! - обрадовался Редар.
- Нет! - злобно стукнул Крегг кулаком по столу. - Нет! Мы живем в пустыне, Ученик. У нас нет гниющих куч - они высыхают быстрее, чем покрываются плесенью. У нас в выгребных ямах сухо, как в полуденной пустыне! Всего, что я смог наскрести за целых шесть лун, хватило лишь на один глиняный кувшин, только на одну попытку. Если мы хотим победить смертоносцев, то должны найти заменитель для гнилостной соли! * * *
Уже через день получилось так, что Редару пришлось идти в пещерный город одному. Накануне Крегг опять перемудрил с составом смеси, она вспыхнула и сгорела в одно мгновение. Все бы ничего - такое происходило почти каждый день, старик только ворчал и на следующий день готовил новый состав, но на сей раз взметнувшееся пламя обожгло Креггу руку. Не сильно вроде, но разве умный пустынник пойдет с одной рукой в пески? Никогда - это смертельно опасно. Налетит из-за дюны скорпион или фаланга, а то и, не к ночи будет помянут, паук-верблюд - как отбиваться-то?
А к Угрюмым скалам пора уже было наведаться. У Крегга подошел к концу весь запас горючего орехового масла, что оставался с прошлой мены.
Редар еще ни разу не был в пещерном городе, зато наслушаться успел про него достаточно. Посмотреть, как это люди умудряются жить внутри камней, а не в песчаных норах, ему хотелось до смерти. Сходит он и без Крегга как-нибудь - вон в каменном лабиринте, да в долине Ущелий Редар уже лучше Учителя ориентируется. Сколько раз за нефтью бегал!
- Идти-то далеко? Нарисуй!
- Да чего тут рисовать! До Близнецов ты с закрытыми глазами доберешься, а там тропа сама приведет, не заблудишься. Только как же ты один-то пойдешь? Нет уж…
Крегг поначалу уперся:
- Одного не пущу. Покамест опыты прекратим, земля от этого не перевернется, а вот заживет рука - вдвоем и сходим.
- Да дойду я, чего ты переживаешь?
- То, что дойдешь - я не сомневаюсь. Вот только примут ли тебя? Люди там живут осторожные, чужаков не любят. Они вообще с пустынниками бы не встречались, была б их воля. Но приходится… Еды у них своей мало - без нас не проживут.
- Ну, не убьют же меня! Вся Кромка на мену ходит - ничего, живы. Богвар при мне раза три…
- Богвар может хоть десять раз! Его в лицо знают. У пещерников в отрогах скал секреты - охрана с пращами. Укрываются так, что даже самым зорким не разглядеть. Могут тебя сначала камнем в лоб поприветствовать, а потом только выяснять начнут, кто ты и откуда. А с разбитой головой тяжело будет общаться-то!
- Такое было?
- Да нет, но…



- Чего ты тогда пугаешь? Я же не смертоносец какой-нибудь! Подойду к этим самым… Как ты говоришь? Отрогам? Руками буду махать, привлекать внимание. Пусть видят, что открыто иду, не таю зла. Спросят - скажу, что на Кромке живу, с тобой вместе…
- Вот этого не стоит! На мене-то, конечно, сразу поймут, как только товары начнешь отбирать, от кого ты явился. Но охране говорить не надо. Я там не очень-то популярен - могут и не пустить…
Все же Редар уломал старика. Наутро завернул в чистый отрез домотканой тряпицы семь полос отличного мяса, высушенного под жаркими солнечными лучами, перекинул ее через плечо на манер крегговой перевязи. По пустынному укладу вышел с восходом. Чтобы, как присоветовал вчера Крегг, как раз к началу самого пекла дойти до отрогов. А там уже кругом скалы нависают над тропой, какая-никакая тень есть - не так жарко будет идти.
Вот и Близнецы. Редар приветствовал их как старых знакомцев. Отсюда действительно тянулась тропка, петляющая между чахлыми кустиками пустынной колючки и высохшими, причудливо искореженными стволами. Когда-то деревья попытались отхватить свой кусок земли от пустыни, бросив семена в ее иссушенную зноем, бесплодную почву. Но пустыня не любит живую зелень и никогда не отступает. Здесь, на Кромке, сухостой попадается часто. Не то, что у Поющего Солончака, где единственное дерево, что, раскинув крючья безжизненных веток, оставалось неизменным на памяти многих поколений. Охотники встречались у Дерева, уходя в долгий поход, там же собирались редкие сходы всего окрестного люда.
