В конце концов постановили, что оптимальным будет двухчасовой цикл, а на бутылки станут наклеивать предписание – сразу после вскрытия перелить содержимое в другую посуду.
В течение всех этих безумных дней рвение сотрудников доходило до фанатизма. Работали не за страх, а за совесть, зачастую ночи напролет. Все жили предвкушением, все были радостно возбуждены. Никто не щадил себя. Бетти стала им матерью, кухаркой и посыльной, снабжающей всех едой, кофе и виски. И однажды вечером, на исходе круглосуточных беспрерывных опытов, долгожданную бутылку пустили по рукам, а Креймер начал забавляться у доски, подбирая для новой пластмассы название. По мере того как хмель горячил лица и развязывал языки, предложения становились все более легкомысленными, а то и полуприличными. Кто-то предложил «Аминостервин» – и тут же получил в ответ «Разложенка» и «ККК» («Красотка, которая крошится»). В конце концов сошлись на нейтральном названии «Дегрон».
Потом в конторе, снятой Креймером в центре Лондона под торговое представительство, была созвана пресс-конференция; спиртное лилось рекой, журналистам разрешалось задавать любые вопросы, но организовано все было так, чтобы никто не сумел невзначай утащить с собой даже мельчайший образец.
Затем настал черед телевизионных интервью и научно-популярных программ, и, наконец, в контору потекли предприниматели, жаждущие начать массовое производство дегроновых сосудов по лицензии агентства.
Креймер провел среди конкурирующих фирм аукцион, который посрамил бы даже самого отпетого барышника, и заключил сделку с известным на всю страну владельцем фирмы безалкогольных напитков – тому как раз приспичило выдумать какой-нибудь новый трюк, чтобы всучить покупателям смесь винной и лимонной кислот, сахарина и краски с бесстыдной этикеткой «Тропический экстаз».
Фирма развернула широкую рекламную кампанию. Сотни афишных тумб, стены в метро, телепередачи, страницы газет призывали всех, всех, всех покупать «Тропический экстаз».
«Помогайте делу охраны природы – пейте „Тропический экстаз“! Опорожните бутылку – и она на ваших глазах рассыплется в прах! Поставьте ее на подоконник – и она окропит ваш сад, ваши любимые цветы с каждой бутылкой будут распускаться все пышнее! А если у вас нет сада, не долго думая, спустите пустую бутылку в канализацию!»
«За каждые десять отрывных полосок вам полагается премиальный купон! Десять купонов – и в любом из магазинов „Тропический экстаз“ вы получите любой из подготовленных фирмой прекрасных подарков! Система премиальных купонов действует только до конца месяца! Не упустите случая!»
И люди покупали, покупали то же химическое пойло в новой упаковке, которая была привлекательной с виду и открывалась на невиданный манер.
По всей стране сотни тысяч рук обрекали пластмассу на распад, возвращали ее земле, бездумно спуская воду в миллионах уборных.
Дегрон стал обиходным словом, и промышленники чуть ли не в очередь выстраивались, чтобы приобрести лицензию на его производство.
Это был весьма заманчивый бизнес – предложить миру, страждущему от загрязнения, род упаковки, не оставляющий никаких отходов. За первые же девять месяцев агентство Креймера подписало сорок семь независимых контрактов с фабрикантами банок и бутылок. Другие безалкогольные напитки, нареченные не менее лживо, чем «Тропический экстаз», также начали выпускаться в самораспадающейся посуде. Кончилось тем, что на сцену выступило министерство, ведающее охраной окружающей среды, и обратилось к агентству с просьбой продать технологию производства правительству.
Все были довольны. Министры дарили милостивые улыбки, а по лабиринтам сточных труб, под гулкими сводами коллекторов сотен городов текли потоки дегрона. Бутылки из обычной пластмассы теперь не застревали в сетках станций очистки. Муниципальные советы не помнили себя от радости.
Прибыль да еще ореол славы! Креймер тоже был доволен.
«Итак, – сказал себе Джеррард, – Креймер нашел свою золотую жилу, но что она с ним сделала, вот вопрос…» Где его прежний научный размах? Неужели его горизонты сузились до небезвыгодных, но убогих с научной точки зрения побрякушек? Предположим, установят, что аминостирену свойственны органические пороки, – что тогда? Иссякнет ли жила? На что направит Креймер усилия своих подчиненных? Или агентство просто-напросто лопнет?
