Он посмотрел на девушку, затем прошел по коридорчику в холл.
Дверь ванной была приоткрыта. Хотя раньше она была закрыта. Кип
открыл ее полностью и вошел в ванную. В воздухе витал горячий пар и
слабеющий запах лосьона для бритья. Крышка от туалетного сидения была
прислонена к стенке с аптечкой среди беспорядочного нагромождения
коробочек и тюбиков. Зубная щетка Кипа лежала на полу посредине комнаты,
ее щетинки слиплись от красной грязи.
Он переступил через нее, глянул на мокрый круглый отпечаток в ванной
и открыл дверь в спальню. Постель была измята. На подушке красовались два
скомканных нейлоновых чулка, серое платье валялось на полу, закрывая кучу,
которая, по-видимому, представляла собой пару туфель. Кип обошел эту кучу
и направился в комнату в форме литеры L, дальний угол которой был срезан и
образовывал кухоньку.
Дверь в гостиную была открыта. Кип вошел и услышал голос Нэнси
Леберт, которая как раз в этот момент говорила:
- А почему вы не едете домой?
Она стояла возле стола, босая, сжимая в руке с запачканными красной
краской костяшками черную сумку из искусственной кожи. Ее лопатки были
похожи на ощипанные костлявые крылья. Ее комбинация была сморщена и косо
висела на ней, одна бретелька бюстгальтера была прихвачена булавкой.
Она повернулась лицом к нему, ссутулившаяся и неуклюжая, уставившись
на него большими зеленоватыми глазами, которые лихорадочно блестели.
- Привет, Кип, - обратилась она к нему, - не кажется ли тебе, что ей
необходимо уехать домой?
У Нэнси были ярко-рыжие волосы: не цвета моркови, и не цвета хны, но
того настоящего, темного, блестящего рыжего цвета, который можно увидеть
только раз в жизни. У нее была бледная кожа, которая хорошо сочеталась с
цветом волос, но еще больше ухудшала ее внешность. Ее тонкое лицо было
покрыто пятнами и кучей прыщей. Оно выглядело как нечто, что необходимо
было бы спрятать. Ее глаза как будто не принадлежали этому лицу. Они,
казалось, не могли принадлежать ни одному лицу: они были чересчур
огромными и чересчур блестящими, а белки имели желтоватый оттенок
обесцвеченных зубов.
Кип обратился к ней.
- Нэнси, можно тебя попросить об одолжении?
- Она должна уехать домой. Это неправильно, что она находится здесь,
Кип.
- Мы поговорим об этом позже, - ответил Кип, непроизвольно сжимая
руки. - Сначала сделай мне одолжение.
- Хорошо, какое?
- Пойди и надень платье. Пожалуйста.
Она задумалась.
- Хорошо, - сказала она конфиденциальным тоном, - если она не хочет
уйти, то нам остается сделать вид, что ее здесь нет.
Она промаршировала мимо Кипа в спальню. Через мгновение они услышали,
как заскрипели пружины, когда она села на кровать.
- Что ты собираешься делать? - тихо спросила Анжелика.
Он сел возле нее, стараясь развеять неловкость.
- Отвезти ее домой.
- Кип, эту девушку необходимо поместить в психиатрическую лечебницу.
- Я знаю. Джордж хотел поместить ее под опеку еще несколько лет тому
назад, но ее мать не соглашалась с этим. Она воспринимала это, как личное
оскорбление. Я не могу ее поместить в больницу; это могут сделать только
родственники.
- Вызови полицию. Пусть ее арестуют за умышленное нанесение вреда. Я
понимаю, как это звучит, но это лучшее, что ты можешь для нее сделать.
Нэнси вышла из кухни, на ней было серое платье, но оно было не
застегнуто, и один чулок. В одной руке она все еще держала черную сумку, в
другой она сжимала бутылку сливового сока.
- Хотите сока? - спросила она весело.
- Нет, спасибо, - ответил Кип - Нэнси...
Она захихикала и вновь скрылась из поля зрения. Они услышали стук
бутылок в холодильнике, а затем вновь установилась тишина, и был слышен
только шум дождя.
Через несколько минут эта тишина их насторожила. Сначала Кип позвал
Нэнси, а затем пошел посмотреть, что она делает. Окно в спальне было
открыто, потоки дождя заливали кровать и пол. Нэнси в комнате не было.

