почему этот ребенок так мало беспокоит тебя?
– Ответ прост. Потому что это не мой ребенок.
Вчера, когда он узнал имя ребенка, он был слегка ошеломлен. Но все же это могло быть простым совпадением. Октавианцы когда-то очень любили давать своим дочерям имя Оливия. Случайность, и не более того.
– Как ты можешь быть так уверен? – снова спросила она.
– Потому что я знаю. Что еще я могу сказать?
Она пожала плечами и, упершись подбородком в ладонь, уставилась куда-то в пустоту. Он жадно следил за каждым ее жестом, каждым поворотом головы. Он видел, как ее волнистые волосы рассыпались по плечам, как красиво ее длинные пальцы обхватили щеку… Ему не верилось, что такие обычные жесты могли привести его в восторг. Но дело было не только в ее пышных волосах, ее выразительных глазах, ее утонченных чертах лица, стройной шее или пальцах – не только ее внешняя красота вызывала у него чувство невыразимого восторга. Его привлекала ее редкая доброта, внутренняя сила, смелость и настойчивость, которые были основным содержанием ее души. Она была прекрасна. Она была желанна.
Он сурово нахмурился, пытаясь подавить эту мысль. Сейчас не время давать волю своим страстям. Он читал в ее глазах, что она хочет спросить его о чем-то, возможно, очень личном, но никак не может решиться. И он решил подождать.
Наконец она снова посмотрела на него, потом опустила глаза и нерешительно спросила:
– Ты пытаешься сказать мне, что это невозможно?
Он сразу понял, что она имеет в виду, но решил не давать прямого ответа.
– Абсолютно верно.
Она взметнула на него ресницы.
– Ты… ты не можешь иметь детей?
Он видел, как трудно ей было спрашивать об этом, глядя ему в глаза.
– Лилиан, я удивляюсь тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что это очень личный вопрос, – сказал он с напускной серьезностью.
На ее щеках вспыхнул румянец, который сделал ее еще более привлекательной.
– Вся эта проблема с ребенком очень личная, – решительно ответила она. – Но я спрашиваю только потому…
– Знаю, знаю. Тобою движет забота о ребенке.
Она с облегчением вздохнула.
– Да. И все же ты не ответил на мой вопрос.
Он не выдержал и рассмеялся.
– Слушай, давай выйдем на террасу. Я хочу выкурить сигарету, – сказал он и взял ее за руку.
– Курить вредно, – механически ответила Лилиан.
И все же она позволила ему взять себя за руку и вывести через французскую дверь на просторную террасу, перед которой ковром стелилась ярко-зеленая, аккуратно подстриженная лужайка. За лужайкой тянулся сад с аллеями, а за садом, вдалеке виднелись соединенные друг с другом пруды, к которым примыкал небольшой искусственный водопад.
Они встали у перил и огляделись. Огромное, ясное, пронзительно голубое небо простиралось над их головами. После вчерашнего дождя от сада веяло свежестью, и все вокруг казалось чистым и сияющим.
Вдыхая свежий утренний воздух, Лилиан окинула взглядом лужайку и сад, далекие пруды с зеркальной поверхностью и необъятное небо. Она могла бы часами любоваться этой красотой. Но рядом с ней стоял принц Патрик, и на его присутствие очень трудно было не реагировать. Казалось, чем больше она пытается отвлечься, тем глубже его образ проникает в ее сознание, тем острее она ощущает его близость. Может, лучше перестать бороться с собой? Преодолевая смущение, она решительно повернулась к нему.
– Итак, ты все еще не ответил на мой вопрос.
Он усмехнулся.
– Лилиан, ты напрасно сомневаешься в моей способности продолжить род, – сказал он, прислоняясь к массивным каменным перилам террасы. – С этим у меня проблем нет. Но я также хорошо знаю, что не я отец этого ребенка.
Он посмотрел на нее так, что в ее воображении невольно возникла комната, освещенная свечами и наполненная нежным ароматом роз. Она хотела сказать что-то, но запнулась и прикусила губу. Он видел, что она все еще пытается найти способ, чтобы заставить его сказать правду. Как убедить ее в том, что это бессмысленно?
Она снова отвела взгляд.
– Может быть, ты просто не помнишь, – осторожно предположила она. – Может, ты был пьян и…
– Я не такой уж горький пьяница, Лилиан, – сказал он спокойно, но в его голосе чувствовалось растущее раздражение. – По правде говоря, позапрошлой ночью случилось то, чего не случалось очень давно. Хочешь верь, хочешь нет, но это не мой ребенок. Я никогда не заводил внебрачных детей.