Джеррарду вспомнилось, как глубоко тревожился прежний Креймер о будущем человечества, как обрушивался на тех, кто исповедовал науку ради науки, как горячо желал переключить внимание ученых на решение социальных проблем. Канадец все время сравнивал того, былого Креймера с нынешним. Почему же, почему он так переродился?
Вошла Бетти с кипой газет и швырнула их Джеррарду на стол.
– Вот вам основные газеты, – заявила она. – Тех, где печатают голых танцовщиц, я не брала…
– Вот уж не знал, что вы пуританка, – улыбнулся Джеррард.
Бетти оставила шутку без ответа.
– В агентстве никого, кроме вас, – сказала она. – Вы ведь не станете пить кофе в одиночестве, без компании?
Ей откровенно не хотелось варить кофе для одного человека, тем более для новичка в лаборатории.
– Хорошо, хорошо, – согласился он, хотя улыбался уже не так искренне. – Не беспокойтесь.
Она вышла.
Он принялся листать газеты, обиженный и раздраженный. Черт ее подери, кофе был бы кстати! Через минуту-другую он позвонит ей и скажет, что передумал. Пусть приподнимет свою толстую задницу!.. С тем он и углубился в чтение.
Катастрофа с самолетом произошла неделю назад. Он просматривал страницу за страницей в поисках подробностей. Ничего определенного насчет расплавленной изоляции он не встретил. Авторы заметок строили всевозможные догадки просто ради большего числа строк. Ведется расследование, опрашиваются свидетели… Он огорченно сложил газету и собирался уже отодвинуть всю кипу в сторону, когда его внимание привлек заголовок совсем иного свойства. Этот заголовок относился к небывалому срыву уличного движения, который произошел в центре Лондона.
Он внимательно прочитал всю статью, затем проглядел газеты за следующие два дня. Нашел отчет о пресс-конференции некоего Слейтера, создателя новой системы дорожного контроля, который заявил, что виной всему, по его мнению, разрушение изоляции в одном из компьютеров.
Опять изоляция! Интересно, что за изоляцию они применяли? Джеррард еще раз окинул взглядом стенд. Одна из разновидностей аминостирена широко использовалась в качестве изоляционного материала. Пожалуй, вполне вероятно, что в обоих случаях изоляция была именно такого рода. А может, и с роботом произошла та же беда? Аминостирен и дегрон – надо бы выяснить, насколько отличается их структура…
Так что же все-таки делать? Позвонить Креймеру? Но этому новому Креймеру звонить не хотелось. Не исключено, что и он примет сомнения своего рядового сотрудника точно так же, как Райт. У агентства есть задачи поважнее, чем, возвращаясь вспять, проверять и перепроверять давно отработанное. Нет, сначала он, Джеррард, должен увериться во всем сам, совершенно увериться. Он еще раз заглянул в газету. Этот самый Слейтер, разумеется, отстранен от дел, но числится пока по-прежнему в министерстве транспорта. И Джеррард потянулся за телефонной книгой.
Слейтер запаздывал. Они договорились встретиться в пивной на задворках Сент-Джеймс-стрит, неподалеку от министерства. По телефону Слейтер отвечал уклончиво, очевидно заподозрив по заокеанскому акценту Джеррарда, что это какой-нибудь очередной репортер. Да и самому Джеррарду тоже не слишком хотелось излагать свои подозрения телефонной трубке. Вдруг он ошибается, а сотруднику Креймера вовсе не к лицу сомневаться в достоинствах продукции своего агентства. Лучше вначале послушать, что скажет Слейтер, а самому постараться не болтать лишнего.
Вид у Слейтера был какой-то взвинченный – обычно так выглядит человек, задавленный обстоятельствами. Джеррард предложил ему большую рюмку виски. Тот, не медля, долил виски до краев содовой и принялся прихлебывать, словно пиво.
– Думаю, вам это отнюдь не повредит, – заметил Джеррард. Сам он также посасывал виски, только рюмка у него была поменьше. Ему хотелось подпоить Слейтера, но сделать это незаметно. Возьми он себе просто пива – это сразу же бросилось бы в глаза.
– Никогда не связывайтесь со службой в крупном ведомстве, – сказал Слейтер, помолчав. – Слишком много там разных… перепуганных людишек.
