Но зачем отцу все это знать? Он ведь счастлив с Аллой, хотя она явно не его тип. Пусть сами разбираются. Отец ей не поверит, Алла обладает изумительным даром все извратить и представить в выгодном ей свете. Виновной окажется Таня. В любом случае отцу нельзя разводиться, на его вторую женитьбу и так смотрели косо, хотя первая супруга умерла много лет назад. Его новая жена оказалась почти на двадцать пять лет моложе – и это советский дипломат! Возможно, именно поэтому Полесский, весьма способный дипломат, получил ранг посла в крошечном Бертране.
– Конечно, папочка, – ответила Таня и поцеловала отца. – Мы с Аллой лучшие подружки.
– Вот и хорошо, – вздохнул Виктор Викторович. – Мне так нужно, чтобы в семье царил мир. Но ты молодец, дочка, я тобой горжусь.
Он снова повернулся к Аллочке. Подошла вторая машина с многочисленными чемоданами.
– Пройдемте внутрь, – сказал Виктор Викторович. – А то нас могут подслушать!
– А разве могут? – спросила Таня у Игоря.
Молодой человек пояснил ей:
– В принципе не открою государственной тайны, если скажу: шпионаж – это одна из задач дипломатии. Бертран – средоточие интересов многих стран. Недалеко от княжества расположены базы США, в княжестве Бертранском полно финансовых секретов всего западного мира, здесь заключаются тайные сделки и соглашения, от которых подчас зависят судьбы миллионов людей и многих государств.
– А мой отец… – Таня замялась. – Он что, тоже этим занимается?
Игорь расхохотался:
– Таня, ты ведь позволишь себя так называть, ты просто великолепна! Устами младенца глаголет истина.
Таня немного обиделась. Игорь, хоть ненамного ее старше, может быть, лет на семь, снова напоминает ей о том, что она ребенок. Но ей девятнадцать, какой же она ребенок.
– О таких вещах лучше всего говорить в «аквариуме». Знаешь, что это такое? – сказал Игорь.
– Он из стекла, там живут рыбки, – осторожно ответила Таня.
Игорь снова расхохотался. Алла даже обернулась и внимательно посмотрела на него.
– Ну да, ты ведь не знакома с реалиями жизни в посольстве, – сказал Игорь. – Аквариум – так мы на сленге называем комнату, изнутри обшитую специальными панелями, которые делают невозможным прослушивание. Там и ведутся конфиденциальные разговоры.
– А что, нас сейчас подслушивают? – Таня затаила дыхание. Она специализировалась на Северной Европе и Скандинавии, однако такие тонкости в институте не преподавали.
– Не исключено. – Тон Игоря стал серьезным. – Этого никто не знает, Таня. Возможно, наш разговор сейчас слушают любопытные господа из ЦРУ или «Моссада». Впрочем, такова жизнь.
Посольство походило на отель – каждый выполнял отведенную ему функцию. Как узнала Таня, вся прислуга, даже садовник и горничные, отбиралась Комитетом государственной безопасности.
Тем же вечером Виктор Викторович представил свою жену и дочь. Таня не запомнила всех, оказалось, что в посольстве около тридцати человек. Неужели Игорь прав, и помимо всего прочего ее отец занимается также шпионской деятельностью? Таня сразу вспомнила фильмы, в которых шпионами оказывались иностранцы, а советские граждане, похищающие секреты за рубежом на благо Родины, именовались разведчиками.
Тане отвели собственную комнату, весьма милую, с окнами, выходившими в сад. По утрам девушка могла наблюдать за тем, как трудолюбивый садовник возился с клумбами, на которых пылали алые звезды из цветов.
В посольстве стало скучно через два дня. Имелась масса запретов: нельзя громко говорить, нельзя покидать территорию, нельзя мешать важной работе, даже с отцом поговорить нельзя. Таня пыталась попасть к нему, однако каждый раз у двери кабинета ее встречала Алла.
– Таня, тебе нельзя, Виктор Викторович занят, – говорила она.
Таня пыталась позвонить ему по внутреннему телефону – постоянно занято. Отца она видела по вечерам, и то мельком.
– Ну как, дочка, нравится? – спрашивал он ее и, не дожидаясь ответа, продолжал: – Я знал, что тебе понравится, поэтому и пригласил тебя в Бертран.
