мысли?! — уже всерьез напрягся Александр Борисович. — Этак ведь и от собственного реноме ничего не останется! От этой… от репутации… Какая уж после этого уверенность в себе? Или наплевать?»
Вообще-то, в гости приглашали с ночевкой. Иначе какой смысл был бы ехать черт-те куда и не выпить там ни рюмки? А так субботу гуляем, с утра в воскресенье отходим, отмокаем и возвращаемся домой. Логично. На новом месте, это уж известно, всегда на приключения тянет, жене опять же обязательно потребуется приятное сделать. Но, с другой стороны, выпить-то придется, а какая после этого, извините, любовь? Да хоть бы и на новом месте?
Поразмышлял на эту тему Турецкий, прикинул возможную реакцию жены и, вздохнув, исключительно для усиления собственной храбрости поднялся со стула.
Подошел к Ирине сзади, обнял ее за плечи, она засмеялась:
— Что, совсем тяжко? Да, Шурик, дамские примерки — это очень серьезное испытание для трезвого и любвеобильного мужчины… Ах ты, босяк!
— Ты потрясающе права, дорогая, я просто отчаянный босяк!.. Но, к сожалению, мы опаздываем. Если бы не этот, не зависящий от меня фактор, живой бы ты отсюда не выбралась, уж это точно! — И он даже зарычал, демонстрируя «жуткую страсть». А Ирина захохотала и показала ему нос.
Полчаса спустя они мчались по Московской кольцевой дороге на восток, в сторону Рязанского шоссе.
Поселок Солнечный не был обозначен еще ни на одной карте автодорог Московской области. Но Турецкий примерно знал место, где он должен был располагаться. Игоряша, надо отдать ему должное, искренне огорчился, что «школьный друг Саша» отказался от его превосходного бронированного «мерседеса» и, соответственно, от джипа охраны, а вознамерился ехать в собственной «Ладе». Ну и Бог с ним. Зато он сумел доходчиво объяснить, как ехать и где Сашу с супругой будут обязательно встречать. Короче, дуй прямиком по старой Рязанке, а как пройдешь Раменское, посматривай на обочину справа. Переедешь по мосту через речку Гжелку и дальше, за большой березовой рощей, будет асфальтированный съезд, там и дожидается почетный эскорт. Все понятно? Так точно, ваше… хрен знает, как вас следует именовать, но что не «высокоблагородием» — это уж на одну минуточку извините…
Ирина наслаждалась ровной, спокойной ездой. И у Александра мысли тоже были плавные и умиротворенные. Как, в сущности, немного надо человеку, чтобы чувствовать себя полностью счастливым! О чем там рассуждал Черный Абдулла? Добрый дом, хорошая жена… Что-то в этом роде.
— Шурик, а что мы с тобой у них, собственно, делать будем? — словно очнулась Ирина. — Болтать, слушать сплетни и водку кушать?
— Ну, ты даешь, подруга! Изображать людей независимых и шибко важных. На отдыхе. Пользоваться бесплатными благами. Не исключаю, что кое-кто пожелает завоевать твое более близкое расположение. Но я постараюсь постоянно находиться неподалеку и любые нехорошие поползновения пресекать без рассуждения. Как только ты подашь соответствующий сигнал. О котором нам с тобой, полагаю, следовало бы договориться заранее. Итак?
— Ну а если поползновения окажутся хорошими? Или я сама неожиданно растеряюсь? Или, того хуже, сигналы перепутаю?
— Ты что, сумасшедшая?! Ты разве не знаешь, что это за люди?! Да у них ведь, жителей этого серпентария, отродясь не было ничего святого! Ирина, я просто… — Он старательно изображал крайнее возмущение. — Да у меня просто нету слов! Постой, или ты таким вот образом испытываешь меня? — выдохнул наконец он с ревнивым подозрением.
— Ладно, — небрежно и совсем невежливо отмахнулась Ирина. — Подумаешь, тоже мне еще! Не надо ля-ля! И не выступай! Не то я… Без сожаленья! Две наши жизни! Р-р-разорву!
— Не понял! — с грозным весельем рявкнул Турецкий. — А это еще у тебя откуда?!
