Вернее, на что она не смела даже надеяться.
– Ну… я почти ничего не ем. Но все равно толстею, – сказала она.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга круглыми глазами, потом на лице Донована расцвела совершенно невероятная улыбка.
– Нет, – прошептала Кэндис. – Это невозможно. Я бесплодна. И слишком стара.
Он прижал ладонь к ее губам.
– Не говори так. И потом, я же не эксперт. У меня всего один сын.
– Ты, правда, думаешь, что, это может быть?
– Нас в семье было семеро, и я самый старший. – Он смеялся, и в его речи опять прорезался ирландский акцент. – Мы остановимся у аптеки и купим тест… но ты можешь поверить моему опыту: в твоей печке печется моя булочка!
Глава 30
Аманда ехала домой, и постепенно настроение у нее портилось. Сначала она пребывала прямо-таки в эйфории по поводу победы Уайатта и того, как Роб поддержал ее. Но теперь, когда с заднего сиденья не доносилось ни звука и салон полнился враждебным, молчанием, ей становилось все хуже.
Она взглянула в зеркало заднего вида. Уайатт еще улыбался, переживая мысленно минуты своего триумфа, но Меган сидела с отчужденным и замкнутым видом.
– Мег, правда, наш Уайатт был сегодня на высоте? – спросила Аманда.
– Да, это было здорово, – отозвалась дочь, но личико ее оставалось мрачным, а тон буквально излучал холод.
Да что же это такое?! Неужели они так и не поймут, что заставило ее развестись с их отцом и заняться зарабатыванием денег?
– Вам понравилось, что у нас гостили бабушка с дедушкой?
– Да, это было здорово, – тем же тоном отозвалась дочь. Аманда вздохнула. Сейчас у нее не было ни физических, ни душевных сил выяснять отношения с Меган. Дома дети ушли к себе наверх, а Аманда провела вечер, обдумывая завтрашний день. Если она собирается продолжить свой бизнес, нужно найти способ заставить Сьюзи Симмонс взять обратно свои обвинения в воровстве.
Больше всего Аманду бесило то, что враждебность Сьюзи к Соланж и к самой Аманде не имела под собой никаких оснований. Отношения у миссис Симмонс и миссис Шеридан были вполне приятельские. А потом вдруг все изменилось.
Был уже двенадцатый час, когда она собралась спуститься на первый этаж, чтобы запереть входную дверь. В комнате Уайатта свет уже не горел. Аманда тихонько приоткрыла дверь и вошла. Мальчик спал, разметавшись на кровати.
Аманда накрыла сына и нежно поцеловала в теплую щеку. Дверь Меган была приоткрыта, и в коридор вырывался свет. Аманда осторожно заглянула в щелку. Дочь стояла перед зеркалом, уже одетая в ночную рубашку. Но к груди она судорожно прижимала свое выпускное платье – каскад серебряного шелка. Личико ее было так печально, что сердце, у матери заныло, и, открыв дверь, она вошла в комнату.
Их взгляды встретились в зеркале.
– Сколько туалетов тебе пришлось вымыть, чтобы заплатить за это платье? – резко спросила Меган.
Аманда подошла ближе, но Меган держала платье перед собой, словно щит.
– Мне жаль, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут, что все мы попали в неловкое положение, – сказала Аманда. – Но я совершенно не жалею о том, что сделала. Потому что так было нужно.
– Я так хотела это платье… – прошептала Меган. – Я… я благодарна тебе, что оно у меня было. Она взяла вешалку с кровати и, аккуратно повесив платье, убрала его в шкаф. Потом повернулась к матери и с отчаянием спросила:
– Неужели не было другого способа заработать деньги? – Сердце матери ныло, и она очень хотела прижать к себе дочку, утешить, но сейчас не нужно давать повод думать, что она извиняется за сделанное.
– Нет, Меган, не было. – Она повернулась и пошла к двери. Уже на пороге повернулась и сказала: – Если уборка домов поможет нам сохранить этот дом и покупать платья и все остальное, то я буду продолжать работать. Тебе лучше привыкнуть к этой мысли.
– Но почему папа не может вернуться домой? Я знаю, что он извинился за то, что произошло, и он не встречается больше с Тиффани.
– Детка! – Аманда в два шага оказалась рядом с Меган и обняла дочь. Но тело девочки было застывшим, и она не желала принимать ласку.
– Я хочу, чтобы папа вернулся домой, и все стало как раньше, – упрямо сказала она.
– Я знаю, детка, знаю.
