Стюардесса в кухонном отсеке стерла с пальцев липкий налет и случайно еще раз взглянула на стол. Глаза у нее округлились, она не могла им поверить.
Чашка постепенно меняла форму. Она прогнулась с одного края и оплывала каплями на стол. Затем, словно находясь в пылающей печи, обмякла и превратилась в вязкую лужицу. Несколько долгих секунд девушка смотрела на эту лужицу, потом выскочила в салон и кивком подозвала старшего стюарда, который все еще возил по проходу свою тележку с напитками. Тот поднял глаза и, уловив на лице девушки испуг, быстро вышел в буфетную.
– Она… она расплавилась! – взволнованно сказала девушка. – Прямо у меня на глазах, я ничего с ней не делала. Можете убедиться…
Старший стюард на миг задумался, всматриваясь в ослизлое озерцо на столе.
– А ты, часом, лак с ногтей ацетоном не снимала?
– Да нет, говорю вам, это случилось только что. Расплавилась, и все…
Старший стюард дотронулся, до озерца пальцем.
– А другие чашки целы?
– По-моему, да…
– Ладно, не расстраивайся. Не стоит того…
Бортинженер поставил стабилизатор напряжения на место и сделал в журнале запись о его неисправности. Мутант-59 нашел себе в этом устройстве подходящую пищу.
Пожилая женщина, вернувшись из туалета, потянулась за сумочкой, оставленной под креслом. Нащупала ручку, попыталась поднять ее – но ручка вдруг растянулась, точно дряблая эластичная лента, и оборвалась. Женщина чертыхнулась, вытащила сумочку за верх и вызвала стюарда. Тот незамедлительно явился.
– Что прикажете, мадам?
– У вас там под креслом что, радиатор?
Женщина продемонстрировала ему оторванную ручку.
– Простите, мадам?
– Смотрите сами! – Она всучила ручку стюарду. – Я поставила сумочку под кресло, и вот, полюбуйтесь, она сгорела.
– Извините, мадам, у нас в салоне нет радиаторов. Должно быть, сумочка была старая. Пластик, к сожалению, не так долговечен, как кожа.
– Никакая она не старая, дочка подарила мне ее две недели назад!
– Я постараюсь договориться с компанией, мадам, чтобы вам преподнесли одну из наших фирменных сумок. Вы получите ее сразу после приземления…
Он подкрепил свои слова профессиональной улыбкой. Женщина, смягчившись, откинулась в кресле.
– С вашего разрешения, мадам, я выброшу эту ручку, – сказал стюард и с задумчивым видом направился в свой отсек.
Бортинженер в очередной раз глянул на приборы-близнецы, под шкалами которых протянулась надпись: «Распределение подводимой мощности». Сняв показания, он сел посвободнее и вынул зачитанный детектив. А над его головой, в лабиринте разноцветных проводов стабилизатора, питался, набирал силу, делился мутант…
Изоляция расползлась, обнажилась жила, сверкнуло короткое замыкание, и добрая сотня ампер обрушилась на проволочки, рассчитанные от силы на два ампера. Последовал мгновенный взрыв, в кабину вплыло облачко едкого дыма. Бортинженер подскочил как ужаленный и с маху ткнулся в спину второго пилота, склонившегося над колонкой управления.
В ту же секунду самолет начал входить в пике, и пассажиры пережили тошнотворное ощущение, что пол проваливается у них под ногами.
Быстро оправившись, второй пилот потянул колонку на себя – нос самолета задрался вверх, а пассажиров вдавило в кресла. Командир приоткрыл ящичек на панели и достал специальные противодымные очки. Дыма из поврежденного узла сочилось столько, что вытяжную вентиляцию пришлось включить на полную мощность, чтобы избавится от удушья.
Говард наклонил к себе микрофон внутреннего оповещения и произнес по возможности спокойно и бодро:
– Говорит командир корабля Говард. Мы летим на высоте девять тысяч пятьсот метров при встречном ветре, который задержит наше прибытие в порт назначения примерно на тридцать пять минут. Вскоре мы войдем в зону турбулентных потоков, поэтому прошу вас пристегнуть ремни и не вставать со своих мест. Благодарю за внимание…
Как только он умолк, в салонах вновь загорелись красные предупредительные табло.
