Элиз взглянула на Морган:
– Не кажется ли тебе, что тут что-то скрывают?
– Угу.
– Ну ладно же!
Элиз схватила дверной молоток и трижды громко стукнула в дверь. Они подождали, но никто не откликнулся. Элиз снова заколотила в дверь, да так, что та затряслась. Если этому типу известно что-нибудь про Джеймса, то она из него это выудит, не боясь показаться назойливой.
Дверь распахнулась.
– Я велел вам убираться, – сказал мужчина. – Если вы не уйдете, я вызову полицию.
– Прекрасно, – кивнула Элиз. – Им-то вы и объясните, что именно вы от нас скрываете о нашем пропавшем друге.
– Я сказал вам, что ничё об том не знаю. А теперь проваливайте!
Лицо его приняло свекольный оттенок. Элиз не могла понять, почему пара простых вопросов так вывела его из себя.
– Гэри? Кто там? – спросил женский голос из прихожей.
– Никто. – Гэри принялся уже закрывать дверь, но женщина снова заговорила, на этот раз ближе.
– Погоди-ка минутку. – Женщина появилась в дверном проеме и положила руку на плечо Гэри.
Он немедленно умолк, а она оглядела двух вымокших до нитки девушек. Женщина была на полголовы ниже Гэри, кареглазая, с волосами до плеч. Она вела себя открыто и дружелюбно, но ее внешность портили слишком крупные зубы. Элиз вздохнула с облегчением. Человеку с таким лицом можно было доверять.
– Меня зовут Дженни. Мы с Гэри – владельцы «Мэйсторн». В чем там у вас дело?
– Меня зовут Элиз, а это Морган. Мы лондонские друзья Джеймса Стиплтона. Мы думаем, что он приехал в Озерный край, а после пропал. Все, что мы хотели узнать, – это останавливался он здесь или нет.
Дженни повернулась к Гэри:
– Давай-ка возвращайся к телевизору и смотри футбол, Дорогой. Я тут разберусь.
– Ладно, только смотри ни во что не впутывайся. Помни, что сказала та дамочка.
И Гэри отправился восвояси, даже не взглянув на девушек, стоящих на пороге.
– Вы уж простите моего ворчуна. Его прямо бесит, если кто не дает ему смотреть футбол. Давайте заходите. – Дженни посторонилась, чтобы они вошли.
Роскошный пушистый ковер устилал прихожую. По одной ее стороне наверх взбегала лестница, а по другую сторону располагались несколько дверей. Элиз успела заметить, как Гэри скрылся за одной из них, в проеме которой виднелась лестница, ведущая в цокольный этаж.
– Он был здесь? – спросила Элиз, глядя прямо в карие глаза Дженни. Она видела, что женщина приняла сказанное за утверждение, да так оно и было.
– Ага. Приехал в такой же погожий вечерок, и время было похожее. Стоял тут, где вы сейчас стоите, и портил мне ковер – текло с него как с огромного пугала огородного. Промокший был до нитки.
Элиз улыбнулась. Она словно наяву увидела, как по сутулым плечам Джеймса сбегают капли дождя, будто он стоял рядом с ними.
– Как он сюда добрался, вы знаете? – спросила Морган.
– Он сказал, что сам из Лондона, было такое. Он искал работу в Манчестере, оттуда и приехал на поезде.
Морган повернулась к Элиз с торжествующей ухмылкой. Их предположения подтвердились.
– Знаете ли вы, где он сейчас? – спросила Элиз. Дженни нахмурилась и оглянулась назад, не слышит ли ее Гари.
– Ну, тут вот какое дело. Он все выспрашивал про коттеджи в горах. Говорил, туда приезжают какие-то творческие люди, артисты, что ли. Я ему рассказала, как туда дойти, но снаряжения у него совсем не было. Даже подходящей одежды, вот как на вас. Только джинсовая куртка. Он сказал, что, может, вернется, но больше я его не видела. Счет он, правда, оплатил, так что я о нем и забыла, как тут...
– Как тут – что? – заинтересовалась Элиз.
– Появилась та женщина. Она решила, что он не оплатил счет. Все пыталась всучить нам плату за неделю проживания, но чтобы мы про него молчали. Будто я и так не могу держать язык за зубами.
– Как ту женщину звали? Как она выглядела?
– Нет, она не назвалась, да и платила наличными. Роста она примерно вашего. – Дженни кивнула в сторону Морган. – Длинные черные волосы, идеальная белая кожа, зеленые глаза. Хороша, чертовка, но холодная как лед. У меня от нее мурашки побежали по коже. Она сказала, что с Джеймсом все в порядке и волноваться не стоит. – Дженни понизила голос. – Вот потому Гэри и не хотел никого пускать на постой. У такой дамочки небось найдутся влиятельные друзья. – Она ухватила себя за нос.