— Это, милый, «Маскарад» Лермонтова. Мог бы и знать.
— Молчу. Уела. Но ты все-таки того… не компрометируй своего, между прочим, довольно высокопоставленного супруга.
— Ой-ой-ой! Ну кто бы еще рассуждал! Ах, Шурик, боюсь, что тебя, к великому сожалению, уже ничем не скомпрометируешь. Я тем не менее постараюсь быть тебе верна, а ты, на всякий случай, далеко не отходи. Я слышала, у этих богатых та-а-акие причуды! Та-а-кие примочки с прибамбасами, а?
Укол в наиболее уязвимое место Александра Борисовича был нанесен с беспощадной женской точностью.
— А я вот сейчас съеду с дороги в ближайший лесок, загоню машину подальше в кусты и… ни в какие гости ты уж тогда не попадешь, — мрачно пообещал он.
— Ну что ж, и мама мне говорила, — философски заметила Ирина, — и старенькие мои тетки тоже, да, впрочем, я и сама теперь прекрасно знаю, что все «мущины» — жуткие нахалы. Им, сколько ни дай, всегда мало.
Турецкий громко икнул.
«Лада» подпрыгнула на идеально ровной дороге. Потом вдруг резко сунулась к обочине, подняв облако пыли, и замерла.
— Эт-та ка-акие еще «мущины»?!
Турецкий был грозен до жути и мрачной тучей навис над безмятежно раскинувшейся на приспущенной спинке сиденья супругой. А она хохотала. И тогда он не выдержал. Но его быстро отрезвило восклицание жены:
— Ненормальный! Люди же кругом!
— Где ты видишь людей? — страстно зарычал он, добавив, впрочем, уже спокойным голосом: — И вообще, о чем речь, не понимаю? У нас же стекла тонированные.
— Не хулигань, Турецкий! У тебя еще все впереди.
— Спереди, дорогая! Не путай, пожалуйста, Божий дар с яичницей!
— Я ж говорю: босяк! — вздохнула Ирина, выпрямляясь и обеими руками поправляя замысловатую прическу, укладке которой, как и примерке купальника, она посвятила половину утра. — Господи, как я живу с этим чудовищем?! В его устах даже фольклор выглядит жуткой порнухой! Ладно, так и быть, целуй меня и — все, и — поехали. Заждались ведь, поди, дружки твои новые?..
Почетный эскорт они заметили издалека.
В самом деле, кому придет в голову стоять на самой дороге, в тучах пыли, которую каким-то непостижимым образом умудрялись поднимать проносящиеся по асфальту грузовики, когда вон, всего в полукилометре позади, тенистая березовая роща, пологий спуск к речке, бегущей в зарослях высоких ив? Ну, ладно, бывает, нужда заставит, когда мотор перегреется. Но чтоб сразу у двух сверкающих никелем и чернью джипов? Сомнительно. И почему это крепкие, рослые такие братки, в черных брюках и белых сорочках, с «мобилами» в руках, придирчиво посматривают на проезжающие мимо автомобили? Такое может происходить лишь с определенной, заранее обозначенной целью.
Турецкий обратил внимание жены на живописную группу из шести одинаково одетых молодых людей впереди, у правой обочины, и сбросил скорость. К джипам он подкатил медленно и даже немного торжественно.
Остановился.
Ирина небрежно поприветствовала «мальчиков» высунутой из окна рукой. Один из них тут же сунулся к открытому окну. Глаза его, увидел Александр Борисович, так и прилипли к фривольно открытым ногам Ирины. Видно было даже, и какие мысли заворочались в квадратно постриженной башке банкирского охранника. Ну, телка тормознула, какой базар? Не герла, конечно, но… почему бы и нет? Да запросто!..
— Ирина Генриховна, — предупредил Александр Борисович, — с вашего позволения, первый сигнал.
Однако верная супруга лишь игриво хихикнула.
Тогда Турецкий вышел из машины, расправил плечи и голосом, как минимум, министра обороны, принимающего парад вверенных ему войск, провозгласил:
— Доложите, господа, кого встречаете?
Братан с квадратной башкой неохотно оторвался от заманчивого лицезрения, выпрямился и доложил, как ему было, видно, приказано хозяином:
— Велели встретить… Турецкого. — Похоже, он чуть не добавил «какого-то», вот это был бы номер! Но помолчал и завершил доклад: — С супругой.
