Слабая я и не могу бороться, да и не хочу. Ты – совсем другое дело, ты будешь ученым. А я простая девушка и останусь тут, с мамой… Николе очень хотелось погладить ее по руке, ободрить ее, но он не решался – Дешка была особенной девушкой, с ней нельзя было так, как с другими, хотя он и не больно знал, как следовало себя вести с другими девушками.Как-то раз они снова выбрались к подножью Чуки, и Дешка произнесла слова, врезавшиеся в его память на всю жизнь. Коля, сказала она ему, хотя, в сущности, обращалась к себе самой, я меченая. Мне на роду написано жить недолго, я должна искупить чужую вину… Какую вину? – недоуменно спросил он. Чью-то, может быть, моего отца. Жизнь – несправедливая штука, Коля. Для одних она – мать, для других – мачеха. Так было, так и будет, я уже смирилась. Возьми, хотя бы, нас с тобой. Ты хромаешь, а другие нет… Дешка не заметила гримасы, исказившей его лицо. Во мне жизнь еле теплится, а подружки мои пышат здоровьем, даже с парнями уже ходят. Но ты мужчина, учишься, твои родители – добрые и при деньгах, понимаешь – а мы с мамой бедные и одинокие, неоткуда ждать помощи и поддержки. Вот ты окончишь гимназию, поедешь в Софию, выучишься на врача или на инженера, будет у тебя дом, друзья. А на меня никто и не посмотрит, кому я нужна? – Дешка снова уставилась в одну точку. – Я не жалуюсь, ты же меня знаешь, просто говорю. И что же мне остается? Один бог мне и остается, от которого ты так морщишься. Вы говорите, что его нет, бога-то, но я знаю, что он существует. Иногда во сне или когда уж совсем муторно, я его вижу, разговариваю с ним, и он один меня понимает…Никола пытался вникнуть в смысл Дешкиных слов, таких простых и таких непостижимых. Но не нашел ничего другого, как спросить: и о чем же вы беседуете?.. Это тайна, если я ее разболтаю, он может отвернуться от меня, и тогда я совсем пропала… Никола сидел потерянный. Дешка бросила прогимназию и об учебе не желала и думать, а он не знал, чем можно ей помочь. Дешка, сказал он, наверно, тебе тяжело, но погляди вокруг, мир прекрасен, а мы должны сделать его еще прекраснее, справедливее. Почему ты так говоришь?.. Не взглянув на него, Дешка ответила, что мир и вправду прекрасен, солнце греет, дождь льет, цветы распускаются, и плоды зреют – не слепая она, и все это создал бог для услады одних и на муки другим. Но есть и иной мир, высший, где мучения кончаются и наступает отдых. На днях мама мне сказала, что я очень горюю во сне, с богом беседую, с животными всякими и цветами, в этом есть знамение, хотела, чтоб я пошла к гадалке, но я-то знаю, что это ни к чему, – сама себе гадаю и становится легко на душе…Никола ясно ощущал ее искренность, чувствовал таившуюся за ней боль, робкое стремление, немое упование, но умом он не мог разобраться во всем до конца. Он все воспринимал иначе – когда он думал о своем недуге и, напрягая чувства, постепенно добирался до первопричины, этой сломавшейся ветки, то четко осознавал свою вину – он упал, перенеся всю тяжесть тела на левую ногу – и в очередной раз болезненно переживал случившееся: все было закономерно. Но такое осознание собственной вины длилось считанные минуты. Достаточно было ему случайно бросить взгляд на чью-нибудь здоровую лодыжку, чью-то нормальную левую ногу, как перед глазами у него чернело, волны горечи захлестывали его раненую душу, и в нем поднималась злоба на все нормальные ноги; на все здоровые лодыжки, к которым люди относились так беззаботно. Смятение и ревность рвались наружу, призывно звонил колокол, спрятанный где-то внутри него, и он был готов, не спрашивая чьего-либо позволения, вершить суд и расправу – в первую очередь, над знакомыми и близкими… После накатившего приступа злобы он быстро остывал, и его охватывал стыд…К богу взывают чокнутые и старушки, Дешка, произнес он, придя в себя после тяжелого воспоминания, гаданьем горю не поможешь, надо бороться… Последнее слово он выпалил так, словно вбивал кол в сухую и твердую землю. И вот тогда произошло то, что кольнуло его прямо в сердце. Дешка кинула на него быстрый взгляд и с милым укором произнесла: Коля, ты мне совсем как брат, но я тебе скажу одну вещь и хочу, чтоб ты понял меня, – нельзя