Допив свое виски, он заказал еще по рюмке и, пожалуй, стал понемногу успокаиваться. Перед Джеррардом сидел невысокий, плотный, с виду довольно сильный человек с чисто выбритым открытым лицом. Этот человек ему нравился, и не совсем понятно было, как такой человек может прижиться на правительственной службе с ее канцелярщиной и нивелированием личности. Скорее всего, Слейтер с его нервозностью, нетерпимостью и прямотой не сумеет долго продержаться на официальном посту. Говорил Слейтер энергичными рублеными фразами, да и думал, очевидно, напряженно и быстро. Временная отставка и дамоклов меч над головой не могли не наложить на его поведение свой отпечаток – всюду ему мерещились враги, поэтому и ответы его звучали уклончиво.
– Ну, а все-таки, чего вы добиваетесь? – спросил он наконец. – Я предпочел бы знать, с кем говорю и во имя чего.
– Мне казалось, я объяснил вам по телефону…
– Вы сказали, у кого вы работаете и кем, но не объяснили ровным счетом ничего… – У Джеррарда, наверное, изменилось лицо, потому что Слейтер продолжал: – Простите меня, но я сейчас словно лиса, за которой гонится свора голодных собак. Очень мило, что кто-то интересуется моими делами, но прежде всего я хотел бы убедиться, что этот кто-то – друг…
Джеррард решил открыть карты. Он вкратце рассказал о себе и о поведении робота в отделе игрушек у Баррета.
Слейтер внимательно слушал, потом в свою очередь схематично изложил то, что стало известно комиссии. Опять-таки не было никаких прямых доказательств, что пластмассе присущ какой-то внутренний порок. Авария могла быть вызвана множеством причин. Но новая информация чего-нибудь да стоила.
– Попытаюсь для начала позвонить Холланду, – сказал Слейтер. – Он председатель комиссии. – Слейтер поднялся и посмотрел на часы. – Он завтракает всегда у себя в кабинете. Вы не откажетесь подождать?
– Подожду, конечно.
Однако, когда Слейтер отошел, Джеррарда опять одолели сомнения, стоило ли затевать весь этот разговор. Словно швырнул в озеро камень – и кто теперь знает, как далеко пойдут по воде круги и что именно вынесут волны на берег.
Вернулся Слейтер уже менее смятенным, чем прежде.
– Он сказал, что проверит.
– И больше ничего? – осведомился Джеррард.
Слейтер пожал плечами.
– Больше ничего. Он продолжит расследование. С его стороны это, видимо, большая уступка.
– А если серьезно, способен он сделать что-нибудь?
– Вообще-то, полагаю, да. Вероятно, привлечет Тома Майерса. Мне кажется, мы сдвинули телегу с мертвой точки, а там поживем – увидим…
«Вот так, – подумал Джеррард, допивая виски, – так в этой стране все и делается. Никаких заявлений на публику. Избави бог обращаться в газеты – просто найдите нужного человека, шепните ему в подходящий момент словечко, и, если вам повезет, глядишь, чего-то вы и добьетесь…»
5
Майерс подтолкнул миниатюрную модель вагончика на воздушной подушке, и та прокатилась по столу, насколько позволяла длина пути. Посмотрев на Холланда, ожидавшего ответа у телефона, он обвел глазами захламленную комнату. На одной из стен висела поблекшая литография с изображением первого поезда подземки – паровозик изрыгал под своды тоннеля клубы дыма. Другую стену занимала многокрасочная карта Англии, почти вся покрытая сетью авиатрасс.