И тогда Меган, наконец, расплакалась. Ее худенькое тело сотрясали рыдания, и Аманда крепко прижимала дочь к себе, принимая ее слезы, всхлипывания и жалобное бормотание.
– Больно, да? – пробормотала Аманда. – Я знаю, как это больно.
Постепенно рыдания начали стихать, но Аманда по-прежнему обнимала дочку, чуть покачиваясь, как когда-то давно.
– Я хотела бы, хотела бы, чтобы все оставалось, как было, – сказала она, отводя волосы с мокрых глаз и щек Меган. – Но все зашло слишком далеко, пойми меня. Я не смогу снова жить с твоим отцом. Случилось то, что не склеить, не починить.
– Но…
– Но твой папа остается твоим папой, он тебя любит и никуда не денется. И ты, и Уайатт можете проводить с ним столько времени, сколько захотите.
Некоторое время мать и дочь молча смотрели друг на друга, потом Меган сделала шаг назад, высвобождаясь из рук матери, и отвернулась. Аманда расстроилась, но повернулась и пошла к двери.
– Я пойду запру входную дверь, – сказала она, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.
На следующее утро Аманда почувствовала, что ей чего-то не хватает. Было очень странно знать, что не нужно перевоплощаться в Соланж и спешить к Менковски для уборки. Аманда приняла душ, оделась и заправила кровать. Потом села к туалетному столику, чтобы накраситься. Взгляд ее упал на темный парик и блестящие серьги Соланж. «Жаль, что я не такая яркая», – сказала себе Аманда. Потом мысленно укорила себя за глупость. Не нужно надевать парик и делать яркий макияж, чтобы обрести решительность Соланж. Все, что нужно, есть в душе самой Аманды, и уж она постарается, чтобы сегодня ее бойцовские качества проявились в полной мере.
Она спускалась по лестнице и вдруг почувствовала запах свежесваренного кофе. Аманда застыла на ступеньках и услышала шепот из кухни.
– Вынимай вафли из тостера, придурок! Они сгорят!
– Не указывай мне, что делать! То, что ты умеешь подогреть сироп в микроволновке, не делает тебя шеф-поваром.
Аманда с удивлением взглянула на часы – нет еще и восьми, но дети уже встали и даже развили какую-то подозрительную деятельность. Что бы это значило?
– Давай быстрее, – зашептала Меган. – Мне кажется, она идет. Я слышала, как скрипнула дверь.
Аманда выждала еще некоторое время, прислушиваясь. Когда беготня и возня на кухне затихли, она спустилась вниз и застыла в дверях. Стол оказался накрыт лучшей скатертью, которая обычно вынималась из шкафа только по праздникам. На столе был сервирован один прибор, но зато по всем правилам: льняная салфетка, серебряные приборы и фарфор. Посреди стола красовалась ваза, полная свежих, явно только что срезанных цветов. Подле тарелки лежала утренняя газета.
– Сегодня чей-то день рождения? – спросила Аманда. Меган толкнула брата, и Уайатт выступил вперед. Оба они были в пижамах, но через руку мальчик перекинул полотенце на манер официанта, а на его круглом личике фломастером были нарисованы усы.
– Нет, мадам, – сказал он с ужасающим акцентом. – Это просто маленький знак нашей любви и… и признательности.
Он повернулся к сестре, нахмурившись, не уверенный, что он правильно выговорил трудное слово. Меган кивнула, и довольный Уайатт просиял, шагнул вперед и отодвинул стул, приглашая мать к столу. Меган принесла кофейник и важно спросила:
– Не хочет ли мадам кофе?
– Oui, – с улыбкой ответила Аманда. – Мадам очень хочет кофе.
Она села завтракать, а дети суетились вокруг нее, наперебой пытаясь предугадать и выполнить каждое ее желание. Аманда почувствовала, как огромная тяжесть свалилась с души. Все это время с ее терзало опасение, что дети не в состоянии будут оценить желание матери защитить их, то есть понять движущую силу ее поступков. И вот теперь, теперь она, наконец, почувствовала себя счастливой.
Меган принесла из кухни тарелку с вафлями и поставила ее перед матерью. Аманда взглянула на свой завтрак, и глаза ее начали стремительно наполняться слезами.
«Прости нас, ма, – было написано вареньем на тарелке над вафлями. А внизу шла еще одна строчка. – Мы любим тебя и Соланж».
– Мне правда стыдно, что вела себя как дура, – сказала Меган. – Просто когда Люси позвонила… А потом все стали обзываться и дразнить меня дочкой поломойки… Я… я была так расстроена, что не могла собраться с силами и подумать, что к чему.