– И ты никогда не был женат? – спросила она, хорошо зная ответ.
– Никогда, – ответил он. – Но я помолвлен.
– Помолвлен? – переспросила она и медленно повернула к нему голову.
Он обреченно закивал головой, не зная, зачем упомянул об этом. Он почти никогда об этом не думал. Непонятно почему именно сейчас это пришло ему в голову.
– Да. Но это – лишь глупая формальность. Похмелье старых добрых времен. Не стоило об этом упоминать, – быстро добавил он, пытаясь загладить свою ошибку.
– Почему же? Напротив, мне очень интересно узнать об этом, – покосившись на него, сказала она. – И кто же эта счастливая девушка?
Она совсем не смутилась. Удивительная девушка! Он не помнит ни одной женщины, которая так хорошо умела бы скрывать свои чувства. Она стояла перед ним строгая и неприступная и была так убедительна! Она продолжала атаковать его, она бросала ему вызов, она преодолевала чувство смущения и вторгалась в его интимную жизнь. В этом была ее особая прелесть, и он понимал, что она не отступит до тех пор, пока не узнает правды, не узнает о нем все, что хотела знать.
– Так, одна мелкая принцесска из Западной Октавии. Сомневаюсь, что ты слышала о ней, – сказал он и пожал плечами, желая покончить с этим разговором.
Так ты говоришь, «мелкая принцесска», подумала Лилиан, чуть не задохнувшись от внезапной волны негодования.
Ей пришлось быстро отвести глаза в сторону и сделать глубокий вдох, чтобы скрыть от него свою ярость.
– Очень любопытно, – едва оправившись, упорно продолжала она. – И на когда же назначена свадьба?
– Свадьбу еще не назначали. Слишком рано. По-моему, девушка еще совсем молода.
Он засунул руку в карман и извлек пачку сигарет. Странное чувство неловкости и тревоги внезапно охватило его.
– А ты, я вижу, не торопишься жениться, – сказала она и, повернувшись спиной к перилам, положила на них локти.
– Ты что, издеваешься? – спросил он и засмеялся. – Разве я похож на человека, который готов стать мужем?
Она склонила голову к плечу и сделала вид, что внимательно разглядывает его.
– Не знаю. Но мне кажется, что хорошая жена могла бы сделать из тебя настоящего мужчину.
Его брови причудливо изогнулись, и на лице застыла маска недоумения. Впервые за всю его жизнь кто-то осмелился усомниться в его мужских достоинствах!
Прежде чем продолжить свою мысль, она решила немного полюбоваться его растерянным и удивленным лицом.
– Зрелый мужчина готов справиться с любыми трудностями на своем пути, – наконец гордо провозгласила она. – Он не боится испытаний и не прячется от жизни.
– Не прячется от жизни, говоришь? – По его голосу было ясно, что он наконец обиделся. – Знаешь, Лилиан, мне в жизни пришлось увидеть и пережить такое, что ты вряд ли сможешь даже вообразить себе.
– Правда? – спросила она, и ее глаза вспыхнули. – Тогда очень жаль, что твой жизненный опыт мало чему тебя научил. Например, ты не понял, что сигареты могут убить тебя.
Он глянул на сигареты, потом снова посмотрел на нее и криво улыбнулся.
– Они не успеют, потому что я бросаю курить. Это – последняя пачка.
Она когда-то уже слышала это. Ее отец много лет курил и все время обещал бросить.
– Знаешь, я из семьи западных октавианцев, – сказала она, не вполне осознавая, зачем.
Ей совсем не хотелось, чтобы он узнал, кто она. По крайней мере, не сейчас. Но ее ужасно задело то, что Он относился к ней с таким пренебрежением – мелкая принцесска…
– Ах, так ты западнянка! – сказал он слегка покровительственным тоном, называя ее словом, которым восточные октавианцы часто называли западных октавианцев. – Что ж, если все девушки Западной Октавии похожи на тебя, то, возможно, я не очень разочаруюсь, когда увижу свою невесту.
Она почувствовала в горле комок и быстро отвела взгляд в сторону.
– Мне кажется, ты не возлагаешь больших надежд на брак с ней.
– Насколько я слышал, она – тихоня и домоседка, хотя, говорят, очень независимая в своих взглядах и мнениях. Еще я слышал, что она, скорее, засядет за книгу, чем пойдет на вечеринку, – сказал он иронично. – Как ты думаешь, может такая девица быть мне подходящей парой?
