Но осторожные поглаживания по спине, прикосновения сосков к его груди, поцелуи в глаза, уши, шею вскоре произвели на Эванджелину совершенно обратное действие. Эванджелина не задавала никаких вопросов. Ее слезы быстро высохли. Она гладила спину Ричарда и в перерывах между поцелуями лепетала:
– Да, пожалуйста… Пожалуйста, скажи мне, что надо делать.
Он следил за ее огромными затуманившимися глазами. Руки Ричарда ласкали ее живот, туго напрягшийся под его пальцами. Ее кожа была гладкой как шелк.
Эванджелина устремилась к нему, но он прижал ее к кровати.
– Нет, лежи смирно. Теперь я буду ласкать тебя губами, а не руками.
Он лег между ее ног и начал целовать живот. Но пальцы продолжали делать свое дело. Когда на смену им действительно пришли губы, Эванджелина выгнулась всем телом и задышала так тяжело, что у нее чуть не разорвалось сердце.
Она со стоном прошептала его имя. Ричард на мгновение поднял голову и улыбнулся. В этой мужской улыбке чувствовалось довольство собой.
– Спокойнее… Нет, можешь метаться и выгибаться, как тебе хочется. Кричи, Эванджелина. Да, так. А теперь вперед!
От смущения Эванджелины не осталось и следа. Ее пальцы вплелись в его волосы, она стонала от небывалого наслаждения и кусала его плечо. Когда она окончательно потеряла голову, Ричард рывком отодвинулся, широко раздвинул ей ноги и вошел в нее.
Внутри было так горячо и узко, что Ричард заскрежетал зубами от желания вонзиться в нее как можно глубже. Он заставил себя двигаться медленно, хотя это оказалось самым трудным делом в его жизни. Внезапно Эванджелина вытянулась всем телом, затихла и перестала метаться. Он поднял голову и заглянул ей в лицо. В глазах Эванджелины стоял страх.
Он заметил это, но не понял. О Боже, желание становилось невыносимым. Ричард двинулся глубже. Она застонала и схватила его за руки, пытаясь остановить.
– Успокойся, Эванджелина, сейчас все будет в порядке. Только лежи смирно. Ты привыкнешь ко мне. Я буду двигаться медленно, как только смогу. – Но стоило ему сделать движение, как ногти Эванджелины вонзились в его предплечья.
– Нет, пожалуйста, остановись. Пожалуйста. Мне больно. Я не думала, что будет так больно.
Ты сказал, что не причинишь мне боли. Я поверила тебе.
Он заставил себя остановиться и застыл над ней, упершись ладонями в матрас.
– Сейчас ты привыкнешь. Обязательно. Она слегка расслабилась, и Ричард проник глубже. А затем замер на месте, не веря самому себе.
Он уперся в девственную плеву.
Проклятая девственность. Никакого усопшего святого Андре не существовало в природе. Эванджелина смотрела Ричарду в глаза, в которых ясно читалось: «Почему ты не сказала мне, что ты девственница». Этой мысли хватило, чтобы окончательно лишить его рассудка.
Не успели они перевести дух, как Ричард взялся за дело.
– Я знаю, что тебе больно. Потерпи немного. И положись на меня.
Она вскрикнула, на этот раз от боли, а не от наслаждения. От боли, которая заставила ее напрячься всем телом.
– Нет. Потерпи. Не сопротивляйся мне… Ну вот, а теперь я буду лежать спокойно. Теперь я внутри тебя. Весь внутри, и тебе больше не будет больно. Обними меня. Вот так. – Он наклонил голову и поцеловал ее. Поцелуй был таким же горячим и страстным, как то, что было у нее внутри.
Эванджелина пошевелилась, и это чуть не заставило его кончить.
– Лежи тихо, или я уйду из тебя.
– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала она, целуя Ричарда и покусывая его шею и плечи. – Почему было так больно?
Он засмеялся, но стоило ей сделать легкое движение, как смех сменился стоном.
– Больше тебе никогда не будет больно.
Тело Эванджелины затрепетало. Герцог не знал, чем был вызван этот трепет: болью или тяжестью его тела. Впрочем, вскоре это перестало иметь значение. Она снова задвигалась, и на этот раз все было кончено. Он заскрежетал зубами от желания и хрипло сказал:
– Я пытался, честно пытался отвлечься сам и отвлечь тебя, но все без толку.
Тут он ринулся вперед, накинулся на нее как дикарь, с безумным стоном припал к ее губам, а потом ударила горячая струя и Ричард ощутил небывалое наслаждение. Такое, о котором и не мечтал.