– Ох, милые вы мои, – прошептала Аманда. Она потянулась через стол и накрыла их ладошки своими.
– Я тоже хочу извиниться, ма, – сказал Уайатт. – Но вот почему ты не сказала нам, что делаешь?
Аманда старательно сморгнула слезы и попыталась объяснить:
– Я боялась, что не смогу сохранить для вас дом. Это все, о чем я могла думать в тот момент. Все мы были расстроены, вы боялись перемен, и мне не хотелось пугать вас еще больше.
Она вновь взглянула на тарелку. От близости горячих вафель послание начало таять и расплываться, но это уже было совсем не важно. Она никогда не забудет эти строчки, и то, как ее дети просили прощения, и этот завтрак.
– Папа сказал, что это он во всем виноват, и ты сделала то, что должна была сделать, чтобы позаботиться о нас, – сказала Меган. – Я чувствую себя такой эгоисткой! Я так страстно мечтала о том платье, заставила тебя купить его, а потом еще и обвинила за это. Теперь я понимаю… но все же… я думаю, что папа мог бы вернуться домой. Не сердись, но я продолжаю надеяться, что вы помиритесь.
Аманда перевела взгляд на сына. Голос мальчика дрогнул, но он решительно произнес:
– Мне все равно, даже если мы переедем в другой дом. Пусть он будет маленьким. Но хорошо бы остаться в этом районе, чтобы я мог играть за свою команду. Ну, и папа тут живет.
– Мне тоже все равно, где мы будем жить, – заявила Меган. – И если тебе нужна моя помощь, я готова убирать дома вместе с тобой. – Она решительно взглянула на мать, вздернула подбородок и добавила звенящим голосом: – И если Люси Симмонс или еще кому-то это не нравится, они могут идти… ну, то есть мне безразлично, что они подумают.
Аманда все никак не могла разжать ладони, сжимая руки детей. Сердце ее ныло от любви и счастья. «Боже, спасибо, что у меня такие замечательные дети! Они самые умные, самые добрые, самые лучшие».
– Ты не будешь ругаться с папой? – спросил Уайатт.
– И дашь ему шанс доказать тебе, что он изменился? – добавила Меган.
Аманда вздохнула. Она прекрасно понимала, что детям трудно поверить в то, что примирение меж нею и Робом невозможно.
– Все будет хорошо, – сказала она, впервые твердо уверенная в этом. – Самое главное – и я, и папа очень вас любим. И теперь все наладится. Знаете, я начала заниматься уборкой оттого, что наше положение было близко к отчаянному. Но дело пошло неожиданно хорошо, и теперь Кэндис, Брук и я подумываем превратить это в бизнес, который позволит нам зарабатывать неплохие деньги. Но сначала необходимо восстановить свою репутацию и вернуть клиентуру. А для этого нужно, чтобы Сьюзи Симмонс признала, что все ее вещи на месте и мы ничего не крали.
– И как ты собираешься заставить ее это сделать? – с любопытством спросила Меган.
Аманда и не заметила, как приступила к завтраку и съела уже половину вафель. Как это оказывается здорово – обсуждать свои планы, а не скрывать их!
Они не просто семья – они команда! С такой поддержкой да еще с такими замечательными подругами, как Кэндис и Брук, для нее нет ничего невозможного.
– Еще не знаю, как именно я это сделаю, – признала Аманда. – Но три мушкетера нанесут миссис Симмонс визит… и не уйдут из ее дома, пока все не выяснится.
«Три мушкетера» встретились в доме Кэндис и решили, что отправятся в дом Сьюзи Симмонс на своем желтеньком автомобильчике.
– А у нас есть план? – спросила Брук, забираясь в машину.
– Ну, не то чтобы это был настоящий план, – отозвалась Аманда, усаживаясь на водительское сиденье. – Я думаю, мы просто приедем, позвоним в дверь, войдем в дом и объясним ей, что именно нам нужно. Но силу будем применять только в самом крайнем случае.
– Жаль, – разочарованно вздохнула Кэндис. – Я мечтала хорошенько приложить Сьюзи Симмонс чем-нибудь тяжелым с того самого дня, как познакомилась с ней.
– Знаешь, она ведь не всегда была такой, – сказала Аманда, уверенной рукой ведя машину в нужном направлении. – Когда мы встретились впервые, она была другой – ну, не то чтобы очень приветливой или душевной, но уж точно добрее и не такой стервой. Но после развода она переменилась очень сильно – стала резкой и неприятной.