На полках стояли ряды книг с мудреными названиями: «Аналитический обзор тенденций метростроения», «Теория противосвязи и циркуляция подвижного состава». Манере пристальнее присмотрелся к Холланду. Бедняга Бернард, выглядит он совершенно измученным, видно, бумажки заели, не остается времени сосредоточиться, заняться чем-нибудь для души… Кажется, еще и жена у него заболела – только этого ему не хватало…
Майерс прислушался – Холланд раздраженно говорил в трубку:
– Да, да, жду… Нет, нет, не нужен мне отдел сбыта… Я просил мистера Хинтона из научно-исследовательского отдела. Да, жду. Благодарю вас…
Он с нетерпением махнул рукой. Майерс откликнулся с улыбкой:
– Надо бы кому-нибудь написать статью о бессмысленности крупных организаций, где невозможно связаться с людьми…
Холланд поднял было взгляд:
– Помню, однажды… Алло, Хинтон? Говорит Бернард Холланд. Да, да, совершенно верно… Меня интересует, удалось ли вам выяснить что-нибудь насчет причин замыкания? Прекрасно, и что же вы нашли? Очень интересно. Вы уверены в этом? Понимаю. Скажите, а вам известно, кто выпускает такие провода? Да, разумеется… – Он прикрыл рукой микрофон и сообщил Майерсу односложно: – Ищут… Алло! Да, да… так! Теперь скажите, это была изоляция нового типа – аминостиреновая?.. – Кивок в сторону Майерса. – Весьма вам признателен. Извините, что побеспокоил. Следующее заседание во вторник. Хорошо. Вот именно. Всего доброго… – Он положил трубку. – Ты угадал: изоляция была из аминостирена.
Майерс с силой щелкнул по вагончику – лязгнули буфера.
– Все точно! Один и один равняется… может статься, трем. Кто изготовитель?
Холланд на миг задержался с ответом.
– Компания «Политад» из Эссекса, волшебники по части пластмасс.
– Они-то мне знакомы, – нахмурился Майерс, – но, увы, в технологии этого дела я не силен, а ты как?
– Да тоже не Слишком. Знаю только, что аминостирен дешев, не горит, не теряет пластичности со временем, насыщен азотом. Хороший изоляционный материал…
– Вспомнил! – прервал его Майерс. – Это же детище Гарольда Райта. Помнишь такого?
– Смутно. Высокий, суровый, с репутацией совершеннейшего аскета…
– Шутить! Я сталкивался с ним в Шеффилде. Он бегал там за каждой встречной юбкой. А сегодня посмотришь на него – целомудрен, как монах, вроде бы и женщин в жизни не видел. Впрочем, химик он хороший. Кажется, он поступил к этому профессиональному умнику, который обосновался в Митчэме?
– Верно. Агентство Креймера, заведение калифорнийского образца. Нанимаешь дюжину-другую аспирантов, создаешь компанию, овладеваешь рынком в какой-то узкой области, а потом по баснословной цене даешь консультации…
– В данном конкретном случае – насчет самораспадающихся бутылок.
– «Тропический экстаз». И не напоминай, просто зависть берет. Какой куш сорвали! А теперь рыщут, чем бы еще поживиться…
– Ну, с патентом на аминостирен да еще с этой самораспадающейся бутылкой они вряд ли нуждаются в новой поживе.
– Интересно, скоро ли «Политад» догадается переадресовать претензии Креймеру? – Холланд задумался. – Иногда, знаешь, в моей работе тоже обнаруживаются привлекательные черты…
Креймер был вне себя.
– Теперь «Политад» не отвяжется. Вы, мол, виноваты, вам и выход искать…
Райт, прищурившись, безучастно наблюдал за хлопьями снега, скользившими за стеклами высокого окна.
– В сущности, в чем нас обвиняют?
– Пока ничего определенного. Но вам известно о катастрофе в Айлуорте?
– Читал.
– А о светопреставлении на улице Найтсбридж?
– Должен сказать, я всегда утверждал, что рано или поздно…
– Не тратьте лишних слов. В районе, где уличным движением управлял компьютер, произошло крупное крушение, так?
– Не вижу связи…
– Мне звонил человек, который расследует дело в Айлуорте. Он связался с теми, кто занимается улицей Найтсбридж, и они пришли к выводу, что возможной причиной обоих катастроф является разрушение изоляции…
Райт как ни в чем не бывало продолжал рисовать узоры на стекле.