Креймер, разбуженный внезапным нырком самолета, заворочался в кресле, стараясь устроиться поудобнее, и его колени уперлись в столик, который свисал со спинки расположенного впереди сиденья. Он решил убрать этот столик, выпрямился и тут, наконец, увидел, что краешек стола уже совсем размягчился и вязкой струйкой стекает ему на брюки – под коленом образовалось серое, с молочным отливом пятно. Бросив исподтишка взгляд в сторону соседа и убедившись, что тот ни на что не обращает внимания, Креймер наклонился пониже и принюхался. Потом медленно, осторожно отодвинулся и поднял было правую руку к кнопке вызова – но передумал, отдернул руку и положил ее на подлокотник кресла ладонью вверх. Пошарив вокруг глазами, он левой рукой поднял карандаш, тыльным его концом надавил на кнопку и принялся ждать, больше не шевелясь.
Подошедший стюард обратил внимание на напряженную позу Креймера:
– Вы звали, сэр? Принести вам что-нибудь?
– Я хотел бы поговорить с командиром корабля.
– Вы не могли бы сообщить мне, о чем, сэр?
– Пока не могу. Тут случи… – Креймер снова удостоверился, что его сосед по креслу спит глубоким сном, но тем не менее понизил голос: – Случилось непредвиденное, самолету угрожает опасность. Я хочу поговорить с командиром. Пожалуйста, позовите его, и без лишних слов!
Стюард, исподволь вглядываясь в лицо Креймера, подумал: наверное, сумасшедший или пьяный.
– Прошу вас пройти вперед, в салон первого класса, сэр. Я вызову кого-нибудь из членов экипажа.
– Слушайте меня внимательно. Быть может, вам трудно в это поверить, но я не вправе встать с этого кресла. Я должен оставаться на том самом месте, где нахожусь сейчас!
«О боже, – подумал стюард, – не хватало нам только психа. А если у него еще и бомба за пазухой?..»
Вслух он сказал умиротворяюще:
– Хорошо, сэр, я понял вас, оставайтесь здесь, а я пройду в кабину и поговорю с командиром.
Он удалился. Креймер, уловивший в тоне стюарда некую снисходительность, свирепо глядел ему вслед. За переборкой, разделявшей два салона, стюарду пришлось протиснуться сквозь небольшую толпу – пассажиры ждали очереди в туалет.
Стюард докладывал, не теряя хладнокровия:
– Выглядит он странно, сидит съежившись, словно боится к чему-нибудь прикоснуться…
– И что он, по-вашему, намерен сделать? – спросил Говард.
– Трудно сказать. Угроз никаких не было, по крайне мере пока…
– Ладно, пойду взгляну на него.
Креймер ждал в нетерпении. Командир бросил сдержанно:
– Добрый вечер, сэр. Стюард сообщил мне, что у вас что-то случилось…
Креймер показал на своего спящего соседа:
– Уберите его… – он запнулся и взял себя в руки. – Хорошо. Прежде всего я не сумасшедший и не собираюсь похищать самолет, хотя то, что я собираюсь вам сказать, вероятно, покажется в высшей степени неправдоподобным…
– А именно?
– Моя фамилия Креймер, доктор Креймер. Я ученый. – Командир и стюард безмолвно слушали. – Каким-то не совсем понятным мне самому образом я пронес с собой на борт самолета микроорганизмы, и это опасно.
– Микроорганизмы? Нельзя ли яснее?
– Командир, вы несомненно знаете о событиях в центре Лондона…
– Знаю.
– Я являюсь членом правительственной комиссии, расследующей причины этих событий. В настоящий момент я направляюсь в Нью-Йорк, в НАСА, для срочного доклада о природе происходящего.
– Вы можете удостоверить это, сэр?
– Что? Да, конечно, могу. – Креймер потянулся за портфелем, но, остановившись на полпути, сказал: – Командир, я достану свои документы и предъявлю их вам, но вынужден просить вас не брать их у меня из рук, а прочесть, не прикасаясь…
Стюард и командир обменялись взглядами, а Креймер вынул из портфеля доклад, предназначенный для НАСА, и личные документы и раскрыл их, не выпуская из рук. Спящий пассажир заворочался и перевернулся на другой бок. Командир и стюард пробежали документы глазами и кивнули Креймеру, чтобы он продолжал.
– Командир, у нас есть серьезные доказательства, что катастрофа в Лондоне вызвана единственным в своем роде микроорганизмом. Проще говоря, микробом…
Говард припоминал, чему его в свое время учили; он старался восстановить в памяти лекцию психиатра о ранних симптомах параноидной шизофрении, о том, как распознавать, кто из пассажиров потенциально опасен.