– Вы не могли бы указать нам путь к тем коттеджам? – попросила Морган.
– Могу в лучшем виде. Дам вам карту, где проложен маршрут, все честь по чести. Но лучше дождаться, когда Гэри не будет дома, так что это подождет до завтра.
– Спасибо, – сказала Элиз. – Это нам очень поможет.
– Джеймс не попал в беду, как думаете? – спросила Дженни. – Мне он показался таким хорошим парнем.
– Надеемся, что нет, но точно мы не знаем, – ответила Элиз. – Спасибо, что уделили нам время.
– Эх-м, – кашлянула Морган.
– Что?
– Ванна.
– Ах да! – Элиз снова повернулась к Дженни. – Вы не Могли бы приютить нас на ночь! Пожалуйста!
– Ну... – Дженни бросила взгляд в глубь дома.
– Мы уйдем завтра ранним утром, – взмолилась Морган – Обещаем.
– Тогда ладно. Есть у меня свободная комната с двумя кроватями.
– А там есть своя ванная? – спросила Морган.
– Конечно.
– Тогда мы согласны.
Элиз пошла наверх за Дженни и Морган. Они напали на след Джеймса, но легче ей не стало, напротив, дурные предчувствия только сгустились. Кто та таинственная женщина, подкупившая Гэри? Страх сковал ее, и она едва поспевала за своими спутницами.
ДЖЕЙМС
Собак не хватает, решил Джеймс. Огромных косматых воющих зверюг, выслеживающих его по снегу. Он должен был бы от них убегать, двигая обмороженными ногами, ища опоры в жидкой грязи. И тяжело выдыхать облачка пара. Ветви деревьев свистели бы на бегу, сучья раздирали незащищенную кожу. Вот так должно было быть. Он же сбежал, черт побери. Почему она не преследует его?
В этом-то и проблема.
Часть его не хотела убегать. Она хотела быть с Лили, а не сбегать крадучись ранним утром, будто он нашкодивший школьник. Он слишком часто поступал так в прошлом. Она уж точно заслуживала лучшего.
...ты на самом деле можешь помереть, и поверь мне, многие люди сильно расстроятся, если это случится...
Слова Рида, не его собственные, преследовали его со всей силой абсолютной убежденности. Потому что другая часть Джеймса сознавала – если он не уйдет от Лили сейчас, то этого не случится никогда. Во всяком случае, пока он жив.
Возможно ли такое: оказаться физически зависимым от другого человека?
Внутренний спор не утихал, и тихая предрассветная пора дисгармонировала с его внутренней бурей. Снег хрустел под его босыми ногами, но холод не проникал вовнутрь. Он знал, что сейчас очень холодно, но это знание его не тревожило. Воздух был колючим и бодрящим, но что его более всего сейчас волновало, так это лес.
Странно, что он так остро почувствовал жизнь на пороге смерти. Не к этому ли аргументу прибегали наркоманы? Жить без наркотиков – это все равно что наполовину умереть. По-настоящему живешь только под кайфом. Или что-то в этом роде.
Джеймс перестал думать и сконцентрировал внимание на своей коренной чакре. Сложные эманации силы и формы почти пришли в норму. Чем больше он отдалялся от коттеджа Лили, тем чище они становились.
Вокруг все оживало, росло, и было просто невозможно не чувствовать себя здесь обновленным.
Лили учила его, что он не способен почувствовать свои силу и форму. Невозможно манипулировать собственным телом, потому что та энергия, которая для этого нужна, как раз и есть то самое, чем он пытается управлять. Но даже при этом Джеймс мог понять, что в буйстве окружающей жизни он как мертвое пятно. Что-то она у него отняла, что-то существенно важное: у него почти ничего не осталось.
Он предположил, что отнятым была сама жизнь. Нет сомнения, у такого, как Эрик, нашлось бы объяснение и получше, но... Он остановился.
Эрик, Элиз, Эшвин, Морган. Он ушел сто лет назад и даже не думал о них все это время, хотя они столько для него сделали. Что сегодня за день-то? Не пора ли ему выплачивать штраф?
Медленно краска стыда залила его лицо. Элиз сходит с ума от беспокойства, а он думает только о своих трудностях. Какой же он круглый идиот. Надо было найти телефон и сообщить им, что с ним все в порядке.