— М-да-а, — с мрачным осуждением заметил Александр Борисович и покачал головой, ибо спускать такое непочтение к собственной персоне не был намерен. — А с дипломатией, гляжу, у вас, господа, дела неважные… Я бы отметил: очень даже неважные!.. Совсем хреновые, другими словами!
Возникла пауза.
Братаны явно не знали, как реагировать. Прямого указания-то не было. Может, выйти по-быстрому на связь с хозяином? Так вроде и угрозы тоже никакой. А базар непонятный, хотя точно не по делу.
Потянув паузу, Александр Борисович поднял над головой указательный палец, призывая к вниманию, после чего ткнул им себя в грудь:
— А Турецким, господа, буду я! — Затем он направил палец, словно ствол пистолета, в салон машины: — А там, то есть вот здесь, супруга Турецкого, иначе говоря, моя, господа! Надеюсь, диспозиция вам всем понятна? Тогда почему же, черт побери, не начинаем движение в указанном направлении?! — рявкнул он напоследок почти шаляпинским басом, внося полное уже замешательство в ряды встречающих и возвращаясь за руль.
Братаны испуганными воробьями, если бы уместно было такое их сравнение со шкодливой мелкой птицей, сыпанули в свои джипы.
Ирина едва не подавилась от хохота…
Первым катил джип с «квадратноголовым» охранником, за ним следовала «Лада», а завершал короткую кавалькаду другой джип. Ехали небыстро, будто такое движение также входило в церемонию встречи. А может, охрана все еще не могла прийти в себя после «выступления» такого крутого, блин, Турецкого?
…Позже, уже за большим и обильным столом, когда Ирина весьма артистично изобразила в лицах эту торжественную встречу, от хохота чуть не подавился уже сам хозяин, веселый и, кстати, абсолютно не зацикленный Сашкин ровесник, выглядевший, однако, много старше.
Что же касается семьи Игоря Валентиновича, и в первую очередь его симпатичной пятнадцатилетней дочери Светланы, девицы, надо сказать, со своеобразным характером, а также множества других гостей, то все они внимательно слушали очаровательную супругу известного «важняка», и восторгу их не было предела…
4
Конечно, Алексей прекрасно знал, о чем постоянно думает Люся.
1 2 3 4 5 6
Дошли наконец до летного начальства бесконечные Люсины жалобы на то, что ведущему на предприятии, заслуженному-перезаслуженному летчику-испытателю, полковнику и тэ дэ, и тэ пэ, просто жизненно необходимо иметь между полетами хоть какой-нибудь угол для отдыха. Жили-то в однокомнатной квартире. Все четверо. Видно, доняла-таки их Людмила, достала всерьез. Либо побоялись потерять классного и всегда безотказного специалиста. Выделили в старой хрущевке трехкомнатную квартиру. Дом этот, правда, к сносу бы готовить, но, пока то да се, пожить еще можно. Опять же и не господа какие-нибудь! Для тех-то вон, на самом берегу озера, экую домину отгрохали, по три лоджии в каждой квартире.
Или вот тоже верстах в тридцати отсюда, в заповедных местах, где до прихода демократии размещался известный колхоз-миллионер, а сегодня кончают свой век вросшие в землю избы, и мужиков-то, фермеров, по-нынешнему, раз-два и обчелся, чуть ли не сотню гектаров пашни продали под коттеджи богатым, из Москвы. Там уже всамделишные замки построили и кирпичной стеной почище кремлевской обнесли. И речка рядом, и родники с какой-то минеральной водой. А за стеной, говорили деревенские, свой бассейн есть, с модным нынче аквапарком, какой разве что по телевизору и увидишь. Бар там опять же, казино, прочие увеселения. Обслуживающий персонал из города приезжает в специальном автобусе. В общем, поняли жены летчиков: организовали себе богатенькие русские маленький Лас-Вегас. А с другой стороны, значит, могут люди, поскольку большие деньги имеют…
Но Люся не завидовала тем, что проживали «за стеной». Она привыкла укладываться в мужнину зарплату в полторы тысячи рубликов и в свою учительскую добавку. А недавно Алексею-старшему увеличили зарплату аж вдвое! Живи да радуйся!
