Ей нестерпимо захотелось взять в руки плеть и бить его до тех пор, пока это ненавистное лицо не превратится в кровавое месиво.
Глубоко вздохнув, она отступила на шаг, провела ладонью по щеке и вытерла ее о платье. Нубиец и араб выжидательно смотрели на нее. Девушка расправила плечи и сказала звенящим голосом, разорвавшим тишину:
– План изменился. Он принадлежит вам. Делайте с ним, что хотите.
Сказав это, Мари Кальер направилась к двери. Краем глаза она видела, как араб и нубиец шагнули к шевалье.
12
На следующее утро Мари занялась накопившимися делами, которые отложила, пытаясь воплотить в жизнь свой план. Сюда относилась и ревизия денежных средств, после которой у нее разболелась голова.
Чтобы расквитаться с де Рассаком, Мари истратила почти все. У нее больше не оставалось достойных украшений, за которые можно было бы выручить деньги. И тут ей пришло в голову, что король не посещает ее уже три недели – с момента происшествия в salon des anges. Неужели монарх обо всем узнал? Неужели о ней уже ходят слухи? Мысль о том, что она может лишиться расположения короля, испугала Мари. Ей непременно надо было поговорить с ним.
Во время дневной прогулки в парке Мари ждала подходящего момента, чтобы заговорить с Людовиком, но ничего не вышло. Король явился в окружении многочисленной свиты. Мари знала всех, кроме высокой блондинки, с которой он без всякого стеснения флиртовал.
Она была в платье с глубоким декольте, как того требовала последняя мода, и двигалась с кошачьей грацией. Хотя незнакомка и наслаждалась вниманием короля, в ее манере держаться не было ни подобострастия, ни застенчивости. В каждом жесте этой женщины сквозили жажда жизни и чувственность.
– Кто она? – спросила Мари, тотчас ощутившая обаяние незнакомки, когда вместе с Надин стояла у одного из фонтанов. – Я никогда прежде не видела ее.
– Маркиза де Монтеспан. Она прибыла неделю назад, но ты ведь глаз не сводила с шевалье де Рассака, – колко ответила подруга.
Мари возмущенно вскинула голову:
– Я была занята, это верно, но только не этим кретином. И вообще, шевалье меня совершенно не интересует. Это ясно?
Надин закатила глаза:
– Конечно, Мари!
Когда король проходил мимо них, обе присели в глубоком реверансе. Мари подняла голову и подарила ему чарующую улыбку, но он этого как будто не заметил.
Так же мало замечал он ее и. вечером, и на следующее утро: Людовик смотрел сквозь Мари, словно через стекло, будто ее здесь не было вовсе.
В отчаянии она попросила Жана составить для нее сообщение и тайком передать камердинеру короля. Дегре нехотя согласился помочь ей. Мари нечем было заплатить за его услуги и пришлось уговаривать лакея подождать с вознаграждением.
Но и эта затея не принесла результата. Три дня Жан ждал с оплатой, но потом поставил ультиматум:
.– Или завтра вы отдаете мне деньги, мадемуазель Кальер, или это последний раз, когда я выполняю ваше поручение. И будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы впредь в Версале никто не оказывал вам услуг.
Мари не сомневалась, что именно так он и поступит. Связи, подобные этим, были необходимы для выживания в болоте под названием Версаль. Ей придется каким-то образом раздобыть деньги. Тут Мари вспомнила о лошади, подаренной ей королем. Ведь должна же она хоть что-то стоить! На пырученные деньги она еще какое-то время сможет продержаться на плаву.
В конюшне Мари подошла к кобыле, приветствуя ее щелчком по носу, и задумчиво погладила мягкие ноздри. Девушка дождалась, пока мимо пойдет конюх и после обычного приветствия вовлекла его в разговор, в котором помимо прочего, упомянула о том, что хочет продать лошадь.
– Это невозможно, мадемуазель Кальер, – уверенно ответил тот.
– Почему?
– Король по своей доброте позволил вам пользоваться лошадью, но животное по-прежнему принадлежит ему. Если пожелаете, можете справиться в книгах.
Это известие потрясло Мари. Она всегда считала животное подарком.
– Может быть, это ошибка? – подавленно спросила она.
– Нет. Король дарит лошадей только представителям знатного рода.
Мари сдалась. Лошадь ей не принадлежит, значит, продать ее она не может. Вернувшись к себе, девушка бросилась на кровать и невидящим взглядом уставилась на шелковый балдахин.