– Папа, здесь несколько… несколько… однообразно, – попыталась подобрать нужное слово Таня. Не могла же она сказать, что ей до ужаса надоело торчать в комнате, перечитывать бертранские газеты, в который раз обсуждавшие тему, кто станет новой подругой великого князя Клода-Ноэля, наблюдать за тем, как садовник миллиметр за миллиметром подстригает кустарники.
И так – каждый день? Не может быть! Возможно, ее представления о жизни дипломатов были несколько преувеличенными, если не сказать превратными, но постоянно жить в замкнутом мирке…
Выбираться в Бертран было категорически запрещено, однако на выходных Виктор Викторович взялся сам показать жене и дочери княжество. Аллу более всего интересовали виллы знаменитостей, причал, около которого колыхались белоснежные катера и яхты, рестораны и магазины. К великому счастью, по причине уик-энда все магазины были закрыты, по московскому опыту Таня знала – мачеха могла перебирать и примерять вещи день напролет.
– Великолепный дворец, – вздохнула Алла, когда они оказались около пышного здания в стиле рококо, где обитало великокняжеское семейство. Гвардейцы в пестром одеянии, похожие на игрушечных солдатиков, стояли по стойке «смирно» около черных ворот с позолоченным верхом, которые ограждали венценосных особ от всех остальных.
В ее голосе сквозило такое неподдельное отчаяние, что Виктор Викторович саркастически произнес:
– Дорогая, поверь мне, княжеский титул не так уж много дает. Гримбурги на пороге разорения, и если их не спасет чудо, ну, например, Клод-Ноэль не женится на богатой американке, как это в свое время сделал монакский принц, то через пару-тройку лет Бертран окажется в финансовой зависимости от США, Франции и Швейцарии.
– И все же, Витя, – сказала Аллочка, – какое чудо. Когда состоится прием во дворце?
– Через две недели, – ответил Виктор Викторович. – По случаю дня рождения вдовствующей княгини Беатриссы.
Таня не понимала всей суеты вокруг княжеской семьи. Намного интереснее для нее было тайком выбраться в город и поглазеть на роскошные казино, магазины и просто познакомиться с чужой жизнью.
Зато Алла в полной мере наслаждалась новой ролью. В ее голосе прорезались командные нотки, она уже отдавала приказания прислуге в посольстве. И кто посмеет возразить – она, Алла Полесская, жена Чрезвычайного и Полномочного посла!
– Посмотрите, как вы пропылесосили ковер, вся пыль в углах осталась! – отчитывала она горничных. – И почему кровати заправлены не так, как нужно? Что такое, как ни зайду к вам в комнату, вы все время пьете чай и сплетничаете.
Таня скоро поняла, что к ее мачехе относятся с тщательно скрываемой ненавистью. Таня познакомилась с Людмилой, милой переводчицей, которая была всего на несколько лет старше девушки. С ней можно было поговорить по душам, все другие в посольстве были значительно старше.
– Как же я тебе завидую, – призналась как-то Людмила Тане.
Они были в парке, раскинувшемся около княжеского дворца. Рядом сновали туристы, немногочисленные жители Бертрана – в основном пожилые пары, одетые со старомодной изысканностью, – неспешно прогуливались по песчаным дорожкам, которые вились мимо цветов, фонтанов и деревьев.
– Почему? – искренне удивилась Таня.
– Как ты не понимаешь, – ответила Людмила. – У тебя все есть – высокопоставленный отец, учеба в самом престижном вузе, блестящие перспективы.
Впервые Таня заметила, что Людмила, которую она уже считала подругой, завидует ей.
– Отца я вижу крайне редко, – ответила она. – Едва ли раз в полгода. Моя мачеха, сама понимаешь, не подарок. Да, у нас все есть, и мне известно, что подавляющее большинство жителей нашей страны стоят в очередях и никогда не могут оказаться за границей.
– Ты права, – сказала Люда.
Они прошли мимо симпатичного, похожего на итальянца или испанца молодого человека, который вдруг подмигнул Тане.
– Ты видела? – прошептала Таня. – Он мне подмигнул.
– Привыкай к этому, – сказала Люда. – Ты умеешь нравиться, у тебя это в крови. Мне, увы, такое недоступно.
