После заговорил Саммаэль:
«Я однажды уже говорил тебе, что, когда придет время, никому будет не интересно, кто ты такой, интересно будет только твое понимание. Вслушайся в слова Рафаэля. Вот и доказательства, если тебе они нужны. Эти слова – всего лишь данная тебе возможность предать самого себя».
Эрик нахмурился. Казалось, оба говорят правду, но очень уж разнилось сказанное ими. Возможно, все дело было в том, под каким углом зрения рассматривать вопрос. В конце концов, кто-то может верить в то, что нечто есть истина, хотя фактически она таковой не является. Чем тревожиться об истинности, он лучше сосредоточится на точке зрения. Эрик улыбнулся. Он сам их испытает.
– Назовите то единственное, в чем вы друг с другом согласны.
Вопрос застал врасплох обоих архангелов. Они в замешательстве посмотрели друг на друга. Некий молчаливый диалог произошел между ними, после чего они повернулись к нему. Это длилось один краткий миг, но Эрик знал, что одержал маленькую победу.
«Истина и Ложь – это вымысел сознания, старающегося оправдать свои поступки, – сказали они вместе.– У событий есть лишь одно значение – то, которое мы им придаем».
Эрик задумался о тайном смысле этого ответа. Не это ли хотел сказать ему Гордон в прощальном письме? Если в одном этом они сходились, то все эти вопросы были мистификацией, придуманной, чтобы загнать его в капкан Столпов Милосердия и Суровости. Господь не требует истины, Он просто существует, свободный от столь незначительных пут. Поэтому, если он и дальше будет задавать вопросы, он только отдалится от Среднего Столпа. Эрик повернулся, чтобы обратиться к Метатрону, но рука сомкнулась вокруг его горла.
«Задай последний вопрос», – сказал ему на ухо Саммаэль.
– Не буду, – выдохнул Эрик. – Отпусти меня.
«Тебе меня не одолеть. Задавай свой вопрос».
«Саммаэль, – предупредил его Рафаэль, – ты не смеешь. Ты не должен вмешиваться в испытания».
Саммаэль пропустил это мимо ушей.
«Зерно вопроса уже проросло в твоем сознании, Эрик. Спроси о знании, которого ты жаждешь».
Вопрос действительно всплыл на самую поверхность сознания. Он пытался отмахнуться от него, подавить его, но необходимость ответа переполнила его, необоримая и неизбежная. Одно ему так никто и не объяснил, и это разрасталось внутри Эрика, пока необходимость знать не превысила даже необходимость дышать.
Каковы взаимоотношения между человечеством и ангельским сословием?
Каббала показала ему, что человечество страдает, равно как и Падшие, и Ипсиссими. Судьбу изгнанных Адама и Евы повторили и ангелы. Почему таков ход событий и что это значит?
«Да, – возликовал Саммаэль. – Ты хочешь узнать? Тогда говори».
«Метатрон, – запротестовал Рафаэль, – он угрожает испытанию».
Две половины Шетлиа содрогнулись, и молния мелькнула на их поверхности. Колонна Эрика закачалась и потемнела.
«Успокойся, Рафаэль, – сказал Метатрон. – Это часть испытания».
«Ты жаждешь знать, – бушевал Саммаэль в сознании Эрика. – Я чувствую это в тебе. Спрашивай, ибо это в твоем характере!»
Саммаэль принялся трясти Эрика за шею, как тряпичную куклу, словно хотел вытрясти из него слова.
Вопрос вертелся на языке. Эрик не мог больше его сдерживать:
– Что это значит – быть ангелом?
Саммаэль издал ликующий вопль. Он выбросил Эрика из круга света и занял его место.
«Так стой теперь во тьме изгнания и забытого служения! – прогрохотал Саммаэль. – Смотри в лицо вечному равнодушию и страдай от ошибок, совершенных не тобой, и ты познаешь в мельчайших деталях существование Падших. А я теперь займу твое место и умру, после чего вернусь на седьмое небо, которое не сможет больше отринуть меня, пока ты разлагаешься в забвении в Аваддоне. Придите, братья, путь открыт. Займите места Пятигранной каббалы, мы возвращаемся домой».
Лили пришла на место Джеймса, шипя на него и выпуская когти, но не в силах его достать. Столп Сознания защищал его от влияния и Милосердия, и Суровости, и она взвыла от ярости.
Тагирирон бросился вперед за сущностью Морган. Перед ним встал Михаэль, и они сцепились прямо перед ней, ни один не в силах взять верх.
Увидев бесплодные попытки Лилит, Орев Зарак не стал стараться добраться до Элиз, но занял свое место. Гамалиэль дрогнул на своем месте, как будто желая добраться до Эшвина, но Габриэль встал на его пути, весь ожидание. Метатрон мрачно следил за противоборством.
