Она знала, что должна увидеться с ним, но не хотела этого. Во всяком случае, не сегодня. Сегодня она желала немного развеяться и хоть на несколько часов забыть обо всем.
На площадке массивной каменной лестницы стоял дворецкий, облаченный в панталоны шестнадцатого века и умопомрачительный ярко-красный бархатный дублет с накрахмаленными белыми брыжами.
– Добро пожаловать, ваша светлость, – сказал он. Герцог надел маску; то же самое сделала Марианна-Клотильда. А маска Эванджелины уже давно была на ней. Здесь ее не знают. Она может делать что угодно. Девушка кокетливо улыбнулась герцогу и положила ладонь на его руку. Дворецкий вел их по широкой лестнице мимо десятков смеющихся гостей в костюмах иноземного образца. Повсюду стояли лакеи, одетые как придворные королевы Бесс. Они должны были выглядеть смешно, но в этой пестрой возбужденной компании смотрелись великолепно.
– Я хочу, чтобы сегодня вы получили удовольствие, ~ шепнула Эванджелине Марианна-Клотильда, когда герцог отошел поговорить с кем-то из своих друзей. – Мой сын ведет себя как собственник. Это очаровательно. Обычно он совсем другой… Так что веселитесь от души.
– Миледи, с вашей стороны было очень любезно пригласить меня. Благодарю вас. Не думаю, что кто-то сможет здесь скучать. – Она обвела глазами зал. – Но как же здесь танцевать? Вокруг такая толпа…
– Вам понадобится опытный партнер, – сказал герцог, снова подавая ей руку. – Рискну сказать, что я справлюсь с этим без труда.
– Не торопись, милый, – сказала Марианна-Клотильда. – Здесь леди Сандерсон, одетая римской матроной. Мудрый выбор. Люсиль, как поживаешь? Прекрасный вечер. Сколько гостей!
– Да, – сказала леди Сандерсон. – По-моему, очень мило. А кто эта девушка, которую ведет под руку наш милый герцог?
– Люсиль, это мадам де ла, Валетт. Кузина.
– Кузина? Хотела бы я видеть ваше лицо, моя дорогая. Надеюсь, вы достаточно хороши для нашего Ричарда. Он очень мил, но слишком разборчив. Кажется, вы довольно молоды, верно? Он предъявляет дамам чересчур высокие требования. И ужасно непостоянен. Милорд, как поживают Сабрина и Филипп? Теперь, когда Сабрина стала женой вашего старого друга, вы больше не испытываете к ней нежных чувств? Говорит, она беременна?
Герцог, давно привыкший к властности Люсиль и ее бесконечным монологам, которые у другого могли бы вызвать обиду, гнев и досаду, только улыбнулся и ответил:
– Вы, как всегда, попали в яблочко. Мадам де ла Валетт молода и довольно хороша собой. Люсиль, прошу избавить меня от болтливых дебютанток. А сейчас, если дамы не против, мы с мадам потанцуем. Эванджелина, вы уже освоились? – вполголоса спросил он.
– Еще не совсем, но это не помеха. О Боже, какая удивительная женщина!
– Да. И можете не сомневаться, леди Сандерсон знает себе цену.
– Кузина… – донеслись до них слова Люсиль, сказанные Марианне-Клотильде. – Надеюсь, она не такая нищая, как большинство этих особ.
– Не обращайте на нее внимания, – сказал герцог. – Если вы этого не сделаете, я подумаю, что вы дурочка. Алое домино очень идет вам. Вы были правы, оно действительно выглядит порочно. Но я бы предпочел видеть на вас костюм римской матроны, как на леди Сандерсон. Ваша грудь в тунике смотрелась бы великолепно. – По замыслу герцога, это должно было заставить Эванджелину забыть реплику Люсиль. – Потанцуйте со мной, Эванджелина.
– О да! – выдохнула она и положила руки ему на плечи.
Следя за сыном и «кузиной», Марианна-Клотильда задумчиво сказала:
– Они хорошо танцуют. И очень подходят друг другу.
– Она слишком высокая.
– Герцог тоже не маленький. По крайней мере, у него не затечет шея… Люсиль, не подыщешь ли мне подходящего партнера?
Тем временем герцог обхватил талию Эванджелины и искусно повел ее сквозь толпу танцующих.
– Честно говоря, – сказала Эванджелина, слегка запыхавшись после десятка вращений, – вы действительно хорошо танцуете.
– Умение танцевать, как и хорошие манеры, въелось в мою плоть и кровь.
– Надеюсь, вы меня не разочаруете.