Таня знала историю Людмилы. Она приехала в Москву из небольшого городка в Сибири с желанием покорить столицу. Ее знаний (или связей) для поступления в институт на отделение иностранных языков не хватило. Однако через два года Людмила была студенткой. Что произошло за это время, она не говорила, однако Таня, несмотря на свою неопытность, не была наивной простушкой – наверняка Людмиле пришлось пойти на очередную сделку с совестью и моралью. Таня знала многих девушек, которые ради того, чтобы получить желанное место в московском вузе, соглашались стать любовницами высокопоставленных и могущественных людей.
Они еще немного побродили по парку. Таня наслаждалась жизнью. Пусть и несколько однообразной, пусть и в окружении людей, которые не понимают ее.
Ее мысли занимал Игорь. Несколько раз во время разговора с ним Тане казалось, что молодой человек хочет ей что-то сказать, но не решается. Неужели она ему нравится?
Татьяна столько раз рассматривала себя в зеркале. Она так похожа на покойную мать, которая в свое время считалась одной из самых красивых женщин столицы. Нет, определенно у нее есть все основания рассчитывать на благосклонность Игоря.
Следующая неделя была посвящена подготовке приема во дворце великого князя Клода-Ноэля. Алла буквально достала всех постоянными придирками и претензиями. Виктор Викторович, обычно спокойно относившийся к капризам жены, на этот раз не выдержал:
– Алла, почему ты считаешь, что я должен заказывать тебе платье в Париже? У тебя и так полно тряпок. Чемоданы не помещаются в твоей комнате, а ты требуешь от меня платье от кутюр.
– Я хочу выглядеть на уровне, – заявляла Алла. – Виктор, ведь ты не можешь пренебрегать престижем страны. Что подумают, если я буду плохо выглядеть? Нас просто засмеют.
Таня при всей своей антипатии к мачехе не могла не признать, что та обладала отменным вкусом. Однако если учесть, какое количество денег, по большей части государственных, она тратила на одежду, косметику и парикмахера, то становилось ясно, почему Алле удается выглядеть просто потрясающе.
Накануне приема нервозность в посольстве достигла апогея. Алла, измучившая всех просьбами, приказами и наставлениями, носилась по верхнему этажу с перевязанной головой и причитала:
– У меня разыгралась мигрень, боже мой, как же я смогу завтра показаться во дворце. Я не могу заснуть, у меня будут мешки под глазами. Виктор, ну сделай что-нибудь. Где врач?
Посольский медик, добродушный, с седой бородкой, в который раз вздыхал и пытался втолковать Аллочке, что нужно немного успокоиться и дать другим возможность прийти в себя.
– Как я могу успокоиться, если она сожгла мое платье! – Алла картинным жестом указала безупречно отманикюренным пальцем на одну из горничных. – Как можно доверять таким балбескам, они ничего не умеют!
Таня не сомневалась, что горничная намеренно испортила платье мачехи, от этой мысли становилось как-то веселее.
– Я не могу, Виктор, я умираю, подайте мне чай из лекарственных трав, и поживее!
Виктор Викторович закрылся в кабинете и никак не реагировал на сумасшедшие выходки жены. Тарарам продолжался до половины четвертого, когда Алла наконец улеглась отдыхать. Посольство, похожее на растревоженный улей, постепенно приходило в себя.
Трезвон будильника заставил Таню проснуться в половине седьмого. Она уже отвыкла подниматься в такую рань. Алла, свежая, похожая на сказочную фею, умывшуюся водой из розовых лепестков, уже крутилась перед гигантским овальным зеркалом, которое она специально выписала из Венеции – разумеется, за счет посольства.
– Скажи мне, что я великолепна, – потребовала она от мужа.
Таня с сожалением отметила, что за две недели, которые они находились в Бертране, отец постарел на несколько лет. Ему необходимо отдохнуть от Аллы.
– Ты великолепна, моя дорогая, – произнес Виктор Викторович. – Но почему мы должны подниматься так рано, прием назначен на полдень, еще масса времени. До княжеского дворца рукой подать, всего полкилометра.
– Ты что, не могу же я, жена советского посла, идти пешком! – в ужасе воздела к небу руки Алла. – Виктор, как ты можешь. Я распорядилась подать лимузин. Так, я должна немедленно принять ванну.
Она скрылась из виду, а через несколько секунд ее недовольный, похожий на скрежет пилы голос вновь прорезал воскресную тишину:
– Боже, идиотки, кто же посмел напустить такую горячую воду в ванну? Ты что, хочешь, чтобы с меня слезла кожа? И где пена, я тебя спрашиваю, остолопка, куда подевалась пена?