Про тот поселок банкирский, так его все называли, а если официально, то «Солнечным», было известно лишь потому, что недавно семьям летчиков-испытателей выделили неподалеку от того поселка десяток дачных участков по шесть соток каждый под сады-огороды. Ездили уже туда, радовались, будто по трамвайному билету большой лотерейный приз выиграли. Ну а как же! Уже и распланировать успели, где времяночку можно будет поставить, где огород вскопать, картошку посадить, зелень всякую к столу — все добавка! Оказалось, что мимо участков еще и отличная асфальтированная дорога проходит. Ее сами банкиры и провели, прямо от Рязанского шоссе. Теперь, значит, к участкам добраться легко: автобус ходит. А у кого машина, так вообще без проблем, в любое время года — ни слякоти тебе, ни снежных заносов. Не так уж, выходит, и плохи эти банкиры, тоже люди, и польза от них…
Однако все это мимолетно. Подумалось и забылось. Другое заботило. Суббота сегодня, у всех нормальных людей выходной, а мужу надо на работу. У них выходные зависят от погоды. Летная — трудятся, а вот на прошлой неделе шли дожди, так хмурые ходили, отдых у них, значит, выпал.
Сегодня, как назло, солнечно и ясно. Заведет Алексей сейчас свой «жигуль-шестерку», купленный еще на те деньги, что заработал во время испытаний в Арктике, и поедет на аэродром. Если погода до обеда не изменится, сходит в зону, а к вечеру домой вернется. Можно будет завтра на новый участок съездить, где, правда, хоть и нет ни кола, ни двора, зато пикник детям в самый раз бы устроить, лето же, им отдыхать, а не дома сидеть… Были ж когда-то пионерские лагеря, пока их не приватизировали беспринципные дяди.
За мужа Людмила была, в общем, спокойна. И ничего плохого о нем даже подумать не могла. Хороший, послушный, не пьет, не гуляет, детей любит, с ней ласков, чего ж еще-то требовать? Хотя жизнь давала предостаточно поводов и с резьбы сорваться, и послать куда подальше. А он всегда ровный, спокойный…
Встал, поцеловал жену, заглянул в комнату к ребятне, помахал им рукой. Все как обычно.
Она чувствовала, что и он прекрасно знает, о чем она думает. За пятнадцать-то лет совместной жизни как не угадать? Да и о чем, в самом деле, могут еще думать жены летчиков-испытателей, как не об опасной службе мужей? Правда, они стараются на эту тему разговоров не заводить, делают вид, будто работа как работа, похожа на всякую другую. Чтоб зря мужей не волновать. Но даже настойчиво уверяя себя, что с мужем ничего не случится, что он выйдет из любой критической ситуации в полете, жена все равно не находит себе места и живет, и действует как бы по инерции до тех пор, пока не вякнет за окном сигнал возвратившегося домой «жигуленка». Воистину такая жизнь…
— Ты не задерживайся, мы ждем! — успела крикнуть она уже из окна.
Алексей выглянул из салона автомобиля, подмигнул ей и кивнул, прощаясь.
Этот момент она запомнила.
3
Субботнее утро, по мнению Александра Борисовича, выдалось не то чтоб совсем уж идеальным для пикника, который обещал закатить Игоряша дорогому школьному другу, но вполне терпимым. Не очень жарко, поскольку солнце закутано облаками, но прогнозы и дождя не обещают. На воле — в самый раз.
— Заметь, — сказал Турецкий жене, — друг! А ведь всю дорогу были приятелями, и не больше. Олигархи, между прочим, такими понятиями, как «друг», если речь идет не о любимой собаке, не разбрасываются. Это у них не по понятиям, извини за тавтологию, или как это у грамотных называется?..
— Хвастунишка ты, Шурик, — спокойно, будто невзначай вылив ушат воды на его голову, охладила эмоции супруга Ирина. — Тебе-то конкретно что с этого дела достанется? Или ты уже успел заиметь какой-то особый интерес? Я не могу припомнить, чтоб тебе когда-нибудь вообще нравились олигархи.