– Какое платье вам подготовить на вечер? – прервала ее раздумья Фанетта.
Больше всего Мари хотелось сейчас накрыться с головой одеялом и махнуть на все рукой, но ей необходимо было действовать, поэтому она оглядела платья, которые держала перед ней Фанетта.
– А можно ли их продать? – вдруг спросила она.
– Я узнаю, но за них много не выручишь. – Горничная повесила платья на спинку стула и нерешительно подошла к Мари. – У вас трудности с деньгами, мадам Кальер? Я… скопила немного… Если вы… – Девушка осеклась.
– Спасибо, Фанетта. – Мари, тронутая, пожала девушке руку. – В этом нет необходимости. Я уже кое-что придумала. Сегодня вечером я надену голубое платье.
Но и в голубом наряде ей не удалось побеседовать с королем. Гонимая отчаянием, она последовала за Людовиком, когда он со своей свитой покинул торжество, и прямо перед его покоями решительно преградила монарху дорогу.
– Сир, – начала она, поднимаясь из глубокого реверанса не дождавшись его позволения. – Сир, вот уже несколько дней я пытаюсь получить аудиенцию. Мне необходимо с нами поговорить. Умоляю вас выслушать меня. Пожалуйста, окажите мне эту милость.
– Мадемуазель Кальер, вы получите аудиенцию, когда придет время. До тех пор вам придется потерпеть.
Мари вновь склонилась в реверансе. Хотя голос короля и прозвучал достаточно холодно, она уцепилась за его слова:
– Благодарю вас, сир. Я буду считать минуты до нашей встречи.
Шли дни, но аудиенции она не получала. Фанетте удалось продать два платья, впрочем, выручка оказалась смехотворно мала. Мари больше не покидала свою комнату. Она поочередно проклинала наглость шевалье де Рассака, свою собственную глупость и дворцовые сплетни.
Наконец, когда молодая женщина уже не надеялась, король направил ей послание, в котором сообщал, что примет ее в cabinet de conseil (в рабочем кабинете). Теперь у Мари уже не было сомнений, что речь и в самом деле шла об официальной беседе.
Но это ее не беспокоило. Единственное, что имело смысл, это то, что она получила возможность поговорить с королем наедине. Она убедит его. Напомнит о том, что их связывало. В конце концов соблазнит.
Почти бегом, в платье, выгодно подчеркивающем все ее достоинства, Мари отправилась к королю. Тревожные мысли развеялись, и она не сомневалась, что теперь все будет хорошо.
Церемониймейстер проводил ее от передней прямо к кабинету короля и объявил ее имя. Глубоко вздохнув, Мари пошла за ним и тотчас присела в глубоком реверансе.
– Можете подняться, – сказал король, который сидел за изящным полированным письменным столом из орехового дерева, инкрустированным перламутром.
Мари с сияющей улыбкой выпрямилась. Но эта улыбка исчезла, когда девушка увидела, что король не один, и мужчина, сидящий на одном из стульев, не кто иной, как шевалье де Рассак.
Она взяла себя в руки и грациозно подошла к свободному стулу. Мари не видела шевалье ни в парке, ни на празднествах во дворце с той самой ночи в заведении мадам Дессан.
В глубине души она надеялась, что он уехал. Сейчас Мари решила, что не позволит ему смутить себя.
– Сир, – сказала она грудным голосом, – благодарю вас за аудиенцию.
– Я славлюсь своей добротой, – ответил король с некоторым сарказмом. – К сожалению, некоторые из моих подданных путают мою доброту со слабостью. Или глупостью.
Мари распахнула глаза:
– Сир, при всем желании я не могла бы представить…
– Нет? – резко прервал ее король. – Тогда вы в самом деле считаете меня глупцом!
Тон, которым он говорил с Мари, был для нее нов и непривычен. В нем не было ни игривости, ни скрытой нежности. О своем первоначальном намерении Мари пришлось забыть.
Ее судьба висела на волоске. Она ощущала это каждой клеточкой своего тела. Страх заставил ее отбросить всякую дипломатию:
– Сир, что бы вы ни услышали, все это – злонамеренные сплетни. У меня много врагов, готовых на все, чтобы оклеветать меня.
Король стукнул по столу ладонью:
– Услышал?! Вы изволите шутить? Вашу подлую измену я видел собственными глазами!
Кровь отлила от лица Мари.
– Видели?! – побледнев, эхом повторила она.
