Дело в пасынке, который играет в видеоигры, сидя в гостиной у большого телеэкрана. Это началось с утра и конца краю не видно.
Муж уехал играть в гольф рано утром, когда она еще спала, и приструнить мальчишку некому. Кошмарные звуки, которые издавали его игры, почти не слышны были только в спальне и здесь, подле бассейна. Поэтому Брук и загорала под нежарким мартовским солнцем, поеживаясь от свежего ветерка.
Она отвела взгляд от безоблачного неба и взглянула на дом. Брук всегда ощущала теплую радость – как солнечный блик внутри, – когда смотрела на свой дом и думала, как многого достигла в жизни.
Брук прибегла к последнему средству для укрепления уверенности в себе: она взглянула на свое тело. Новое бикини не скрывало того, что оно совершенно. Живот гладкий и нежный, а в пупочке поблескивает бриллиантовая сережка пирсинга. Мурашки – это, конечно, лишнее, но ничего. И ноги тоже замечательные: длинные, гладкие, без малейших признаков целлюлита или варикоза.
Брук тщательно следила за собой, и в фитнес-клубе у нее имеется персональный тренер. Но помимо этого, она записалась на консультацию к известному пластическому хирургу. Она, Брук, привыкла заранее планировать свою жизнь и предупреждать опасность прежде, чем таковая возникнет. Пример Аманды Шеридан ясно доказывает, что если хочешь удержать мужчину, то нельзя забывать о себе ни на минуту, ибо конкурентки не дремлют.
Брук отпила еще чаю и тяжело вздохнула. Ей скучно и одиноко. Последний благотворительный бал – кажется, там собирали средства для детской больницы – стал для нее большим испытанием и подтвердил худшие подозрения. Семьи, с которыми дружили Хэп и Сара до развода, не хотели иметь с ней ничего общего. Во всем огромном зале, где было полно людей, с Брук поговорили только два человека: Кэндис и Дэн Донован.
Ее сотовый, лежащий на столике, зазвонил. Брук взглянула на табло и не стала отвечать: звонила ее мать. Кэсси Блаунт по-прежнему живет в городишке под названием Бетвикст. Находится эта дыра в штате Джорджия, и к ней можно применить чье-то цветистое выражение – «задворки мира».
Брук поерзала в шезлонге и натянула на себя плед. Она чувствовала себя немного виноватой, что не дала матери домашний номер – только сотовый. Но ей не хотелось рисковать: что, если позвонит какой-нибудь лавочник, которому мать задолжала, или сама Кэсси – пьяная, как обычно, и оставит на домашнем автоответчике какое-нибудь невнятное и малоцензурное послание? И что будет, если это услышит Хэп? Перед свадьбой, когда они составляли списки гостей, жених спросил ее, кого из членов семьи она хотела бы пригласить на свадьбу. Тогда Брук ответила правду: вся ее семья – это она сама и мать.
Хэп кивнул и собрался было записать ее мать в список гостей, и тогда Брук принялась привычно лгать о том, что они с мамой давно отдалились друг от друга и все такое. На самом-то деле она просто стесняется своей матери, как ни грустно это признать.
Телефон зазвонил вновь, и Брук, которой совесть не давала покоя, взяла трубку.
– Да, мама?
– Привет, малышка! – Голос Кэсси Блаунт был хрипловат, но весел. – Как поживаешь? Не скучно тебе в большом городе?
– У меня все в порядке. А как ты? – Или ей кажется, или простонародный выговор сам собой появляется, когда она говорит с матерью?
– Да ничего… Уорли, правда, вот, отказали они мне от места. Нашли себе иностранную горничную, понимаешь! И даже не предупредили заранее, а вот так сразу прям. – Пауза, а потом Кэсси весело продолжала: – Ну да я всегда могу пойти в «Холидей инн». В этой гостинице работы мало не бывает.
– Я могу высылать тебе больше денег, пока ты не подыщешь что-нибудь еще. – Брук мысленно поставила галочку в списке дел. Она ежемесячно переводила со своего счета некую сумму матери. – Как там погода?
– Да ничего. – Мать помолчала, потом быстро сказала: – Я ходила на собрание общества анонимных алкоголиков. Помнишь, ты мне советовала.
– Это хорошо. – Брук не чувствовала того энтузиазма, с которым восприняла эту новость, когда услышала ее в первый – и даже во второй – раз. Теперь раз был не второй и даже не третий, поэтому она добавила: – Нужно будет ходить и на другие собрания, мама, и выполнять их условия.