– Возможно, если вы отвлечете меня. – Он с улыбкой посмотрел на Эванджелину и увидел в прорезях маски ее сияющие глаза. Добравшись до относительно свободного места, он вихрем закружил ее. Та громко рассмеялась и чуть не запела от радости.
Когда герцогу пришлось умерить шаг, Эванджелина спросила:
– Есть ли на свете хоть что-нибудь, чего вы не умеете?
– Это что, комплимент? Я умею все.
– Прошу прощения. Это действительно был комплимент. Или вы хотите, чтобы я взяла свои слова обратно?
Он наклонил голову и на мгновение прижался подбородком к ее прическе. Волосы Эванджелины слегка пахли розами.
– Но есть множество вещей, которые мне хотелось бы уметь делать еще лучше.
– Например?
– Ах вы желаете пример? Извольте. Когда вы доводите меня до белого каления, я хотел беситься немного дольше. Ибо стоит вам оказаться рядом, как я раскрываю объятия и тут же забываю, что собирался вас задушить. Хочу раздеть нас, прижать к себе и целовать, пока вы не раскраснеетесь и не…
– Слишком много подробностей. Они мешают сохранять равновесие.
– О да. Пока я описывал эти подробности, по крайней мере трижды наступили мне на ногу… Знаете, я бы с удовольствием лежал с нами рядом и долго-долго смотрел на вас. Не целовал бы, не изучал каждый дюйм вашего тела, а просто смотрел, потому что это мне нравится… О да, вы хорошо танцуете. Еще не так, как я, но если немного поупражняетесь, мы с ними станем отличной парой.
Эванджелине тут же представилось, что она нежит под Ричардом обнаженная, а он смотрит на нее. Но в этом видении взгляды перемежались поцелуями. Она с трудом перевела дыхание, а затем улыбнулась.
– Знаете, милорд, когда вы вдоволь насмотритесь на меня, я бы хотела любоваться вами во всей красе. И делать это, пока не состарюсь и не покроюсь морщинами.
Это было как удар под ложечку. Ричард молча хлопал глазами и смотрел на женщину, которая нанесла ему меткий ответный удар и возбудила так, что впору было изойти семенем. Оркестр умолк, но запыхавшиеся партнеры продолжали стоять на месте,"уставившись друг на друга. Наконец герцог услышал, что над ними слегка посмеиваются. О Боже, как он мог так забыться! Но дыхание Эванджелины тоже было тяжелым. Это понравилось Ричарду до такой степени, что угроза семяизвержения возникла вновь.
– А вот и леди Джейн Беллермен, – вернул его на землю голос Эванджелины. – Она идет сюда. Я знала, что все хорошее быстро кончается. Она даже сняла маску.
Обернувшись, герцог заметил:
– Наряд пастушки. Слава Богу, что у нее нет с собой кнута. Иначе она не преминула бы пустить его в ход.
– Она просто красотка. Какая жалость… – сказала Эванджелина, желая, чтобы леди Джейн провалилась в тартарары. – Вы будете танцевать с ней?
– А если буду, вы вырвете ей волосы?
– Милорд, вы опять становитесь тщеславным. Я вижу целую очередь дам, так и готовых вцепиться в вас. Однако по лицу леди Джейн действительно видно, что она с наслаждением сбросила бы меня с балкона.
– Вполне возможно. Но не бойтесь, я вас в обиду не дам. Так где же эта очередь из дам?
Нет, не бейте меня. По крайней мере, в середине танцевального зала, где за каждым нашим шагом следят больше людей, чем вы можете себе представить. Да, я обязан исполнить свой долг перед леди Джейн. Что же касается вас, то не танцуйте ни с кем больше одного раза.
– Почему? С вами я собиралась потанцевать еще.
– Эванджелина, не будьте тупицей. Потому что это вызовет нежелательные слухи, вот почему.
– Значит, вы больше не будете танцевать со мной?
– Я совсем другое дело. Вы моя кузина. Я должен присматривать за вами, это моя обязанность… Ах, леди Джейн, эта прекрасная девственная пастушка, уже совсем рядом!
– Я не знала, что все пастушки девственницы.
– Только самые ценные… Эванджелина, я должен идти. Держитесь поблизости. Неужели на сей раз последнее слово осталось за мной? Не могу поверить!
Она ответила самым нежным голоском, на который была способна:
– Ну, раз вы мой хозяин и щедро платите мне за службу, я должна бояться потерять такой источник дохода.
– Возможно, – после паузы сказал Ричард, потирая подбородок длинными пальцами, зудевшими от желания прикоснуться к ней, – мне придется исправить ошибку вашего отца. Он ведь никогда не сек вас, верно? Так вот, скоро вы будете лежать у меня на коленях вверх красивой попкой, нежной и беленькой. А теперь мне нужно увидеться с леди Джейн.