— А они мне и сейчас не нравятся. С чего ты взяла? Я ж сказал, что не я ему, а он мне обязан. В определенном смысле. И я совсем не думаю, что так называемый долг окажется ему в тягость. Скорее, наоборот. А это означает, что от нас с тобой ровным счетом ничего не требуется, кроме как вкушать предлагаемые наслаждения. Потому что принять нас они просто обязаны по самому высшему разряду. Как самого российского президента с его драгоценной супругой. Вот разве что…
— Ну-ну, договаривай!
Определенно Ирина слушала его в пол-уха. Она сосредоточенно примеряла новенький, ни разу не надеванный купальник, сплошное, можно сказать, мини-бикини, состоящее из пластин и блесток, выразительно и даже опасно подчеркивающее все прелести ухоженной фигуры зрелой, сорокалетней женщины. А Турецкий, подперев кулаками подбородок, отчего щеки его комично поднялись к вискам, пытливо наблюдал за прикидками жены, мысленно обзывая себя самым натуральным козлом.
«Вот же оно, рядышком, руку протяни, но тебя же вечно влечет куда-то! Ну да, постоянно влечет и тянет, только совсем не туда, куда следует! Совести у тебя, Турецкий, точно, как у того козла!..»
Ирина вдруг в упор взглянула на него и, иронично хмыкнув, осуждающе покачала головой.
— Ты чего? — оторопел Турецкий: неужто она поймала его мысль? Последнюю, разумеется. И еще ухмылка эта…
— Да смотрю вот и вижу, что совести у тебя, Турецкий, как у того… А вот глазки сейчас, будто у…
Ирина запнулась и почему-то хихикнула. Причем, что особенно обидно, с заметным пренебрежением.
«Черт! Она и в самом деле, что ли, читает мысли?! — уже всерьез напрягся Александр Борисович. — Этак ведь и от собственного реноме ничего не останется! От этой… от репутации… Какая уж после этого уверенность в себе? Или наплевать?»
Вообще-то, в гости приглашали с ночевкой. Иначе какой смысл был бы ехать черт-те куда и не выпить там ни рюмки? А так субботу гуляем, с утра в воскресенье отходим, отмокаем и возвращаемся домой. Логично. На новом месте, это уж известно, всегда на приключения тянет, жене опять же обязательно потребуется приятное сделать. Но, с другой стороны, выпить-то придется, а какая после этого, извините, любовь? Да хоть бы и на новом месте?
Поразмышлял на эту тему Турецкий, прикинул возможную реакцию жены и, вздохнув, исключительно для усиления собственной храбрости поднялся со стула.
Подошел к Ирине сзади, обнял ее за плечи, она засмеялась:
— Что, совсем тяжко? Да, Шурик, дамские примерки — это очень серьезное испытание для трезвого и любвеобильного мужчины… Ах ты, босяк!
— Ты потрясающе права, дорогая, я просто отчаянный босяк!.. Но, к сожалению, мы опаздываем. Если бы не этот, не зависящий от меня фактор, живой бы ты отсюда не выбралась, уж это точно! — И он даже зарычал, демонстрируя «жуткую страсть». А Ирина захохотала и показала ему нос.
Полчаса спустя они мчались по Московской кольцевой дороге на восток, в сторону Рязанского шоссе.
Поселок Солнечный не был обозначен еще ни на одной карте автодорог Московской области. Но Турецкий примерно знал место, где он должен был располагаться. Игоряша, надо отдать ему должное, искренне огорчился, что «школьный друг Саша» отказался от его превосходного бронированного «мерседеса» и, соответственно, от джипа охраны, а вознамерился ехать в собственной «Ладе». Ну и Бог с ним. Зато он сумел доходчиво объяснить, как ехать и где Сашу с супругой будут обязательно встречать. Короче, дуй прямиком по старой Рязанке, а как пройдешь Раменское, посматривай на обочину справа. Переедешь по мосту через речку Гжелку и дальше, за большой березовой рощей, будет асфальтированный съезд, там и дожидается почетный эскорт. Все понятно? Так точно, ваше… хрен знает, как вас следует именовать, но что не «высокоблагородием» — это уж на одну минуточку извините…
Ирина наслаждалась ровной, спокойной ездой. И у Александра мысли тоже были плавные и умиротворенные. Как, в сущности, немного надо человеку, чтобы чувствовать себя полностью счастливым! О чем там рассуждал Черный Абдулла? Добрый дом, хорошая жена… Что-то в этом роде.