– Не уверяйте меня, что не понимаете! – взорвался Креймер. – Слишком отчетлива цепочка: аминостирен – изоляция – замыкание – смерть! Разрушение изоляции вызвало короткое замыкание, и они утверждают, что виноват пластик! А изоляция была аминостиреновая…
Райт, наконец, обернулся:
– Тут понадобится кое-что поточнее подозрений. Насколько я понял из ваших слов, все пока сводится к тому, что две кучки людей, отчаявшись найти разумное объяснение, принялись искать общий фактор – хоть какой-нибудь общий фактор, лишь бы уложиться в срок и не осрамиться перед собственным начальством…
– Гарольд, – голос Креймера стал ледяным, – это непорядочно. Я вытащил вас из «Политада», я вас субсидировал, создал вам условия – вы в ответ предложили мне этот пластик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В течение всех этих безумных дней рвение сотрудников доходило до фанатизма. Работали не за страх, а за совесть, зачастую ночи напролет. Все жили предвкушением, все были радостно возбуждены. Никто не щадил себя. Бетти стала им матерью, кухаркой и посыльной, снабжающей всех едой, кофе и виски. И однажды вечером, на исходе круглосуточных беспрерывных опытов, долгожданную бутылку пустили по рукам, а Креймер начал забавляться у доски, подбирая для новой пластмассы название. По мере того как хмель горячил лица и развязывал языки, предложения становились все более легкомысленными, а то и полуприличными. Кто-то предложил «Аминостервин» – и тут же получил в ответ «Разложенка» и «ККК» («Красотка, которая крошится»). В конце концов сошлись на нейтральном названии «Дегрон».
Потом в конторе, снятой Креймером в центре Лондона под торговое представительство, была созвана пресс-конференция; спиртное лилось рекой, журналистам разрешалось задавать любые вопросы, но организовано все было так, чтобы никто не сумел невзначай утащить с собой даже мельчайший образец.
Затем настал черед телевизионных интервью и научно-популярных программ, и, наконец, в контору потекли предприниматели, жаждущие начать массовое производство дегроновых сосудов по лицензии агентства.
Креймер провел среди конкурирующих фирм аукцион, который посрамил бы даже самого отпетого барышника, и заключил сделку с известным на всю страну владельцем фирмы безалкогольных напитков – тому как раз приспичило выдумать какой-нибудь новый трюк, чтобы всучить покупателям смесь винной и лимонной кислот, сахарина и краски с бесстыдной этикеткой «Тропический экстаз».
Фирма развернула широкую рекламную кампанию. Сотни афишных тумб, стены в метро, телепередачи, страницы газет призывали всех, всех, всех покупать «Тропический экстаз».
«Помогайте делу охраны природы – пейте „Тропический экстаз“! Опорожните бутылку – и она на ваших глазах рассыплется в прах! Поставьте ее на подоконник – и она окропит ваш сад, ваши любимые цветы с каждой бутылкой будут распускаться все пышнее! А если у вас нет сада, не долго думая, спустите пустую бутылку в канализацию!»
«За каждые десять отрывных полосок вам полагается премиальный купон! Десять купонов – и в любом из магазинов „Тропический экстаз“ вы получите любой из подготовленных фирмой прекрасных подарков! Система премиальных купонов действует только до конца месяца! Не упустите случая!»
И люди покупали, покупали то же химическое пойло в новой упаковке, которая была привлекательной с виду и открывалась на невиданный манер.
По всей стране сотни тысяч рук обрекали пластмассу на распад, возвращали ее земле, бездумно спуская воду в миллионах уборных.
Дегрон стал обиходным словом, и промышленники чуть ли не в очередь выстраивались, чтобы приобрести лицензию на его производство.
Это был весьма заманчивый бизнес – предложить миру, страждущему от загрязнения, род упаковки, не оставляющий никаких отходов. За первые же девять месяцев агентство Креймера подписало сорок семь независимых контрактов с фабрикантами банок и бутылок. Другие безалкогольные напитки, нареченные не менее лживо, чем «Тропический экстаз», также начали выпускаться в самораспадающейся посуде. Кончилось тем, что на сцену выступило министерство, ведающее охраной окружающей среды, и обратилось к агентству с просьбой продать технологию производства правительству.
Все были довольны. Министры дарили милостивые улыбки, а по лабиринтам сточных труб, под гулкими сводами коллекторов сотен городов текли потоки дегрона. Бутылки из обычной пластмассы теперь не застревали в сетках станций очистки. Муниципальные советы не помнили себя от радости.
Прибыль да еще ореол славы! Креймер тоже был доволен.
«Итак, – сказал себе Джеррард, – Креймер нашел свою золотую жилу, но что она с ним сделала, вот вопрос…» Где его прежний научный размах? Неужели его горизонты сузились до небезвыгодных, но убогих с научной точки зрения побрякушек? Предположим, установят, что аминостирену свойственны органические пороки, – что тогда? Иссякнет ли жила? На что направит Креймер усилия своих подчиненных? Или агентство просто-напросто лопнет?