С этими словами герцог отошел и даже не обернулся, черт бы его побрал. Зато он сумел усмирить гнев юной леди, остановив оную в параметров от Эванджелины. Спасибо и на этом… Но перед ее мысленным взором продолжала стоять описанная им картина.
Оркестр заиграл снова, и Эванджелину тут же увлек в круг танцующих рыцарь короля Артура, который был на добрых десять сантиметров ниже ее. Она увидела вдовствующую герцогиню, танцевавшую с пожилым греческим философом – лордом Харви, как сказал ей рыцарь Круглого Стола (непрерывно икавший и то и дело извинявшийся). Герцог танцевал с леди Джейн, смотрел на нее и чему-то смеялся. Странно… За весь вечер у герцогини леди Джейн не сказала ни одного умного слова.
Следующим ее партнером стал пуританин. Однако данный представитель суровых фанатиков не был склонен к умерщвлению плоти. Пришлось легонько пнуть его в голень. Потом с ней танцевал рыцарь в доспехах, очень неуклюжий и неповоротливый. Но, надо отдать ему должное, довольно забавный.
В перерывах между танцами Эванджелина едва успевала отдышаться, время от времени увидеть кивок герцогини и ее ободряющую улыбку. И бросить взгляд на герцога. Ричард больше не приближался к ней. Он танцевал все танцы, и каждый раз с новой дамой.
Он же сам сказал, что несет за нее ответственность! Тогда почему не подходит? Этот самовлюбленный осел предпочитает танцевать с английскими пастушками, легкомысленными нимфами и даже с богиней, воздушное одеяние которой украшали широкие золотые ленты, перекрещивающиеся на груди.
Когда французский шевалье прошлого века сказал, что близится полночь, Эванджелина искренне удивилась. Согласно обычаю, партнер хотел снять с нее маску, но она не позволила.
– О нет! Я вижу, что меня зовет герцогиня. Прощайте, сэр!
И не успел он и глазом моргнуть, как она спаслась бегством, шмыгнув в широкую двустворчатую дверь, которая отделяла танцевальный зал от балкона.
Ночь была морозная, яркий лунный свет заливал раскинувшиеся внизу прекрасные сады. Эванджелина подошла к чугунным перилам и попыталась отдышаться. Ей было жарко.
– Здравствуйте, мадам де ла Валетт. Наконец-то вы освободились от своих кавалеров и оказались в одиночестве.
Она резко обернулась и увидела перед собой высокого стройного мужчину в сером домино и маске. В голосе было что-то знакомое, но Эванджелина не могла вспомнить, где она могла его слышать.
Вспомнив предупреждение герцога, она попятилась и прижалась боком к перилам.
– Вы знаете мое имя? – спросила она, внимательно изучая собеседника. Он не был пьян. Наверное, просто хотел свежего воздуха и тишины.
– Полночь, – сказал он, поднял руки в перчатках и снял маску.
Эванджелина уставилась на его лицо и родинку у глаза. Это был Конан де Витт. Тот самый человек, которого она встретила в старой церкви в деревушке Читтерли.
Глава 31
Де Витт, облаченный в серое домино, держал в длинных пальцах серую маску.
– Чему вы так удивляетесь, мадам Орел? Меня принимают в обществе. Как и вас, поскольку вы в родстве с герцогом. Я уже почти потерял надежду поговорить с вами. Вы пользуетесь успехом.
– Что вам нужно, де Витт?
– Ах, так вы помните мое имя?
– Я помню имя каждого изменника, с которым встречалась.
– Не злите меня, мадам. Я считаю вас опасной, что бы там ни говорил Эджертон. Он сказал мне, что держит вас мертвой хваткой и что как бы вы ни пытались вырваться, вам это не удастся. А теперь давайте покончим с делом. Прийти сюда меня попросил Рысь. Сам он этого сделать не смог, хотя я знаю, что он очень хотел видеть вас. Вот его послание. – Он передал Эванджелине конверт.
Девушка быстро сунула его в сумочку.
– А письмо от отца?
– Оно в конверте. Хотя Эджертон говорит, что вы у него в руках, я все еще сомневаюсь в этом. Он убил эту глупую, никому не нужную старуху, и ваше хрупкое женское сознание этого не выдержало.
– Эта старуха была нужна мне, мистер де Витт. Скажите Эджертону, чтобы он избавил меня от дальнейших поручений.