— Шурик, а что мы с тобой у них, собственно, делать будем? — словно очнулась Ирина. — Болтать, слушать сплетни и водку кушать?
— Ну, ты даешь, подруга! Изображать людей независимых и шибко важных. На отдыхе. Пользоваться бесплатными благами. Не исключаю, что кое-кто пожелает завоевать твое более близкое расположение. Но я постараюсь постоянно находиться неподалеку и любые нехорошие поползновения пресекать без рассуждения. Как только ты подашь соответствующий сигнал. О котором нам с тобой, полагаю, следовало бы договориться заранее. Итак?
— Ну а если поползновения окажутся хорошими? Или я сама неожиданно растеряюсь? Или, того хуже, сигналы перепутаю?
— Ты что, сумасшедшая?! Ты разве не знаешь, что это за люди?! Да у них ведь, жителей этого серпентария, отродясь не было ничего святого! Ирина, я просто… — Он старательно изображал крайнее возмущение. — Да у меня просто нету слов! Постой, или ты таким вот образом испытываешь меня? — выдохнул наконец он с ревнивым подозрением.
— Ладно, — небрежно и совсем невежливо отмахнулась Ирина. — Подумаешь, тоже мне еще! Не надо ля-ля! И не выступай! Не то я… Без сожаленья! Две наши жизни! Р-р-разорву!
— Не понял! — с грозным весельем рявкнул Турецкий. — А это еще у тебя откуда?!
— Это, милый, «Маскарад» Лермонтова. Мог бы и знать.
— Молчу. Уела. Но ты все-таки того… не компрометируй своего, между прочим, довольно высокопоставленного супруга.
— Ой-ой-ой! Ну кто бы еще рассуждал! Ах, Шурик, боюсь, что тебя, к великому сожалению, уже ничем не скомпрометируешь. Я тем не менее постараюсь быть тебе верна, а ты, на всякий случай, далеко не отходи. Я слышала, у этих богатых та-а-акие причуды! Та-а-кие примочки с прибамбасами, а?
Укол в наиболее уязвимое место Александра Борисовича был нанесен с беспощадной женской точностью.
— А я вот сейчас съеду с дороги в ближайший лесок, загоню машину подальше в кусты и… ни в какие гости ты уж тогда не попадешь, — мрачно пообещал он.
— Ну что ж, и мама мне говорила, — философски заметила Ирина, — и старенькие мои тетки тоже, да, впрочем, я и сама теперь прекрасно знаю, что все «мущины» — жуткие нахалы. Им, сколько ни дай, всегда мало.
Турецкий громко икнул.
«Лада» подпрыгнула на идеально ровной дороге. Потом вдруг резко сунулась к обочине, подняв облако пыли, и замерла.
— Эт-та ка-акие еще «мущины»?!
Турецкий был грозен до жути и мрачной тучей навис над безмятежно раскинувшейся на приспущенной спинке сиденья супругой. А она хохотала. И тогда он не выдержал. Но его быстро отрезвило восклицание жены:
— Ненормальный! Люди же кругом!
— Где ты видишь людей? — страстно зарычал он, добавив, впрочем, уже спокойным голосом: — И вообще, о чем речь, не понимаю? У нас же стекла тонированные.
— Не хулигань, Турецкий! У тебя еще все впереди.
— Спереди, дорогая! Не путай, пожалуйста, Божий дар с яичницей!
— Я ж говорю: босяк! — вздохнула Ирина, выпрямляясь и обеими руками поправляя замысловатую прическу, укладке которой, как и примерке купальника, она посвятила половину утра. — Господи, как я живу с этим чудовищем?! В его устах даже фольклор выглядит жуткой порнухой! Ладно, так и быть, целуй меня и — все, и — поехали. Заждались ведь, поди, дружки твои новые?..
Почетный эскорт они заметили издалека.