– Остановитесь! – закричал Эрик, и окрик был таким повелительным, что все замерли.
Человеческие и ангельские взоры обратились к нему, балансирующему на самом краю границ Шетлиа, в одном только шаге от кромки Бытия.
– Ты однажды сказал мне, Саммаэль, что мы не такие уж и разные, – сказал Эрик хриплым после попытки удушения голосом. – Что мы связаны воедино теснее, чем мне дано знать. Я вижу теперь и твою правду, и твои уловки. Но ты предал себя, потому что мы оба – дети Господа, и нам отведены определенные места в том замысле, который мы не в силах до конца постичь. Поэтому ты не можешь занять мое место, Саммаэль, точно так же, как я не могу занять твое. Это знание – мой последний дар всем вам.
Эрик рубанул по серебряной нити, связывавшей его с пентаграммой и Пятигранной каббалой. Она лопнула, и он упал в бездну.
«Нет!» – завизжал Саммаэль.
Колонна Эрика сожгла Падшего жестоким беспощадным светом. Фигура, выползшая из голубого сияния, была оборванной дымящейся развалиной, без тени ангельского величия.
Метатрон воздвигся над Саммаэлем, высокий и величественный.
«Разве ты ничему не научился, Саммаэль? У тебя есть вековые знания, но ни капли их мудрости, ибо юноша изрек истину. Все мы дети Айн Соф, и это испытание столь же для тебя, сколь и для них. Вернись на отведенное тебе место и более нас не тревожь».
Метатрон отвернулся от Саммаэля, и Падший растворился в тени, как ему и было приказано. Голубой свет колонны Эрика колебался и мигал, его будто задувало, как пламя свечи ветром. Две половины Шетлиа опасно заколебались в углу Эрика.
Метатрон вернулся на свое место в центре пентаграммы. Испытание завершилось.
«Нефеш и Хая будут главенствовать в следующей эпохе. Творческий дар Руах – это дело веры, а индивидуальность Иехида будет пуста. Интеллект Нешамах будет отсутствовать, его место займет истина».
Метатрон воздел руки и соединил ноги. Обе половины Шетлиа заискрились. Саммаэль все продолжал уменьшаться и исчезать, а Рафаэль увеличивался. Золотистая аура окружила Метатрона, и Древо жизни проступило на его теле.
Древо появилось в виде трех мерцающих столпов, три сефирот сияли над головой Метатрона как звездный балдахин, а пустота Даат вилась под ними. Руки его покоились на четвертой и пятой сефирот, и они явились как крутящиеся маховики энергии, в то время как нижние пять сефирот слагались в крест.
Сефира Морган располагалась у Метатрона на груди. Она выглядела как зияющая пустотой дыра. Желтый огонек смирения Элиз сиял на правой части груди, а истина Рафаэля посверкивала слева. Прямо под сефирой Морган белый свет независимости Эшвина освещал ноги Метатрона. У основания Древа, которое символизировали ноги Метатрона, красный огонь существования Джеймса сиял как пьедестал.
Метатрон закинул назад голову и прокричал громоподобным голосом: «Да будет так!».
И голос, от которого содрогнулась Вселенная, ответил: «ДА БУДЕТ ТАК!».
Божественное присутствие Айн Соф все усиливалось, пока даже архангелы не были вынуждены закрыть глаза перед сиянием Его величия. Каждая часть их тел светилась внутренним светом, осознание Его присутствия было полным и острым. И вот Он исчез без предупреждения, но Его полет они ощущали еще долго. Две половины Шетлиа исчезли. Столпы света погасли, исчезли Ипсиссими и Падшие.
Метатрон оставался на миг дольше, Древо жизни сияло сквозь его тело. Его прощальные слова были обещанием, растворившимся во тьме:
«Да будет так».
ДЖЕЙМС
Когда Джеймс очнулся, он знал, что все позади.
В каменном зале было темно, и он толком ничего не видел. Это был первый признак того, что все кончилось. Он сел и попытался проникнуть сквозь тьму посредством своего дара, но эманации силы и формы были такими тусклыми, что он их едва различал.
Было к тому же еще и холодно, поэтому он подтянул свои длинные ноги к груди, обнял их руками и стал раскачиваться, сидя на полу. Ощущение потери захлестнуло его. Что хуже – когда дают то, чего ты не хочешь, или когда это, нежеланное, отбирают, как только ты привык к нему? Только время могло ответить на этот вопрос.