В этот момент Лилиан была готова задушить его.
– Значит, ты все-таки справлялся о ней? – вкрадчиво спросила она, стараясь сдержать кипящий внутри гнев.
Он положил сигареты на перила и стал рыться в карманах, ища зажигалку.
– Марк однажды пытался уговорить меня поехать посмотреть на нее. Он сказал, что она очень хороша собой. Но я знаю, когда Марк с особой интонацией в голосе говорит «очень хороша собой», это значит, что пора сматываться куда-то подальше. Я не сомневаюсь, что она плоская, как тост.
Ей нестерпимо хотелось запустить в него чем-то. Она посмотрела по сторонам, и ее взгляд упал на пачку сигарет, лежащую на перилах. Она потянулась к ней и сильным щелчком сбила с перил. Затем, перегнувшись через перила, проследила за ее полетом и, увидев, как сигареты плюхнулись в пруд, с торжествующим видом посмотрела на него.
– Зачем ты это сделала? – удивленно спросил он.
– Я не хотела. Так получилось. Очень сожалею, – сказала она, пожав плечами.
– Нет, ты не сожалеешь. Ты сделала это специально, – с упреком сказал он и заглянул ей в глаза.
Она гордо подняла голову и дерзко уставилась на него.
– А вот и нет!
– А вот и да! – сказал он и решительно шагнул к ней. – Ты специально столкнула сигареты в воду!
– Я же сказала, что сожалею, – слегка отступив, ответила она, и ее глаза округлились.
– Это только слова! Но по твоим глазам я вижу, что ты сделала это умышленно, чтоб разозлить меня. Не думай, что тебе это так легко сойдет. Тебе придется заплатить за свою дерзость!
Она попятилась, надеясь, что он шутит.
– Я вынужден наказать тебя, понимаешь? Из чувства самоуважения! Я должен защитить свою честь!
В его глазах блестели опасные огоньки, на губах играла странная улыбка, он был полон решимости и продолжал наступать. Она продолжала пятиться, и в какой-то миг ее охватила тревога. Сверкнув на него глазами, она резко повернулась на каблуках и задорно бросила ему из-за плеча:
– Мне пора идти. Увидимся позже.
Она быстро направилась к двери, но он в одно мгновение настиг ее.
– Ты никуда не уйдешь, пока мы не разберемся с этим.
Он уперся руками в стену, и она оказалась между его руками как в ловушке. Он наклонился к ее лицу.
– Итак, что же мне сделать, чтоб расквитаться с тобой? – задумчиво спросил он.
– Ваше Высочество, вы должны отпустить меня, – приказным тоном сказала она.
– О нет, прости. Этого я, к сожалению, не могу сделать.
– Можешь. Я прошу прощения за сигареты. Я куплю тебе новую пачку.
– В мире есть вещи намного приятнее, чем курение, – проговорил он низким, хрипловатым голосом.
– Неужели? – тихо спросила она, едва дыша, но тут же взяла себя в руки и скомандовала: – Отпусти меня!
Он наклонился к ней еще ближе. Он был так близко, что она чувствовала запах свежести и чистоты, исходящий от его тела, его тепло.
– Скажи «дядя», – тихо велел он.
Его глаза блуждали по ее лицу, и ей казалось, будто он ласкает ее взглядом.
– Зачем?
– Это обычай такой. Для того чтобы тебя отпустили, нужно сказать «дядя».
– Дядя, – пролепетала она.
Но Патрик явно не собирался отпускать ее. Вместо этого он наклонился к ней еще ближе и нежно прикоснулся губами к ее шее. По ее телу пробежала блаженная дрожь. Он слегка отстранился.
– А теперь скажи «клубника».
– А это еще зачем?
Он улыбнулся.
– Чтоб сложить губы для поцелуя.
– Что?! – возмущенно вскрикнула она.
Лилиан дерзко закинула голову, желая показать ему, что она не сдается, но тут же поняла, что это движение больше похоже на готовность уступить. И в тот же миг она почувствовала на своих губах его теплые губы.
Она пыталась не допустить этого, но не могла найти в себе силы, чтобы остановить его. Да и не хотела. Она целовалась раньше, и ей это нравилось. И все же поцелуй с Патриком был особенным – он подарил ей много новых, не познанных ощущений. Казалось, их тела, их руки и губы – все сливалось в единой гармонии, и она таяла в его объятиях, словно снежинка.