– Видел, – повторил король, явно насмехаясь над ней. – Уж если вы решили устроить любовное свидание, то не стоило принимать своего поклонника в том месте, которое избрал король.
Мари не желала верить в то, что король застал ее, когда она была с де Рассаком. Хотя отмахнуться от этой мысли было невозможно. В конце концов, Людовик сам избрал salon des anges местом свидания. Почему же он ничего не говорил об этом? Почему так долго молчал? Если бы она не настояла на разговоре, то никогда не узнала бы об этом. Девушка лихорадочно соображала, как вывернуться из этой ситуации.
– Женщинам, подобным вам, я плачу за верность. Или, по меньшей мере, за иллюзию верности. Наглую измену та кого рода я не смогу ни забыть, ни простить.
Мари разразилась слезами.
– Я не предавала вас, сир. Меня использовали. Против моей воли. Он… – девушка вытянула дрожащую руку и указала пальцем на де Рассака, – у меня были завязаны глаза, я даже не знала, что это не вы. Я ни о чем не подозревала… – всхлипывала несчастная, – …пока не нашла эту отвратительную фиалковую пастилку. Больше всего мне тогда хотелось умереть. Я чувствовала себя словно вымазанной в грязи. Если уж кто и заслуживает наказания, то это адское отродье, которое обмануло меня, пользуясь моим неведением.
Она вскочила, обошла секретер и бросилась на колени перед королем прежде, чем он смог что-либо возразить.
– Сир, я самая верная ваша подданная, которую вы только могли пожелать. Я люблю вас, вы это знаете. Мое сердце принадлежит только вам, и моя жизнь тоже. Умоляю вас, в своей безграничной доброте дайте мне возможность доказать это. Вы убедитесь, что я ценила ваше доверие.
Слезы по-прежнему катились по щекам девушки, нижняя губа дрожала. Несмотря на это, она не опустила глаз под взглядом короля.
– Можете встать и вернуться на свое место, мадемуазель Кальер. Решение мною уже принято. А что касается шевалье и его роли в этом жалком фарсе…
Прежде чем сесть на стул, Мари бросила на де Рассака полный ненависти взгляд.
– …то я спрашиваю себя, как этот человек имел наглость после всего, что случилось, подавать прошение на освобождение от налогов на десять лет и на отсрочку платежа в десять тысяч ливров. Мои предшественники вздернули бы вас на ближайшем дереве, шевалье де Рассак.
– Одно никак не связано с другим, сир, – небрежно возразил он. – Эта девка сама во всем виновата. Если бы не я, то был бы кто-нибудь другой. Я оказался там случайно.
Мари захлопала влажными ресницами:
– Теперь вы видите, сир, что меня оклеветали! И кто? Человек, который не может разобраться в том, предпочитает общество мужчин или женщин!
– Судя по тому, что я видел, он очень даже хорошо определился с этим, – сухо заметил король. – Я хочу положить конец этому отвратительному делу. – Прежде чем продолжить, Людовик перевел взгляд с Мари на де Рассака. – Я прощаю вам долги, месье де Рассак, и передаю оставшиеся пять тысяч ливров, но при одном условии. В течение трех дней вы покинете Версаль, чтобы никогда больше не возвращаться сюда, и возьмете с собой мадемуазель Кальер в качестве своей жены.
Мари не верила своим ушам.
– Сир! – воскликнула она.
– Я ни за что не женюсь на шлюхе, пусть даже королевской! – прервал ее шевалье де Рассак. – Поищите другого дурака, сир! Я готов пойти на любую уступку, но к этому вы меня склонить не сможете!
Король не обратил внимания на резкий ответ своего подданного:
– Тогда вам придется оплатить все долги монетой до конца месяца, иначе все ваше имущество, как движимое, так и недвижимое, перейдет во владение короны.
Мари, которая сидела, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, казалось, что она видит страшный сон. Ей нужно поскорее пробудиться! И самым скверным во всем этом являлось то, что король говорил о ней так, будто ее вовсе не было в комнате, словно это дело касалось только его и шевалье де Рассака.
– Решение за вами, месье де Рассак, – спокойно добавил король, соединяя кончики пальцев.
Мари решила вмешаться.
– Сир, вы ведь не можете… выдать меня за этого… наглого… бесстыжего… чурбана. Кроме всего прочего, он же крестьянин, – выпалила она.
Король повернулся к ней и окинул надменным взглядом:
– А что вы из себя представляете?
– Я – племянница маркизы де Соланж, – гордо ответила девушка, а шевалье де Рассак при этом расхохотался.