– Вам бы этого очень хотелось, правда? Нет, так легко вы не отделаетесь. Наш император в Париже, мадам. Скоро он уничтожит армию союзников и снова придет к власти. Однако на этот раз он создаст династию, которой будет суждена долгая жизнь. Когда это случится, вы получите свободу, но ни часом раньше.
– Наполеон никогда не получит прежней власти. Все, что у него есть, это одна-единственная страна, в которой живут безумцы, и, если дойдет до новой битвы, он будет разбит.
Де Витт вынул из кармана лакированную табакерку и открыл крышку. Эванджелина заметила, что у него дрожат руки. Он вдохнул табак, а потом тихо сказал, вполне владея собой:
– Орел, вы мне не нравитесь. Я считаю, что женщины иногда могут быть полезными, но совсем не так, как думает Ушар. Мне кажется, что Эджертона ослепила похоть. Вы опасны. Эджертон велел передать вам, что, если вы начнете артачиться, не забудьте: речь идет о двух смертях, а не об одной. Судя по выражению вашего лица, это предупреждение подействовало.
Внезапно де Витт схватил ее за руки и рванул на себя. Почувствовав владевший им гнев, Эванджелина так испугалась, что едва не лишилась дара речи.
– Отпустите меня…
– О нет, еще не время. Я хочу овладеть вами, не сходя с этого места. Надо же мне понять, чем закоколдовали Эджертона. Ведь вы наверняка спали с ним, правда? Что скажете? Наверное, герцог тоже спит с вами, а чем я хуже?
– Вы глупец. Здесь очень холодно. – Она плюнула ему в лицо.
Продолжая держать ее за левое запястье, но отпустив правое, он достал из кармана платок и вытер лицо. Затем негромко сказал:
– Вы за это заплатите. Меня считают красивым мужчиной и умелым любовником. Значит, дело в этом чертовом герцоге, верно? Он богат, титулован, и это привлекает к нему таких шлюшек, как вы. Если бы у меня было то же самое, вы бы не отвергли меня. Не пытайтесь меня ударить, иначе полетите через перила. Мне наплевать, что вы не выполните следующее задание. В вашей сумочке найдут письмо и тут же узнают, что вы изменница.
– Я не отвергну вас только в одном случае. Когда увижу болтающимся в петле.
– Сучка! Я тебе…
– Эванджелина!
Конан де Витт опустил руки и медленно отошел от нее. Эванджелина подняла глаза и увидела вышедшего на балкон герцога. Она крепко прижала к себе сумочку и обошла де Витта.
– Милорд… – сказала она.
Герцог посмотрел на Конана де Витта, на Эванджелину, лицо которой было мертвенно-бледным, и ощутил жажду убийства. Он сухо и холодно сказал:
– Де Витт, я могу спросить, что вы здесь делаете с моей кузиной? Тут очень холодно.
Так он знает де Витта? – удивилась она, сделав еще один шаг к герцогу.
– Да, мы как раз говорили о том, насколько переменчива английская погода. Я сказал мадам, что она простудится, если постоит здесь еще немного. Я видел, как она вышла на балкон, и решил познакомиться с ней. Она любезно поделилась со мной своим мнением об Англии и англичанах. Но я успел продрогнуть до костей.
Милорд, мадам, позвольте откланяться. – Он кивнул обоим и вышел.
Герцогу хотелось схватить мерзавца за глотку, но пришлось сдержаться. Эванджелина побледнела как полотно; казалось, она вот-вот упадет в обморок.
Ричард видел, что она оставила танцевальный зал и вышла на балкон. Видел, что туда же направился мужчина в сером домино и серой маске. Он устремился следом, как только сумел избавиться от леди Уинтроп, которая поспорила с подругой, что переспит с ним.
Черт побери, что с Эванджелиной? На ней нет лица. Герцог притянул девушку к себе так же, как это только что сделал де Витт, и спросил, дыша ей в лоб:
– Он оскорбил вас? Что он вам сказал? Она почувствовала, что Ричард дрожит от гнева, и покачала головой, прижатой к его плечу.
– Он ничего не сказал. Только хотел соблазнить меня. Но я с ним справилась, – быстро добавила она, испугавшись, что герцог погонится за де Виттом.
Ричард напрягся как струна.
– Нет-нет, пожалуйста, не уходите! Вы были правы, когда говорили, что такое случается. Меня пробовали обольстить по крайней мере полдюжины джентльменов. После трех первых попыток я к этому привыкла. Де Витт – ужасный человек, но если бы он захотел перейти от слов к делу, я бы сбросила его с балкона. Кто он такой? Откуда вы его знаете?