Джеймс поспешил вниз по тропинке, все мысли о преследовании отступили. На горизонте всходило солнце, и он уже чувствовал близость Уиндермера на другом берегу озера.
Тропка вилась между деревьев, иногда в прогалинах виднелось озеро. Солнце отбрасывало блики света, отражающиеся и сверкающие на его поверхности, от чего вода казалась зеркалом. Это будто бы напомнило ему о чем-то, но воспоминание ускользнуло.
Физическая нагрузка ему уж точно не повредит. Поход по снегу и пересеченной местности разогнал его кровь и заставил мозг работать. Он так много всего забыл, а может, не забыл, но запутался, и уже не мог отделить реальность от вымысла.
Тропка круто изогнулась, и показался берег озера, уютно устроившийся между двумя высокими холмами. Солнце засияло ярче, и отсвет от воды на миг ослепил его.
...помни, что отчистить можно что угодно.
Снова слова Рида подгоняли его, пока он спускался с холма. Они ему приснились или были наяву? Он не был до конца уверен.
Джеймс уставился на водную гладь; в нем боролись необходимость позвонить Элиз и принужденное желание вернуться к Лили. Он шагнул к воде и почувствовал, что это... правильно. Он почувствовал удовлетворение в глубине души, в том месте, которым он ощущал силу и форму.
Больше ему ничего не требовалось.
Решено. Джеймс побежал к озеру и нырнул. Вода должна быть ледяной. Но – нет. Она приняла его как родного, сделала его тело легким, ласкала его обнаженную кожу. Джеймс снова почувствовал себя как в том сне наяву, когда видения появлялись и снова упархивали, но сейчас все было по-другому. Теперь он все осознавал. Он был настороже и видел все необычайно ясно.
Джеймс вынырнул, глубоко вдохнул и снова погрузился под воду. С каждым взмахом рук он удалялся от коттеджа, от Лили, от всего, что там произошло.
Он нырнул еще глубже, погружаясь в мир синевы и зелени. Вода смывала пережитое, очищая его до самых сокровенных глубин каким-то непостижимым образом. Джеймс едва ли не всерьез ожидал увидеть, что за ним в воде остается грязный след, но сзади вились только мириады пузырьков.
Ощущение было чудесным, и он без конца плыл, нырял все глубже, оставался под водой дольше, пока вода не хлынула в его тело через открытый рот. На него накатила паника, но вода была легкой, искристой, и страх ушел.
Озеро наполнило его легкие, и Джеймс продолжал плыть, не нуждаясь больше в кислороде, дыша самой водой. И только тогда он понял, как он был пуст.
Он был словно кувшин, в котором остался один осадок, или как стакан с задержавшейся в нем последней упрямой каплей. Озеро устремилось в него, освежая, наполняя до краев.
Джеймс оплакивал все то, что отняла у него Лили.
Он вынырнул на другом краю озера. Там островками лежал снег, но дорога была шире и явно более часто использовалась. Он пошел по мелководью на берег, выходя из воды только потому, что он переполнился ею, – жизненные силы, радость бытия заполнили его доверху. Он так давно не ощущал себя самим собой, что чувство это было почти чуждым.
Он долго стоял на берегу, наслаждаясь тусклым зимним солнцем. Его не душил кашель, вода не рвалась из легких наружу. Ощущение жизненных сил осталось, хотя сознание чистоты озера чуть угасло, как будто вынули некую духовную заглушку и знание медленно утекало.
Страх вытек вместе с озерной водой.
Он никогда не понимал, насколько многое его пугало. Очевидным страхом была тюрьма, но и множество других страхов пробралось в его сознание наряду с этим. Страх неудачи, боязнь одиночества или опасение огорчить других. Озеро смыло их все, заменив глубокой уверенностью. Это было странное чувство, но он был твердо намерен свести с ним близкое знакомство.
Перед ним простиралась дорога, и он принял ее приглашение. Ему надо было во что-то одеться до прихода в Уиндермер, но пока можно было импровизировать. Он только хотел услышать голос Элиз, рассказать ей, как он изменился, что он узнал. Она так много для него сделала, что он хотел... что?
Чего он действительно от нее хочет? Может быть, в этом кроется больше, чем он поначалу думал.
Ты никогда не будешь принадлежать ей, потому что навсегда останешься моим.
Голос был бесплотным, чуть более слышным, чем вздох на ветру. И все же он удерживал Джеймса.
Он знал этот голос.
Это прикосновение.
Ты не сможешь от меня уйти, Джеймс, никогда. Я всегда буду с тобой.