– Вы – гостья моего дома, – твердо сказал король, – и самым бесстыдным образом злоупотребили моим гостеприимством. Вы покинете Версаль в течение трех дней, с ним или без него, и я запрещаю вам когда-либо в будущем вновь возвращаться сюда.
Мари показалось, что пол под ее ногами превратился в зыбучие пески. Король прогоняет ее, и совсем скоро мечта о беззаботной счастливой жизни лопнет как мыльный пузырь.
– Сир, – прошептала она, – вы не можете так поступить со мной. Все, что угодно, только не это. Я не могу покинуть вас, я… – она запнулась. – Куда мне теперь податься?
– К вашей доброй тетушке, – ответил шевалье де Рассак вместо короля.
Мари мрачно взглянула на него. До нее не дошел весь цинизм его слов.
– Я не могу. Что бы ни случилось, она больше не примет меня. Я на всю жизнь предоставлена самой себе, так она сказала перед отъездом.
– Тогда лучше смиритесь с мыслью, что вам придется выйти замуж за крестьянина, – заметил король.
– Но я не хочу на ней жениться! – решительно воскликнул шевалье де Рассак. – Ни за пять, ни за пятьдесят тысяч ливров! Она бессовестна, хитра и ненасытна, причем во всем.
– Об этом вам надо было думать раньше. Я устал от этих разговоров. Послезавтра в пять часов пополудни во дворцовой капелле вас будет ждать священник. В случае заключения брака он передаст вам шкатулку с пятью тысячами ливров и грамоту об освобождении от налогов на ближайшие десять лет.
В то время как шевалье де Рассак все еще мотал головой. Мари не смогла удержаться от вопроса:
– А что получу я?
Король смерил ее с головы до ног взглядом, от которого кровь снова прилила к ее щекам.
– Доброе имя и статус замужней женщины. Получить и то и другое самой вам будет не по силам, когда я изгоню вас из Версаля.
Мари не сомневалась в правдивости этих слов. Никто не станет о ней заботиться. У нее нет ни крыши над головой, ни друзей, ни денег. Она была настолько уверена в том, что сможет навсегда остаться в Версале, что в последние месяцы даже не пыталась обзавестись здесь союзниками.
Мари взглянула на своего будущего мужа со стороны. С этим человеком она не желала бы провести и дня, не говоря уже обо всей жизни. Но теперь у нее не было выбора. И, судя по разъяренной физиономии шевалье, у него выбора тоже не имелось.
– Хорошо, я согласен, но с одним условием. Я хочу значительно больше, чем десять лет без налогов, – сказал шевалье.
– Вы испытываете мое терпение, – раздраженно заметил король. – Чего же еще вы желаете?
– Освобождения от налогов для меня и всех последующих поколений моих потомков.
Король покачал головой и провел пальцем по усам:
– Почему я должен на это согласиться?
– Чтобы избавиться от нее, сир. Хотя мне непонятно, зачем вы вообще утруждаете себя этим?
– Меня это не удивляет. От такого человека, как вы, я и не ждал ничего иного. Я сознаю свою ответственность. Я забочусь о женщинах, которые подарили мне свою девственность. Я забочусь о детях, которых они мне рожают. Так что все просто.
Мари слышала, как де Рассак шумно вздохнул:
– Она беременна?
Взгляд короля упал на нее:
– Вы ждете ребенка?
Мари не знала, как ей следует ответить, ведь, возможно, в этом было ее спасение. Если она ждет ребенка, то, быть может, король отменит свое решение. Или нет? Точно она сказать не могла.
Молодая женщина покачала головой, надеясь, что приняла правильное решение:
– Не знаю.
– Замечательно! – хмыкнул де Рассак. – Учитывая все обстоятельства, мне кажется, что освобождение от налогов всех моих потомков не такая уж высокая цена, сир. – Он произнес это как оскорбление.
Король взял гусиное перо, лежавшее перед ним на столе, и опробовал его пальцем:
– Эти препирательства весьма утомили меня. Я не хочу исходить из того, что ребенок, которого мадемуазель Кальер предположительно носит под сердцем, может оказаться и вашим. Я король, а не торговец. Я освобожу вас и всех ваших потомков от налогов в случае, если вы возьмете ее в жены. Остальное я уже сказал. Каким бы ни было ваше решение, в течение трех дней вы покинете Версаль. И она тоже. Аудиенция окончена.