всего добиваться борьбой, всего и всегда. Борьба не только дает силы, но и озлобляет. Я это знаю на примере папы, вот он все боролся да не выдюжил, одолели его, он стал злым и спился. Душа твоя чиста, но у тебя больная нога. Ты должен остерегаться поучать других, потому что можешь озлобиться. Да простит меня бог, если я ошибаюсь…В тишине со стороны села доносился далекий звон медных котлов, с которыми ходили по воду, мычание коров, приглушенные голоса. Рассеянно прислушиваясь к звукам сельской жизни, Никола бросил взгляд на ветхие Дешкины тапочки, которых касался подол ситцевого платья. Он подумал о ее худеньких ножках с торчащими щиколотками и тоненькими венами, синеющими под кожей, о своей распухшей и изуродованной ноге в штанине… Что пыталась внушить ему эта горемыка, откуда она взялась на его голову и как проникла и его душу?Позднее, в часы одиночества или в минуты гнева, а порой и во сне, он часто вспоминал ее колючие и точные слова и клялся себе не поддаваться злобе и ожесточению, безосновательным подозрениям и не прибегать к мести, даже если обидчик и заслуживал того…– Значит, это заметно, а, Дешка? – глухо спросил он.Дешка положила свою худенькую руку ему на плечо. * * * Тело Анетты Кушевой было обнаружено в нескольких метрах от искореженной, полуобгоревшей машины, сорвавшейся с обрыва в долину маленькой быстрой речки. Первым делом я осмотрел автомобиль, пояснил Станчеву старик-пастух, и смекнул, что дело дрянь. Который был час? Мои часы – это солнце. Пожалуй, было что-то около семи поутряни, так как недавно прошел скорый…Тело Кушевой лежало на прибрежных камнях в неестественной позе, одна нога оголилась, рука была откинута в сторону. Голова и лицо были покрыты ссадинами, правда, на затылке синела крупная гематома, явно от удара о твердый предмет, что, собственно, и вызнало смерть. После тщательного осмотра места катастрофы и пути машины от поляны до обрыва было установлено, что Кушева, по всей вероятности, выпала через открытую переднюю левую дверь, скатилась по склону и ударилась головой о небольшой острый камень метрах в десяти от воды. Смерть наступила позднее от обильного кровоизлияния в мозг. Анализ подтвердил идентичность крови на камне и крови потерпевшей, других же следов внизу не было обнаружено.Не было следов и наверху, на поляне, если не считать неглубокой колеи от автомобильных шин, которая вела в сторону обрыва. Похоже, водитель не пытался затормозить или осуществить какой-то маневр, он просто свернул с шоссе вправо и, по всей вероятности, остановился на крутизне, а лишь затем автомобиль съехал в овраг. Не было следов и в обгоревшем и помятом салоне машины, перевернувшейся и уткнувшейся носом в тинистый омут в двух шагах от реки. Сидения, мягкая обивка, шерстяной чехол на переднем сидении, пластиковые детали обуглились, резина на колесах расплавилась, все было покрыто слоем жирной сажи.Пока сотрудники следственной группы делали замеры, снимали отпечатки, брали пробы крови, фотографировали, Станчев присел на свой складной стул и уставился взглядом на погибшую. У Кушевой было овальное миловидное лицо, немного опухшее и окровавленное, в верхней части носа – небольшая горбинка. Станчеву показалось естественным сочетание этой горбинки с почти сросшимися черными бровями. Волевой тип лица, подумал он, а взгляд его пополз вниз, к потрескавшимся Губам, чувственным, с нежно изогнутыми уголками. Телосложение, пожалуй, изящное, с ярко выраженными формами, кожа белая, гладкая и ухоженная.Ему доложили, что осмотр окончен, и спросили, можно ли уносить убитую. Именно так выразился его помощник Влахов, и это резануло его слух. Он посмотрел наверх, в сторону поляны. Не самое удачное место для уединения и любовных утех, да и для разговора с глазу на глаз или выяснения отношений тоже. И этот поросший кустарником обрыв… Странно.