– Буду, буду. Честно, детка.
Брук вздохнула: мать действительно этого хочет, по крайней мере, сейчас. Она всегда полна благих намерений. К сожалению, большая их часть так и не воплощалась в жизнь.
– Когда ты приедешь и привезешь своего молодого человека, чтобы мы смогли, наконец, познакомиться? – спросила мать.
Она всегда, при каждом разговоре, задавала этот вопрос.
– Хэп очень занят, мама. Я и сама его почти не вижу. – Произнеся привычные слова, Брук вдруг с неудовольствием осознала, что это правда. Она все реже видит мужа не только на неделе, но и по выходным. – Но мы что-нибудь придумаем, – добавила она, как всегда.
И в который раз подумала, как ее мать и Хэп удивились бы, узнай они, что являются фактически ровесниками. Но Брук сделала все, чтобы они никогда не встретились. Так гораздо спокойнее.
– Как скажешь, малышка. – Мать приняла объяснение с неизбывным оптимизмом, который всегда был ее отличительной чертой. – Береги себя.
– Хорошо, мама. Ты тоже.
Брук положила трубку, еще раз напомнила себе, что нужно послать матери больше денег, и откинулась на спинку шезлонга. Однако телефон зазвонил снова, и, увидев номер мужа на определителе, она радостно схватила трубку.
– Привет, куколка. – Голос мужа отличался изысканным произношением и ничем не напоминал провинциальный выговор матери. Фоном ему служили голоса и звон бокалов. «Должно быть, он в клубе», – с завистью подумала Брук, которая тоже предпочла бы выпить чего-нибудь в приятной обстановке, а не покрываться здесь мурашками в полном одиночестве.
– Привет, Хэп, – сказала она радостно. На часах было уже пятнадцать минут первого, и, значит, муж скоро будет дома. – Ты закончил игру?
– Народу сегодня на поле было ужасно много, так что игра затянулась. – Он прикрыл трубку рукой и заговорил с кем-то стоящим рядом. Брук изо всех сил напрягала слух, пытаясь понять, нет ли в общем гуле и женского голоса, но ничего не смогла разобрать. – Милая, я хочу тебя кое о чем попросить. Окажи мне услугу.
Попросить? Оказать услугу? А то, что она проторчала целое субботнее утро в полном одиночестве у бассейна, – это как? Но Хэп не ожидал ответа. Просьба была лишь данью вежливости, и он перешел к изложению своих проблем, ни на минуту не сомневаясь, что жена сделает все, что он скажет. Как всегда.
– Я хочу пообедать с ребятами в клубе. – Он опять прикрыл трубку рукой, но Брук услышала, как он крикнул кому-то, что подойдет буквально через две минуты. То есть ему и в голову не пришло, что у Брук могут возникнуть возражения. – Не могла бы ты отвезти Тайлера на игру? Я подъеду позже.
Тайлер – ее пасынок – ненавидит Брук и при каждой возможности напоминает ей об этом. Когда отец рядом, он не позволяет себе резких слов и неприятных выходок. Но оставаться с ним наедине Брук не хотелось.
– Мальчик будет очень разочарован, что не ты повезешь его на матч. Ты ведь все утро провел за гольфом, Хэп. – Она сказала это нежно, не позволяя ноткам обвинения прокрасться в голос. Мужчины не любят, когда женщины их упрекают.
– Знаю, милая, и постараюсь загладить свою вину. Мне нужно всего-то пару часов. Я не виделся с ребятами месяц!
Ах, вот как, это что, напоминание, что он тратит свое время на нее, и она должна быть за это благодарна?
– Я не стану возражать, если сегодня вечером ты захочешь встретиться с подружками. Мы с Тайлером закажем пиццу и проведем холостяцкий ужин.
Ее муж за все это время так и не заметил, что у его жены просто нет подруг. Единственные женщины, которые хоть раз взглянули на нее как на человека, – Аманда и Кэндис. Но Брук проглотила обиду и прощебетала:
– Конечно, Хэп. Иди, не заставляй друзей ждать тебя. Увидимся на игре.
Кэндис встала, допила чай и накинула купальный халат. Потом решительно направилась в дом и встала перед экраном телевизора в гостиной. Таким образом, Тайлер не мог ее проигнорировать.
– Твой папа поручил мне отвезти тебя на стадион. Сам он приедет к началу игры.
Тайлер пробубнил что-то неразборчивое и потом просто нетерпеливо ждал, пока она отойдет от экрана.