Эмоции кипели в нем. Он продолжал раскачиваться, стараясь справиться с ними. Так много всего случилось, что уйдет немало времени, чтобы во всем разобраться. Воспоминания об испытании тревожили его, но они были слишком свежи и трепетны, и Джеймс отложил их на потом.
Он неуверенно поднялся на ноги. Место между ног, которое, как он теперь знал, было его коренной чакрой, саднило и болело, поэтому идти он мог только враскорячку. Он оперся одной рукой о стену и пошел наугад в темноте к соседнему углу, когда ушиб палец на ноге обо что-то мягкое, застонавшее в ответ.
– Эшвин? Это ты? – Он опустился на колени и помог Эшвину сесть. – Как ты, нормально?
Эшвин попытался ответить, но вместо этого спазм сжал его желудок, и все его содержимое оказалось на Джеймсе и на полу.
– О, спасибо, друг. Надеюсь, тебе полегчало.
– Да, думаю, уже получше, – ответил Эшвин. – Прости за это.
– Не страшно. Ты можешь встать?
– Думаю, да, но мне по-прежнему нехорошо.
– Ладно, только когда снова начнет тошнить, не целься больше именно в меня.
Джеймс помог Эшвину подняться на ноги. Оба они прислонились к стене.
– Нам полегчает, как только мы выберемся наружу.
Джеймс потащил Эшвина за собой, стараясь найти других, ощупывая руками стену. Он остановился, когда нащупал вход в зал.
– Жди здесь. Я найду остальных.
– Точно как в прошлый раз, – сказал Эшвин с усмешкой. Смех был невеселым и неискренним.
– Будем надеяться, что этот раз и в самом деле последний, – сказал Джеймс мрачно.
– Аминь.
Джеймс пошел назад, обходя зал против часовой стрелки, нащупывая свой путь в темноте. Стена внезапно ушла из-под его руки, и он опустился на колени, одной рукой ухватив кого-то за лодыжку.
– Я не сплю, – сказала во тьме Элиз. – Помоги мне встать. – Он поставил ее на ноги и сжал в крепком объятии. – Я так рада, что все позади, – промурлыкала она на его груди.
Джеймс погладил ее по голове. Это было естественно – как обещание всего, что ждет их в будущем.
– И я рад. Мой дар угасает.
– И мой, – сказала Элиз. – Но мы сделали верный выбор.
– Да, правда, – подтвердил Джеймс. – Лучший из возможных.
– Морган будет расстроена. Для нее все прошло не очень-то гладко.
– Да, знаю, но я больше волнуюсь за Эрика.
– О, бедный Эрик, – промолвила Элиз, и у нее перехватило дыхание. Она содрогнулась и уткнулась в голую грудь Джеймса.
– Пойдем, надо найти его и убираться отсюда.
Элиз хлюпала носом, но он почувствовал, как она кивнула.
Они нашли неподвижное тело Морган в следующем углу. Элиз погладила ее по щеке, и та резко проснулась, неровно и порывисто дыша.
– Все хорошо, Морган, – сказала Элиз. – Это всего лишь я.
– Я подвела вас, – сказала Морган убитым голосом. – Я была такой эгоисткой.
– Ш-ш-ш, все уже прошло.
– Во мне такая пустота. Это ужасно.
– Это ощущение пройдет, – сказал Джеймс. – Ты разве не чувствуешь, как оно исчезает?
– Я... думаю, да.
– Ты можешь подняться? – спросил Джеймс. – Я думаю, нам всем станет легче на открытом воздухе.
– Да.
Джеймс оставил Морган с Элиз и нащупал дорогу к последнему углу.
– Эрик? Ты меня слышишь?
Ответа не последовало, но Джеймс обнаружил, что Эрик, съежившись, лежит на полу. Его очки упали рядом, и Джеймс положил их ему в карман.
– Пусть с тобой все будет в порядке, пожалуйста. – Джеймс склонился над лицом Эрика, чтобы услышать дыхание, но не услышал ни звука. – Проснись, Эрик.
Эрик не откликнулся. Что-то рушилось внутри Джеймса.
– Джеймс, – позвала Элиз, – неси его к нам. – Ее голос был тверд, несмотря ни на что, и это придало Джеймсу сил.
– Правильно, – сказал он, глубоко вдохнув, чтобы успокоиться. Он перекинул Эрика через плечо, как спасатель-профессионал, после чего с трудом пошел обратно к каменной двери и дальше за своими друзьями по туннелю.
Они шли молча, лишь предупреждая иногда друг друга о торчащих тут и там камнях. Низкий потолок все время заставлял Джеймса наклоняться, и в конце концов ему ничего иного не осталось, как наполовину волочь за собой Эрика по полу. Эшвин остановился, чтобы помочь ему, и вместе они стали управляться много лучше.