13
Мари лежала на кровати в своей комнате, устремив невидящий взгляд в потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Глубоко вздохнув, она отступила на шаг, провела ладонью по щеке и вытерла ее о платье. Нубиец и араб выжидательно смотрели на нее. Девушка расправила плечи и сказала звенящим голосом, разорвавшим тишину:
– План изменился. Он принадлежит вам. Делайте с ним, что хотите.
Сказав это, Мари Кальер направилась к двери. Краем глаза она видела, как араб и нубиец шагнули к шевалье.
12
На следующее утро Мари занялась накопившимися делами, которые отложила, пытаясь воплотить в жизнь свой план. Сюда относилась и ревизия денежных средств, после которой у нее разболелась голова.
Чтобы расквитаться с де Рассаком, Мари истратила почти все. У нее больше не оставалось достойных украшений, за которые можно было бы выручить деньги. И тут ей пришло в голову, что король не посещает ее уже три недели – с момента происшествия в salon des anges. Неужели монарх обо всем узнал? Неужели о ней уже ходят слухи? Мысль о том, что она может лишиться расположения короля, испугала Мари. Ей непременно надо было поговорить с ним.
Во время дневной прогулки в парке Мари ждала подходящего момента, чтобы заговорить с Людовиком, но ничего не вышло. Король явился в окружении многочисленной свиты. Мари знала всех, кроме высокой блондинки, с которой он без всякого стеснения флиртовал.
Она была в платье с глубоким декольте, как того требовала последняя мода, и двигалась с кошачьей грацией. Хотя незнакомка и наслаждалась вниманием короля, в ее манере держаться не было ни подобострастия, ни застенчивости. В каждом жесте этой женщины сквозили жажда жизни и чувственность.
– Кто она? – спросила Мари, тотчас ощутившая обаяние незнакомки, когда вместе с Надин стояла у одного из фонтанов. – Я никогда прежде не видела ее.
– Маркиза де Монтеспан. Она прибыла неделю назад, но ты ведь глаз не сводила с шевалье де Рассака, – колко ответила подруга.
Мари возмущенно вскинула голову:
– Я была занята, это верно, но только не этим кретином. И вообще, шевалье меня совершенно не интересует. Это ясно?
Надин закатила глаза:
– Конечно, Мари!
Когда король проходил мимо них, обе присели в глубоком реверансе. Мари подняла голову и подарила ему чарующую улыбку, но он этого как будто не заметил.
Так же мало замечал он ее и. вечером, и на следующее утро: Людовик смотрел сквозь Мари, словно через стекло, будто ее здесь не было вовсе.
В отчаянии она попросила Жана составить для нее сообщение и тайком передать камердинеру короля. Дегре нехотя согласился помочь ей. Мари нечем было заплатить за его услуги и пришлось уговаривать лакея подождать с вознаграждением.
Но и эта затея не принесла результата. Три дня Жан ждал с оплатой, но потом поставил ультиматум:
.– Или завтра вы отдаете мне деньги, мадемуазель Кальер, или это последний раз, когда я выполняю ваше поручение. И будьте уверены, я позабочусь о том, чтобы впредь в Версале никто не оказывал вам услуг.
Мари не сомневалась, что именно так он и поступит. Связи, подобные этим, были необходимы для выживания в болоте под названием Версаль. Ей придется каким-то образом раздобыть деньги. Тут Мари вспомнила о лошади, подаренной ей королем. Ведь должна же она хоть что-то стоить! На пырученные деньги она еще какое-то время сможет продержаться на плаву.
В конюшне Мари подошла к кобыле, приветствуя ее щелчком по носу, и задумчиво погладила мягкие ноздри. Девушка дождалась, пока мимо пойдет конюх и после обычного приветствия вовлекла его в разговор, в котором помимо прочего, упомянула о том, что хочет продать лошадь.
– Это невозможно, мадемуазель Кальер, – уверенно ответил тот.
– Почему?
– Король по своей доброте позволил вам пользоваться лошадью, но животное по-прежнему принадлежит ему. Если пожелаете, можете справиться в книгах.
Это известие потрясло Мари. Она всегда считала животное подарком.
– Может быть, это ошибка? – подавленно спросила она.
– Нет. Король дарит лошадей только представителям знатного рода.
Мари сдалась. Лошадь ей не принадлежит, значит, продать ее она не может. Вернувшись к себе, девушка бросилась на кровать и невидящим взглядом уставилась на шелковый балдахин.
– Какое платье вам подготовить на вечер? – прервала ее раздумья Фанетта.