Следующее утро было скверным. Будильник поднял Кипа с постели в шесть
тридцать утра. Кип запел, принимая душ, хотя это не входило в его
привычки, и только тут все вспомнил. Он завернулся в полотенце и побрел в
гостиную, чтобы убедиться, что это был не сон. Но это была реальность: на
стене над кушеткой остались дырки от гвоздей, повсюду остались мелкие
следы красной краски, которые ничем не смыть, а возле двери было то самое
место, где Анжелика сказала слова, которые будет трудно взять назад.
Кип предавался размышлениям о вчерашних событиях до тех пор, пока
яйца не сковородке не стали жесткими, как подошва. После исчезновения
Нэнси они долго обсуждали вопрос о том, что Кип должен вызвать полицию,
причем вся логика была на стороне Анжелики, а Кип ничего не мог ей
противопоставить, кроме того, что он знал, что будет чувствовать себя как
палач на Голгофе, если он сделает это, не испробовав сначала какие-то
другие пути.
От этой темы они перескочили, Кип даже не помнил, каким именно
образом, к его работе. Кип не видел ничего плохого в том, что он
занимается такой работой; после колледжа он перепробовал много всяких дел,
и везде весело проводил время. Он был лесорубом, воспитателем в лагере для
мальчиков, служителем зоопарка, моряком на торговом судне, - но ни одно из
этих дел не приносило ему такого удовольствия, как его нынешняя работа, он
был просто создан для нее. И он сказал это. И еще он подчеркнул, что если
бы он выполнял какую-нибудь другую работу, то, возможно, никогда бы не
встретил Анжелику. Без каких-либо видимых причин этот аргумент, казалось,
привел ее в бешенство.
Она молчала достаточно долго, чтобы досчитать до десяти, затем ее
глаза сузились.
- Кип, я как раз вспомнила кое-что, о чем ты мне сообщил за ленчем.
Ты ведь изучал биохимию в колледже?
- Конечно. Калифорнийский университет, Лос-Анжелес. Джордж был одним
из моих профессоров, разве я тебе не говорил об этом?
- Тогда, неужели я ошибаюсь, считая, что ты делал для профессора
Леберта гораздо больше, чем просто мыл бутылки и пробирки? Ты, случайно,
не был его лучшим учеником?
- Да. Он ставил мне высшую оценку.
- Хорошо, тогда почему...
- Подожди минутку. Его предмет я изучал просто в качестве хобби, он
не был основным предметом моей специализации.
Она задумалась на минутку над словами Кипа.
- А что было основным предметом твоей специализации - физика?
- Физика. Ядерная.
Она задумалась вновь. Ее глаза стали большими и круглыми.
- Я думаю, что по этому предмету ты тоже получал наивысшие баллы.
Можешь не отвечать. Я знаю, что получал. Кип, извини меня - это, конечно,
не мое дело, но как ты, имея такие способности, мог променять это все на
твой теперешний образ жизни?
Он искал слова, чтобы объяснить ей.
- Слушай, это все не так, как ты думаешь. Совсем иначе. Понимаешь,
когда я был ребенком, я был помешан на науке: маленький тщедушный
мальчишка с охапкой книг. Во время обучения в средней школе и колледже я
продолжал думать, что это то, чем я хочу заниматься, но работа давалась
мне все труднее и труднее. Когда я стал аспирантом, то выражаясь языком
футболистов, получил удар ниже пояса. Я заболел. Я не окончил первый
семестр.
Когда я набрался сил, я снова попробовал заниматься - мне
предоставили отсрочку на лето. Но я снова заболел, заболел по-настоящему:
анемия, гипертония, астма - чертовски неприятная штука! - а вершиной всего
этого букета стал спинномозговой менингит, который поразил меня внезапно.
Когда я выкарабкался, я сел и задумался. Все эти болячки были
психосоматического плана, кроме менингита. И к этому времени энтузиазм мой
поостыл. Я стал все больше задумываться, на самом ли деле я хочу провести
остаток жизни, горбатясь и теряя зрение за лабораторным столом. Да я
просто обманывал себя, убеждая, что хочу этого. Для чего? Чтобы изобрести
еще большую бомбу, чем уже существующие?
Итак, я отправился на север и провел сезон, работая на
лесозаготовках. Я ни разу не пожалел об этом.
Щеки Анжелики порозовели больше, чем обычно. Она серьезно произнесла:
- И ты считаешь, что не махнул на все рукой? Но что ты собираешься
делать, когда больше не сможешь быть профессиональным игроком в гольф,
Кип?