Брук шла по коридору, а вслед ей неслись рычание, вой и другие милые звуки из видеоигры. Поморщившись, она пошла в душ, чтобы согреться и смыть с себя раздражение и обиду.
Субботним утром Аманда надела те самые суперперчатки, которые купила недавно через Интернет, вооружилась губками и специальными средствами, вышла на улицу и принялась начищать уличную мебель, которая после зимы выглядела пыльной и несвежей. Солнышко припекало плечи, ветерок ерошил волосы, и, чтобы окончательно заглушить тоску, Аманда пристегнула ай-под к предплечью, воткнула в уши наушники и заулыбалась, услышав первые звуки французского джаза.
Через некоторое время в кармане завибрировал сотовый. Аманда стянула перчатку, вынула один наушник и прижала телефон плечом.
– Мы опять проигрываем, – прошептал ей в ухо голос Кэндис. Аманда поняла, что та находится на трибуне в окружении родителей и потому не может говорить громко. – Скажи, это нормально, что наша команда так много проигрывает?
Аманда выдернула из земли корни прошлогодних цветов и отнесла их к мусорному контейнеру.
– Неудачи случались, – сказала она. – Но сейчас полоса невезения и правда затянулась. Там много народу сегодня?
– Как обычно. Сьюзи Симмонс здесь и уже извела всех жалобами на то, что от нее ушла очередная горничная. Еще она недовольна тем, что ее сын проводит слишком много времени на скамье запасных. Меган сидит одна в сторонке. Уткнувшись носом в книгу.
Аманда невидящими глазами смотрела на задний двор. Вообще-то у них хороший двор – здесь есть деревья, как в настоящем лесу. На одном из них висит кормушка. И прямо сейчас нахальная белка таскает оттуда орешки.
– Ты непременно хочешь, чтобы я тебя прямо об этом спросила? – сказала она, наконец.
– Прости, я не хотела тебя мучить, – быстро отозвалась Кэндис. – Тиффани здесь – приехала на своей машине к середине игры. И хоть мамаши и чувствовали себя неловко с тобой из-за вашего с Робом разрыва и все такое, но от нее они буквально шарахаются. Кроме того, она одета в топ с голой спиной и шорты. Надо сказать, девушка ни в чем себе не отказывает. Когда я увидела шорты, я решила, что она просто в трусах пришла, такие они короткие.
– Черт, я почти жалею, что пропустила это зрелище.
– Знаешь, здесь Брук, она передает тебе привет. Мы без тебя скучаем. И мы подумали, почему бы нам сегодня вечером не поужинать втроем? Ну, если ты свободна.
– Свободна? – Аманда горько рассмеялась. – Я даже не буду притворяться, что мне надо проверить свой ежедневник. Но у меня есть контрпредложение: приходите ко мне в гости. Я накормлю вас ужином, а вы поможете мне провести мозговой штурм. Мне нужно придумать, чем именно я смогу зарабатывать на жизнь, если у меня нет никаких специальных навыков и стартового капитала.
– Договорились, – радостно сказала Кэндис. – Я принесу вино. Говоришь, ни опыта, ни первоначального капитала у тебя нет? Тогда, думаю, нам понадобится больше одной бутылки.
– Может, стоит ограничивать себя? Последний раз, когда мы вместе пили, я закончила вечер тем, что привязала на дерево около трехсот презервативов. Поэтому пить лучше по чуть-чуть. А то, как бы мне не начать свою карьеру свободной женщины со стояния на углу под красным фонарем.
Аманда быстро свернула уборку веранды, пролистала несколько кулинарных книг в поисках вдохновения, а потом надела кроссовки и отправилась на прогулку.
В доме напротив взлетели вверх ворота гаража, и Мирна Хоупвелл вывела из дома трех своих отпрысков – старшему нет еще и пяти. Каждого малыша Мирна усаживала в машину, пристегивала к креслу, потом бралась за следующего. Когда все трое оказались в салоне, мама выглядела порядком уставшей.
Аманда миновала еще два дома и увидела, что близнецы Котрелл выносят на улицу столики. Понятно, будут торговать лимонадом.
Она шла мимо, привычно любуясь лужайками. Все парадные лужайки у соседей самым тщательным образом засажены зеленой, аккуратно подстриженной травой. На зеленом фоне роскошно смотрятся белые и розовые азалии, пурпурная глициния. Там и тут глаз радуют разноцветные герберы и циннии. Кое-где они еще стоят в ящичках, ожидая момента, пока хозяева пересадят их в газон. Многие решили, что в такой чудесный денек самое время заняться садом.