Больше всего Мари хотелось сейчас накрыться с головой одеялом и махнуть на все рукой, но ей необходимо было действовать, поэтому она оглядела платья, которые держала перед ней Фанетта.
– А можно ли их продать? – вдруг спросила она.
– Я узнаю, но за них много не выручишь. – Горничная повесила платья на спинку стула и нерешительно подошла к Мари. – У вас трудности с деньгами, мадам Кальер? Я… скопила немного… Если вы… – Девушка осеклась.
– Спасибо, Фанетта. – Мари, тронутая, пожала девушке руку. – В этом нет необходимости. Я уже кое-что придумала. Сегодня вечером я надену голубое платье.
Но и в голубом наряде ей не удалось побеседовать с королем. Гонимая отчаянием, она последовала за Людовиком, когда он со своей свитой покинул торжество, и прямо перед его покоями решительно преградила монарху дорогу.
– Сир, – начала она, поднимаясь из глубокого реверанса не дождавшись его позволения. – Сир, вот уже несколько дней я пытаюсь получить аудиенцию. Мне необходимо с нами поговорить. Умоляю вас выслушать меня. Пожалуйста, окажите мне эту милость.
– Мадемуазель Кальер, вы получите аудиенцию, когда придет время. До тех пор вам придется потерпеть.
Мари вновь склонилась в реверансе. Хотя голос короля и прозвучал достаточно холодно, она уцепилась за его слова:
– Благодарю вас, сир. Я буду считать минуты до нашей встречи.
Шли дни, но аудиенции она не получала. Фанетте удалось продать два платья, впрочем, выручка оказалась смехотворно мала. Мари больше не покидала свою комнату. Она поочередно проклинала наглость шевалье де Рассака, свою собственную глупость и дворцовые сплетни.
Наконец, когда молодая женщина уже не надеялась, король направил ей послание, в котором сообщал, что примет ее в cabinet de conseil (в рабочем кабинете). Теперь у Мари уже не было сомнений, что речь и в самом деле шла об официальной беседе.
Но это ее не беспокоило. Единственное, что имело смысл, это то, что она получила возможность поговорить с королем наедине. Она убедит его. Напомнит о том, что их связывало. В конце концов соблазнит.
Почти бегом, в платье, выгодно подчеркивающем все ее достоинства, Мари отправилась к королю. Тревожные мысли развеялись, и она не сомневалась, что теперь все будет хорошо.
Церемониймейстер проводил ее от передней прямо к кабинету короля и объявил ее имя. Глубоко вздохнув, Мари пошла за ним и тотчас присела в глубоком реверансе.
– Можете подняться, – сказал король, который сидел за изящным полированным письменным столом из орехового дерева, инкрустированным перламутром.
Мари с сияющей улыбкой выпрямилась. Но эта улыбка исчезла, когда девушка увидела, что король не один, и мужчина, сидящий на одном из стульев, не кто иной, как шевалье де Рассак.
Она взяла себя в руки и грациозно подошла к свободному стулу. Мари не видела шевалье ни в парке, ни на празднествах во дворце с той самой ночи в заведении мадам Дессан.
В глубине души она надеялась, что он уехал. Сейчас Мари решила, что не позволит ему смутить себя.
– Сир, – сказала она грудным голосом, – благодарю вас за аудиенцию.
– Я славлюсь своей добротой, – ответил король с некоторым сарказмом. – К сожалению, некоторые из моих подданных путают мою доброту со слабостью. Или глупостью.
Мари распахнула глаза:
– Сир, при всем желании я не могла бы представить…
– Нет? – резко прервал ее король. – Тогда вы в самом деле считаете меня глупцом!
Тон, которым он говорил с Мари, был для нее нов и непривычен. В нем не было ни игривости, ни скрытой нежности. О своем первоначальном намерении Мари пришлось забыть.
Ее судьба висела на волоске. Она ощущала это каждой клеточкой своего тела. Страх заставил ее отбросить всякую дипломатию:
– Сир, что бы вы ни услышали, все это – злонамеренные сплетни. У меня много врагов, готовых на все, чтобы оклеветать меня.
Король стукнул по столу ладонью:
– Услышал?! Вы изволите шутить? Вашу подлую измену я видел собственными глазами!
Кровь отлила от лица Мари.
– Видели?! – побледнев, эхом повторила она.
– Видел, – повторил король, явно насмехаясь над ней. – Уж если вы решили устроить любовное свидание, то не стоило принимать своего поклонника в том месте, которое избрал король.