– Его очень долго не было в Лондоне. Я познакомился с ним у Дрю. Он секретарь лорда Хэмптона, избранного, если не ошибаюсь, от Озерного края, и принимает участие во всех политических интригах своего хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
На площадке массивной каменной лестницы стоял дворецкий, облаченный в панталоны шестнадцатого века и умопомрачительный ярко-красный бархатный дублет с накрахмаленными белыми брыжами.
– Добро пожаловать, ваша светлость, – сказал он. Герцог надел маску; то же самое сделала Марианна-Клотильда. А маска Эванджелины уже давно была на ней. Здесь ее не знают. Она может делать что угодно. Девушка кокетливо улыбнулась герцогу и положила ладонь на его руку. Дворецкий вел их по широкой лестнице мимо десятков смеющихся гостей в костюмах иноземного образца. Повсюду стояли лакеи, одетые как придворные королевы Бесс. Они должны были выглядеть смешно, но в этой пестрой возбужденной компании смотрелись великолепно.
– Я хочу, чтобы сегодня вы получили удовольствие, ~ шепнула Эванджелине Марианна-Клотильда, когда герцог отошел поговорить с кем-то из своих друзей. – Мой сын ведет себя как собственник. Это очаровательно. Обычно он совсем другой… Так что веселитесь от души.
– Миледи, с вашей стороны было очень любезно пригласить меня. Благодарю вас. Не думаю, что кто-то сможет здесь скучать. – Она обвела глазами зал. – Но как же здесь танцевать? Вокруг такая толпа…
– Вам понадобится опытный партнер, – сказал герцог, снова подавая ей руку. – Рискну сказать, что я справлюсь с этим без труда.
– Не торопись, милый, – сказала Марианна-Клотильда. – Здесь леди Сандерсон, одетая римской матроной. Мудрый выбор. Люсиль, как поживаешь? Прекрасный вечер. Сколько гостей!
– Да, – сказала леди Сандерсон. – По-моему, очень мило. А кто эта девушка, которую ведет под руку наш милый герцог?
– Люсиль, это мадам де ла, Валетт. Кузина.
– Кузина? Хотела бы я видеть ваше лицо, моя дорогая. Надеюсь, вы достаточно хороши для нашего Ричарда. Он очень мил, но слишком разборчив. Кажется, вы довольно молоды, верно? Он предъявляет дамам чересчур высокие требования. И ужасно непостоянен. Милорд, как поживают Сабрина и Филипп? Теперь, когда Сабрина стала женой вашего старого друга, вы больше не испытываете к ней нежных чувств? Говорит, она беременна?
Герцог, давно привыкший к властности Люсиль и ее бесконечным монологам, которые у другого могли бы вызвать обиду, гнев и досаду, только улыбнулся и ответил:
– Вы, как всегда, попали в яблочко. Мадам де ла Валетт молода и довольно хороша собой. Люсиль, прошу избавить меня от болтливых дебютанток. А сейчас, если дамы не против, мы с мадам потанцуем. Эванджелина, вы уже освоились? – вполголоса спросил он.
– Еще не совсем, но это не помеха. О Боже, какая удивительная женщина!
– Да. И можете не сомневаться, леди Сандерсон знает себе цену.
– Кузина… – донеслись до них слова Люсиль, сказанные Марианне-Клотильде. – Надеюсь, она не такая нищая, как большинство этих особ.
– Не обращайте на нее внимания, – сказал герцог. – Если вы этого не сделаете, я подумаю, что вы дурочка. Алое домино очень идет вам. Вы были правы, оно действительно выглядит порочно. Но я бы предпочел видеть на вас костюм римской матроны, как на леди Сандерсон. Ваша грудь в тунике смотрелась бы великолепно. – По замыслу герцога, это должно было заставить Эванджелину забыть реплику Люсиль. – Потанцуйте со мной, Эванджелина.
– О да! – выдохнула она и положила руки ему на плечи.
Следя за сыном и «кузиной», Марианна-Клотильда задумчиво сказала:
– Они хорошо танцуют. И очень подходят друг другу.
– Она слишком высокая.
– Герцог тоже не маленький. По крайней мере, у него не затечет шея… Люсиль, не подыщешь ли мне подходящего партнера?
Тем временем герцог обхватил талию Эванджелины и искусно повел ее сквозь толпу танцующих.
– Честно говоря, – сказала Эванджелина, слегка запыхавшись после десятка вращений, – вы действительно хорошо танцуете.
– Умение танцевать, как и хорошие манеры, въелось в мою плоть и кровь.
– Надеюсь, вы меня не разочаруете.
– Возможно, если вы отвлечете меня. – Он с улыбкой посмотрел на Эванджелину и увидел в прорезях маски ее сияющие глаза. Добравшись до относительно свободного места, он вихрем закружил ее. Та громко рассмеялась и чуть не запела от радости.