Придя в себя, он поцеловал ее в ухо и услышал, как она сказала:
– Я люблю тебя. Наверное, я полюбила тебя в тот вечер в библиотеке, когда ты подумал, что я твоя бывшая любовница. И буду любить всегда.
Герцог заставил себя подняться, оперся на локти, посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
– Вот и хорошо. Я знаю. – Затем он снова упал на Эванджелину и положил голову на подушку. – Никогда, – сказал он ей на ухо. – Я больше никогда не отпущу тебя. Ни на шаг.
Глава 34
Ричард ждал ответа, но Эванджелина молчала.
Он снова поднялся, опершись на локти.
Она закусила нижнюю губу и закрыла глаза, но сделала это недостаточно быстро. Герцог успел заметить стоявшую в них мучительную боль и гневно спросил:
– Что это значит, черт побери?
Мышцы Эванджелины, кольцом охватывавшие его плоть, все еще ныли. Она открыла глаза.
– Я не хотела этого говорить… Мне было очень хорошо, но теперь все кончено, хотя ты по-прежнему во мне. Я никогда не чувствовала ничего подобного и не хочу, чтобы это кончалось.
– Надо же, какая новость.
Она не заглотала крючок и, возможно, правильно сделала. Просто промолчала, потому что больше сказать было нечего.
– Я заставлю тебя передумать. – Ричард схватил Эванджелину, повернулся на спину и привлек ее к себе. Она тяжело вздохнула и прижалась лицом к его плечу. Ее ладонь легла на живот мужчины. Герцог поцеловал ее в лоб и сказал: – Когда ты отказалась доверять мне, я чуть не ослеп от гнева. Думаю, теперь ты могла бы мне многое сказать.
Эванджелина попыталась отстраниться, но он держал ее крепко.
– Ну же, – промолвил он. – Говори.
Она укусила его в плечо, подняла голову и крикнула:
– Оставь меня в покое! Что ты все выпытываешь? Ты любопытнее бабки, которая недолго нянчила меня, когда я была совсем маленькой. Она тоже вечно все вынюхивала. Перестань. Мне нечего сказать, нечего! Оставьте меня, милорд!
– Милорд? О Боже, женщина, мы лежим с тобой в постели. Будь добра называть меня по имени.
– Вы для меня герцог. Это ваше имя.
– Ладно, – ответил он, – на первый раз прощается. Значит, я для тебя только титул? О Господи, от тебя поседеть можно. – Он крепко прижал ее к себе и немного подождал. – Все в порядке. А теперь говори.
Эванджелина, солги ему! Ты должна солгать еще раз. Но теперь заставь его поверить в твою ложь. Иначе все будет кончено! Она говорила спотыкаясь, не смея смотреть ему в глаза.
– Я не люблю вас. Просто вы заставили меня испытать такие чувства, что эти слова вырвались у меня сами собой. Теперь я понимаю, чем мужчины привязывают женщин к себе. Они выпускают на волю дикие страсти, заставляют забыть обо всем на свете, и после этого женщине приходит конец. Вы действительно самый возбуждающий мужчина, которого я встречала. Спасибо за доставленное наслаждение. Это все, чего я от вас хотела, и ничего более. Я уже говорила это. Можете мне поверить.
Сейчас он разозлится и начнет кричать… Но, к изумлению Эванджелины, герцог безудержно расхохотался. Он не мог остановиться, и Эванджелине хотелось убить его.
Наконец он сказал:
– Слава Богу, что ты не выпалила этого, когда я был внутри тебя. У меня все тут же опало бы. – Он снова залился хохотом.
– Это правда. Отпустите. Оставьте меня.
– Значит, я самый искусный из любовников, которые у тебя были?
– Можете пыжиться сколько угодно. Я сказала вам правду. Да, черт побери!
– Несмотря на то что я причинил тебе боль?
– Сначала я испытала огромное наслаждение. А потом заплатила за него справедливую цену.
– Но женщины не испытывают при этом никакой боли. Разве ты не знала?
– Нет. Вы слишком большой.
– Ты хочешь сказать, что я еще и наиболее оснащенный из твоих любовников?
Грудь герцога вновь заколыхалась от смеха. Эванджелина изогнулась и ударила его кулаком и плечо.
– Перестаньте, черт возьми! Я вас не понимаю. Что вы смеетесь? Я сказала вам правду. Оставьте меня!
Он схватил ее за запястья, перевернул на спину и закинул руки за голову. Эванджелина немного побарахталась, но вскоре затихла.
– Мне бы следовало побить тебя, – мягко и задумчиво промолвил Ричард.
– Только попробуй! Я не знаю, что с тобой сделаю!