В конце улицы Аманда повернула налево и пошла к выходу из квартала. Здесь располагались теннисные корты. Здание клуба радовало глаз распахнутыми окнами, а на парковке перед ним, как всегда, полно машин.
Когда они только переехали в этот пригород Атланты, она и Роб часто играли в теннис и даже стали членами местной команды. Роб был великолепным игроком. Аманда знала, что ей до него далеко, но она могла выстоять игру и не испортить счет. А еще она помнила, как здорово было играть в паре с мужем, время от времени посматривая на детей, которые возились на детской площадке рядом.
Тогда все представлялось таким чудесным и жизнь, казалось, обещала только радости. После субботнего тенниса они оставляли детей с беби-ситтером и отправлялись на ужин, устраивая себе свидание для двоих. Аманда попыталась припомнить, когда же все изменилось. Но не было дня или момента, никакой демаркационной линии. Просто постепенно они перестали проводить время вдвоем, он занимался работой, а она – детьми и домом, и заботы поглощали все больше времени.
Аманда прошла мимо теннисных кортов, но ее еще долго сопровождали знакомые звуки: стук мяча о корт и крики игроков, приветствующих удачную подачу.
Миновав еще две улицы, Аманда завернула за угол и впереди заблестела вода пруда, в честь которого была названа округа. На дальнем берегу рыбачили двое мальчишек, а неподалеку большое семейство устроило пикник на траве, расстелив одеяло под старым дубом.
Аманда опустилась на скамейку, стоящую в тени магнолий. Скамейка была практически не видна с дорожки, ветви с плотными зелеными листьями нависали совсем низко, и Аманда очень любила это место – оно напоминало те убежища в саду, в которых дети скрываются во время игры или когда им нужно побыть в одиночестве и подумать. Здесь, на берегу пруда, на старой деревянной скамье, оказалось именно такое место для раздумий и одиночества.
Аманда сидела и впервые за последнее время обдумывала свою жизнь спокойно. Жужжание пчел действовало умиротворяюще, и она вспоминала мужа – каким он был, когда она выходила за него замуж, и каким стал, когда их ждет развод. Осознав, что теперь ей придется рассчитывать только на себя, она испугалась. Но день сегодня выдался чудесный, пруд блестел на солнце, пчелы жужжали, и Аманда справилась со страхом. «Я еще молода. Я смогу поднять детей, и все у нас будет хорошо», – твердо сказала она себе.
Со стороны пруда донеслось истеричное утиное кряканье. Аманда усмехнулась:
– Ах, ах, и кто же это так недоволен? На что жалуемся?
– Как всегда, на жизнь. Утки, они как люди – редко чем бывают довольны.
Голос раздался сзади, и это был мужской, низкий и чертовски знакомый голос. Аманда выпрямилась и оглянулась – так и есть, это тот самый мужчина, что стоял за ней в очереди в аптеке. Щеки ее вспыхнули румянцем смущения.
При свете дня незнакомец выглядел еще лучше, чем в магазине. Он оказался выше шести футов ростом, блондин атлетического сложения. Его зеленые глаза весело поблескивали. Рядом послышалось громкое сопение, и Аманда подпрыгнула от неожиданности – из кустов показался черный Лабрадор, который с интересом принюхивался.
– И как ваши дела? – весело поинтересовался мужчина. – Вы смогли использовать все свои запасы?
Аманда опять покраснела. Ну, вот что же это такое: встретила такого роскошного мужика, а сама похожа на чучело – майка мокрая от быстрой ходьбы, ни грамма косметики на лице. Она хотела провалиться сквозь землю от стыда, но это желание осталось неисполненным – одно из многих желаний и молитв, которые так и не были услышаны.
– Что вы здесь делаете? – спросила она.
– Мы живем на Чандлер-серкл – это улица на той стороне пруда. А сюда приходим гулять, потому что Фидо очень нравится это место. Он обожает тут прятаться.
– Вы что, в самом деле назвали собаку Фидо?
– Ну да. – И в доказательство незнакомец свистнул и позвал: – Фидо, сюда, мальчик.
Пес насторожил уши, развернулся и ломанулся сквозь кустарник. Вырвавшись из путаницы ветвей, он подбежал к скамейке и сунул нос прямехонько меж бедер Аманды.
Она вскрикнула и оттолкнула тяжелую голову пса.