Она была в восторге. Она жадно тянулась к нему, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Обхватив ее руками, он так крепко прижимал ее к себе, что она едва дышала. И ей было все равно: дышать или не дышать. Для нее сейчас имел значение только этот мужчина – он был ее жизнью, ее дыханием, им было наполнено ее сердце.
Патрик не мог так легко потерять свой разум, и все же он был довольно близок к этому. Давно он не испытывал такого безумного влечения. Он вообще не помнил, когда женщине удавалось так сильно вскружить ему голову. Никогда прежде он не позволял себе полюбить женщину так, чтобы забыть о себе. Обычно какая-то часть его всегда оставалась в стороне. Этот трезвый наблюдатель и скептик терпеливо выжидал момент, когда закончатся притворные игры и спадут маски. Он знал, что из-под маски однажды покажется реальный человек, который безжалостно все уничтожит. Он никогда по-настоящему не любил. Он считал, что любовь – это слово, которое люди используют для того, чтобы оправдать множество глупых и безрассудных поступков. Любовь означала для него потерю самоконтроля. А этого он не мог себе позволить.
Но в этой прелестной, загадочной девушке было нечто такое, перед чем трудно было устоять. Сладость ее губ опьяняла, ее тело, казалось, было создано для того, чтобы он наслаждался им. Единственный поцелуй с ней принес ему больше наслаждения, чем множество сексуальных связей в прошлом. На какое-то мгновение ему показалось, что он потерял контроль над собой – он чувствовал телом ее упругую грудь, чувствовал, как соблазнительно и призывно покачиваются ее бедра. Он утопал в локонах ее волос, чувствовал запах ее шелковистой кожи и вкус ее жарких губ.
Внезапно в его голове пронеслась мысль: «Ты осознаешь, что целуешь няню?» Эта мысль заставила его опомниться.
Он резко оторвался от нее.
– Знаешь, нам лучше… не делать этого… больше, – сбивчиво проговорила она, все еще тяжело дыша.
Ее сердце неистово колотилось, щеки горели. Он какое-то время продолжал пристально смотреть на нее и вдруг неожиданно расхохотался. Она быстро вывернулась и бросилась к двери, но, прежде чем выбежать, остановилась и на миг обернулась. Он продолжал смеяться. И тогда она быстро открыла дверь и исчезла за ней.
Она не понимала, что с ней происходит: от волнения ее руки тряслись, сердце колотилось, коленки подкашивались. Она не знала, обижена она или безмерно счастлива. Этот поцелуй оказался для нее ловушкой.
Остановившись перед дверью в детскую, она глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Ей нужно сосредоточиться: малышка Оливия – вот, что важно. Поцелуи на террасе только затуманивают картину. Если она потеряет бдительность, то может оказаться так, что она влюбится в мужчину, от которого приехала освободиться!
5
– Как вы думаете, может, нам следует обратиться за помощью в полицию? Они, по крайней мере, могут опросить всех соседей и тогда, возможно, что-то прояснится.
Лилиан наблюдала, как Густав, подхватив Оливию на руки, поднял ее над головой. Малышка залилась радостным смехом. Как трогательно этот мужчина забавляется с ребенком! Глядя на него, Лилиан невольно подумала, что на его месте, по идее, должен быть принц Патрик.
– Никакой полиции, – ответил Густав тоном, не оставляющим сомнений.
Он только что вернулся из Эльдорадо, но поездка оказалась безуспешной: почти никакой информации о матери малышки ему добыть не удалось. Единственное, что ему удалось, это наладить несколько связей и получить телефонные номера людей и организаций, которые могли чем-то помочь. Лилиан не испытывала особой радости при мысли о том, что это дело может надолго затянуться.
– А почему вы против того, чтобы поручить это полиции? – нахмурившись, спросила она.
– Никакой полиции, – ответил он, укладывая малышку в постель. – Мы здесь стараемся не иметь дела с полицией. Так уж у нас заведено.
Она хотела поспорить с ним, но удержалась.
– И еще я хотела бы найти доктора, который мог бы осмотреть ребенка, – продолжала она. – Оливия выглядит здоровым ребенком, но осмотр все же не помешает.
Густав кивнул.
– Я позвоню педиатру, который лечит детей Марка, и попрошу его прийти. Это я могу сделать сейчас же.
Она вздохнула. На одну проблему меньше. И все же ей показалось, что она упускает что-то важное. Что именно, она не знала. Видимо, ей просто не хватает опыта.