Когда герцогу пришлось умерить шаг, Эванджелина спросила:
– Есть ли на свете хоть что-нибудь, чего вы не умеете?
– Это что, комплимент? Я умею все.
– Прошу прощения. Это действительно был комплимент. Или вы хотите, чтобы я взяла свои слова обратно?
Он наклонил голову и на мгновение прижался подбородком к ее прическе. Волосы Эванджелины слегка пахли розами.
– Но есть множество вещей, которые мне хотелось бы уметь делать еще лучше.
– Например?
– Ах вы желаете пример? Извольте. Когда вы доводите меня до белого каления, я хотел беситься немного дольше. Ибо стоит вам оказаться рядом, как я раскрываю объятия и тут же забываю, что собирался вас задушить. Хочу раздеть нас, прижать к себе и целовать, пока вы не раскраснеетесь и не…
– Слишком много подробностей. Они мешают сохранять равновесие.
– О да. Пока я описывал эти подробности, по крайней мере трижды наступили мне на ногу… Знаете, я бы с удовольствием лежал с нами рядом и долго-долго смотрел на вас. Не целовал бы, не изучал каждый дюйм вашего тела, а просто смотрел, потому что это мне нравится… О да, вы хорошо танцуете. Еще не так, как я, но если немного поупражняетесь, мы с ними станем отличной парой.
Эванджелине тут же представилось, что она нежит под Ричардом обнаженная, а он смотрит на нее. Но в этом видении взгляды перемежались поцелуями. Она с трудом перевела дыхание, а затем улыбнулась.
– Знаете, милорд, когда вы вдоволь насмотритесь на меня, я бы хотела любоваться вами во всей красе. И делать это, пока не состарюсь и не покроюсь морщинами.
Это было как удар под ложечку. Ричард молча хлопал глазами и смотрел на женщину, которая нанесла ему меткий ответный удар и возбудила так, что впору было изойти семенем. Оркестр умолк, но запыхавшиеся партнеры продолжали стоять на месте,"уставившись друг на друга. Наконец герцог услышал, что над ними слегка посмеиваются. О Боже, как он мог так забыться! Но дыхание Эванджелины тоже было тяжелым. Это понравилось Ричарду до такой степени, что угроза семяизвержения возникла вновь.
– А вот и леди Джейн Беллермен, – вернул его на землю голос Эванджелины. – Она идет сюда. Я знала, что все хорошее быстро кончается. Она даже сняла маску.
Обернувшись, герцог заметил:
– Наряд пастушки. Слава Богу, что у нее нет с собой кнута. Иначе она не преминула бы пустить его в ход.
– Она просто красотка. Какая жалость… – сказала Эванджелина, желая, чтобы леди Джейн провалилась в тартарары. – Вы будете танцевать с ней?
– А если буду, вы вырвете ей волосы?
– Милорд, вы опять становитесь тщеславным. Я вижу целую очередь дам, так и готовых вцепиться в вас. Однако по лицу леди Джейн действительно видно, что она с наслаждением сбросила бы меня с балкона.
– Вполне возможно. Но не бойтесь, я вас в обиду не дам. Так где же эта очередь из дам?
Нет, не бейте меня. По крайней мере, в середине танцевального зала, где за каждым нашим шагом следят больше людей, чем вы можете себе представить. Да, я обязан исполнить свой долг перед леди Джейн. Что же касается вас, то не танцуйте ни с кем больше одного раза.
– Почему? С вами я собиралась потанцевать еще.
– Эванджелина, не будьте тупицей. Потому что это вызовет нежелательные слухи, вот почему.
– Значит, вы больше не будете танцевать со мной?
– Я совсем другое дело. Вы моя кузина. Я должен присматривать за вами, это моя обязанность… Ах, леди Джейн, эта прекрасная девственная пастушка, уже совсем рядом!
– Я не знала, что все пастушки девственницы.
– Только самые ценные… Эванджелина, я должен идти. Держитесь поблизости. Неужели на сей раз последнее слово осталось за мной? Не могу поверить!
Она ответила самым нежным голоском, на который была способна:
– Ну, раз вы мой хозяин и щедро платите мне за службу, я должна бояться потерять такой источник дохода.
– Возможно, – после паузы сказал Ричард, потирая подбородок длинными пальцами, зудевшими от желания прикоснуться к ней, – мне придется исправить ошибку вашего отца. Он ведь никогда не сек вас, верно? Так вот, скоро вы будете лежать у меня на коленях вверх красивой попкой, нежной и беленькой. А теперь мне нужно увидеться с леди Джейн.