Солнце начинало пока еще терпимо припекать, тяжелая перевязь оттягивала плечо. Редар ускорил шаг: пока есть силы, лучше побыстрее добраться до отрогов, что уже проступили на горизонте. А там, в тени каменного уступа, можно будет и отдохнуть.
Сухая шелушащаяся глина, испещренная трещинами, постепенно отступала, под ногами то и дело глухо шуршала каменная крошка. По обеим сторонам тропы стали попадаться гигантские валуны, следы давних лавин. Источенные тысячелетиями ветров, своими плавными линиями они больше походили на песчаные холмы. Наконец, начались и скалы. Нагромождения каменных обломков перемежались пологими склонами, поросшими желтоватым пожухлым мхом, низкорослыми чахлыми деревцами.
Здесь Редара впервые окликнули. Он, конечно, давно забыл про обещание Креггу размахивать руками, привлекая к себе внимание. Засмотрелся по сторонам. Окрик невидимого стража прозвучал неожиданно:
- Эй, сто-о-ой!
Пустынник замер, украдкой оглядывая скалы. Где же они прячутся?
- Ты кто такой, чужак?
На мгновение юноша замялся с ответом:
- Я из пустыни, племянник Богвара и Раймики! На мену иду.
- Что-то мы тебя раньше не видели! Врешь, небось? Ну-ка, стой, где стоишь! И не шевелись!
Пустынник замер. Из-за неприметного валуна вдруг показался человек.
Он сноровисто спускался по склону, умудряясь ни разу не оступиться. Несколько мгновений - и незнакомец спрыгнул с небольшого уступа на тропу перед Редаром, оказавшись перед ним в трех шагах. Высокий, но несколько щупловатый парень немногим старше его.
Странно, а окликнувший голос явно принадлежал зрелому мужчине. Значит, за камнями прячется еще кто-то. И возможно, не один.
Копье пещерника недвусмысленно нацелилось острием точно в грудь.
- Так ты откуда, а? И не делай неправильных движений!
- Вообще-то я с Поющего Солончака, но недавно поселился на Кромке у Богвара и Раймики. Меня Редаром зовут. Мясо вот иду менять, - пустынник осторожно, чтоб ненароком не приняли за «неправильное движение», встряхнул перевязь, потом не удержался и добавил: - Да что вы такие недоверчивые! Могу еще охотников с Кромки назвать, кого помню. Ззар, Кисма, Кребус, Зинвал… - Ну что там, Малик? - снова напомнил о себе невидимый голос.
- Да не знаю, - отозвался щуплый, - говорит складно вроде… Надо бы его к Айрис отвести. Пусть разбирается.
- Заняться ей больше нечем, кроме как со всякими пустынными бродягами болтать! - лениво проворчал из-за спины третий голос. Редар с трудом подавил желание обернуться.
- Не болтай, Ремра! - тем же сноровистым шагом на тропу спустился еще один человек. Лысоватый крепыш невысокого роста, одетый в добротную просторную накидку. У него было удивительное лицо - верхняя часть, в том числе и блестящие залысины на макушке, загорела до красноты, столь знакомой любому пустыннику, а рот, подбородок и торчащая из выреза накидки мощная шея были бледными, едва ли не белыми.
- Так ты, парень, на мену идешь? - прищурился он на Редара.
- Ну да, вот… - снова решил потрясти перевязью юноша, но тут же передумал: в спину уперлось что-то ощутимо острое и колючее.
- Угу. Ну, что ж, это мы только приветствуем. Но раз ты новичок - дороги не знаешь, ловушки в скалах тебе не известны, пускай Малик и Ремра тебя проводят! Согласен?
- Пошли, - грубо дернул за плечо Малик. - Пошли, чего стоишь?
Лысый проводил троицу прищуренным, каким-то хитроватым, взглядом.
- Не забудьте сказать Намарру, что его смена скоро - как солнце коснется острия Укушенной скалы, пусть приходит. А ты, парень, не бойся, если пришел с добром, ничего плохого тебе не сделают, - добавил он.
Провожатые торопили Редара, то и дело покрикивали на него, но делали это беззлобно. Видимо, опасным новоприбывшего чужака они не считали и просто продолжали играть в какую-то свою игру. Малик, правда, изредка бросал на гостя злобные взгляды, но второй, нескладный увалень Ремра, надсадно пыхтевший над ухом от быстрой ходьбы, поглядывал на пленника, можно сказать, даже дружелюбно.