– Я собираюсь искупать малышку, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Ответ прост. Потому что это не мой ребенок.
Вчера, когда он узнал имя ребенка, он был слегка ошеломлен. Но все же это могло быть простым совпадением. Октавианцы когда-то очень любили давать своим дочерям имя Оливия. Случайность, и не более того.
– Как ты можешь быть так уверен? – снова спросила она.
– Потому что я знаю. Что еще я могу сказать?
Она пожала плечами и, упершись подбородком в ладонь, уставилась куда-то в пустоту. Он жадно следил за каждым ее жестом, каждым поворотом головы. Он видел, как ее волнистые волосы рассыпались по плечам, как красиво ее длинные пальцы обхватили щеку… Ему не верилось, что такие обычные жесты могли привести его в восторг. Но дело было не только в ее пышных волосах, ее выразительных глазах, ее утонченных чертах лица, стройной шее или пальцах – не только ее внешняя красота вызывала у него чувство невыразимого восторга. Его привлекала ее редкая доброта, внутренняя сила, смелость и настойчивость, которые были основным содержанием ее души. Она была прекрасна. Она была желанна.
Он сурово нахмурился, пытаясь подавить эту мысль. Сейчас не время давать волю своим страстям. Он читал в ее глазах, что она хочет спросить его о чем-то, возможно, очень личном, но никак не может решиться. И он решил подождать.
Наконец она снова посмотрела на него, потом опустила глаза и нерешительно спросила:
– Ты пытаешься сказать мне, что это невозможно?
Он сразу понял, что она имеет в виду, но решил не давать прямого ответа.
– Абсолютно верно.
Она взметнула на него ресницы.
– Ты… ты не можешь иметь детей?
Он видел, как трудно ей было спрашивать об этом, глядя ему в глаза.
– Лилиан, я удивляюсь тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что это очень личный вопрос, – сказал он с напускной серьезностью.
На ее щеках вспыхнул румянец, который сделал ее еще более привлекательной.
– Вся эта проблема с ребенком очень личная, – решительно ответила она. – Но я спрашиваю только потому…
– Знаю, знаю. Тобою движет забота о ребенке.
Она с облегчением вздохнула.
– Да. И все же ты не ответил на мой вопрос.
Он не выдержал и рассмеялся.
– Слушай, давай выйдем на террасу. Я хочу выкурить сигарету, – сказал он и взял ее за руку.
– Курить вредно, – механически ответила Лилиан.
И все же она позволила ему взять себя за руку и вывести через французскую дверь на просторную террасу, перед которой ковром стелилась ярко-зеленая, аккуратно подстриженная лужайка. За лужайкой тянулся сад с аллеями, а за садом, вдалеке виднелись соединенные друг с другом пруды, к которым примыкал небольшой искусственный водопад.
Они встали у перил и огляделись. Огромное, ясное, пронзительно голубое небо простиралось над их головами. После вчерашнего дождя от сада веяло свежестью, и все вокруг казалось чистым и сияющим.
Вдыхая свежий утренний воздух, Лилиан окинула взглядом лужайку и сад, далекие пруды с зеркальной поверхностью и необъятное небо. Она могла бы часами любоваться этой красотой. Но рядом с ней стоял принц Патрик, и на его присутствие очень трудно было не реагировать. Казалось, чем больше она пытается отвлечься, тем глубже его образ проникает в ее сознание, тем острее она ощущает его близость. Может, лучше перестать бороться с собой? Преодолевая смущение, она решительно повернулась к нему.
– Итак, ты все еще не ответил на мой вопрос.
Он усмехнулся.
– Лилиан, ты напрасно сомневаешься в моей способности продолжить род, – сказал он, прислоняясь к массивным каменным перилам террасы. – С этим у меня проблем нет. Но я также хорошо знаю, что не я отец этого ребенка.
Он посмотрел на нее так, что в ее воображении невольно возникла комната, освещенная свечами и наполненная нежным ароматом роз. Она хотела сказать что-то, но запнулась и прикусила губу. Он видел, что она все еще пытается найти способ, чтобы заставить его сказать правду. Как убедить ее в том, что это бессмысленно?
Она снова отвела взгляд.
– Может быть, ты просто не помнишь, – осторожно предположила она. – Может, ты был пьян и…
– Я не такой уж горький пьяница, Лилиан, – сказал он спокойно, но в его голосе чувствовалось растущее раздражение. – По правде говоря, позапрошлой ночью случилось то, чего не случалось очень давно. Хочешь верь, хочешь нет, но это не мой ребенок. Я никогда не заводил внебрачных детей.