С этими словами герцог отошел и даже не обернулся, черт бы его побрал. Зато он сумел усмирить гнев юной леди, остановив оную в параметров от Эванджелины. Спасибо и на этом… Но перед ее мысленным взором продолжала стоять описанная им картина.
Оркестр заиграл снова, и Эванджелину тут же увлек в круг танцующих рыцарь короля Артура, который был на добрых десять сантиметров ниже ее. Она увидела вдовствующую герцогиню, танцевавшую с пожилым греческим философом – лордом Харви, как сказал ей рыцарь Круглого Стола (непрерывно икавший и то и дело извинявшийся). Герцог танцевал с леди Джейн, смотрел на нее и чему-то смеялся. Странно… За весь вечер у герцогини леди Джейн не сказала ни одного умного слова.
Следующим ее партнером стал пуританин. Однако данный представитель суровых фанатиков не был склонен к умерщвлению плоти. Пришлось легонько пнуть его в голень. Потом с ней танцевал рыцарь в доспехах, очень неуклюжий и неповоротливый. Но, надо отдать ему должное, довольно забавный.
В перерывах между танцами Эванджелина едва успевала отдышаться, время от времени увидеть кивок герцогини и ее ободряющую улыбку. И бросить взгляд на герцога. Ричард больше не приближался к ней. Он танцевал все танцы, и каждый раз с новой дамой.
Он же сам сказал, что несет за нее ответственность! Тогда почему не подходит? Этот самовлюбленный осел предпочитает танцевать с английскими пастушками, легкомысленными нимфами и даже с богиней, воздушное одеяние которой украшали широкие золотые ленты, перекрещивающиеся на груди.
Когда французский шевалье прошлого века сказал, что близится полночь, Эванджелина искренне удивилась. Согласно обычаю, партнер хотел снять с нее маску, но она не позволила.
– О нет! Я вижу, что меня зовет герцогиня. Прощайте, сэр!
И не успел он и глазом моргнуть, как она спаслась бегством, шмыгнув в широкую двустворчатую дверь, которая отделяла танцевальный зал от балкона.
Ночь была морозная, яркий лунный свет заливал раскинувшиеся внизу прекрасные сады. Эванджелина подошла к чугунным перилам и попыталась отдышаться. Ей было жарко.
– Здравствуйте, мадам де ла Валетт. Наконец-то вы освободились от своих кавалеров и оказались в одиночестве.
Она резко обернулась и увидела перед собой высокого стройного мужчину в сером домино и маске. В голосе было что-то знакомое, но Эванджелина не могла вспомнить, где она могла его слышать.
Вспомнив предупреждение герцога, она попятилась и прижалась боком к перилам.
– Вы знаете мое имя? – спросила она, внимательно изучая собеседника. Он не был пьян. Наверное, просто хотел свежего воздуха и тишины.
– Полночь, – сказал он, поднял руки в перчатках и снял маску.
Эванджелина уставилась на его лицо и родинку у глаза. Это был Конан де Витт. Тот самый человек, которого она встретила в старой церкви в деревушке Читтерли.
Глава 31
Де Витт, облаченный в серое домино, держал в длинных пальцах серую маску.
– Чему вы так удивляетесь, мадам Орел? Меня принимают в обществе. Как и вас, поскольку вы в родстве с герцогом. Я уже почти потерял надежду поговорить с вами. Вы пользуетесь успехом.
– Что вам нужно, де Витт?
– Ах, так вы помните мое имя?
– Я помню имя каждого изменника, с которым встречалась.
– Не злите меня, мадам. Я считаю вас опасной, что бы там ни говорил Эджертон. Он сказал мне, что держит вас мертвой хваткой и что как бы вы ни пытались вырваться, вам это не удастся. А теперь давайте покончим с делом. Прийти сюда меня попросил Рысь. Сам он этого сделать не смог, хотя я знаю, что он очень хотел видеть вас. Вот его послание. – Он передал Эванджелине конверт.
Девушка быстро сунула его в сумочку.
– А письмо от отца?
– Оно в конверте. Хотя Эджертон говорит, что вы у него в руках, я все еще сомневаюсь в этом. Он убил эту глупую, никому не нужную старуху, и ваше хрупкое женское сознание этого не выдержало.
– Эта старуха была нужна мне, мистер де Витт. Скажите Эджертону, чтобы он избавил меня от дальнейших поручений.
– Вам бы этого очень хотелось, правда? Нет, так легко вы не отделаетесь. Наш император в Париже, мадам. Скоро он уничтожит армию союзников и снова придет к власти. Однако на этот раз он создаст династию, которой будет суждена долгая жизнь. Когда это случится, вы получите свободу, но ни часом раньше.