- Мне не обязательно дожидаться этого. Я присмотрел маленькое
местечко в стране секвой, которое мне бы хотелось купить, если сойдемся в
цене. Представь себе туристский лагерь на озере.
- Туристский лагерь?
- Конечно. Я знаю, там больше работы, чем многие воображают себе - и
плотницкие, и канализационные работы, и многое другое. Но это нормально. Я
могу делать все, что...
- Ты можешь делать все, - сказала Анжелика, вставая, - но ты не
хочешь.
Одним движением она схватила свой плащ. Сделав еще два взмаха, надела
его. Она открыла дверь до того, как Кип успел двинуться. Потом обернулась.
- И зачем только дается талант таким людям, как ты? - сказала она,
глядя на Кипа так, как будто у него во лбу окно. И ушла...
Яичница была коричневой по краям и нежно-зеленоватого цвета
посередине. Кип подтолкнул яичницу, чтобы она съехала на тарелку, добавил
слегка поджаренный бекон и рассеянно понес это месиво в гостиную. Булочка,
масло, фруктовый сок, кофе. Кофе был холодным.
Кип выругался, но без энтузиазма, и глотнул сливовый сок. Жидкость
обожгла его желудок.
Он задохнулся, обрызгав коричневыми капельками яичницу, и уставился
на пустой стакан.
- Бренди, - произнес он вслух, а затем добавил: - Нэнси.
Точно: она входила в комнату с бутылкой в руке. Она, должно быть,
добавила в эту штуку коньяка как раз перед этим или же по дороге. А, может
быть, еще раньше. Еще одна миленькая шутка.
Но что-то не сходилось. Все остальное следовало очевидной модели: и
туалетное сиденье, и куча мусора в виде свадебного пирога, и даже яичная
скорлупа - любовь и страх.
А какое символическое значение имел коньяк? Или сливовый сок?
Кип резко вскочил и пошел на кухоньку. Он открыл холодильник. Там
была бутылка сока и прямо над ней бутылка коньяка, но это еще ни о чем не
говорило.
Он не мог понять этого, и это ему не нравилось.
Если уж вспомнить вчерашний вечер, то как насчет ухода Нэнси через
окно? Он так же не вписывался в модель; Кип ожидал, что проведет остаток
вечера, прикладывая усилия, чтобы отправить ее домой.
Могла она подслушать, о чем они говорили в гостиной? Вполне вероятно.
Они разговаривали, понизив голос, но нельзя с уверенностью сказать, как
долго она могла подслушивать под дверями спальни или за углом в холле.
Это напомнило ему о том, что вчера вечером ему никто не ответил на
телефонный звонок в квартире Нэнси, которую она делила со своей матерью. А
сейчас было слишком рано, чтобы беспокоить людей по какому-либо поводу, за
исключением пожара или землетрясения; он решил дать им покой до восьми.
Тогда он вновь попробует дозвониться.
Он побрел обратно в гостиную и мрачно уставился на стену, где все еще
виднелась надпись, сделанная Нэнси:
LuO + Vi + E -- i любовь U
2 2
Это вписывалось в модель, но не очень хорошо. Разве что предположить,
что химия означает зловоние.
Химия!!!
Вопрос: зачем нужно наливать коньяк в бутылку со сливовым соком?
Ответ: чтобы заглушить вкус чего-либо другого.
Кип почувствовал себя несколько странно. Комната расплылась, а в
голове зазвенело... Нет, то был не звон, а шепот.
Нэнси могла хранить все ключи отца. Она могла найти в его бумагах
комбинацию, открывающую сейф в лаборатории.
А Джордж сделал наклейку "яд" на...
Кип повернулся к столу, макнул палец в остаток жидкости и попробовал
ее на вкус. Сок, коньяк. И что-то еще. Теперь, когда он знал, что ищет, он
безошибочно определил это на вкус. Густой маслянистый привкус витамина.
Он повернулся и направился в ванную. Шепот становился сильнее:
металлические тонкие голоса, как будто какая-то группа людей тихо
разговаривала на дне колодца. Покрываясь испариной, Кип стремился не
слушать их, но ничего не получалось.
- ...боится быть отравленным.
- Странный. Должно быть, сходит с ума.
Они разговаривали о нем! Может быть, то же самое случилось с
обезьянами Джорджа, и именно поэтому у них шла пена изо рта, они кусали
себя до крови и умирали?