Из ванной комнаты вышла растрепанная горничная, которая бросилась к послу:
– Виктор Викторович, извините, но я не в состоянии выдерживать постоянные претензии вашей супруги. Я не ее камеристка, чтобы она меня таскала за волосы. Я буду жаловаться!
Полесский, который всегда очень щепетильно относился к подобного рода делам и предпочитал делать все самостоятельно, рассыпался в извинениях.
Горничная удалилась. Алла, завернутая в бордовое полотенце, появилась в дверях, сверкая глазами, как разъяренная фурия.
– Алла, прекрати, – сказал Виктор Викторович. – Ты ведешь себя, как взбалмошная американская миллионерша. Эти люди – сотрудники посольства, они не слуги, ты это понимаешь? Они не обязаны напускать тебе ванну и носиться вокруг тебя.
– Конечно же, мой милый. – Алла превратилась в карамельку. Она обняла мужа за шею и поцеловала в ухо. Виктор Викторович зарделся.
– Ну не при посторонних же, – сказал посол, пытаясь отстранить жену.
– Извини меня, мой дорогой, – произнесла Алла. – Я вся на нервах, но ведь я стараюсь для тебя. Я не хочу, чтобы на меня указывали пальцем и говорили: вот та самая русская, у нее перхоть, растрескавшиеся губы и платье, купленное в комиссионке.
Переубедить Виктора Викторовича не составляло труда. Всего пара минут, и он согласился с женой.
– Татьяна, – недовольным голосом произнесла Алла. – Ты решила, что наденешь? Ради бога, не думай, что я позволю тебе появиться в джинсах или страшной юбчонке, которую ты так любишь. Живо к себе в комнату. И хотя бы для приличия немного косметики, у тебя скверная кожа, прыщи на лбу, возьми у меня тональный крем.
Таня не на шутку обиделась. Кожа у нее вовсе не скверная, наоборот, бархатистая, и в помине нет никаких прыщей. Алле доставляло удовольствие шпынять падчерицу, особенно при отце.
– Пожалуйста, Танюша, – сказал отец и виновато улыбнулся. – Выбери что-нибудь красивое, у тебя ведь есть.
– А если нет, то ты можешь остаться дома, – предложила Аллочка. – Почитаешь, расслабишься, так ведь, Витя?
На этот раз посол проявил недюжинную выдержку:
– Алла, Татьяна должна нас сопровождать. Она моя дочь, и великий князь пригласил тебя, Таню и меня. Так что это не обсуждается.
– Как скажешь, милый, – Алла закусила губу.
Ей явно не хотелось, чтобы падчерица присутствовала на великокняжеском приеме. Таня не раз ловила себя на мысли, что ситуация в их семье чем-то напоминает сказку «Золушка»: злобная мачеха, мягкотелый отец. Однако, если посмотреть, Алла была не более чем взбалмошной и эгоистичной посредственностью, ее отец намеренно посвятил себя дипломатии, а сама Таня не чистила дни напролет картошку. Все не так уж плохо.
Таня перебирала платья, когда посольство огласил истошный вопль, похожий на крик раненого Тарзана и вой полицейской сирены. Разумеется, в который раз это была Аллочка.
– Вода в ванне ледяная! – орала госпожа посольша. – Виктор, горничная, эта мерзавка, напустила ледяную воду и специально добавила пены. Боже мой, что за издевательство надо мной!
Ее вопли перешли в рыдания, слишком громкие и оттренированные, чтобы быть подлинными.
Таня рассмеялась, представив, как мачеха со всего размаху погружается в мраморную ванну, заполненную ледяной водой. Настроение улучшилось.
Свой выбор Таня остановила на скромном черном платье. Она еще ни разу не присутствовала на подобных приемах. Когда-то ей пришлось, как и всем, кто заканчивает школу, быть на выпускном вечере. Но между выпускным вечером в элитной школе и приемом во дворце великого князя Бертранского лежала непреодолимая пропасть. Как-то в одном модном журнале Таня вычитала, что лучший способ поразить роскошью – одеться как можно более просто.
Когда Аллочка увидела Таню, то посинела от злости. Еще бы, она сама истратила на торжественный наряд огромное количество времени и еще больше денег, довела себя и окружающих до белого каления, а тут девчонка, которая ничего не смыслит в жизни, выглядит просто сногсшибательно.
1 2 3 4 5 6