Герцог не отвечал. Просто лежал на ней, прижавшись животом к животу. Пора было уходить. Спасаться бегством.
Эванджелина резко рванулась, но не сумела сбросить с себя тяжелое мужское тело. Ричард смотрел на ее бледное лицо, спутанные волосы, прелестные губы и глубокие глаза, хранившие тайны, которые он должен был знать.
– Пустите меня, – сказала она. – Пустите сейчас же!
– Если я отпущу тебя, то отправлюсь прямиком в сумасшедший дом. О нет, я, твой самый искусный любовник на сегодняшний день, даже более искусный, чем эта дубина, усопший святой Андре, хочу оставить по себе память, которая будет с тобой до самой старости. Ты запомнишь меня, Эванджелина. Я навсегда останусь с тобой. – Он наклонился и поцеловал ее.
Эванджелина пыталась не позволить Ричарду возбудить ее и боролась даже тогда, когда все же ощутила новый прилив страсти.
Он целовал ее подбородок, шею, прикасался языком к неистово пульсировавшей жилке. Потом Ричард широко раздвинул ей ноги, лег между ними и улыбнулся. В пламени свеч его глаза казались черными и блестящими. Сказав Эванджелине, что он с ней сделает, герцог начал целовать ее груди. В перерывах, когда обоим требовалось перевести дух, он говорил, что именно делает с ней сейчас и что собирается делать дальше. К тому времени, когда горячие губы Ричарда прижались к ее животу, Эванджелина вновь стонала и металась, погружала пальцы в его волосы, обнимала за плечи и ласкала все, до чего могла дотянуться. Потом Эванджелина услышала свой голос, умолявший его не отстраняться. И Ричард не отстранился. Когда она металась и кричала, он чувствовал себя так, словно весь мир принадлежат ему. И он являлся властелином этого мира.
Он вошел в нее быстро, сильно и глубоко. Хотя мышцы узкого влагалища трепетали, он знал, что уже не причиняет ей боли. Ричард хотел растянуть удовольствие, хотел снова заставить Эванджелину испытать оргазм, но его тело подчинялось своим законам. Он слишком долго желал ее. Вскоре он так зарычал от наслаждения, что этот звук эхом отдался под потолком спальни. Наконец он поднялся на локтях.
– А теперь повтори, что ты не любишь меня. Она смотрела на него во все глаза и молчала.
А потом заплакала.
Ричард перекатился на бок, склонился над ней, убрал с лица волосы и стал нежно целовать в лоб, в виски и соленые от слез щеки.
– Что я вижу? Моя Эванджелина плачет, как слабая женщина? Глазам своим не верю! Неужели это ты, моя сильная, упрямая девочка?
Она отвернулась, шмыгнула носом и начала икать.
– Не двигайся. Сейчас я тебя вылечу. – Ричард попытался встать, но испытал величайшее удовлетворение, когда Эванджелина вцепилась в него. Он плотоядно улыбнулся. – Пусти меня, – не оборачиваясь сказал герцог. – Я не ухожу. Просто принесу тебе стакан воды.
Выпив воду и высморкавшись в принесенный им платок, Эванджелина вновь отвернулась. Ричард смотрел на ее взлохмаченную голову и думал: Да что же это такое? Шаг вперед, два шага назад!
Увидев ее бедра, залитые кровью и семенем, герцог нахмурился.
Он снова встал; на этот раз Эванджелина промолчала. Ричард понял, что она ломает себе голову, пытаясь придумать новую ложь. Он ничего не сказал, но вернулся с лоханью воды и чистым полотенцем.
Эванджелина тут же встрепенулась.
– Что это? – спросила она, приподнявшись на локтях.
– Успокойся и ляг на место.
– Нет, не лягу! Скажи мне, что ты хочешь делать!
Он приподнял бровь.
– Как будто сама не видишь… Я собираюсь вымыть тебя.
– Ох нет, не надо. Ты что, с ума сошел? Я должна сделать это сама. О Боже, я вся в крови!
Он не обратил на это внимания и сказал бесстрастно, как мировой судья, читающий приговор:
– Это всегда считалось долгом любовника. – И с возмутительным спокойствием добавил: – Думаю, в данном отношении французы ничем не отличаются от англичан.
Это сбило ее с толку, и Ричард рассмеялся бы, если бы момент был не таким серьезным. На кону стояла его жизнь.
– Конечно нет, – наконец сказала она. Герцог чувствовал, что Эванджелина отчаянно борется с собой. Она не желала, чтобы ее мыли, но порядок есть порядок…
– Иногда я думаю, – сказал Ричард, – есть ли разница между мужчинами разных национальностей… – Пока он мыл ее, Эванджелина лежала на спине, крепко закрыв глаза. Крови было много, но она давно засохла. Герцог наклонился ниже. Промежность была слегка разорвана. Ричард не был груб с ней, но несоответствие размеров все же дало себя знать.