Джеймс закрыл глаза, радость и отчаяние разрывали его надвое. Он направил свой дар на поиск, зная, что она должна быть неподалеку. Эманации вокруг него кружились и искрились, и вдруг их сменило что-то противоестественное. Сила и форма, вырвавшиеся из-под земли позади него, были столь мощными и агрессивными, что он незамедлительно вернулся к осознанию земного.
Пылевой торнадо взметнулся над землей, всасывая снег и бурелом в тугой спиралеобразный вихрь. Сучья, снег и комья грязи кружились в воздухе, вычерчивая сложный след, пока не замерли внезапно на полпути. Они ринулись к центру спирали, как будто притянутые магнитом.
Перед ним обрела форму женщина. Это была не прекрасная девушка с волосами цвета воронова крыла, которую он помнил, это была другая Лили. Мерцающий снег вместо белой кожи. Блестящие темные листья, струящиеся по голове и плечам. Веточки заменили пальцы, и два маленьких камушка были вместо сосков. Даже лобковые волосы были воспроизведены порослью травы, прихваченной инеем, – зрелище одновременно отталкивающее и привлекательное.
Джеймс воззрился на нее в благоговении. Это воплощение Лили было много ближе к природным основам, чем та женщина, что была ему знакома. Энергия, впитанная им из озера, померкла, стала несущественной на ее фоне. Она была землей, самой воплощенной Матерью Природой, сильной, сексуальной и всемогущей. Лили поманила его пальцем. От этого жеста веточки заскрипели и затрещали. Джеймс преодолел последние метры между ними без страха.
Им суждено быть вместе.
ЭЛИЗ
Дорога была скользкая, и Элиз предельно внимательно вела машину по петляющей колее. Этим утром она проснулась с тем же ощущением спешки, необходимости скорее найти Джеймса. Наверное, ей снился Рид, гадатель на Таро, потому что после пробуждения в ее памяти были его слова.
Настоящее требует от тебя смелых поступков.
Да, он был прав. Она может быть кроткой всю оставшуюся жизнь, но теперь, вот только теперь, она должна быть львицей. Элиз тронула ногой тормоз и агрессивно свернула, влетев в поворот на скорости.
– Элиз, помедленнее, – сказала Морган.
– Не волнуйся. Я знаю, что делаю.
– Я волнуюсь не о твоем вождении, – молвила Морган потусторонним голосом.
– Что стряслось? – Она затормозила.
– Там впереди что-то, – сказала Морган, – что-то... массивное. Я не понимаю, что это такое.
– Ты про животное? Может, олень?
– Нет, нет. Это нечто разумное. – Морган развернулась и схватила Элиз за руку, лицо ее побледнело. – И оно нас ждет.
Они подъехали к повороту, и машина заскользила, ее занесло на льду. Элиз отчаянно выруливала. Машину увело резко влево, но вот Элиз все же уговорила ее выровняться. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения, так она вцепилась руками в руль, хотя они уже остановились. Величественное озеро расстилалось справа от них между двух крутых холлов. На склонах тут и там лежал снег, а редкие лучи солнца серебрили поверхность воды. И тут Элиз увидела его.
Джеймс.
Спиной к ним.
Безумец, он был без одежды – в такую-то погоду, но это был, без сомнения, он.
Элиз распахнула дверь и попыталась освободиться от ремня безопасности.
– Постой, – ухватила ее за запястье Морган. – Тут есть что-то еще. – Трясущимся пальцем она указала на то, чего не заметила Элиз.
Небольшая фигура стояла против Джеймса. С этого расстояния казалось, что она мерцает, будто снеговик. Голова, как на шарнире, повернулась к ним, и взгляд пронзил Элиз. Даже на таком расстоянии этот взгляд был как сильный удар, отвергающий ее существование, словно нечто ненужное. Она заколебалась, обретенная было уверенность испарялась под влиянием этого испепеляющего презрения.
Джеймс шагнул к этой фигуре, и внимание Элиз снова вернулось к нему. Она резко нажала на гудок, и его громкий сигнал расколол тишину. Удивленный, он обернулся, и Элиз заставила себя выйти из машины на трясущихся ногах.
– Джеймс, – только и смогла вымолвить она. Ей столько всего хотелось сказать, но все наболевшее она вложила в одно это слово.
Оно прозвучало до обидного тихо после оглушительного рева гудка, но ему, казалось, придало сил. Он отшатнулся, чтобы защититься от женщины-снеговика.
Элиз с трудом пошла в сторону Джеймса, несмотря на предупреждения Морган. Морган не может понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42