Солнце совсем перестало появляться из-за горных вершин, теперь со всех сторон над тропой возвышались гигантские каменные исполины, погрузив в спасительную тень всю тропу.
Сейчас Редар только порадовался, что палящее солнце больше не жжет немилосердно голову, а то перед глазами уже начали проявляться темные круги. Бедный Ремра так и вообще сипел, точно песчаная буря, чуть ли не по земле уже волочил свое копье.
Зато после заката на этой окруженной огромными камнями тропе будет весьма неуютно. Сплошная темень кругом, ничего не разглядишь. Редар представил - и даже поежился.
По одному, по два навстречу шли люди, один раз Редар с провожатыми обогнали парочку возбужденно переговаривающихся пещерников. Все они приветливо кивали Малику и Ремре и с удивлением смеривали взглядом чужака. Те двое разговорчивых даже попытались что-то спросить, но Малик лишь отмахнулся.
Тропа постепенно расширялась, превратилась в утоптанную сотнями ног широкую дорогу. Над ней по-прежнему нависали черные, мрачные скалы, такие высокие и изломанные, что, казалось, в этом месте никогда не бывает солнца. Нет, не зря эти скалы назвали Угрюмыми.
Еще через два-три перестрела тропа уткнулась в массивную каменную стену. Почти отвесно вниз ее от самого скального гребня прорезала трещина, расширявшаяся на высоте в полтора человеческих роста огромным зевом пещеры. Изнутри ощутимо тянуло холодом и сыростью. Непроглядную темень не могли разогнать даже мелькавшие то дело где-то в глубине слабо мерцающие огоньки.
При виде редаровых провожатых встрепенулся унылый парень с жиденькими волосами цвета соломы, что стоял у самого входа, небрежно опершись на копье.
Он не успел еще ничего сказать, как Малик, толком не отдышавшись, ломаной скороговоркой выпалил:
- Вот, поймали… на тропе чужака… Говорит, новичок… живет у Богвара. Салестер сказал… к Айрис… отвести.
Несмотря на чувствительные тычки в спину, коими награждал его Малик, Редар, входя в пещеру, даже шаг замедлил. Он никогда в жизни не видел такой большой норы. Свод терялся где-то в вышине. Сразу у входа три каменные стены, все в каких-то белесых потеках, делили пещеру, образуя четыре расходившихся в разные стороны прохода. Редара потащили в левый. Узкий, постоянно изгибавшийся туннель вывел троицу на неширокую каменную площадку. Отсюда проходы разбегались уже во все стороны. Люди стали попадаться чаще, причем каждый нес в руке зажженный светильник. Заметно светлее от этого не становилось. И это несмотря на то, что в стенах кое-где коптили масляные лужицы, такие же, как юноша видел в норе Раймики.
Малик снова больно ткнул пустынника копьем, и ничего не оставалось, как направиться вслед за Ремрой, который уже нырнул в очередной туннель. Здесь Редар чуть не упал - прямо в скале было вырублено несколько ведущих вниз каменных ступеней, немного осклизлых от постоянной влаги.
Дальше по пути то и дело попадались боковые ответвления или просто проходы, иногда завешанные кусками истертой паучьей ткани. Из-за этих занавесей доносился то разговор, то смех или детский плач.
Однажды, откинув занавеску, выглянула стройная девушка с удивительно красивыми, блестящими в неверном масляном свете, глазами. В руках у нее искрился клубок паутины, как успел заметить Редар, паука-прядильщика. С плеча на длинном шнуре свисала вниз острая деревянная палочка. Девушка уставилась на юношу с недоумением.
- Я тебя не видела… Эй, Малик, кого поймал?
- Отстань, Кира, не до тебя! - огрызнулся тот. Ремра обернулся, добродушно пробурчал:
- Чего уж такого, нельзя сказать, что ли? Чужака на тропе встретили, Салестер приказал к Правительнице привести.
- Ух, ты, - восхитилась девушка, бессовестно разглядывая Редара. - Чужак?! Настоящий чужак! А как его зовут?
Пустынник хотел было ответить, но тут из глубины пещеры послышался рассерженный женский голос:
- Кира, ты что там делаешь?
- Ой, - сказала Кира, - это меня. Новенький, значит, - и она, напоследок еще раз стрельнув по нему глазами, скрылась за занавеской.