– А мне все равно, чей вызваны перемены в Сьюзи, – заявила Брук. – Вот с тобой и муж при разводе обошелся хуже, чем с ней, и вообще тебе досталось, но ты же не стала такой мерзкой и злобной.
– Мне было некогда становиться злобной, – отмахнулась Аманда. – Но сейчас я над этим работаю. И должна сказать, что в душе у меня накопилась порядочная доля ярости и злости. Ложь Сьюзи и ее обвинения в наш адрес могут уничтожить все наши усилия. Единственные клиенты, не отменившие уборку, – это Сильвия Хардуэй и Хантер… и то он просто в отъезде и не знает, что тут происходит, Не знаю еще, как он поступит, когда вернется.
– Этот мистер Джеймс просто невероятно привлекательный и сексуальный, – подначила подругу Кэндис.
– Это точно, он такой, – пробормотала Аманда. Но, честно говоря, полное молчание мистера Джеймса начинало порядком ее тревожить: – Я пытаюсь не сильно переживать из-за того, что он внезапно и полностью исчез, но все же его отсутствие и молчание начинают действовать мне на нервы и вызывают всякие неприятные сомнения, – честно призналась она.
– А вот не надо сразу заниматься психоанализом и переживать! – воскликнула Кэндис. – Просто наслаждайся жизнью.
Аманда свернула на нужную улицу и перестроилась в правый ряд. Было немного странно вести желтый автомобильчик в собственном обличье, а не в образе Соланж. Вот мимо проехал серебристый «мерседес». Дама-водитель указывала на пылесос на крыше машинки своей пассажирке, и обе они заливались хохотом. Аманда приготовилась, что сейчас щеки ее вспыхнут от смущения, но ничего подобного не сочилось.
– Эй, смотрите, – сказала она подругам. – Эти дамы в «Мерседесе» находят нас забавными.
– Они и половины не знают, – отозвалась Кэндис. – На самом деле мы еще забавнее, чем они думают.
С этими словами она повернулась к окну и высунула язык, состроив гримасу пассажиркам серебристого авто. Она даже сложила ладошки на манер ушек или рожек и помахала ими над головой. Дамы в «Мерседесе» почему-то перестали смеяться, лица их выразили неодобрение, они прибавили скорость и умчались вперед.
– Эй, кошелки, чего так быстро смылись, – хихикнула Кэндис. – Могли бы еще повеселиться.
Аманда, не веря своим ушам, взглянула на подругу… Кэндис была, как всегда, элегантна, изысканно одета, со вкусом накрашена… но что-то в ней неуловимо изменилось.
– Что с тобой случилось? – спросила Аманда. – Вчера ты проявила совершенно искренний интерес к бейсболу. А сегодня показываешь язык двум незнакомым дамам и выражаешься хуже, чем моя дочь… Эй, Брук, как ты думаешь, вдруг в нашу Кэндис вселился инопланетный разум?
Аманда ожидала смеха или шутливых возражений, но подруги молчали, я тогда она забеспокоилась всерьез:
– Кэндис? Что происходит?
– Ну, кое-кто действительно вселился в мое тело. – Брук испуганно подалась вперед и попыталась заглянуть в лицо подруги, сидевшей на переднем сиденье:
– Что ты такое говоришь, Кэндис?
– Я говорю о ребенке!
– Что?
– Ну, я беременна. – Кэндис вдруг покраснела и улыбнулась совершенно беззащитной улыбкой безумно счастливого человека. – Представляете, девочки, мне сорок два, я бесплодна – и у меня будет ребенок!
– Боже мой! – Аманда торопливо искала место для парковки, хоть они еще и не добрались до дома Сьюзи. – Ты не шутишь?
Кэндис покачала головой.
– Подумать только, – мечтательно сказала она. – Сперматозоиды этого ирландца оказались более шустрыми, чем у всех тех, за кем я была замужем.
Некоторое время все трое сидели молча, переваривая новости.
– И как ты… себя ощущаешь в новом качестве? – осторожно спросила Аманда.
– Прекрасно! Ну, немного странно. И еще у меня случаются перепады настроения. Но тошнить, слава тебе Господи, перестало.
Аманда покачала головой, но первый шок уже прошел, и она вновь вывела машину на дорогу.
– Я не завидую Сьюзи Симмонс, – улыбаясь шире прежнего, сказала Кэндис. – Если она не будет мила и откажется с нами сотрудничать, я не стану сдерживать свое настроение. Уж тут мы повеселимся!