Когда процедура осталась позади/он негромко окликнул:
– Эванджелина…
Она открыла глаза и увидела, что Ричард смотрит ей в лицо.
– Кажется, ты открыто выражаешь свои чувства только тогда, когда я целую тебя, ласкаю и заставляю кричать. Но пора покончить с тайна ми. Я вижу, что ты пытаешься придумать новую смешную отговорку. Давай начнем с самого легкого. Я знаю, что ты девственница. Точнее, только что была ею.
Эванджелина уставилась на него как кролик на удава.
– Что за глупости…
– Похоже, я не дал тебе времени собраться с мыслями и придумать что-нибудь более или менее правдоподобное. Черт побери, ты была так невинна, что я до сих пор не могу прийти в себя. Я был слеп. Именно этим объяснялись все твои глупые выходки. Но я видел и слышал только то, что хотелось тебе.
Она молчала как скала. Герцог вздохнул.
– Ладно. Хватит и того, что теперь многое встало на свои места. Ты была девушкой, и именно поэтому я причинил тебе боль. В первый раз женщине бывает больно, потому что мужчина должен прорвать ее девственную плеву. Как правило, потом больно не бывает, конечно если мужчина не полный дуб, как твой любимый усопший Андре, которого никогда не существовало на свете.
– Да, – сказала она, поняв, что отпираться глупо. – Я не была замужем.
Все кончено, думала Эванджелина. Она была слишком глупа, невежественна и не понимала, что мужчина всегда может отличить женщину от девушки. Что он будет делать? Ответ последовал незамедлительно.
Длинные пальцы герцога начали гладить ее плечи.
– Тогда скажи, почему тебе понадобилось приезжать в Чесли под видом мадам де ла Валетт, бедной овдовевшей кузины моей покойной жены?
Перед ее мысленным взором промелькнул калейдоскоп лиц. Насмешливый Ушар, уверенный в успехе своей миссии. Джон Эджертон, он же Рысь, клянущийся убить Эдмунда и ее отца. Она нисколько не сомневалась в правдивости его слов. Разве не этот человек хладнокровно задушил несчастную старуху? Мертвая миссис Нидл с холодным и белым лицом, освещенным лучами утреннего солнца… Она провела языком по пересохшим губам. Ей не оставалось ничего, кроме новой лжи. Эванджелина молчала, потому что ее голова раскалывалась от боли.
Герцог поднялся и бросил полотенце в лохань. Это простое физическое движение позволило ему справиться с досадой и растущим гневом.
– Есть и другие странности, – ровно и бесстрастно продолжал он. – Я знаю, что ты любишь меня. Именно поэтому ты и предложила отдаться мне. Нет, Эванджелина, не прерывай меня. Хватит лгать. Тебе никогда не удастся сыграть шлюху. Это попытка была обречена заранее. Во всяком случае, со мной. Но я не могу понять одного, а можешь поверить, я пробовал… Зачем ты вообще приехала сюда? Ты знала, что я сделаю для тебя все, что смогу. Знала, ко притворилась, что сомневаешься в этом… – Ричард сделал паузу и посмотрел на нее. – Ты испугалась? Говори же, черт побери!
Эванджелина не просто испугалась: она пришла в отчаяние. Ее приперли к стене, бежать было некуда. Она сбивчиво заговорила, хрипло дыша и качая головой:
– Это правда, я люблю тебя. Я не хотела… Когда я приехала сюда, это не приходило мне в голову. Но я ничего не смогла поделать. Конечно, ты прав. Раз уж я не могла стать твоей женой, мне захотелось что-то получить от тебя. И дать взамен. А что касается остального… Я знаю, что ты не можешь доверять мне. Я слишком плохо обращалась с тобой, чтобы рассчитывать на это. И все же поверь мне. Я не хочу причинить тебе вред. Тебе или кому-нибудь из твоих родных.
– Что тебе еще нужно от меня?
– Я должна… нет-нет, мне бы хотелось остаться в Чесли. Хотя бы ненадолго.
Ричард застыл на месте, обнаженный и растерянный. Эванджелина соскочила с кровати, промчалась мимо него, нагнулась и подобрала платье. Затем она подняла затравленный взгляд, покачала головой и устремилась к дверям спальни.
Ричард сделал к ней три шага и протянул руку.
– Нет! – крикнула Эванджелина. – Нет! – Она надела платье через голову, повернула ручку, выскочила из спальни и тихо закрыла за собой дверь.