Снова потянулись бесконечные туннели. Редар инстинктивно чувствовал, что спускается все ниже и ниже. Воздух казался вязким от наполнявшей его влаги, с каждым новым проходом становилось все холоднее. Пустынник пару раз на поворотах случайно задел рукой за каменную стену - теперь она, вся мокрая от покрывавших стену капель воды, замерзла. Юноша про себя дивился на пещерников - как им не холодно здесь? Вечный зной песков приучил тело человека к теплу, так что даже во время после дождевых ночей многие пустынники разжигали в своих норах очаги, не говоря уж о самих дождях.
Когда он уже был готов, наплевав на гордость, застучать зубами, провожатые совершенно неожиданно остановились у неширокого тупика. Вверх по стенам поднималась причудливая вязь, Редар впервые в жизни увидел резьбу по камню, но сообразил, что это дело рук человека, а не природы, и восхитился. Переплетающийся узор изображал людей, насекомых, деревья, каких-то неизвестных ему зверей… Он так увлекся, что не заметил, как Малик сделал боязливый шаг вперед и осторожно постучал.
Оказывается, это тоже был проход, только завешенный грубой тканью, похожей цветом на камень и толстенной, такой Редар никогда не встречал. Со стены на веревке свисал деревянный брусок-колотушка, тоже покрытый затейливым рисунком. Малик боязливо стукнул ей в стену несколько раз и отдернул руку, будто колотушка могла его укусить.
- Кто там? Ты, Ован?
Голос был женский, это несомненно, но неожиданно низкий и властный. Редар представил себе величественную Правительницу пещерного города, как минимум ровню Великого Найла и прочих героев прошлого, и поежился.
Малик и Ремра тоже заметно побледнели. Видать, Правительница была крута нравом, так что нерадивым подданным, посмевшим отвлечь ее от отдыха, похоже, достанется на орехи.
Ремра кивнул Малику, тот отчаянно замотал головой. Нескладеха-увалень испуганно уставился сначала на него, после на Редара, понял, что помощи не дождется, обреченно вздохнул и заплетающимся языком произнес:
- Нет, Правительница. Это Ремра… с пустынного секрета. Я… и Малик, - тот съежился почти вдвое, - привели тебе чужака… Нам Салестер приказал…
- Входите! - приказала невидимая Правительница. Ремра откинул занавес. Никто из провожатых никак не решался входить, так что пришлось пустыннику первым шагнуть вперед. Охрана поспешила следом - нельзя же пускать опасного чужака в покои Правительницы, натворит еще дел!
Редар с некоторым недоумением оглядел открывшуюся взору пещеру. Была она не такой большой, как можно было ожидать, и не ослепляла великолепием. В центре возвышался каменный стол, искусно обтесанный почти до идеально ровного состояния. На нем стоял большой масляный светильник, распространяя вокруг приятный сладковатый аромат, кувшин и две плошки из кожистой скорлупы. На краю стола небрежно валялась свернутая накидка.
За столом, склонив голову, сидела женщина. Против ожидания, она не выглядела особенно величественной - невысокая, суховатая, седые волосы собраны на затылке в пучок. Правительница подняла взгляд - и Редар понял, почему ее так боятся Ремра и Малик. На блеклом, невыразительном лице сверкнули властные суровые глаза. Женщина долго рассматривала юного пустынника, на какое-то мгновение он даже почувствовал себя неуютно.
- Как тебя зовут? - наконец спросила она.
- Редар.
- Полностью!
- Редар сан Ломар.
- Откуда ты?
- С Поющего Солончака. Пришел еще до последних дождей. Поселился у Богвара и Раймики…
Вопросы следовали один за другим, и юноша еле-еле успевал отвечать. И вот Правительница задала вопрос, которого он боялся.
- А чего тебе на Солончаке своем не сиделось? Охотник замялся. Открывать свою историю всем подряд ему не хотелось. Тем более этой суровой Айрис, наверняка начисто лишенной сострадания и жалости. Вон глазищи-то какие!
Правительница поняла его по-своему.
- Ремра, Малик, оставьте нас. И чтоб не подслушивали у меня!
Оба парня вздрогнули и испуганно попятились из пещеры.
- Да, вот еще что. Встретите Киру - передайте, что я ее ищу. Пусть придет ко мне.
Редар с некоторым облегчением почувствовал, что озлобленный взгляд Малика перестал буравить ему спину.
- Рассказывай, пустынник. Я жду.
Что оставалось делать? Редар коротко рассказал о паучьем налете, о гибели семьи. Глаза Айрис постепенно утратили свою суровость, потеплели, неожиданно сочувствующим тоном она спросила:
- Ты остался совсем один?
- Да нет, Раймика, жена Богвара-охотника, сестра моей матери. Я пошел к ней…
Они беседовали еще долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30