– Что вам нужно? – Сьюзи стояла на пороге и смотрела на трех подруг, высокомерно вздернув брови. Брови были безупречно выщипаны, волосы уложены, макияж идеален.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Ну… я почти ничего не ем. Но все равно толстею, – сказала она.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга круглыми глазами, потом на лице Донована расцвела совершенно невероятная улыбка.
– Нет, – прошептала Кэндис. – Это невозможно. Я бесплодна. И слишком стара.
Он прижал ладонь к ее губам.
– Не говори так. И потом, я же не эксперт. У меня всего один сын.
– Ты, правда, думаешь, что, это может быть?
– Нас в семье было семеро, и я самый старший. – Он смеялся, и в его речи опять прорезался ирландский акцент. – Мы остановимся у аптеки и купим тест… но ты можешь поверить моему опыту: в твоей печке печется моя булочка!
Глава 30
Аманда ехала домой, и постепенно настроение у нее портилось. Сначала она пребывала прямо-таки в эйфории по поводу победы Уайатта и того, как Роб поддержал ее. Но теперь, когда с заднего сиденья не доносилось ни звука и салон полнился враждебным, молчанием, ей становилось все хуже.
Она взглянула в зеркало заднего вида. Уайатт еще улыбался, переживая мысленно минуты своего триумфа, но Меган сидела с отчужденным и замкнутым видом.
– Мег, правда, наш Уайатт был сегодня на высоте? – спросила Аманда.
– Да, это было здорово, – отозвалась дочь, но личико ее оставалось мрачным, а тон буквально излучал холод.
Да что же это такое?! Неужели они так и не поймут, что заставило ее развестись с их отцом и заняться зарабатыванием денег?
– Вам понравилось, что у нас гостили бабушка с дедушкой?
– Да, это было здорово, – тем же тоном отозвалась дочь. Аманда вздохнула. Сейчас у нее не было ни физических, ни душевных сил выяснять отношения с Меган. Дома дети ушли к себе наверх, а Аманда провела вечер, обдумывая завтрашний день. Если она собирается продолжить свой бизнес, нужно найти способ заставить Сьюзи Симмонс взять обратно свои обвинения в воровстве.
Больше всего Аманду бесило то, что враждебность Сьюзи к Соланж и к самой Аманде не имела под собой никаких оснований. Отношения у миссис Симмонс и миссис Шеридан были вполне приятельские. А потом вдруг все изменилось.
Был уже двенадцатый час, когда она собралась спуститься на первый этаж, чтобы запереть входную дверь. В комнате Уайатта свет уже не горел. Аманда тихонько приоткрыла дверь и вошла. Мальчик спал, разметавшись на кровати.
Аманда накрыла сына и нежно поцеловала в теплую щеку. Дверь Меган была приоткрыта, и в коридор вырывался свет. Аманда осторожно заглянула в щелку. Дочь стояла перед зеркалом, уже одетая в ночную рубашку. Но к груди она судорожно прижимала свое выпускное платье – каскад серебряного шелка. Личико ее было так печально, что сердце, у матери заныло, и, открыв дверь, она вошла в комнату.
Их взгляды встретились в зеркале.
– Сколько туалетов тебе пришлось вымыть, чтобы заплатить за это платье? – резко спросила Меган.
Аманда подошла ближе, но Меган держала платье перед собой, словно щит.
– Мне жаль, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут, что все мы попали в неловкое положение, – сказала Аманда. – Но я совершенно не жалею о том, что сделала. Потому что так было нужно.
– Я так хотела это платье… – прошептала Меган. – Я… я благодарна тебе, что оно у меня было. Она взяла вешалку с кровати и, аккуратно повесив платье, убрала его в шкаф. Потом повернулась к матери и с отчаянием спросила:
– Неужели не было другого способа заработать деньги? – Сердце матери ныло, и она очень хотела прижать к себе дочку, утешить, но сейчас не нужно давать повод думать, что она извиняется за сделанное.
– Нет, Меган, не было. – Она повернулась и пошла к двери. Уже на пороге повернулась и сказала: – Если уборка домов поможет нам сохранить этот дом и покупать платья и все остальное, то я буду продолжать работать. Тебе лучше привыкнуть к этой мысли.
– Но почему папа не может вернуться домой? Я знаю, что он извинился за то, что произошло, и он не встречается больше с Тиффани.
– Детка! – Аманда в два шага оказалась рядом с Меган и обняла дочь. Но тело девочки было застывшим, и она не желала принимать ласку.
– Я хочу, чтобы папа вернулся домой, и все стало как раньше, – упрямо сказала она.
– Я знаю, детка, знаю.