Он долго смотрел на эту дверь, а потом перевел взгляд на туфли и чулки Эванджелины, кучкой лежавшие посреди спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Да, пожалуйста… Пожалуйста, скажи мне, что надо делать.
Он следил за ее огромными затуманившимися глазами. Руки Ричарда ласкали ее живот, туго напрягшийся под его пальцами. Ее кожа была гладкой как шелк.
Эванджелина устремилась к нему, но он прижал ее к кровати.
– Нет, лежи смирно. Теперь я буду ласкать тебя губами, а не руками.
Он лег между ее ног и начал целовать живот. Но пальцы продолжали делать свое дело. Когда на смену им действительно пришли губы, Эванджелина выгнулась всем телом и задышала так тяжело, что у нее чуть не разорвалось сердце.
Она со стоном прошептала его имя. Ричард на мгновение поднял голову и улыбнулся. В этой мужской улыбке чувствовалось довольство собой.
– Спокойнее… Нет, можешь метаться и выгибаться, как тебе хочется. Кричи, Эванджелина. Да, так. А теперь вперед!
От смущения Эванджелины не осталось и следа. Ее пальцы вплелись в его волосы, она стонала от небывалого наслаждения и кусала его плечо. Когда она окончательно потеряла голову, Ричард рывком отодвинулся, широко раздвинул ей ноги и вошел в нее.
Внутри было так горячо и узко, что Ричард заскрежетал зубами от желания вонзиться в нее как можно глубже. Он заставил себя двигаться медленно, хотя это оказалось самым трудным делом в его жизни. Внезапно Эванджелина вытянулась всем телом, затихла и перестала метаться. Он поднял голову и заглянул ей в лицо. В глазах Эванджелины стоял страх.
Он заметил это, но не понял. О Боже, желание становилось невыносимым. Ричард двинулся глубже. Она застонала и схватила его за руки, пытаясь остановить.
– Успокойся, Эванджелина, сейчас все будет в порядке. Только лежи смирно. Ты привыкнешь ко мне. Я буду двигаться медленно, как только смогу. – Но стоило ему сделать движение, как ногти Эванджелины вонзились в его предплечья.
– Нет, пожалуйста, остановись. Пожалуйста. Мне больно. Я не думала, что будет так больно.
Ты сказал, что не причинишь мне боли. Я поверила тебе.
Он заставил себя остановиться и застыл над ней, упершись ладонями в матрас.
– Сейчас ты привыкнешь. Обязательно. Она слегка расслабилась, и Ричард проник глубже. А затем замер на месте, не веря самому себе.
Он уперся в девственную плеву.
Проклятая девственность. Никакого усопшего святого Андре не существовало в природе. Эванджелина смотрела Ричарду в глаза, в которых ясно читалось: «Почему ты не сказала мне, что ты девственница». Этой мысли хватило, чтобы окончательно лишить его рассудка.
Не успели они перевести дух, как Ричард взялся за дело.
– Я знаю, что тебе больно. Потерпи немного. И положись на меня.
Она вскрикнула, на этот раз от боли, а не от наслаждения. От боли, которая заставила ее напрячься всем телом.
– Нет. Потерпи. Не сопротивляйся мне… Ну вот, а теперь я буду лежать спокойно. Теперь я внутри тебя. Весь внутри, и тебе больше не будет больно. Обними меня. Вот так. – Он наклонил голову и поцеловал ее. Поцелуй был таким же горячим и страстным, как то, что было у нее внутри.
Эванджелина пошевелилась, и это чуть не заставило его кончить.
– Лежи тихо, или я уйду из тебя.
– Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, – сказала она, целуя Ричарда и покусывая его шею и плечи. – Почему было так больно?
Он засмеялся, но стоило ей сделать легкое движение, как смех сменился стоном.
– Больше тебе никогда не будет больно.
Тело Эванджелины затрепетало. Герцог не знал, чем был вызван этот трепет: болью или тяжестью его тела. Впрочем, вскоре это перестало иметь значение. Она снова задвигалась, и на этот раз все было кончено. Он заскрежетал зубами от желания и хрипло сказал:
– Я пытался, честно пытался отвлечься сам и отвлечь тебя, но все без толку.
Тут он ринулся вперед, накинулся на нее как дикарь, с безумным стоном припал к ее губам, а потом ударила горячая струя и Ричард ощутил небывалое наслаждение. Такое, о котором и не мечтал.
Придя в себя, он поцеловал ее в ухо и услышал, как она сказала:
– Я люблю тебя. Наверное, я полюбила тебя в тот вечер в библиотеке, когда ты подумал, что я твоя бывшая любовница. И буду любить всегда.