– Простите, мистер Креймер, – произнес он, – что, вы сказали, делает этот микроб?
Креймер пристально посмотрел на них и ответил уныло:
– Он пожирает пластмассу.
– Мистер Креймер, – выговорил Говард суровее, чем прежде, – я, безусловно, обязан принимать близко к сердцу все, что касается безопасности полета, но, по-моему, вы злоупотребляете моим временем. Прошу вас больше никого не беспокоить, иначе…
– А что вы скажете об этом? – Креймер ткнул пальцем в край столика и в пятно у себя на колене. Командир наклонился и присмотрелся внимательнее. – Не трогайте руками! Понюхайте – вы ощущаете запах?
– Мистер Креймер, подобный эффект может быть вызван десятком разных причин. Вы могли плеснуть сюда растворителем, могли прижечь зажигалкой…
– Он не обуглен. Да вы что, не верите своим глазам?
– Командир, – нервно вмешался стюард, – могу я попросить вас на два слова? Я хотел бы вам кое-что показать.
Он поманил Говарда знаками в кухонный отсек. Вязкое озерцо на том месте, где раньше стояла чашка, теперь вспенилось, и над ним колыхалась круглая шапочка из пузырей.
– А потом еще сумочка у той женщины. Взгляните на ручку, я выбросил ее вот сюда…
Стюард нагнулся к баку для отбросов. Но едва он откинул крышку, они оба оцепенели от неожиданности. Из квадратной горловины вывалился грязноватый ком клейкой пены, переполз через край и беззвучно распластался по полу. И там, где пена касалась синей блестящей виниловой поверхности, она почти мгновенно впитывалась в пластмассу, подобно тому как масло впитывается в поржавевший металл.
– Так! – заявил Говард решительным тоном. – Соседа этого, как его зовут? – Креймера… Пересадите-ка соседа на другое место.
Вернувшись к себе в кабину, Говард первым делом понюхал перебинтованную штурвальную колонку. Затем обратился к бортинженеру:
– Сделал ты что-нибудь с этим стабилизатором напряжения?
– Я его отключил. Обойдемся и без него.
– Но ты хоть вскрывал его, чтобы найти неисправность?
– Ни к чему. Все равно в полете мне его не починить. Доберемся до Кеннеди, его просто заменят.
– Бенни, я прошу тебя вскрыть его.
– Стабилизатор-то? Да мы спокойно и без него проживем. Согласен, есть какой-то риск, что генератор вдруг даст пиковый импульс, но…
– Вскрой его, Бенни.
Видя озабоченность командира, бортинженер молча встал и отвинтил панель стабилизатора. Выдвинул его на себя – и вытаращил глаза.
– Боже праведный, что же это такое?..
С шасси прибора свисал многокрасочный шевелящийся волдырь. Пока они сидели, словно громом пораженные, волдырь вытянулся, оторвался и шлепнулся на пол. Инженер двинул было рукой, норовя потрогать клейкую массу.
– Не прикасаться! – крикнул Говард.
– Почему? В чем дело?
– Поставь стабилизатор на место и ничего больше не трогай!..
В дверь просунулась голова стюарда.
– Все в порядке, я его пересадил.
– Хорошо. А теперь попросите доктора Креймера сюда в кабину.
– Слушаюсь, сэр.
– Потом возвращайтесь к себе в отсек. Девочкам расскажите только то, что совершенно необходимо, и не уходите оттуда, поняли?
– Слушаюсь, сэр.
Оба пилота и бортинженер заговорили разом:
– Послушайте, шкипер, что это значит?
– Что, собственно, случилось?..
– Кто такой Креймер?..
Говард пристально посмотрел на каждого из них, прежде чем ответить:
– Я хочу, чтобы вы услышали все собственными ушами.
Вошел Креймер.
– Садитесь, пожалуйста. – Говард показал на пустое кресло, предназначенное для стажеров. – Будьте любезны повторить моим ребятам то, что вы рассказывали мне там…
Он махнул рукой в сторону пассажирских салонов. Креймер неловко сел, все еще стараясь ни к чему не прикасаться. Пятно у него на брюках рассосалось, оставив на ткани темный след.
– Как я уже сказал командиру, – поспешно начал он, – я состою в следственной комиссии, созданной Британским правительством для выявления причин катастрофы в центре Лондона…
Сжато, в немногих словах он поведал им всю историю.