И тогда Меган, наконец, расплакалась. Ее худенькое тело сотрясали рыдания, и Аманда крепко прижимала дочь к себе, принимая ее слезы, всхлипывания и жалобное бормотание.
– Больно, да? – пробормотала Аманда. – Я знаю, как это больно.
Постепенно рыдания начали стихать, но Аманда по-прежнему обнимала дочку, чуть покачиваясь, как когда-то давно.
– Я хотела бы, хотела бы, чтобы все оставалось, как было, – сказала она, отводя волосы с мокрых глаз и щек Меган. – Но все зашло слишком далеко, пойми меня. Я не смогу снова жить с твоим отцом. Случилось то, что не склеить, не починить.
– Но…
– Но твой папа остается твоим папой, он тебя любит и никуда не денется. И ты, и Уайатт можете проводить с ним столько времени, сколько захотите.
Некоторое время мать и дочь молча смотрели друг на друга, потом Меган сделала шаг назад, высвобождаясь из рук матери, и отвернулась. Аманда расстроилась, но повернулась и пошла к двери.
– Я пойду запру входную дверь, – сказала она, вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь.
На следующее утро Аманда почувствовала, что ей чего-то не хватает. Было очень странно знать, что не нужно перевоплощаться в Соланж и спешить к Менковски для уборки. Аманда приняла душ, оделась и заправила кровать. Потом села к туалетному столику, чтобы накраситься. Взгляд ее упал на темный парик и блестящие серьги Соланж. «Жаль, что я не такая яркая», – сказала себе Аманда. Потом мысленно укорила себя за глупость. Не нужно надевать парик и делать яркий макияж, чтобы обрести решительность Соланж. Все, что нужно, есть в душе самой Аманды, и уж она постарается, чтобы сегодня ее бойцовские качества проявились в полной мере.
Она спускалась по лестнице и вдруг почувствовала запах свежесваренного кофе. Аманда застыла на ступеньках и услышала шепот из кухни.
– Вынимай вафли из тостера, придурок! Они сгорят!
– Не указывай мне, что делать! То, что ты умеешь подогреть сироп в микроволновке, не делает тебя шеф-поваром.
Аманда с удивлением взглянула на часы – нет еще и восьми, но дети уже встали и даже развили какую-то подозрительную деятельность. Что бы это значило?
– Давай быстрее, – зашептала Меган. – Мне кажется, она идет. Я слышала, как скрипнула дверь.
Аманда выждала еще некоторое время, прислушиваясь. Когда беготня и возня на кухне затихли, она спустилась вниз и застыла в дверях. Стол оказался накрыт лучшей скатертью, которая обычно вынималась из шкафа только по праздникам. На столе был сервирован один прибор, но зато по всем правилам: льняная салфетка, серебряные приборы и фарфор. Посреди стола красовалась ваза, полная свежих, явно только что срезанных цветов. Подле тарелки лежала утренняя газета.
– Сегодня чей-то день рождения? – спросила Аманда. Меган толкнула брата, и Уайатт выступил вперед. Оба они были в пижамах, но через руку мальчик перекинул полотенце на манер официанта, а на его круглом личике фломастером были нарисованы усы.
– Нет, мадам, – сказал он с ужасающим акцентом. – Это просто маленький знак нашей любви и… и признательности.
Он повернулся к сестре, нахмурившись, не уверенный, что он правильно выговорил трудное слово. Меган кивнула, и довольный Уайатт просиял, шагнул вперед и отодвинул стул, приглашая мать к столу. Меган принесла кофейник и важно спросила:
– Не хочет ли мадам кофе?
– Oui, – с улыбкой ответила Аманда. – Мадам очень хочет кофе.
Она села завтракать, а дети суетились вокруг нее, наперебой пытаясь предугадать и выполнить каждое ее желание. Аманда почувствовала, как огромная тяжесть свалилась с души. Все это время с ее терзало опасение, что дети не в состоянии будут оценить желание матери защитить их, то есть понять движущую силу ее поступков. И вот теперь, теперь она, наконец, почувствовала себя счастливой.
Меган принесла из кухни тарелку с вафлями и поставила ее перед матерью. Аманда взглянула на свой завтрак, и глаза ее начали стремительно наполняться слезами.
«Прости нас, ма, – было написано вареньем на тарелке над вафлями. А внизу шла еще одна строчка. – Мы любим тебя и Соланж».
– Мне правда стыдно, что вела себя как дура, – сказала Меган. – Просто когда Люси позвонила… А потом все стали обзываться и дразнить меня дочкой поломойки… Я… я была так расстроена, что не могла собраться с силами и подумать, что к чему.