Джеррарду вспомнилось, как глубоко тревожился прежний Креймер о будущем человечества, как обрушивался на тех, кто исповедовал науку ради науки, как горячо желал переключить внимание ученых на решение социальных проблем. Канадец все время сравнивал того, былого Креймера с нынешним. Почему же, почему он так переродился?
Вошла Бетти с кипой газет и швырнула их Джеррарду на стол.
– Вот вам основные газеты, – заявила она. – Тех, где печатают голых танцовщиц, я не брала…
– Вот уж не знал, что вы пуританка, – улыбнулся Джеррард.
Бетти оставила шутку без ответа.
– В агентстве никого, кроме вас, – сказала она. – Вы ведь не станете пить кофе в одиночестве, без компании?
Ей откровенно не хотелось варить кофе для одного человека, тем более для новичка в лаборатории.
– Хорошо, хорошо, – согласился он, хотя улыбался уже не так искренне. – Не беспокойтесь.
Она вышла.
Он принялся листать газеты, обиженный и раздраженный. Черт ее подери, кофе был бы кстати! Через минуту-другую он позвонит ей и скажет, что передумал. Пусть приподнимет свою толстую задницу!.. С тем он и углубился в чтение.
Катастрофа с самолетом произошла неделю назад. Он просматривал страницу за страницей в поисках подробностей. Ничего определенного насчет расплавленной изоляции он не встретил. Авторы заметок строили всевозможные догадки просто ради большего числа строк. Ведется расследование, опрашиваются свидетели… Он огорченно сложил газету и собирался уже отодвинуть всю кипу в сторону, когда его внимание привлек заголовок совсем иного свойства. Этот заголовок относился к небывалому срыву уличного движения, который произошел в центре Лондона.
Он внимательно прочитал всю статью, затем проглядел газеты за следующие два дня. Нашел отчет о пресс-конференции некоего Слейтера, создателя новой системы дорожного контроля, который заявил, что виной всему, по его мнению, разрушение изоляции в одном из компьютеров.
Опять изоляция! Интересно, что за изоляцию они применяли? Джеррард еще раз окинул взглядом стенд. Одна из разновидностей аминостирена широко использовалась в качестве изоляционного материала. Пожалуй, вполне вероятно, что в обоих случаях изоляция была именно такого рода. А может, и с роботом произошла та же беда? Аминостирен и дегрон – надо бы выяснить, насколько отличается их структура…
Так что же все-таки делать? Позвонить Креймеру? Но этому новому Креймеру звонить не хотелось. Не исключено, что и он примет сомнения своего рядового сотрудника точно так же, как Райт. У агентства есть задачи поважнее, чем, возвращаясь вспять, проверять и перепроверять давно отработанное. Нет, сначала он, Джеррард, должен увериться во всем сам, совершенно увериться. Он еще раз заглянул в газету. Этот самый Слейтер, разумеется, отстранен от дел, но числится пока по-прежнему в министерстве транспорта. И Джеррард потянулся за телефонной книгой.
Слейтер запаздывал. Они договорились встретиться в пивной на задворках Сент-Джеймс-стрит, неподалеку от министерства. По телефону Слейтер отвечал уклончиво, очевидно заподозрив по заокеанскому акценту Джеррарда, что это какой-нибудь очередной репортер. Да и самому Джеррарду тоже не слишком хотелось излагать свои подозрения телефонной трубке. Вдруг он ошибается, а сотруднику Креймера вовсе не к лицу сомневаться в достоинствах продукции своего агентства. Лучше вначале послушать, что скажет Слейтер, а самому постараться не болтать лишнего.
Вид у Слейтера был какой-то взвинченный – обычно так выглядит человек, задавленный обстоятельствами. Джеррард предложил ему большую рюмку виски. Тот, не медля, долил виски до краев содовой и принялся прихлебывать, словно пиво.
– Думаю, вам это отнюдь не повредит, – заметил Джеррард. Сам он также посасывал виски, только рюмка у него была поменьше. Ему хотелось подпоить Слейтера, но сделать это незаметно. Возьми он себе просто пива – это сразу же бросилось бы в глаза.
– Никогда не связывайтесь со службой в крупном ведомстве, – сказал Слейтер, помолчав. – Слишком много там разных… перепуганных людишек.