Станчев распорядился насчет вскрытия трупа и тщательного технического осмотра машины и отпустил следственную группу. Сам же остался сидеть на стульчике посреди поляны, разглядывая примятые кусты, через которые перелетела машина. Кушева погибла в результате падения, других тяжелых телесных повреждений не было. Значит, на данный момент можно считать, что попытки убить ее в машине не делалось или же преступник просто не оставил следов. Ерунда, какие улики могут остаться после пожара?! Вскрытие тоже не покажет ничего нового, он был почти уверен в этом. Осмотром тела займется доктор Чолаков, в котором он был уверен, как в себе самом. В себе самом… повторил он и криво улыбнулся: завидно легкая задача у доктора – здесь ушиб, тут рана, контузия, следов отравления нет, применено холодное или огнестрельное оружие, такие-то изменения внутренних органов, все четко и доказуемо, несколько часов – и протокол готов. А у него все только начинается. Прокрутил в памяти подобные случаи, которые расследовал сам или о которых слышал. Все они на первый взгляд казались однотипными, различия обнаруживались позднее. Человек – это загадка, черт бы его побрал, особенно женщина…Станчев закурил сигарету. Второй машины не было, по крайней мере поблизости. Важное обстоятельство. Возможно, преступник или преступники прибыли сюда вместе с Кушевой, а потом дали деру или же приехали на другой машине, оставили ее где-то на развилке, а затем укатили. Впрочем, это не имело особого значения. Но если предположить, что они все же были в машине, возникает вопрос, как они действовали, чтобы вовремя выскочить из нее. Возможно, они выпрыгнули на ходу – каскадерский трюк, требующий немалой сноровки. Можно и проще – они обманули ее, оставили за рулем, а сами столкнули машину. Возможно и третье – оглушили Кушеву, усадили в машину и пустили под откос. Но тогда бы она не выпала из машины.Остаются еще версии самоубийства или несчастного случая. По опыту он знал, что самоубийцы проявляют завидное хладнокровие. Если Кушева решилась на последний шаг, то она выбрала не очень подходящее место, ведь машина могла засесть в кустах. В таком случае, почему бы ей было не ринуться вниз прямо после поворота? Тоже сомнительная версия. Зачем выбирать такой сложный вариант, когда можно было действовать наверняка – найти голый и крутой склон. Но если все же предположить такой расклад, то снова трудно объяснить, почему она выпала из машины: человеку, решившему покончить с собой, ни к чему выскакивать на ходу. Гораздо логичнее – держаться за руль до последнего мгновения.Станчев докурил сигарету и подошел к обрыву, поросшему низким и редким кустарником. Да-а-а, естественнее было бы направить машину именно сюда, здесь сопротивление намного меньше. Но Кушева предпочла более высокие кусты, хотя между ними и был просвет. Станчев еще раз внимательно осмотрел место катастрофы. Земля здесь была взрыта. По изломанным веткам было видно, что на них пришелся удар. Значит, особой инерции тут и не требовалось. В таком случае можно предположить, что Кушева каким-то образом не смогла остановить машину и в ужасе попыталась выпрыгнуть из нее. При сравнительно малой скорости падения это возможно.Он провел рукой по примятым кустам. Значит, так: случайная или умышленная катастрофа при внезапном толчке сзади, рычаг коробки передач в нейтральном положении, на ручной тормоз машина не поставлена… Но почему рычаги были в таком положении? Сама Кушева это сделала? Не ясно, Коля, не ясно…После работы он позвонил своему другу Михову.Борису Михову было за шестьдесят, последним местом работы был Верховный суд. Он жил один в небольшой квартирке недалеко от центра. Безнадежный холостяк – как он сам себя величал – Михов прожил полную превратностей жизнь. Студенческие годы провел во Франции, участвовал во французском Сопротивлении. После победы вернулся на родину, и сразу же его затянула круговерть событий. Был следователем, перешел на партийную работу, потом вернулся в суд, после чего летом пятидесятого года неожиданно оказался на скамье подсудимых. Через пять лет был выпущен на свободу, но пришлось прождать еще три злополучных года, пока ему вернули честь, доверие, а заодно и партийный билет. В заключении он весь ушел в себя, потрясенный, но не потерявший равновесия – помогли старая закалка и глубокое знание истории, особенно французской. Приговор, как и обвинение, был нелепым, вины за собой он не чувствовал, и это его поддерживало. Лишенный книг и информации – может быть, самое жестокое наказание после испытания