– Ох, милые вы мои, – прошептала Аманда. Она потянулась через стол и накрыла их ладошки своими.
– Я тоже хочу извиниться, ма, – сказал Уайатт. – Но вот почему ты не сказала нам, что делаешь?
Аманда старательно сморгнула слезы и попыталась объяснить:
– Я боялась, что не смогу сохранить для вас дом. Это все, о чем я могла думать в тот момент. Все мы были расстроены, вы боялись перемен, и мне не хотелось пугать вас еще больше.
Она вновь взглянула на тарелку. От близости горячих вафель послание начало таять и расплываться, но это уже было совсем не важно. Она никогда не забудет эти строчки, и то, как ее дети просили прощения, и этот завтрак.
– Папа сказал, что это он во всем виноват, и ты сделала то, что должна была сделать, чтобы позаботиться о нас, – сказала Меган. – Я чувствую себя такой эгоисткой! Я так страстно мечтала о том платье, заставила тебя купить его, а потом еще и обвинила за это. Теперь я понимаю… но все же… я думаю, что папа мог бы вернуться домой. Не сердись, но я продолжаю надеяться, что вы помиритесь.
Аманда перевела взгляд на сына. Голос мальчика дрогнул, но он решительно произнес:
– Мне все равно, даже если мы переедем в другой дом. Пусть он будет маленьким. Но хорошо бы остаться в этом районе, чтобы я мог играть за свою команду. Ну, и папа тут живет.
– Мне тоже все равно, где мы будем жить, – заявила Меган. – И если тебе нужна моя помощь, я готова убирать дома вместе с тобой. – Она решительно взглянула на мать, вздернула подбородок и добавила звенящим голосом: – И если Люси Симмонс или еще кому-то это не нравится, они могут идти… ну, то есть мне безразлично, что они подумают.
Аманда все никак не могла разжать ладони, сжимая руки детей. Сердце ее ныло от любви и счастья. «Боже, спасибо, что у меня такие замечательные дети! Они самые умные, самые добрые, самые лучшие».
– Ты не будешь ругаться с папой? – спросил Уайатт.
– И дашь ему шанс доказать тебе, что он изменился? – добавила Меган.
Аманда вздохнула. Она прекрасно понимала, что детям трудно поверить в то, что примирение меж нею и Робом невозможно.
– Все будет хорошо, – сказала она, впервые твердо уверенная в этом. – Самое главное – и я, и папа очень вас любим. И теперь все наладится. Знаете, я начала заниматься уборкой оттого, что наше положение было близко к отчаянному. Но дело пошло неожиданно хорошо, и теперь Кэндис, Брук и я подумываем превратить это в бизнес, который позволит нам зарабатывать неплохие деньги. Но сначала необходимо восстановить свою репутацию и вернуть клиентуру. А для этого нужно, чтобы Сьюзи Симмонс признала, что все ее вещи на месте и мы ничего не крали.
– И как ты собираешься заставить ее это сделать? – с любопытством спросила Меган.
Аманда и не заметила, как приступила к завтраку и съела уже половину вафель. Как это оказывается здорово – обсуждать свои планы, а не скрывать их!
Они не просто семья – они команда! С такой поддержкой да еще с такими замечательными подругами, как Кэндис и Брук, для нее нет ничего невозможного.
– Еще не знаю, как именно я это сделаю, – признала Аманда. – Но три мушкетера нанесут миссис Симмонс визит… и не уйдут из ее дома, пока все не выяснится.
«Три мушкетера» встретились в доме Кэндис и решили, что отправятся в дом Сьюзи Симмонс на своем желтеньком автомобильчике.
– А у нас есть план? – спросила Брук, забираясь в машину.
– Ну, не то чтобы это был настоящий план, – отозвалась Аманда, усаживаясь на водительское сиденье. – Я думаю, мы просто приедем, позвоним в дверь, войдем в дом и объясним ей, что именно нам нужно. Но силу будем применять только в самом крайнем случае.
– Жаль, – разочарованно вздохнула Кэндис. – Я мечтала хорошенько приложить Сьюзи Симмонс чем-нибудь тяжелым с того самого дня, как познакомилась с ней.
– Знаешь, она ведь не всегда была такой, – сказала Аманда, уверенной рукой ведя машину в нужном направлении. – Когда мы встретились впервые, она была другой – ну, не то чтобы очень приветливой или душевной, но уж точно добрее и не такой стервой. Но после развода она переменилась очень сильно – стала резкой и неприятной.