Герцог заставил себя подняться, оперся на локти, посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся.
– Вот и хорошо. Я знаю. – Затем он снова упал на Эванджелину и положил голову на подушку. – Никогда, – сказал он ей на ухо. – Я больше никогда не отпущу тебя. Ни на шаг.
Глава 34
Ричард ждал ответа, но Эванджелина молчала.
Он снова поднялся, опершись на локти.
Она закусила нижнюю губу и закрыла глаза, но сделала это недостаточно быстро. Герцог успел заметить стоявшую в них мучительную боль и гневно спросил:
– Что это значит, черт побери?
Мышцы Эванджелины, кольцом охватывавшие его плоть, все еще ныли. Она открыла глаза.
– Я не хотела этого говорить… Мне было очень хорошо, но теперь все кончено, хотя ты по-прежнему во мне. Я никогда не чувствовала ничего подобного и не хочу, чтобы это кончалось.
– Надо же, какая новость.
Она не заглотала крючок и, возможно, правильно сделала. Просто промолчала, потому что больше сказать было нечего.
– Я заставлю тебя передумать. – Ричард схватил Эванджелину, повернулся на спину и привлек ее к себе. Она тяжело вздохнула и прижалась лицом к его плечу. Ее ладонь легла на живот мужчины. Герцог поцеловал ее в лоб и сказал: – Когда ты отказалась доверять мне, я чуть не ослеп от гнева. Думаю, теперь ты могла бы мне многое сказать.
Эванджелина попыталась отстраниться, но он держал ее крепко.
– Ну же, – промолвил он. – Говори.
Она укусила его в плечо, подняла голову и крикнула:
– Оставь меня в покое! Что ты все выпытываешь? Ты любопытнее бабки, которая недолго нянчила меня, когда я была совсем маленькой. Она тоже вечно все вынюхивала. Перестань. Мне нечего сказать, нечего! Оставьте меня, милорд!
– Милорд? О Боже, женщина, мы лежим с тобой в постели. Будь добра называть меня по имени.
– Вы для меня герцог. Это ваше имя.
– Ладно, – ответил он, – на первый раз прощается. Значит, я для тебя только титул? О Господи, от тебя поседеть можно. – Он крепко прижал ее к себе и немного подождал. – Все в порядке. А теперь говори.
Эванджелина, солги ему! Ты должна солгать еще раз. Но теперь заставь его поверить в твою ложь. Иначе все будет кончено! Она говорила спотыкаясь, не смея смотреть ему в глаза.
– Я не люблю вас. Просто вы заставили меня испытать такие чувства, что эти слова вырвались у меня сами собой. Теперь я понимаю, чем мужчины привязывают женщин к себе. Они выпускают на волю дикие страсти, заставляют забыть обо всем на свете, и после этого женщине приходит конец. Вы действительно самый возбуждающий мужчина, которого я встречала. Спасибо за доставленное наслаждение. Это все, чего я от вас хотела, и ничего более. Я уже говорила это. Можете мне поверить.
Сейчас он разозлится и начнет кричать… Но, к изумлению Эванджелины, герцог безудержно расхохотался. Он не мог остановиться, и Эванджелине хотелось убить его.
Наконец он сказал:
– Слава Богу, что ты не выпалила этого, когда я был внутри тебя. У меня все тут же опало бы. – Он снова залился хохотом.
– Это правда. Отпустите. Оставьте меня.
– Значит, я самый искусный из любовников, которые у тебя были?
– Можете пыжиться сколько угодно. Я сказала вам правду. Да, черт побери!
– Несмотря на то что я причинил тебе боль?
– Сначала я испытала огромное наслаждение. А потом заплатила за него справедливую цену.
– Но женщины не испытывают при этом никакой боли. Разве ты не знала?
– Нет. Вы слишком большой.
– Ты хочешь сказать, что я еще и наиболее оснащенный из твоих любовников?
Грудь герцога вновь заколыхалась от смеха. Эванджелина изогнулась и ударила его кулаком и плечо.
– Перестаньте, черт возьми! Я вас не понимаю. Что вы смеетесь? Я сказала вам правду. Оставьте меня!
Он схватил ее за запястья, перевернул на спину и закинул руки за голову. Эванджелина немного побарахталась, но вскоре затихла.
– Мне бы следовало побить тебя, – мягко и задумчиво промолвил Ричард.
– Только попробуй! Я не знаю, что с тобой сделаю!
Герцог не отвечал. Просто лежал на ней, прижавшись животом к животу. Пора было уходить. Спасаться бегством.