Оборудование пассажирских салонов реактивного лайнера конструируется исходя из трех основных требований. Во-первых, оно должно быть легким, во-вторых, не должно требовать сложного ухода и, в-третьих, не должно быстро изнашиваться, а равно подвергаться коррозии. Практически это привело к тому, что салон едва ли не на 80 процентов состоит из пластмасс. Потолки, стены и отделка сидений выполнены из виниловой пленки. Багажные полки штампуются из полистирола. Панели с кнопками над каждым креслом отформованы в вакууме из полипропилена, а иллюминаторы заделаны в специальные высокосортные пластмассовые ободки. В общем тут хватило бы пищи на миллион поколений мутанта-59.
Тем временем постепенно, зачастую почти невидимо, мутант становился в самолете полноправным хозяином. Табличка «Для использованных полотенец», висевшая в туалете, вдруг начала выгибаться, и буквы неузнаваемо вытянулись в высоту. Пассажир, вернувшийся из туалета, сел к окну – и герметический ободок стал растягиваться и коробиться. А пластмассовая подметка на ботинке пассажира вдруг расплющилась под его весом…
Креймер в пилотской кабине закончил свое повествование. Экипаж хранил молчание; что касается второго пилота, он, казалось, не интересовался ничем – он вел самолет, не отрывая взгляда от приборной доски.
Наконец Говард, постукивая ногтем большого пальца по зубам, промолвил:
– Если я задержу всех на своих местах, если никто не шелохнется – тогда мы, может, и сумеем сесть в Кеннеди…
– Только не в Кеннеди, – нахмурился Креймер. – На это мы не имеем права. Разве вы не понимаете: мы сейчас вроде прокаженных…
– И нас будут изолировать? – спросил третий Пилот.
– Разумеется. Нам придется пройти полный круг дезинфекционных процедур…
– Пожалуй, – вмешался Говард, – можно использовать Тейор Крик.
– А что это такое?
– Аварийная полоса примерно километрах в шестидесяти к югу от Бостона, на атлантическом побережье.
– Нам понадобится полная обработка. Каждый пассажир должен будет раздеться, вымыться под душем, отдать одежду на стерилизацию, – по мере перечисления Креймер загибал пальцы. – Самолет придется оцепить…
– Но кто, к дьяволу, возьмется за это? – вслух подумал Говард. – Медицинская служба аэропорта и снаряжения-то такого не имеет…
– Свяжитесь с Дагуэем.
– А это что такое?
– Испытательный полигон для микробиологического оружия. Они вполне могут перебросить в Тейор Крик несколько человек вертолетом – защитные костюмы и все, что полагается. – Креймер мрачно усмехнулся. – Хоть однажды поставьте перед ними позитивную задачу!..
Герметическая прокладка иллюминатора, ближайшего к женщине с сумочкой, капля за каплей вытекла на боковую отделочную панель – все происходило беззвучно.
Иллюминаторы в реактивной машине, – в сущности, уступка пассажирам со стороны конструкторов; конструкторы охотно обошлись бы вовсе без окон, поскольку те увеличивают стоимость и снижают прочность фюзеляжа. Каждый иллюминатор состоит из трех-четырех слоев прозрачной пластмассы, и каждый слой в отдельности герметически закреплен в соответствующем слое корпуса. В пространство между внутренними слоями воздух нагнетается бортовыми компрессорами, расположенными под пилотской кабиной. Делается это во избежание конденсации водяных паров; воздушная прослойка за внутренней обшивкой поддерживается при том же давлении, что и воздух в салоне. Зато между внешними слоями корпуса давление и температура воздуха те же, что и за бортом.
В безмозглой своей решимости микроскопическая капелька мутанта-59 перебросилась через двухсантиметровый зазор между слоями внутренней гермопрокладки. Клетки выделяли ферменты, и те разрушали хитросплетения созданных человеком молекул.
Молодая особа в пластиковом плаще спала, пока какой-то пассажир, шествуя по проходу, не задел ее за плечо. Это разбудило девицу, она попыталась пошевелиться, но, словно в дурном кошмаре, никак не могла оторвать голову от спинки кресла. Наконец, ей удалось чуть приподнять голову, высвободив ее, как мокрый леденец из обертки: между щекой, воротником и сиденьем образовалось хлюпающее полужидкое месиво.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28