Туннель посветлел, и Джеймс стал различать две темные тени девушек, шедших впереди. Они дошли до ступенек и, тратя последние силы, поднялись под ним к неласковому холоду ночи. Облака частично скрывали луну, и свежий запах дождя поселился в развалинах. Лунный свет соткал на земле лоскутный ковер из теней, а холодный ветерок заставил Джеймса поежиться.
– Положите его вот там, – сказала Элиз, указывая на лужайку мягкой травы.
Эшвин и Джеймс повиновались; Джеймс уже стучал зубами от холода.
Элиз склонилась над Эриком, ее сестринский опыт пришелся как нельзя кстати. На вид он не был ранен, насколько мог судить Джеймс. Ни единого синяка на горле – ни следа от попытки удушения, предпринятой Саммаэлем. Элиз засучила его рукав и попыталась нащупать пульс.
– Его больше нет, – наконец сказала она сквозь слезы.
Трое остальных опустились на колени у тела, объединенные своей скорбью. Морган отчаянно зарыдала, и Джеймс задумался, о ком она на самом деле горюет. Эшвин все качал головой и держал холодеющую руку Эрика с яростной силой. Что до Джеймса, он впечатывал облик Эрика в свою память, давая клятву никогда его не забывать.
– Он победил их, – сказал Эшвин. – Он был слишком умен. Видели вы их лица, когда он их спросил о том единственном, в чем они согласны друг с другом? Вот поэтому Саммаэль и заставил его задать тот последний вопрос. Он был слишком умный.
– Я думаю, Саммаэль уже расплачивается за это, – заметил Джеймс.
– Как-то Эрик разгадал, что ангелов тоже испытывают, – добавила Элиз, в чьих глазах светилось удивление.
– Он знал! – Эшвин ударил кулаком по земле. – Эрик знал, что нечто подобное произойдет. Он с самого Храма знал, что как минимум одному из нас не суждено вернуться, точно как в каббале Чизвиков.
– Почему непременно должно быть так? – печально спросил Джеймс.
– Только Эрик мог бы объяснить тебе это, – сказала Морган. Она выглядела изможденной, будто из нее вынули всю душу. – Как же мы без него?..
– Я не знаю, – содрогнувшись, сказал Джеймс, – но как вы думаете, он бы не возражал, что я возьму его куртку? Я напрочь замерз.
– На, возьми мою. – Морган сняла с себя куртку и отдала ее Джеймсу, и тот с благодарностью ее принял.
– Но штаны мне все же не помешают.
– Они так и лежат там на тропинке, – ответил Эшвин отсутствующим тоном.
Он глубоко вздохнул, и воцарилась тишина.
– Нам нужно похоронить Эрика здесь, – наконец сказал Эшвин. – Никто его не потревожит, и так будет лучше.
– Я согласна, – сказала Элиз. – Мы не можем забрать его с собой.
– Но что же нам делать? – истерично воскликнула Морган. – Мы не можем просто вернуться в Лондон без него. Кто-нибудь станет задавать вопросы.
– Ты полагаешь, что мы вернемся? – возразил Джеймс. – Вы и вправду хотите вернуться к своей прежней жизни после всего, что произошло? Лично мне не особенно-то есть к чему возвращаться. Ни работы, ни дома, зато можно огрести полгода тюрьмы. Я согласен с Эшем. Давайте похороним Эрика здесь, а потом уничтожим наши досье в гостинице Чизвиков, чтобы не осталось никаких официальных данных о нашем существовании. Мы можем зажить новой жизнью, начать с чистого листа. Что скажете?
– Это... увлекательно, – признала Морган, – Меня больше не интересует карьера психолога после всего, что случилось. Но что будет с нашими семьями и друзьями? Мы не можем просто исчезнуть.
– Не насовсем, это правда, – согласился Джеймс. – Но ты можешь покопаться в памяти нескольких человек, может, вложить им ложные воспоминания, скажем об автомобильной аварии, и потом просто остаться частью прошлого. Сотни, если не тысячи людей исчезают в Британии ежегодно.
– Но мы же не поступим так с самыми близкими? – спросил Эшвин. – Им ведь мы можем раскрыть секрет.
– Конечно, – ответил Джеймс.
– Нет, – ответила Морган. – Мой дар истощается, как вы сами говорили. Это невозможно.
– Но может стать возможным, – заспорил Эшвин. – Гордон и Марджи проходили Испытание Столпов, а их дар остался в силе. Может быть, есть способ как-то его возобновить. Какими-нибудь тренировками, скажем. Но для этого нужно будет отправиться обратно в Храм.
– Нет, мне этого хватило на всю оставшуюся жизнь, спасибочки, – сказала Морган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42