Допив свое виски, он заказал еще по рюмке и, пожалуй, стал понемногу успокаиваться. Перед Джеррардом сидел невысокий, плотный, с виду довольно сильный человек с чисто выбритым открытым лицом. Этот человек ему нравился, и не совсем понятно было, как такой человек может прижиться на правительственной службе с ее канцелярщиной и нивелированием личности. Скорее всего, Слейтер с его нервозностью, нетерпимостью и прямотой не сумеет долго продержаться на официальном посту. Говорил Слейтер энергичными рублеными фразами, да и думал, очевидно, напряженно и быстро. Временная отставка и дамоклов меч над головой не могли не наложить на его поведение свой отпечаток – всюду ему мерещились враги, поэтому и ответы его звучали уклончиво.
– Ну, а все-таки, чего вы добиваетесь? – спросил он наконец. – Я предпочел бы знать, с кем говорю и во имя чего.
– Мне казалось, я объяснил вам по телефону…
– Вы сказали, у кого вы работаете и кем, но не объяснили ровным счетом ничего… – У Джеррарда, наверное, изменилось лицо, потому что Слейтер продолжал: – Простите меня, но я сейчас словно лиса, за которой гонится свора голодных собак. Очень мило, что кто-то интересуется моими делами, но прежде всего я хотел бы убедиться, что этот кто-то – друг…
Джеррард решил открыть карты. Он вкратце рассказал о себе и о поведении робота в отделе игрушек у Баррета.
Слейтер внимательно слушал, потом в свою очередь схематично изложил то, что стало известно комиссии. Опять-таки не было никаких прямых доказательств, что пластмассе присущ какой-то внутренний порок. Авария могла быть вызвана множеством причин. Но новая информация чего-нибудь да стоила.
– Попытаюсь для начала позвонить Холланду, – сказал Слейтер. – Он председатель комиссии. – Слейтер поднялся и посмотрел на часы. – Он завтракает всегда у себя в кабинете. Вы не откажетесь подождать?
– Подожду, конечно.
Однако, когда Слейтер отошел, Джеррарда опять одолели сомнения, стоило ли затевать весь этот разговор. Словно швырнул в озеро камень – и кто теперь знает, как далеко пойдут по воде круги и что именно вынесут волны на берег.
Вернулся Слейтер уже менее смятенным, чем прежде.
– Он сказал, что проверит.
– И больше ничего? – осведомился Джеррард.
Слейтер пожал плечами.
– Больше ничего. Он продолжит расследование. С его стороны это, видимо, большая уступка.
– А если серьезно, способен он сделать что-нибудь?
– Вообще-то, полагаю, да. Вероятно, привлечет Тома Майерса. Мне кажется, мы сдвинули телегу с мертвой точки, а там поживем – увидим…
«Вот так, – подумал Джеррард, допивая виски, – так в этой стране все и делается. Никаких заявлений на публику. Избави бог обращаться в газеты – просто найдите нужного человека, шепните ему в подходящий момент словечко, и, если вам повезет, глядишь, чего-то вы и добьетесь…»
5
Майерс подтолкнул миниатюрную модель вагончика на воздушной подушке, и та прокатилась по столу, насколько позволяла длина пути. Посмотрев на Холланда, ожидавшего ответа у телефона, он обвел глазами захламленную комнату. На одной из стен висела поблекшая литография с изображением первого поезда подземки – паровозик изрыгал под своды тоннеля клубы дыма. Другую стену занимала многокрасочная карта Англии, почти вся покрытая сетью авиатрасс.
На полках стояли ряды книг с мудреными названиями: «Аналитический обзор тенденций метростроения», «Теория противосвязи и циркуляция подвижного состава». Манере пристальнее присмотрелся к Холланду. Бедняга Бернард, выглядит он совершенно измученным, видно, бумажки заели, не остается времени сосредоточиться, заняться чем-нибудь для души… Кажется, еще и жена у него заболела – только этого ему не хватало…
Майерс прислушался – Холланд раздраженно говорил в трубку:
– Да, да, жду… Нет, нет, не нужен мне отдел сбыта… Я просил мистера Хинтона из научно-исследовательского отдела. Да, жду. Благодарю вас…
Он с нетерпением махнул рукой. Майерс откликнулся с улыбкой:
– Надо бы кому-нибудь написать статью о бессмысленности крупных организаций, где невозможно связаться с людьми…
Холланд поднял было взгляд:
– Помню, однажды… Алло, Хинтон? Говорит Бернард Холланд. Да, да, совершенно верно… Меня интересует, удалось ли вам выяснить что-нибудь насчет причин замыкания? Прекрасно, и что же вы нашли? Очень интересно. Вы уверены в этом? Понимаю. Скажите, а вам известно, кто выпускает такие провода? Да, разумеется… – Он прикрыл рукой микрофон и сообщил Майерсу односложно: – Ищут… Алло! Да, да… так! Теперь скажите, это была изоляция нового типа – аминостиреновая?.. – Кивок в сторону Майерса. – Весьма вам признателен. Извините, что побеспокоил. Следующее заседание во вторник. Хорошо. Вот именно. Всего доброго… – Он положил трубку. – Ты угадал: изоляция была из аминостирена.