Мари не желала верить в то, что король застал ее, когда она была с де Рассаком. Хотя отмахнуться от этой мысли было невозможно. В конце концов, Людовик сам избрал salon des anges местом свидания. Почему же он ничего не говорил об этом? Почему так долго молчал? Если бы она не настояла на разговоре, то никогда не узнала бы об этом. Девушка лихорадочно соображала, как вывернуться из этой ситуации.
– Женщинам, подобным вам, я плачу за верность. Или, по меньшей мере, за иллюзию верности. Наглую измену та кого рода я не смогу ни забыть, ни простить.
Мари разразилась слезами.
– Я не предавала вас, сир. Меня использовали. Против моей воли. Он… – девушка вытянула дрожащую руку и указала пальцем на де Рассака, – у меня были завязаны глаза, я даже не знала, что это не вы. Я ни о чем не подозревала… – всхлипывала несчастная, – …пока не нашла эту отвратительную фиалковую пастилку. Больше всего мне тогда хотелось умереть. Я чувствовала себя словно вымазанной в грязи. Если уж кто и заслуживает наказания, то это адское отродье, которое обмануло меня, пользуясь моим неведением.
Она вскочила, обошла секретер и бросилась на колени перед королем прежде, чем он смог что-либо возразить.
– Сир, я самая верная ваша подданная, которую вы только могли пожелать. Я люблю вас, вы это знаете. Мое сердце принадлежит только вам, и моя жизнь тоже. Умоляю вас, в своей безграничной доброте дайте мне возможность доказать это. Вы убедитесь, что я ценила ваше доверие.
Слезы по-прежнему катились по щекам девушки, нижняя губа дрожала. Несмотря на это, она не опустила глаз под взглядом короля.
– Можете встать и вернуться на свое место, мадемуазель Кальер. Решение мною уже принято. А что касается шевалье и его роли в этом жалком фарсе…
Прежде чем сесть на стул, Мари бросила на де Рассака полный ненависти взгляд.
– …то я спрашиваю себя, как этот человек имел наглость после всего, что случилось, подавать прошение на освобождение от налогов на десять лет и на отсрочку платежа в десять тысяч ливров. Мои предшественники вздернули бы вас на ближайшем дереве, шевалье де Рассак.
– Одно никак не связано с другим, сир, – небрежно возразил он. – Эта девка сама во всем виновата. Если бы не я, то был бы кто-нибудь другой. Я оказался там случайно.
Мари захлопала влажными ресницами:
– Теперь вы видите, сир, что меня оклеветали! И кто? Человек, который не может разобраться в том, предпочитает общество мужчин или женщин!
– Судя по тому, что я видел, он очень даже хорошо определился с этим, – сухо заметил король. – Я хочу положить конец этому отвратительному делу. – Прежде чем продолжить, Людовик перевел взгляд с Мари на де Рассака. – Я прощаю вам долги, месье де Рассак, и передаю оставшиеся пять тысяч ливров, но при одном условии. В течение трех дней вы покинете Версаль, чтобы никогда больше не возвращаться сюда, и возьмете с собой мадемуазель Кальер в качестве своей жены.
Мари не верила своим ушам.
– Сир! – воскликнула она.
– Я ни за что не женюсь на шлюхе, пусть даже королевской! – прервал ее шевалье де Рассак. – Поищите другого дурака, сир! Я готов пойти на любую уступку, но к этому вы меня склонить не сможете!
Король не обратил внимания на резкий ответ своего подданного:
– Тогда вам придется оплатить все долги монетой до конца месяца, иначе все ваше имущество, как движимое, так и недвижимое, перейдет во владение короны.
Мари, которая сидела, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, казалось, что она видит страшный сон. Ей нужно поскорее пробудиться! И самым скверным во всем этом являлось то, что король говорил о ней так, будто ее вовсе не было в комнате, словно это дело касалось только его и шевалье де Рассака.
– Решение за вами, месье де Рассак, – спокойно добавил король, соединяя кончики пальцев.
Мари решила вмешаться.
– Сир, вы ведь не можете… выдать меня за этого… наглого… бесстыжего… чурбана. Кроме всего прочего, он же крестьянин, – выпалила она.
Король повернулся к ней и окинул надменным взглядом:
– А что вы из себя представляете?
– Я – племянница маркизы де Соланж, – гордо ответила девушка, а шевалье де Рассак при этом расхохотался.