– А мне все равно, чей вызваны перемены в Сьюзи, – заявила Брук. – Вот с тобой и муж при разводе обошелся хуже, чем с ней, и вообще тебе досталось, но ты же не стала такой мерзкой и злобной.
– Мне было некогда становиться злобной, – отмахнулась Аманда. – Но сейчас я над этим работаю. И должна сказать, что в душе у меня накопилась порядочная доля ярости и злости. Ложь Сьюзи и ее обвинения в наш адрес могут уничтожить все наши усилия. Единственные клиенты, не отменившие уборку, – это Сильвия Хардуэй и Хантер… и то он просто в отъезде и не знает, что тут происходит, Не знаю еще, как он поступит, когда вернется.
– Этот мистер Джеймс просто невероятно привлекательный и сексуальный, – подначила подругу Кэндис.
– Это точно, он такой, – пробормотала Аманда. Но, честно говоря, полное молчание мистера Джеймса начинало порядком ее тревожить: – Я пытаюсь не сильно переживать из-за того, что он внезапно и полностью исчез, но все же его отсутствие и молчание начинают действовать мне на нервы и вызывают всякие неприятные сомнения, – честно призналась она.
– А вот не надо сразу заниматься психоанализом и переживать! – воскликнула Кэндис. – Просто наслаждайся жизнью.
Аманда свернула на нужную улицу и перестроилась в правый ряд. Было немного странно вести желтый автомобильчик в собственном обличье, а не в образе Соланж. Вот мимо проехал серебристый «мерседес». Дама-водитель указывала на пылесос на крыше машинки своей пассажирке, и обе они заливались хохотом. Аманда приготовилась, что сейчас щеки ее вспыхнут от смущения, но ничего подобного не сочилось.
– Эй, смотрите, – сказала она подругам. – Эти дамы в «Мерседесе» находят нас забавными.
– Они и половины не знают, – отозвалась Кэндис. – На самом деле мы еще забавнее, чем они думают.
С этими словами она повернулась к окну и высунула язык, состроив гримасу пассажиркам серебристого авто. Она даже сложила ладошки на манер ушек или рожек и помахала ими над головой. Дамы в «Мерседесе» почему-то перестали смеяться, лица их выразили неодобрение, они прибавили скорость и умчались вперед.
– Эй, кошелки, чего так быстро смылись, – хихикнула Кэндис. – Могли бы еще повеселиться.
Аманда, не веря своим ушам, взглянула на подругу… Кэндис была, как всегда, элегантна, изысканно одета, со вкусом накрашена… но что-то в ней неуловимо изменилось.
– Что с тобой случилось? – спросила Аманда. – Вчера ты проявила совершенно искренний интерес к бейсболу. А сегодня показываешь язык двум незнакомым дамам и выражаешься хуже, чем моя дочь… Эй, Брук, как ты думаешь, вдруг в нашу Кэндис вселился инопланетный разум?
Аманда ожидала смеха или шутливых возражений, но подруги молчали, я тогда она забеспокоилась всерьез:
– Кэндис? Что происходит?
– Ну, кое-кто действительно вселился в мое тело. – Брук испуганно подалась вперед и попыталась заглянуть в лицо подруги, сидевшей на переднем сиденье:
– Что ты такое говоришь, Кэндис?
– Я говорю о ребенке!
– Что?
– Ну, я беременна. – Кэндис вдруг покраснела и улыбнулась совершенно беззащитной улыбкой безумно счастливого человека. – Представляете, девочки, мне сорок два, я бесплодна – и у меня будет ребенок!
– Боже мой! – Аманда торопливо искала место для парковки, хоть они еще и не добрались до дома Сьюзи. – Ты не шутишь?
Кэндис покачала головой.
– Подумать только, – мечтательно сказала она. – Сперматозоиды этого ирландца оказались более шустрыми, чем у всех тех, за кем я была замужем.
Некоторое время все трое сидели молча, переваривая новости.
– И как ты… себя ощущаешь в новом качестве? – осторожно спросила Аманда.
– Прекрасно! Ну, немного странно. И еще у меня случаются перепады настроения. Но тошнить, слава тебе Господи, перестало.
Аманда покачала головой, но первый шок уже прошел, и она вновь вывела машину на дорогу.
– Я не завидую Сьюзи Симмонс, – улыбаясь шире прежнего, сказала Кэндис. – Если она не будет мила и откажется с нами сотрудничать, я не стану сдерживать свое настроение. Уж тут мы повеселимся!
– Что вам нужно? – Сьюзи стояла на пороге и смотрела на трех подруг, высокомерно вздернув брови. Брови были безупречно выщипаны, волосы уложены, макияж идеален.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35