– Простите. – Хозяин схватил Фидо за ошейник и оттащил его в сторону. – Он выполняет команду «сидеть» и может принести палку, но джентльменом его, конечно, не назовешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Муж уехал играть в гольф рано утром, когда она еще спала, и приструнить мальчишку некому. Кошмарные звуки, которые издавали его игры, почти не слышны были только в спальне и здесь, подле бассейна. Поэтому Брук и загорала под нежарким мартовским солнцем, поеживаясь от свежего ветерка.
Она отвела взгляд от безоблачного неба и взглянула на дом. Брук всегда ощущала теплую радость – как солнечный блик внутри, – когда смотрела на свой дом и думала, как многого достигла в жизни.
Брук прибегла к последнему средству для укрепления уверенности в себе: она взглянула на свое тело. Новое бикини не скрывало того, что оно совершенно. Живот гладкий и нежный, а в пупочке поблескивает бриллиантовая сережка пирсинга. Мурашки – это, конечно, лишнее, но ничего. И ноги тоже замечательные: длинные, гладкие, без малейших признаков целлюлита или варикоза.
Брук тщательно следила за собой, и в фитнес-клубе у нее имеется персональный тренер. Но помимо этого, она записалась на консультацию к известному пластическому хирургу. Она, Брук, привыкла заранее планировать свою жизнь и предупреждать опасность прежде, чем таковая возникнет. Пример Аманды Шеридан ясно доказывает, что если хочешь удержать мужчину, то нельзя забывать о себе ни на минуту, ибо конкурентки не дремлют.
Брук отпила еще чаю и тяжело вздохнула. Ей скучно и одиноко. Последний благотворительный бал – кажется, там собирали средства для детской больницы – стал для нее большим испытанием и подтвердил худшие подозрения. Семьи, с которыми дружили Хэп и Сара до развода, не хотели иметь с ней ничего общего. Во всем огромном зале, где было полно людей, с Брук поговорили только два человека: Кэндис и Дэн Донован.
Ее сотовый, лежащий на столике, зазвонил. Брук взглянула на табло и не стала отвечать: звонила ее мать. Кэсси Блаунт по-прежнему живет в городишке под названием Бетвикст. Находится эта дыра в штате Джорджия, и к ней можно применить чье-то цветистое выражение – «задворки мира».
Брук поерзала в шезлонге и натянула на себя плед. Она чувствовала себя немного виноватой, что не дала матери домашний номер – только сотовый. Но ей не хотелось рисковать: что, если позвонит какой-нибудь лавочник, которому мать задолжала, или сама Кэсси – пьяная, как обычно, и оставит на домашнем автоответчике какое-нибудь невнятное и малоцензурное послание? И что будет, если это услышит Хэп? Перед свадьбой, когда они составляли списки гостей, жених спросил ее, кого из членов семьи она хотела бы пригласить на свадьбу. Тогда Брук ответила правду: вся ее семья – это она сама и мать.
Хэп кивнул и собрался было записать ее мать в список гостей, и тогда Брук принялась привычно лгать о том, что они с мамой давно отдалились друг от друга и все такое. На самом-то деле она просто стесняется своей матери, как ни грустно это признать.
Телефон зазвонил вновь, и Брук, которой совесть не давала покоя, взяла трубку.
– Да, мама?
– Привет, малышка! – Голос Кэсси Блаунт был хрипловат, но весел. – Как поживаешь? Не скучно тебе в большом городе?
– У меня все в порядке. А как ты? – Или ей кажется, или простонародный выговор сам собой появляется, когда она говорит с матерью?
– Да ничего… Уорли, правда, вот, отказали они мне от места. Нашли себе иностранную горничную, понимаешь! И даже не предупредили заранее, а вот так сразу прям. – Пауза, а потом Кэсси весело продолжала: – Ну да я всегда могу пойти в «Холидей инн». В этой гостинице работы мало не бывает.
– Я могу высылать тебе больше денег, пока ты не подыщешь что-нибудь еще. – Брук мысленно поставила галочку в списке дел. Она ежемесячно переводила со своего счета некую сумму матери. – Как там погода?
– Да ничего. – Мать помолчала, потом быстро сказала: – Я ходила на собрание общества анонимных алкоголиков. Помнишь, ты мне советовала.
– Это хорошо. – Брук не чувствовала того энтузиазма, с которым восприняла эту новость, когда услышала ее в первый – и даже во второй – раз. Теперь раз был не второй и даже не третий, поэтому она добавила: – Нужно будет ходить и на другие собрания, мама, и выполнять их условия.
– Буду, буду. Честно, детка.