Эванджелина резко рванулась, но не сумела сбросить с себя тяжелое мужское тело. Ричард смотрел на ее бледное лицо, спутанные волосы, прелестные губы и глубокие глаза, хранившие тайны, которые он должен был знать.
– Пустите меня, – сказала она. – Пустите сейчас же!
– Если я отпущу тебя, то отправлюсь прямиком в сумасшедший дом. О нет, я, твой самый искусный любовник на сегодняшний день, даже более искусный, чем эта дубина, усопший святой Андре, хочу оставить по себе память, которая будет с тобой до самой старости. Ты запомнишь меня, Эванджелина. Я навсегда останусь с тобой. – Он наклонился и поцеловал ее.
Эванджелина пыталась не позволить Ричарду возбудить ее и боролась даже тогда, когда все же ощутила новый прилив страсти.
Он целовал ее подбородок, шею, прикасался языком к неистово пульсировавшей жилке. Потом Ричард широко раздвинул ей ноги, лег между ними и улыбнулся. В пламени свеч его глаза казались черными и блестящими. Сказав Эванджелине, что он с ней сделает, герцог начал целовать ее груди. В перерывах, когда обоим требовалось перевести дух, он говорил, что именно делает с ней сейчас и что собирается делать дальше. К тому времени, когда горячие губы Ричарда прижались к ее животу, Эванджелина вновь стонала и металась, погружала пальцы в его волосы, обнимала за плечи и ласкала все, до чего могла дотянуться. Потом Эванджелина услышала свой голос, умолявший его не отстраняться. И Ричард не отстранился. Когда она металась и кричала, он чувствовал себя так, словно весь мир принадлежат ему. И он являлся властелином этого мира.
Он вошел в нее быстро, сильно и глубоко. Хотя мышцы узкого влагалища трепетали, он знал, что уже не причиняет ей боли. Ричард хотел растянуть удовольствие, хотел снова заставить Эванджелину испытать оргазм, но его тело подчинялось своим законам. Он слишком долго желал ее. Вскоре он так зарычал от наслаждения, что этот звук эхом отдался под потолком спальни. Наконец он поднялся на локтях.
– А теперь повтори, что ты не любишь меня. Она смотрела на него во все глаза и молчала.
А потом заплакала.
Ричард перекатился на бок, склонился над ней, убрал с лица волосы и стал нежно целовать в лоб, в виски и соленые от слез щеки.
– Что я вижу? Моя Эванджелина плачет, как слабая женщина? Глазам своим не верю! Неужели это ты, моя сильная, упрямая девочка?
Она отвернулась, шмыгнула носом и начала икать.
– Не двигайся. Сейчас я тебя вылечу. – Ричард попытался встать, но испытал величайшее удовлетворение, когда Эванджелина вцепилась в него. Он плотоядно улыбнулся. – Пусти меня, – не оборачиваясь сказал герцог. – Я не ухожу. Просто принесу тебе стакан воды.
Выпив воду и высморкавшись в принесенный им платок, Эванджелина вновь отвернулась. Ричард смотрел на ее взлохмаченную голову и думал: Да что же это такое? Шаг вперед, два шага назад!
Увидев ее бедра, залитые кровью и семенем, герцог нахмурился.
Он снова встал; на этот раз Эванджелина промолчала. Ричард понял, что она ломает себе голову, пытаясь придумать новую ложь. Он ничего не сказал, но вернулся с лоханью воды и чистым полотенцем.
Эванджелина тут же встрепенулась.
– Что это? – спросила она, приподнявшись на локтях.
– Успокойся и ляг на место.
– Нет, не лягу! Скажи мне, что ты хочешь делать!
Он приподнял бровь.
– Как будто сама не видишь… Я собираюсь вымыть тебя.
– Ох нет, не надо. Ты что, с ума сошел? Я должна сделать это сама. О Боже, я вся в крови!
Он не обратил на это внимания и сказал бесстрастно, как мировой судья, читающий приговор:
– Это всегда считалось долгом любовника. – И с возмутительным спокойствием добавил: – Думаю, в данном отношении французы ничем не отличаются от англичан.
Это сбило ее с толку, и Ричард рассмеялся бы, если бы момент был не таким серьезным. На кону стояла его жизнь.
– Конечно нет, – наконец сказала она. Герцог чувствовал, что Эванджелина отчаянно борется с собой. Она не желала, чтобы ее мыли, но порядок есть порядок…
– Иногда я думаю, – сказал Ричард, – есть ли разница между мужчинами разных национальностей… – Пока он мыл ее, Эванджелина лежала на спине, крепко закрыв глаза. Крови было много, но она давно засохла. Герцог наклонился ниже. Промежность была слегка разорвана. Ричард не был груб с ней, но несоответствие размеров все же дало себя знать.