– И ты никогда не был женат? – спросила она, хорошо зная ответ.
– Никогда, – ответил он. – Но я помолвлен.
– Помолвлен? – переспросила она и медленно повернула к нему голову.
Он обреченно закивал головой, не зная, зачем упомянул об этом. Он почти никогда об этом не думал. Непонятно почему именно сейчас это пришло ему в голову.
– Да. Но это – лишь глупая формальность. Похмелье старых добрых времен. Не стоило об этом упоминать, – быстро добавил он, пытаясь загладить свою ошибку.
– Почему же? Напротив, мне очень интересно узнать об этом, – покосившись на него, сказала она. – И кто же эта счастливая девушка?
Она совсем не смутилась. Удивительная девушка! Он не помнит ни одной женщины, которая так хорошо умела бы скрывать свои чувства. Она стояла перед ним строгая и неприступная и была так убедительна! Она продолжала атаковать его, она бросала ему вызов, она преодолевала чувство смущения и вторгалась в его интимную жизнь. В этом была ее особая прелесть, и он понимал, что она не отступит до тех пор, пока не узнает правды, не узнает о нем все, что хотела знать.
– Так, одна мелкая принцесска из Западной Октавии. Сомневаюсь, что ты слышала о ней, – сказал он и пожал плечами, желая покончить с этим разговором.
Так ты говоришь, «мелкая принцесска», подумала Лилиан, чуть не задохнувшись от внезапной волны негодования.
Ей пришлось быстро отвести глаза в сторону и сделать глубокий вдох, чтобы скрыть от него свою ярость.
– Очень любопытно, – едва оправившись, упорно продолжала она. – И на когда же назначена свадьба?
– Свадьбу еще не назначали. Слишком рано. По-моему, девушка еще совсем молода.
Он засунул руку в карман и извлек пачку сигарет. Странное чувство неловкости и тревоги внезапно охватило его.
– А ты, я вижу, не торопишься жениться, – сказала она и, повернувшись спиной к перилам, положила на них локти.
– Ты что, издеваешься? – спросил он и засмеялся. – Разве я похож на человека, который готов стать мужем?
Она склонила голову к плечу и сделала вид, что внимательно разглядывает его.
– Не знаю. Но мне кажется, что хорошая жена могла бы сделать из тебя настоящего мужчину.
Его брови причудливо изогнулись, и на лице застыла маска недоумения. Впервые за всю его жизнь кто-то осмелился усомниться в его мужских достоинствах!
Прежде чем продолжить свою мысль, она решила немного полюбоваться его растерянным и удивленным лицом.
– Зрелый мужчина готов справиться с любыми трудностями на своем пути, – наконец гордо провозгласила она. – Он не боится испытаний и не прячется от жизни.
– Не прячется от жизни, говоришь? – По его голосу было ясно, что он наконец обиделся. – Знаешь, Лилиан, мне в жизни пришлось увидеть и пережить такое, что ты вряд ли сможешь даже вообразить себе.
– Правда? – спросила она, и ее глаза вспыхнули. – Тогда очень жаль, что твой жизненный опыт мало чему тебя научил. Например, ты не понял, что сигареты могут убить тебя.
Он глянул на сигареты, потом снова посмотрел на нее и криво улыбнулся.
– Они не успеют, потому что я бросаю курить. Это – последняя пачка.
Она когда-то уже слышала это. Ее отец много лет курил и все время обещал бросить.
– Знаешь, я из семьи западных октавианцев, – сказала она, не вполне осознавая, зачем.
Ей совсем не хотелось, чтобы он узнал, кто она. По крайней мере, не сейчас. Но ее ужасно задело то, что Он относился к ней с таким пренебрежением – мелкая принцесска…
– Ах, так ты западнянка! – сказал он слегка покровительственным тоном, называя ее словом, которым восточные октавианцы часто называли западных октавианцев. – Что ж, если все девушки Западной Октавии похожи на тебя, то, возможно, я не очень разочаруюсь, когда увижу свою невесту.
Она почувствовала в горле комок и быстро отвела взгляд в сторону.
– Мне кажется, ты не возлагаешь больших надежд на брак с ней.
– Насколько я слышал, она – тихоня и домоседка, хотя, говорят, очень независимая в своих взглядах и мнениях. Еще я слышал, что она, скорее, засядет за книгу, чем пойдет на вечеринку, – сказал он иронично. – Как ты думаешь, может такая девица быть мне подходящей парой?