– Наполеон никогда не получит прежней власти. Все, что у него есть, это одна-единственная страна, в которой живут безумцы, и, если дойдет до новой битвы, он будет разбит.
Де Витт вынул из кармана лакированную табакерку и открыл крышку. Эванджелина заметила, что у него дрожат руки. Он вдохнул табак, а потом тихо сказал, вполне владея собой:
– Орел, вы мне не нравитесь. Я считаю, что женщины иногда могут быть полезными, но совсем не так, как думает Ушар. Мне кажется, что Эджертона ослепила похоть. Вы опасны. Эджертон велел передать вам, что, если вы начнете артачиться, не забудьте: речь идет о двух смертях, а не об одной. Судя по выражению вашего лица, это предупреждение подействовало.
Внезапно де Витт схватил ее за руки и рванул на себя. Почувствовав владевший им гнев, Эванджелина так испугалась, что едва не лишилась дара речи.
– Отпустите меня…
– О нет, еще не время. Я хочу овладеть вами, не сходя с этого места. Надо же мне понять, чем закоколдовали Эджертона. Ведь вы наверняка спали с ним, правда? Что скажете? Наверное, герцог тоже спит с вами, а чем я хуже?
– Вы глупец. Здесь очень холодно. – Она плюнула ему в лицо.
Продолжая держать ее за левое запястье, но отпустив правое, он достал из кармана платок и вытер лицо. Затем негромко сказал:
– Вы за это заплатите. Меня считают красивым мужчиной и умелым любовником. Значит, дело в этом чертовом герцоге, верно? Он богат, титулован, и это привлекает к нему таких шлюшек, как вы. Если бы у меня было то же самое, вы бы не отвергли меня. Не пытайтесь меня ударить, иначе полетите через перила. Мне наплевать, что вы не выполните следующее задание. В вашей сумочке найдут письмо и тут же узнают, что вы изменница.
– Я не отвергну вас только в одном случае. Когда увижу болтающимся в петле.
– Сучка! Я тебе…
– Эванджелина!
Конан де Витт опустил руки и медленно отошел от нее. Эванджелина подняла глаза и увидела вышедшего на балкон герцога. Она крепко прижала к себе сумочку и обошла де Витта.
– Милорд… – сказала она.
Герцог посмотрел на Конана де Витта, на Эванджелину, лицо которой было мертвенно-бледным, и ощутил жажду убийства. Он сухо и холодно сказал:
– Де Витт, я могу спросить, что вы здесь делаете с моей кузиной? Тут очень холодно.
Так он знает де Витта? – удивилась она, сделав еще один шаг к герцогу.
– Да, мы как раз говорили о том, насколько переменчива английская погода. Я сказал мадам, что она простудится, если постоит здесь еще немного. Я видел, как она вышла на балкон, и решил познакомиться с ней. Она любезно поделилась со мной своим мнением об Англии и англичанах. Но я успел продрогнуть до костей.
Милорд, мадам, позвольте откланяться. – Он кивнул обоим и вышел.
Герцогу хотелось схватить мерзавца за глотку, но пришлось сдержаться. Эванджелина побледнела как полотно; казалось, она вот-вот упадет в обморок.
Ричард видел, что она оставила танцевальный зал и вышла на балкон. Видел, что туда же направился мужчина в сером домино и серой маске. Он устремился следом, как только сумел избавиться от леди Уинтроп, которая поспорила с подругой, что переспит с ним.
Черт побери, что с Эванджелиной? На ней нет лица. Герцог притянул девушку к себе так же, как это только что сделал де Витт, и спросил, дыша ей в лоб:
– Он оскорбил вас? Что он вам сказал? Она почувствовала, что Ричард дрожит от гнева, и покачала головой, прижатой к его плечу.
– Он ничего не сказал. Только хотел соблазнить меня. Но я с ним справилась, – быстро добавила она, испугавшись, что герцог погонится за де Виттом.
Ричард напрягся как струна.
– Нет-нет, пожалуйста, не уходите! Вы были правы, когда говорили, что такое случается. Меня пробовали обольстить по крайней мере полдюжины джентльменов. После трех первых попыток я к этому привыкла. Де Витт – ужасный человек, но если бы он захотел перейти от слов к делу, я бы сбросила его с балкона. Кто он такой? Откуда вы его знаете?
– Его очень долго не было в Лондоне. Я познакомился с ним у Дрю. Он секретарь лорда Хэмптона, избранного, если не ошибаюсь, от Озерного края, и принимает участие во всех политических интригах своего хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33