– Вы – гостья моего дома, – твердо сказал король, – и самым бесстыдным образом злоупотребили моим гостеприимством. Вы покинете Версаль в течение трех дней, с ним или без него, и я запрещаю вам когда-либо в будущем вновь возвращаться сюда.
Мари показалось, что пол под ее ногами превратился в зыбучие пески. Король прогоняет ее, и совсем скоро мечта о беззаботной счастливой жизни лопнет как мыльный пузырь.
– Сир, – прошептала она, – вы не можете так поступить со мной. Все, что угодно, только не это. Я не могу покинуть вас, я… – она запнулась. – Куда мне теперь податься?
– К вашей доброй тетушке, – ответил шевалье де Рассак вместо короля.
Мари мрачно взглянула на него. До нее не дошел весь цинизм его слов.
– Я не могу. Что бы ни случилось, она больше не примет меня. Я на всю жизнь предоставлена самой себе, так она сказала перед отъездом.
– Тогда лучше смиритесь с мыслью, что вам придется выйти замуж за крестьянина, – заметил король.
– Но я не хочу на ней жениться! – решительно воскликнул шевалье де Рассак. – Ни за пять, ни за пятьдесят тысяч ливров! Она бессовестна, хитра и ненасытна, причем во всем.
– Об этом вам надо было думать раньше. Я устал от этих разговоров. Послезавтра в пять часов пополудни во дворцовой капелле вас будет ждать священник. В случае заключения брака он передаст вам шкатулку с пятью тысячами ливров и грамоту об освобождении от налогов на ближайшие десять лет.
В то время как шевалье де Рассак все еще мотал головой. Мари не смогла удержаться от вопроса:
– А что получу я?
Король смерил ее с головы до ног взглядом, от которого кровь снова прилила к ее щекам.
– Доброе имя и статус замужней женщины. Получить и то и другое самой вам будет не по силам, когда я изгоню вас из Версаля.
Мари не сомневалась в правдивости этих слов. Никто не станет о ней заботиться. У нее нет ни крыши над головой, ни друзей, ни денег. Она была настолько уверена в том, что сможет навсегда остаться в Версале, что в последние месяцы даже не пыталась обзавестись здесь союзниками.
Мари взглянула на своего будущего мужа со стороны. С этим человеком она не желала бы провести и дня, не говоря уже обо всей жизни. Но теперь у нее не было выбора. И, судя по разъяренной физиономии шевалье, у него выбора тоже не имелось.
– Хорошо, я согласен, но с одним условием. Я хочу значительно больше, чем десять лет без налогов, – сказал шевалье.
– Вы испытываете мое терпение, – раздраженно заметил король. – Чего же еще вы желаете?
– Освобождения от налогов для меня и всех последующих поколений моих потомков.
Король покачал головой и провел пальцем по усам:
– Почему я должен на это согласиться?
– Чтобы избавиться от нее, сир. Хотя мне непонятно, зачем вы вообще утруждаете себя этим?
– Меня это не удивляет. От такого человека, как вы, я и не ждал ничего иного. Я сознаю свою ответственность. Я забочусь о женщинах, которые подарили мне свою девственность. Я забочусь о детях, которых они мне рожают. Так что все просто.
Мари слышала, как де Рассак шумно вздохнул:
– Она беременна?
Взгляд короля упал на нее:
– Вы ждете ребенка?
Мари не знала, как ей следует ответить, ведь, возможно, в этом было ее спасение. Если она ждет ребенка, то, быть может, король отменит свое решение. Или нет? Точно она сказать не могла.
Молодая женщина покачала головой, надеясь, что приняла правильное решение:
– Не знаю.
– Замечательно! – хмыкнул де Рассак. – Учитывая все обстоятельства, мне кажется, что освобождение от налогов всех моих потомков не такая уж высокая цена, сир. – Он произнес это как оскорбление.
Король взял гусиное перо, лежавшее перед ним на столе, и опробовал его пальцем:
– Эти препирательства весьма утомили меня. Я не хочу исходить из того, что ребенок, которого мадемуазель Кальер предположительно носит под сердцем, может оказаться и вашим. Я король, а не торговец. Я освобожу вас и всех ваших потомков от налогов в случае, если вы возьмете ее в жены. Остальное я уже сказал. Каким бы ни было ваше решение, в течение трех дней вы покинете Версаль. И она тоже. Аудиенция окончена.
13
Мари лежала на кровати в своей комнате, устремив невидящий взгляд в потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23