В самом деле, кому придет в голову стоять на самой дороге, в тучах пыли, которую каким-то непостижимым образом умудрялись поднимать проносящиеся по асфальту грузовики, когда вон, всего в полукилометре позади, тенистая березовая роща, пологий спуск к речке, бегущей в зарослях высоких ив? Ну, ладно, бывает, нужда заставит, когда мотор перегреется. Но чтоб сразу у двух сверкающих никелем и чернью джипов? Сомнительно. И почему это крепкие, рослые такие братки, в черных брюках и белых сорочках, с «мобилами» в руках, придирчиво посматривают на проезжающие мимо автомобили? Такое может происходить лишь с определенной, заранее обозначенной целью.
Турецкий обратил внимание жены на живописную группу из шести одинаково одетых молодых людей впереди, у правой обочины, и сбросил скорость. К джипам он подкатил медленно и даже немного торжественно.
Остановился.
Ирина небрежно поприветствовала «мальчиков» высунутой из окна рукой. Один из них тут же сунулся к открытому окну. Глаза его, увидел Александр Борисович, так и прилипли к фривольно открытым ногам Ирины. Видно было даже, и какие мысли заворочались в квадратно постриженной башке банкирского охранника. Ну, телка тормознула, какой базар? Не герла, конечно, но… почему бы и нет? Да запросто!..
— Ирина Генриховна, — предупредил Александр Борисович, — с вашего позволения, первый сигнал.
Однако верная супруга лишь игриво хихикнула.
Тогда Турецкий вышел из машины, расправил плечи и голосом, как минимум, министра обороны, принимающего парад вверенных ему войск, провозгласил:
— Доложите, господа, кого встречаете?
Братан с квадратной башкой неохотно оторвался от заманчивого лицезрения, выпрямился и доложил, как ему было, видно, приказано хозяином:
— Велели встретить… Турецкого. — Похоже, он чуть не добавил «какого-то», вот это был бы номер! Но помолчал и завершил доклад: — С супругой.
— М-да-а, — с мрачным осуждением заметил Александр Борисович и покачал головой, ибо спускать такое непочтение к собственной персоне не был намерен. — А с дипломатией, гляжу, у вас, господа, дела неважные… Я бы отметил: очень даже неважные!.. Совсем хреновые, другими словами!
Возникла пауза.
Братаны явно не знали, как реагировать. Прямого указания-то не было. Может, выйти по-быстрому на связь с хозяином? Так вроде и угрозы тоже никакой. А базар непонятный, хотя точно не по делу.
Потянув паузу, Александр Борисович поднял над головой указательный палец, призывая к вниманию, после чего ткнул им себя в грудь:
— А Турецким, господа, буду я! — Затем он направил палец, словно ствол пистолета, в салон машины: — А там, то есть вот здесь, супруга Турецкого, иначе говоря, моя, господа! Надеюсь, диспозиция вам всем понятна? Тогда почему же, черт побери, не начинаем движение в указанном направлении?! — рявкнул он напоследок почти шаляпинским басом, внося полное уже замешательство в ряды встречающих и возвращаясь за руль.
Братаны испуганными воробьями, если бы уместно было такое их сравнение со шкодливой мелкой птицей, сыпанули в свои джипы.
Ирина едва не подавилась от хохота…
Первым катил джип с «квадратноголовым» охранником, за ним следовала «Лада», а завершал короткую кавалькаду другой джип. Ехали небыстро, будто такое движение также входило в церемонию встречи. А может, охрана все еще не могла прийти в себя после «выступления» такого крутого, блин, Турецкого?
…Позже, уже за большим и обильным столом, когда Ирина весьма артистично изобразила в лицах эту торжественную встречу, от хохота чуть не подавился уже сам хозяин, веселый и, кстати, абсолютно не зацикленный Сашкин ровесник, выглядевший, однако, много старше.
Что же касается семьи Игоря Валентиновича, и в первую очередь его симпатичной пятнадцатилетней дочери Светланы, девицы, надо сказать, со своеобразным характером, а также множества других гостей, то все они внимательно слушали очаровательную супругу известного «важняка», и восторгу их не было предела…
4
Конечно, Алексей прекрасно знал, о чем постоянно думает Люся.
1 2 3 4 5 6