Когда процедура осталась позади/он негромко окликнул:
– Эванджелина…
Она открыла глаза и увидела, что Ричард смотрит ей в лицо.
– Кажется, ты открыто выражаешь свои чувства только тогда, когда я целую тебя, ласкаю и заставляю кричать. Но пора покончить с тайна ми. Я вижу, что ты пытаешься придумать новую смешную отговорку. Давай начнем с самого легкого. Я знаю, что ты девственница. Точнее, только что была ею.
Эванджелина уставилась на него как кролик на удава.
– Что за глупости…
– Похоже, я не дал тебе времени собраться с мыслями и придумать что-нибудь более или менее правдоподобное. Черт побери, ты была так невинна, что я до сих пор не могу прийти в себя. Я был слеп. Именно этим объяснялись все твои глупые выходки. Но я видел и слышал только то, что хотелось тебе.
Она молчала как скала. Герцог вздохнул.
– Ладно. Хватит и того, что теперь многое встало на свои места. Ты была девушкой, и именно поэтому я причинил тебе боль. В первый раз женщине бывает больно, потому что мужчина должен прорвать ее девственную плеву. Как правило, потом больно не бывает, конечно если мужчина не полный дуб, как твой любимый усопший Андре, которого никогда не существовало на свете.
– Да, – сказала она, поняв, что отпираться глупо. – Я не была замужем.
Все кончено, думала Эванджелина. Она была слишком глупа, невежественна и не понимала, что мужчина всегда может отличить женщину от девушки. Что он будет делать? Ответ последовал незамедлительно.
Длинные пальцы герцога начали гладить ее плечи.
– Тогда скажи, почему тебе понадобилось приезжать в Чесли под видом мадам де ла Валетт, бедной овдовевшей кузины моей покойной жены?
Перед ее мысленным взором промелькнул калейдоскоп лиц. Насмешливый Ушар, уверенный в успехе своей миссии. Джон Эджертон, он же Рысь, клянущийся убить Эдмунда и ее отца. Она нисколько не сомневалась в правдивости его слов. Разве не этот человек хладнокровно задушил несчастную старуху? Мертвая миссис Нидл с холодным и белым лицом, освещенным лучами утреннего солнца… Она провела языком по пересохшим губам. Ей не оставалось ничего, кроме новой лжи. Эванджелина молчала, потому что ее голова раскалывалась от боли.
Герцог поднялся и бросил полотенце в лохань. Это простое физическое движение позволило ему справиться с досадой и растущим гневом.
– Есть и другие странности, – ровно и бесстрастно продолжал он. – Я знаю, что ты любишь меня. Именно поэтому ты и предложила отдаться мне. Нет, Эванджелина, не прерывай меня. Хватит лгать. Тебе никогда не удастся сыграть шлюху. Это попытка была обречена заранее. Во всяком случае, со мной. Но я не могу понять одного, а можешь поверить, я пробовал… Зачем ты вообще приехала сюда? Ты знала, что я сделаю для тебя все, что смогу. Знала, ко притворилась, что сомневаешься в этом… – Ричард сделал паузу и посмотрел на нее. – Ты испугалась? Говори же, черт побери!
Эванджелина не просто испугалась: она пришла в отчаяние. Ее приперли к стене, бежать было некуда. Она сбивчиво заговорила, хрипло дыша и качая головой:
– Это правда, я люблю тебя. Я не хотела… Когда я приехала сюда, это не приходило мне в голову. Но я ничего не смогла поделать. Конечно, ты прав. Раз уж я не могла стать твоей женой, мне захотелось что-то получить от тебя. И дать взамен. А что касается остального… Я знаю, что ты не можешь доверять мне. Я слишком плохо обращалась с тобой, чтобы рассчитывать на это. И все же поверь мне. Я не хочу причинить тебе вред. Тебе или кому-нибудь из твоих родных.
– Что тебе еще нужно от меня?
– Я должна… нет-нет, мне бы хотелось остаться в Чесли. Хотя бы ненадолго.
Ричард застыл на месте, обнаженный и растерянный. Эванджелина соскочила с кровати, промчалась мимо него, нагнулась и подобрала платье. Затем она подняла затравленный взгляд, покачала головой и устремилась к дверям спальни.
Ричард сделал к ней три шага и протянул руку.
– Нет! – крикнула Эванджелина. – Нет! – Она надела платье через голову, повернула ручку, выскочила из спальни и тихо закрыла за собой дверь.
Он долго смотрел на эту дверь, а потом перевел взгляд на туфли и чулки Эванджелины, кучкой лежавшие посреди спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33