Брук вздохнула: мать действительно этого хочет, по крайней мере, сейчас. Она всегда полна благих намерений. К сожалению, большая их часть так и не воплощалась в жизнь.
– Когда ты приедешь и привезешь своего молодого человека, чтобы мы смогли, наконец, познакомиться? – спросила мать.
Она всегда, при каждом разговоре, задавала этот вопрос.
– Хэп очень занят, мама. Я и сама его почти не вижу. – Произнеся привычные слова, Брук вдруг с неудовольствием осознала, что это правда. Она все реже видит мужа не только на неделе, но и по выходным. – Но мы что-нибудь придумаем, – добавила она, как всегда.
И в который раз подумала, как ее мать и Хэп удивились бы, узнай они, что являются фактически ровесниками. Но Брук сделала все, чтобы они никогда не встретились. Так гораздо спокойнее.
– Как скажешь, малышка. – Мать приняла объяснение с неизбывным оптимизмом, который всегда был ее отличительной чертой. – Береги себя.
– Хорошо, мама. Ты тоже.
Брук положила трубку, еще раз напомнила себе, что нужно послать матери больше денег, и откинулась на спинку шезлонга. Однако телефон зазвонил снова, и, увидев номер мужа на определителе, она радостно схватила трубку.
– Привет, куколка. – Голос мужа отличался изысканным произношением и ничем не напоминал провинциальный выговор матери. Фоном ему служили голоса и звон бокалов. «Должно быть, он в клубе», – с завистью подумала Брук, которая тоже предпочла бы выпить чего-нибудь в приятной обстановке, а не покрываться здесь мурашками в полном одиночестве.
– Привет, Хэп, – сказала она радостно. На часах было уже пятнадцать минут первого, и, значит, муж скоро будет дома. – Ты закончил игру?
– Народу сегодня на поле было ужасно много, так что игра затянулась. – Он прикрыл трубку рукой и заговорил с кем-то стоящим рядом. Брук изо всех сил напрягала слух, пытаясь понять, нет ли в общем гуле и женского голоса, но ничего не смогла разобрать. – Милая, я хочу тебя кое о чем попросить. Окажи мне услугу.
Попросить? Оказать услугу? А то, что она проторчала целое субботнее утро в полном одиночестве у бассейна, – это как? Но Хэп не ожидал ответа. Просьба была лишь данью вежливости, и он перешел к изложению своих проблем, ни на минуту не сомневаясь, что жена сделает все, что он скажет. Как всегда.
– Я хочу пообедать с ребятами в клубе. – Он опять прикрыл трубку рукой, но Брук услышала, как он крикнул кому-то, что подойдет буквально через две минуты. То есть ему и в голову не пришло, что у Брук могут возникнуть возражения. – Не могла бы ты отвезти Тайлера на игру? Я подъеду позже.
Тайлер – ее пасынок – ненавидит Брук и при каждой возможности напоминает ей об этом. Когда отец рядом, он не позволяет себе резких слов и неприятных выходок. Но оставаться с ним наедине Брук не хотелось.
– Мальчик будет очень разочарован, что не ты повезешь его на матч. Ты ведь все утро провел за гольфом, Хэп. – Она сказала это нежно, не позволяя ноткам обвинения прокрасться в голос. Мужчины не любят, когда женщины их упрекают.
– Знаю, милая, и постараюсь загладить свою вину. Мне нужно всего-то пару часов. Я не виделся с ребятами месяц!
Ах, вот как, это что, напоминание, что он тратит свое время на нее, и она должна быть за это благодарна?
– Я не стану возражать, если сегодня вечером ты захочешь встретиться с подружками. Мы с Тайлером закажем пиццу и проведем холостяцкий ужин.
Ее муж за все это время так и не заметил, что у его жены просто нет подруг. Единственные женщины, которые хоть раз взглянули на нее как на человека, – Аманда и Кэндис. Но Брук проглотила обиду и прощебетала:
– Конечно, Хэп. Иди, не заставляй друзей ждать тебя. Увидимся на игре.
Кэндис встала, допила чай и накинула купальный халат. Потом решительно направилась в дом и встала перед экраном телевизора в гостиной. Таким образом, Тайлер не мог ее проигнорировать.
– Твой папа поручил мне отвезти тебя на стадион. Сам он приедет к началу игры.
Тайлер пробубнил что-то неразборчивое и потом просто нетерпеливо ждал, пока она отойдет от экрана.