Он поскользнулся на влажном полу, ухватился за край умывальной
раковины и обнаружил, что смотрит на свое собственное отражение в зеркале.
На мгновение ему пришла в голову идиотская мысль, что кто-то нарисовал
маленькие злобные физиономии на стене за его спиной. Затем Кип
сконцентрировал свой взгляд на них и, как бы долго и пристально он ни
всматривался, он не мог отрицать того факта, что...
...четыре маленьких человечка, дымчато-голубых и таких же
невещественных, как мыльные пузыри, сидели на корточках у него на плечах.

2
Кип сел в кожаное кресло, уронил голову на руки и закрыл глаза,
плотно обхватив пальцами виски. В мозгу билась одна-единственная мысль,
которая все повторялась и повторялась: "Обезьяна - не человек". Он думал
об этом так долго и упорно, что уже не был уверен в том, что должна была
означать эта фраза. Но мысль помогала ему. Это было нечто, на чем можно
было мысленно задержаться.
Держать глаза закрытыми было куда лучше, но он все еще продолжал
слышать голоса. Затыкать пальцами уши, как он обнаружил, было бесполезно.
Это ничуть не помогало. Он был уверен, что звуки не были обыкновенными
механическими вибрациями, хотя он точно слышал их с помощью ушей. Звуки
были стереофоническими и он мог точно установить их источник. Например,
два голоса принадлежали тем, кто сидел у него на левом плече, но остальные
два перемещались...
Кип выпрямился и сел ровно. Он был в глубоком ужасе.
Один из двух гнусных писклявых голосов теперь исходил из центральной
части его легких. Другой находился в черепной коробке.
Раздался стук в дверь кладовой, а затем громкий вопль:
- Эй, Кип!
Это был Лебо, который ведал клюшками и мячами.
Кип оцепенело поднялся, подошел к двери и, не открывая ее, спросил:
- Что, Ирвинг?
- Здесь мистер Чейз. Говорит, ты обещал поработать с ним его клюшками
сегодня утром.
- Витамины? - сказал голос в его груди. - Гром и молния, что такое
витамины?
- Да ты знаешь, - ответил голос в его голове, - это такие химические
штучки. Черт возьми, Альфи, постарайся быть чуть самостоятельнее, чтобы от
тебя было больше пользы.
- Скажи ему, что я извиняюсь, - сказал Кип, - но не могу сделать
этого. Немного перебрал, в голове гудит.
- Ладно уж. Эй, Кип!
- Чего?
- Ты не знаешь, кто налил всю эту краску вокруг кладовой?
- Ох, - сказал Кип.
Два голоса внутри него все еще спорили о витаминах и теперь существа,
которые сидели на плече, присоединились к ним. Он мог видеть их краешком
глаза.
- Это сделал я сам, Ирв. Я разберусь с этим делом. - Он поколебался,
а затем открыл дверь.
Лебо посмотрел на него, и его унылое лицо прямо-таки засветилось от
интереса и любопытства.
- Да-а, ты действительно выглядишь скверно. Тебе бы лучше обратиться
к врачу.
- Думаю, что я так и сделаю. Послушай, Ирв, может быть, ты уладишь
все с абонементными посетителями? А насчет краски... скажи Олафу, что я
свяжусь с ним сегодня вечером или завтра утром. Хорошо?
- Конечно, Кип.
...По крайней мере, стало ясно - хотя он и не очень сомневался по
поводу этого факта - что маленькие голубые человечки были видны и слышны
только ему.
Дальше Кип решительно вернулся в ванную, смыл холодный пот со лба и
уставился на двух маленьких человечков, которые все еще сидели у него на
плече. У одного было длинное кувшинное рыло жулика, второй был пухлым и
бесформенным. Они тоже уставились на него, и это было довольно трудно
вынести.
- Кто вы? - обратился он к зеркалу в пустой комнате.
Они переглянулись.
- Думаешь, мы должны сказать ему? - спросил толстяк.
- Это будет вежливо, - сказал Кувшинное рыло. - Хотя, разумеется, он
не настоящий.
Кип никак не мог закрыть рот. Нижняя челюсть просто не хотела
становиться на место, и все тут. И пока он усиленно пытался ее заставить,
из него вышел легкий голубой туман и превратился в двух человечков: одного
- с вытянутой челюстью и жесткими усами, другого - приземистого, с овечьим
лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10