клеветой Михов с головой ушел в переосмысление знаний об истории человечества – от Римской эпохи до наших дней. Чего только не было в этом прошлом – каких только событий и поворотов судьбы, безумных решений и еще более безумных страстей, невероятных походов и подобных прорвавшимся плотинам революций, зрелых идей и детских утопий, религиозного экстаза и морального стоицизма, распущенности и аскетизма, прозрений и тяжких заблуждений. И надо всем этим царила могущественная и древняя, как мир, жажда власти, многоликая в своих формах и монолитная и своих корнях. И Михов анализировал, сравнивал, отсеивал…Когда перед ним раскрылись железные ворота тюрьмы, на дворе стоял день, солнце грело, город внизу глухо шумел – жизнь текла так же, как на протяжении тысячелетий. Первое, что бросилось ему в глаза, был величественный силуэт гор в легкой дымке, нежной и незыблемой. Он настолько отвык от подобных идиллических картинок, что на глаза навернулись непрошеные слезы, и он не заметил маленькую девочку с пустой хозяйственной сумкой через плечо. Ребенок видел, как он вышел из массивных ворот – щуплый, поседевший, в мятом костюме и с потертым портфелем. Эй, дядя! – раздался чистый голосок. Михов обернулся, оглядел девочку и вяло усмехнулся: что тебе, тетя?.. Ты почему сбежал из тюрьмы? А?!.. Михов почувствовал дрожь в коленях. Подобное ощущение он испытывал всего раз в жизни – когда зачитывался приговор. Нога его замерла в сантиметре от ступеньки, как будто под ней разверзлась пропасть, но он взял себя в руки и, не проронив ни слова, стал медленно спускаться вниз…Станчев и Михов познакомились много лет тому назад на каком-то совещании. Случайно они уселись рядом, кивнув друг другу, и этим кивком окончился бы их контакт, если бы оратор не переборщил с банальностями. Тогда Михов наклонился к Николе и возмущенно выругался. Станчев не поверил своим ушам и никак не прореагировал. Михов в упор посмотрел на него: а вы одобряете такой ход рассуждений? В перерыве они вышли поразмяться, разговорились, познакомились. Михов сказал, что по совести надо было бы докладчика вздуть, не так все, совсем не так. И пустился в объяснения, почему все на самом деле не так. Станчев слушал, прикидывая в уме, что за птица этот сухощавый мужчина с беретом в руке.После перерыва Михов высоко поднял руку, попросил слова. На трибуне он выглядел еще более невзрачным, но с первых же слов приковал к себе внимание аудитории. Говорил он немного глухо, размеренно и точно. Слушая его с удовольствием, Станчев тем не менее испытывал смутную тревогу за своего нового знакомого – Михов оперировал известными истинами, однако в этом зале они звучали довольно дерзко. На Станчева произвели впечатление свободная ориентация оратора в материале, уместные ссылки на факты и события, что свидетельствовало о логичности мышления и обширных познаниях. Слова его звучали веско. В тот вечер они вместе заглянули в ресторан поблизости, после чего Станчев вынужден был оставить свою „ладу" на улице и вернуться домой на такси – принято было достаточно…Сейчас они сидели в гостиной, стены которой, казалось, были возведены из книг – половина на французском и русском, половина – на болгарском. Станчев корил себя, что его собственная библиотека не может тягаться с Миховской и по количеству, и – что самое главное – по качеству. Не выучил ни одного западного языка, подзуживал себя Никола. За столько лет можно было хотя бы осилить французский, да и Борис помог бы с удовольствием…Беседа текла как обычно – немного беспорядочно: политика, история, служебные неурядицы – пока, наконец, не дошли до темы самоубийства. Почему женщины посягают на свою жизнь чаще, чем мужчины, где скрыта сжатая пружина и когда она распрямляется? Михов, никогда не бывший особо высокого мнения о женщинах, объяснял это их чувственной природой и связанной с ней ограниченностью умственных интересов. Когда тобой овладело одно чувство или одна-единственная мыслишка, говорил он, ты способен принять невероятные решения, это метафизика. Станчев не разделял подобного мнения. Женщина – сложное и противоречивое существо… Что в ней сложного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15