Брук шла по коридору, а вслед ей неслись рычание, вой и другие милые звуки из видеоигры. Поморщившись, она пошла в душ, чтобы согреться и смыть с себя раздражение и обиду.
Субботним утром Аманда надела те самые суперперчатки, которые купила недавно через Интернет, вооружилась губками и специальными средствами, вышла на улицу и принялась начищать уличную мебель, которая после зимы выглядела пыльной и несвежей. Солнышко припекало плечи, ветерок ерошил волосы, и, чтобы окончательно заглушить тоску, Аманда пристегнула ай-под к предплечью, воткнула в уши наушники и заулыбалась, услышав первые звуки французского джаза.
Через некоторое время в кармане завибрировал сотовый. Аманда стянула перчатку, вынула один наушник и прижала телефон плечом.
– Мы опять проигрываем, – прошептал ей в ухо голос Кэндис. Аманда поняла, что та находится на трибуне в окружении родителей и потому не может говорить громко. – Скажи, это нормально, что наша команда так много проигрывает?
Аманда выдернула из земли корни прошлогодних цветов и отнесла их к мусорному контейнеру.
– Неудачи случались, – сказала она. – Но сейчас полоса невезения и правда затянулась. Там много народу сегодня?
– Как обычно. Сьюзи Симмонс здесь и уже извела всех жалобами на то, что от нее ушла очередная горничная. Еще она недовольна тем, что ее сын проводит слишком много времени на скамье запасных. Меган сидит одна в сторонке. Уткнувшись носом в книгу.
Аманда невидящими глазами смотрела на задний двор. Вообще-то у них хороший двор – здесь есть деревья, как в настоящем лесу. На одном из них висит кормушка. И прямо сейчас нахальная белка таскает оттуда орешки.
– Ты непременно хочешь, чтобы я тебя прямо об этом спросила? – сказала она, наконец.
– Прости, я не хотела тебя мучить, – быстро отозвалась Кэндис. – Тиффани здесь – приехала на своей машине к середине игры. И хоть мамаши и чувствовали себя неловко с тобой из-за вашего с Робом разрыва и все такое, но от нее они буквально шарахаются. Кроме того, она одета в топ с голой спиной и шорты. Надо сказать, девушка ни в чем себе не отказывает. Когда я увидела шорты, я решила, что она просто в трусах пришла, такие они короткие.
– Черт, я почти жалею, что пропустила это зрелище.
– Знаешь, здесь Брук, она передает тебе привет. Мы без тебя скучаем. И мы подумали, почему бы нам сегодня вечером не поужинать втроем? Ну, если ты свободна.
– Свободна? – Аманда горько рассмеялась. – Я даже не буду притворяться, что мне надо проверить свой ежедневник. Но у меня есть контрпредложение: приходите ко мне в гости. Я накормлю вас ужином, а вы поможете мне провести мозговой штурм. Мне нужно придумать, чем именно я смогу зарабатывать на жизнь, если у меня нет никаких специальных навыков и стартового капитала.
– Договорились, – радостно сказала Кэндис. – Я принесу вино. Говоришь, ни опыта, ни первоначального капитала у тебя нет? Тогда, думаю, нам понадобится больше одной бутылки.
– Может, стоит ограничивать себя? Последний раз, когда мы вместе пили, я закончила вечер тем, что привязала на дерево около трехсот презервативов. Поэтому пить лучше по чуть-чуть. А то, как бы мне не начать свою карьеру свободной женщины со стояния на углу под красным фонарем.
Аманда быстро свернула уборку веранды, пролистала несколько кулинарных книг в поисках вдохновения, а потом надела кроссовки и отправилась на прогулку.
В доме напротив взлетели вверх ворота гаража, и Мирна Хоупвелл вывела из дома трех своих отпрысков – старшему нет еще и пяти. Каждого малыша Мирна усаживала в машину, пристегивала к креслу, потом бралась за следующего. Когда все трое оказались в салоне, мама выглядела порядком уставшей.
Аманда миновала еще два дома и увидела, что близнецы Котрелл выносят на улицу столики. Понятно, будут торговать лимонадом.
Она шла мимо, привычно любуясь лужайками. Все парадные лужайки у соседей самым тщательным образом засажены зеленой, аккуратно подстриженной травой. На зеленом фоне роскошно смотрятся белые и розовые азалии, пурпурная глициния. Там и тут глаз радуют разноцветные герберы и циннии. Кое-где они еще стоят в ящичках, ожидая момента, пока хозяева пересадят их в газон. Многие решили, что в такой чудесный денек самое время заняться садом.