В этот момент Лилиан была готова задушить его.
– Значит, ты все-таки справлялся о ней? – вкрадчиво спросила она, стараясь сдержать кипящий внутри гнев.
Он положил сигареты на перила и стал рыться в карманах, ища зажигалку.
– Марк однажды пытался уговорить меня поехать посмотреть на нее. Он сказал, что она очень хороша собой. Но я знаю, когда Марк с особой интонацией в голосе говорит «очень хороша собой», это значит, что пора сматываться куда-то подальше. Я не сомневаюсь, что она плоская, как тост.
Ей нестерпимо хотелось запустить в него чем-то. Она посмотрела по сторонам, и ее взгляд упал на пачку сигарет, лежащую на перилах. Она потянулась к ней и сильным щелчком сбила с перил. Затем, перегнувшись через перила, проследила за ее полетом и, увидев, как сигареты плюхнулись в пруд, с торжествующим видом посмотрела на него.
– Зачем ты это сделала? – удивленно спросил он.
– Я не хотела. Так получилось. Очень сожалею, – сказала она, пожав плечами.
– Нет, ты не сожалеешь. Ты сделала это специально, – с упреком сказал он и заглянул ей в глаза.
Она гордо подняла голову и дерзко уставилась на него.
– А вот и нет!
– А вот и да! – сказал он и решительно шагнул к ней. – Ты специально столкнула сигареты в воду!
– Я же сказала, что сожалею, – слегка отступив, ответила она, и ее глаза округлились.
– Это только слова! Но по твоим глазам я вижу, что ты сделала это умышленно, чтоб разозлить меня. Не думай, что тебе это так легко сойдет. Тебе придется заплатить за свою дерзость!
Она попятилась, надеясь, что он шутит.
– Я вынужден наказать тебя, понимаешь? Из чувства самоуважения! Я должен защитить свою честь!
В его глазах блестели опасные огоньки, на губах играла странная улыбка, он был полон решимости и продолжал наступать. Она продолжала пятиться, и в какой-то миг ее охватила тревога. Сверкнув на него глазами, она резко повернулась на каблуках и задорно бросила ему из-за плеча:
– Мне пора идти. Увидимся позже.
Она быстро направилась к двери, но он в одно мгновение настиг ее.
– Ты никуда не уйдешь, пока мы не разберемся с этим.
Он уперся руками в стену, и она оказалась между его руками как в ловушке. Он наклонился к ее лицу.
– Итак, что же мне сделать, чтоб расквитаться с тобой? – задумчиво спросил он.
– Ваше Высочество, вы должны отпустить меня, – приказным тоном сказала она.
– О нет, прости. Этого я, к сожалению, не могу сделать.
– Можешь. Я прошу прощения за сигареты. Я куплю тебе новую пачку.
– В мире есть вещи намного приятнее, чем курение, – проговорил он низким, хрипловатым голосом.
– Неужели? – тихо спросила она, едва дыша, но тут же взяла себя в руки и скомандовала: – Отпусти меня!
Он наклонился к ней еще ближе. Он был так близко, что она чувствовала запах свежести и чистоты, исходящий от его тела, его тепло.
– Скажи «дядя», – тихо велел он.
Его глаза блуждали по ее лицу, и ей казалось, будто он ласкает ее взглядом.
– Зачем?
– Это обычай такой. Для того чтобы тебя отпустили, нужно сказать «дядя».
– Дядя, – пролепетала она.
Но Патрик явно не собирался отпускать ее. Вместо этого он наклонился к ней еще ближе и нежно прикоснулся губами к ее шее. По ее телу пробежала блаженная дрожь. Он слегка отстранился.
– А теперь скажи «клубника».
– А это еще зачем?
Он улыбнулся.
– Чтоб сложить губы для поцелуя.
– Что?! – возмущенно вскрикнула она.
Лилиан дерзко закинула голову, желая показать ему, что она не сдается, но тут же поняла, что это движение больше похоже на готовность уступить. И в тот же миг она почувствовала на своих губах его теплые губы.
Она пыталась не допустить этого, но не могла найти в себе силы, чтобы остановить его. Да и не хотела. Она целовалась раньше, и ей это нравилось. И все же поцелуй с Патриком был особенным – он подарил ей много новых, не познанных ощущений. Казалось, их тела, их руки и губы – все сливалось в единой гармонии, и она таяла в его объятиях, словно снежинка.