Майерс с силой щелкнул по вагончику – лязгнули буфера.
– Все точно! Один и один равняется… может статься, трем. Кто изготовитель?
Холланд на миг задержался с ответом.
– Компания «Политад» из Эссекса, волшебники по части пластмасс.
– Они-то мне знакомы, – нахмурился Майерс, – но, увы, в технологии этого дела я не силен, а ты как?
– Да тоже не Слишком. Знаю только, что аминостирен дешев, не горит, не теряет пластичности со временем, насыщен азотом. Хороший изоляционный материал…
– Вспомнил! – прервал его Майерс. – Это же детище Гарольда Райта. Помнишь такого?
– Смутно. Высокий, суровый, с репутацией совершеннейшего аскета…
– Шутить! Я сталкивался с ним в Шеффилде. Он бегал там за каждой встречной юбкой. А сегодня посмотришь на него – целомудрен, как монах, вроде бы и женщин в жизни не видел. Впрочем, химик он хороший. Кажется, он поступил к этому профессиональному умнику, который обосновался в Митчэме?
– Верно. Агентство Креймера, заведение калифорнийского образца. Нанимаешь дюжину-другую аспирантов, создаешь компанию, овладеваешь рынком в какой-то узкой области, а потом по баснословной цене даешь консультации…
– В данном конкретном случае – насчет самораспадающихся бутылок.
– «Тропический экстаз». И не напоминай, просто зависть берет. Какой куш сорвали! А теперь рыщут, чем бы еще поживиться…
– Ну, с патентом на аминостирен да еще с этой самораспадающейся бутылкой они вряд ли нуждаются в новой поживе.
– Интересно, скоро ли «Политад» догадается переадресовать претензии Креймеру? – Холланд задумался. – Иногда, знаешь, в моей работе тоже обнаруживаются привлекательные черты…
Креймер был вне себя.
– Теперь «Политад» не отвяжется. Вы, мол, виноваты, вам и выход искать…
Райт, прищурившись, безучастно наблюдал за хлопьями снега, скользившими за стеклами высокого окна.
– В сущности, в чем нас обвиняют?
– Пока ничего определенного. Но вам известно о катастрофе в Айлуорте?
– Читал.
– А о светопреставлении на улице Найтсбридж?
– Должен сказать, я всегда утверждал, что рано или поздно…
– Не тратьте лишних слов. В районе, где уличным движением управлял компьютер, произошло крупное крушение, так?
– Не вижу связи…
– Мне звонил человек, который расследует дело в Айлуорте. Он связался с теми, кто занимается улицей Найтсбридж, и они пришли к выводу, что возможной причиной обоих катастроф является разрушение изоляции…
Райт как ни в чем не бывало продолжал рисовать узоры на стекле.
– Не уверяйте меня, что не понимаете! – взорвался Креймер. – Слишком отчетлива цепочка: аминостирен – изоляция – замыкание – смерть! Разрушение изоляции вызвало короткое замыкание, и они утверждают, что виноват пластик! А изоляция была аминостиреновая…
Райт, наконец, обернулся:
– Тут понадобится кое-что поточнее подозрений. Насколько я понял из ваших слов, все пока сводится к тому, что две кучки людей, отчаявшись найти разумное объяснение, принялись искать общий фактор – хоть какой-нибудь общий фактор, лишь бы уложиться в срок и не осрамиться перед собственным начальством…
– Гарольд, – голос Креймера стал ледяным, – это непорядочно. Я вытащил вас из «Политада», я вас субсидировал, создал вам условия – вы в ответ предложили мне этот пластик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28