В конце улицы Аманда повернула налево и пошла к выходу из квартала. Здесь располагались теннисные корты. Здание клуба радовало глаз распахнутыми окнами, а на парковке перед ним, как всегда, полно машин.
Когда они только переехали в этот пригород Атланты, она и Роб часто играли в теннис и даже стали членами местной команды. Роб был великолепным игроком. Аманда знала, что ей до него далеко, но она могла выстоять игру и не испортить счет. А еще она помнила, как здорово было играть в паре с мужем, время от времени посматривая на детей, которые возились на детской площадке рядом.
Тогда все представлялось таким чудесным и жизнь, казалось, обещала только радости. После субботнего тенниса они оставляли детей с беби-ситтером и отправлялись на ужин, устраивая себе свидание для двоих. Аманда попыталась припомнить, когда же все изменилось. Но не было дня или момента, никакой демаркационной линии. Просто постепенно они перестали проводить время вдвоем, он занимался работой, а она – детьми и домом, и заботы поглощали все больше времени.
Аманда прошла мимо теннисных кортов, но ее еще долго сопровождали знакомые звуки: стук мяча о корт и крики игроков, приветствующих удачную подачу.
Миновав еще две улицы, Аманда завернула за угол и впереди заблестела вода пруда, в честь которого была названа округа. На дальнем берегу рыбачили двое мальчишек, а неподалеку большое семейство устроило пикник на траве, расстелив одеяло под старым дубом.
Аманда опустилась на скамейку, стоящую в тени магнолий. Скамейка была практически не видна с дорожки, ветви с плотными зелеными листьями нависали совсем низко, и Аманда очень любила это место – оно напоминало те убежища в саду, в которых дети скрываются во время игры или когда им нужно побыть в одиночестве и подумать. Здесь, на берегу пруда, на старой деревянной скамье, оказалось именно такое место для раздумий и одиночества.
Аманда сидела и впервые за последнее время обдумывала свою жизнь спокойно. Жужжание пчел действовало умиротворяюще, и она вспоминала мужа – каким он был, когда она выходила за него замуж, и каким стал, когда их ждет развод. Осознав, что теперь ей придется рассчитывать только на себя, она испугалась. Но день сегодня выдался чудесный, пруд блестел на солнце, пчелы жужжали, и Аманда справилась со страхом. «Я еще молода. Я смогу поднять детей, и все у нас будет хорошо», – твердо сказала она себе.
Со стороны пруда донеслось истеричное утиное кряканье. Аманда усмехнулась:
– Ах, ах, и кто же это так недоволен? На что жалуемся?
– Как всегда, на жизнь. Утки, они как люди – редко чем бывают довольны.
Голос раздался сзади, и это был мужской, низкий и чертовски знакомый голос. Аманда выпрямилась и оглянулась – так и есть, это тот самый мужчина, что стоял за ней в очереди в аптеке. Щеки ее вспыхнули румянцем смущения.
При свете дня незнакомец выглядел еще лучше, чем в магазине. Он оказался выше шести футов ростом, блондин атлетического сложения. Его зеленые глаза весело поблескивали. Рядом послышалось громкое сопение, и Аманда подпрыгнула от неожиданности – из кустов показался черный Лабрадор, который с интересом принюхивался.
– И как ваши дела? – весело поинтересовался мужчина. – Вы смогли использовать все свои запасы?
Аманда опять покраснела. Ну, вот что же это такое: встретила такого роскошного мужика, а сама похожа на чучело – майка мокрая от быстрой ходьбы, ни грамма косметики на лице. Она хотела провалиться сквозь землю от стыда, но это желание осталось неисполненным – одно из многих желаний и молитв, которые так и не были услышаны.
– Что вы здесь делаете? – спросила она.
– Мы живем на Чандлер-серкл – это улица на той стороне пруда. А сюда приходим гулять, потому что Фидо очень нравится это место. Он обожает тут прятаться.
– Вы что, в самом деле назвали собаку Фидо?
– Ну да. – И в доказательство незнакомец свистнул и позвал: – Фидо, сюда, мальчик.
Пес насторожил уши, развернулся и ломанулся сквозь кустарник. Вырвавшись из путаницы ветвей, он подбежал к скамейке и сунул нос прямехонько меж бедер Аманды.
Она вскрикнула и оттолкнула тяжелую голову пса.
– Простите. – Хозяин схватил Фидо за ошейник и оттащил его в сторону. – Он выполняет команду «сидеть» и может принести палку, но джентльменом его, конечно, не назовешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35