Она была в восторге. Она жадно тянулась к нему, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Обхватив ее руками, он так крепко прижимал ее к себе, что она едва дышала. И ей было все равно: дышать или не дышать. Для нее сейчас имел значение только этот мужчина – он был ее жизнью, ее дыханием, им было наполнено ее сердце.
Патрик не мог так легко потерять свой разум, и все же он был довольно близок к этому. Давно он не испытывал такого безумного влечения. Он вообще не помнил, когда женщине удавалось так сильно вскружить ему голову. Никогда прежде он не позволял себе полюбить женщину так, чтобы забыть о себе. Обычно какая-то часть его всегда оставалась в стороне. Этот трезвый наблюдатель и скептик терпеливо выжидал момент, когда закончатся притворные игры и спадут маски. Он знал, что из-под маски однажды покажется реальный человек, который безжалостно все уничтожит. Он никогда по-настоящему не любил. Он считал, что любовь – это слово, которое люди используют для того, чтобы оправдать множество глупых и безрассудных поступков. Любовь означала для него потерю самоконтроля. А этого он не мог себе позволить.
Но в этой прелестной, загадочной девушке было нечто такое, перед чем трудно было устоять. Сладость ее губ опьяняла, ее тело, казалось, было создано для того, чтобы он наслаждался им. Единственный поцелуй с ней принес ему больше наслаждения, чем множество сексуальных связей в прошлом. На какое-то мгновение ему показалось, что он потерял контроль над собой – он чувствовал телом ее упругую грудь, чувствовал, как соблазнительно и призывно покачиваются ее бедра. Он утопал в локонах ее волос, чувствовал запах ее шелковистой кожи и вкус ее жарких губ.
Внезапно в его голове пронеслась мысль: «Ты осознаешь, что целуешь няню?» Эта мысль заставила его опомниться.
Он резко оторвался от нее.
– Знаешь, нам лучше… не делать этого… больше, – сбивчиво проговорила она, все еще тяжело дыша.
Ее сердце неистово колотилось, щеки горели. Он какое-то время продолжал пристально смотреть на нее и вдруг неожиданно расхохотался. Она быстро вывернулась и бросилась к двери, но, прежде чем выбежать, остановилась и на миг обернулась. Он продолжал смеяться. И тогда она быстро открыла дверь и исчезла за ней.
Она не понимала, что с ней происходит: от волнения ее руки тряслись, сердце колотилось, коленки подкашивались. Она не знала, обижена она или безмерно счастлива. Этот поцелуй оказался для нее ловушкой.
Остановившись перед дверью в детскую, она глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Ей нужно сосредоточиться: малышка Оливия – вот, что важно. Поцелуи на террасе только затуманивают картину. Если она потеряет бдительность, то может оказаться так, что она влюбится в мужчину, от которого приехала освободиться!
5
– Как вы думаете, может, нам следует обратиться за помощью в полицию? Они, по крайней мере, могут опросить всех соседей и тогда, возможно, что-то прояснится.
Лилиан наблюдала, как Густав, подхватив Оливию на руки, поднял ее над головой. Малышка залилась радостным смехом. Как трогательно этот мужчина забавляется с ребенком! Глядя на него, Лилиан невольно подумала, что на его месте, по идее, должен быть принц Патрик.
– Никакой полиции, – ответил Густав тоном, не оставляющим сомнений.
Он только что вернулся из Эльдорадо, но поездка оказалась безуспешной: почти никакой информации о матери малышки ему добыть не удалось. Единственное, что ему удалось, это наладить несколько связей и получить телефонные номера людей и организаций, которые могли чем-то помочь. Лилиан не испытывала особой радости при мысли о том, что это дело может надолго затянуться.
– А почему вы против того, чтобы поручить это полиции? – нахмурившись, спросила она.
– Никакой полиции, – ответил он, укладывая малышку в постель. – Мы здесь стараемся не иметь дела с полицией. Так уж у нас заведено.
Она хотела поспорить с ним, но удержалась.
– И еще я хотела бы найти доктора, который мог бы осмотреть ребенка, – продолжала она. – Оливия выглядит здоровым ребенком, но осмотр все же не помешает.
Густав кивнул.
– Я позвоню педиатру, который лечит детей Марка, и попрошу его прийти. Это я могу сделать сейчас же.
Она вздохнула. На одну проблему меньше. И все же ей показалось, что она упускает что-то важное. Что именно, она не знала. Видимо, ей просто не хватает опыта.
– Я собираюсь искупать малышку, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15