Бессьер Ришар
Путь в ничто
Ришар-Бессьер Ф.
Путь в ничто
Перевод Ю. Семенычева
К читателю
В предлагаемом вашему вниманию романе мы отнюдь не стремились доказать, что в один прекрасный день человеку удастся воплотить свои мечты.
И все же мы твердо убеждены в том, что наука позволит нам однажды выйти за рамки нынешних представлений и познать наконец математические законы, порожденные мыслью Создателя Вселенной.
Если только не...
Но это как раз и составляет содержание нашего произведения, и мы оставляем за читателем право сделать свои собственные выводы.
Прежде чем вы приступите к чтению, нам хотелось бы предупредить, что на сей раз не писатель распоряжается своими героями, а, наоборот, сами персонажи романа вовлекают его в поток своих приключений.
Посему мы полагаем, что поступили правильно, попросив Сиднея Гордона отредактировать текст. Не исключено, что он сумеет завлечь читателя, хотя бы на некоторое время, в область иллюзий, в страну, где из серебряных и золотых нитей плетут узор мечты.
Если это получится, то автор будет безмерно счастлив.
Ф. Р.-Б.
Глава 1
Когда я вошел в громадный кабинет директора, он сидел за письменным столом, пожевывая одну из тех отвратительных итальянских сигар, от которых он был без ума. Я же так и не смог привыкнуть к их мерзкому запаху и каждый раз в подобной ситуации, стараясь не дышать, невольно строил гримасу.
Фанниган, поднявшись с кресла, подошел ко мне.
- Наконец-то явились. Полагаю, вы гордитесь собой?
У меня не было причин придерживаться другого мнения. Вот уже несколько дней подряд я строчил в нашу газетенку статьи о совершенно потрясающем эксперименте, который намеревался провести один французский ученый. Речь идет о знаменитом профессоре Деламаре.
Основным источником информации служил мой друг, профессор Арчибальд Брент, председатель международной комиссии по атомной энергии, который вместе с супругой Глорией в течение нескольких месяцев работал с французским ученым в тесном содружестве.
Я лез из кожи вон, чтобы войти в состав экипажа, которому предстояло совершить необыкновенное путешествие. Но Арчи деликатно дал мне понять, что Деламар издавна на дух не переносит журналистов, и категорически воспротивился моим домоганиям.
Пришлось удовольствоваться написанием нескольких статей об этом экстравагантном профессоре, сосредоточившись главным образом на тех научных задачах, которые тот намеревался решить.
В двух словах - суть состояла в том, что Деламар сконструировал и построил аппарат, способный функционировать вне времени и пространства. На борту этой машины он намеревался совершить прыжок в будущее на десять тысяч лет. Чего греха таить, подобный проект, безусловно, выглядел как первоклассная сенсация и явно стоил того, чтобы им заинтересоваться.
Но наш босс, или попросту Обезьяна, - так между собой мы звали хозяина газеты - лишь пожал плечами, узнав, что Деламар отказался взять меня с собой в качестве пассажира.
Все же я попытался вновь выложить ему начистоту все, что думаю по этому поводу. Однако он тут же меня прервал:
- А чего тут плакаться? Даже если для них самих путешествие продлится недолго, то мы-то к их возвращению на Землю, состарившуюся на сто веков, все уже давным-давно откинем копыта. И от этого прискорбного факта никуда не денешься. Спрашивается, на кой ляд нам вся эта его затея? Я уж не говорю, что вовсе не желаю оставаться без своего журналиста ради этой авантюры. Ваш Деламар просто спятил и блефует. Не случайно мнения о нем так сильно разделились, о чем вам прекрасно известно.
Я вскочил со стула.
- В конце концов, босс, вы меня доконаете, и я уверую в то, что у вас в черепушке вместо мозгов - пакет гигроскопической ваты. Я очень подробно обсуждал проект Деламара с Арчи. Вам, конечно, известен профессор Брет, и о нем не скажешь, что он - любитель побалагурить. Так вот: по его мнению, опыт должен непременно удаться и станет уникальным явлением в истории человечества. Уточняю, что между моментом старта и возвращением обратно не пройдет даже секунды. Разве вы не понимаете всего значения подобного события? Они вернутся на Землю в тот же миг, как покинут ее.
При упоминании имени Арчибальда Брента Обезьяна вскинулся:
- Неужели ваш друг и в самом деле убежден в успехе этого эксперимента?
Как только я подтвердил, что Арчи лично проверил все расчеты француза и даже сообщил мне, что пробный бросок во времени состоится во Франции через несколько дней, могучий кулак Фаннигана с треском обрушился на стол.
Он стремительно подскочил к двери и заорал так яростно, что мне не хочется даже и пытаться описать его состояние.
- Так почему же вы не сказали мне об этом раньше?! Черт вас побери, чего вы ждете? Это ведь надо: у нас под носом - самое потрясающее изобретение века, мы можем сделать эксклюзивный репортаж о сногсшибательном путешествии во времени с изложением мельчайших деталей и доказать всему миру, вопреки распространенному мнению, что Деламар никакой не шарлатан! А вы тут расселись, сложа руки и потягивая мое виски! По-доброму предупреждаю вас, молодой человек: не проскользнете ужом в состав команды, можете впредь сюда и носа не показывать. Надеюсь, я понятно выразился?
Я послушно проследовал к двери, на которую указывала рука босса, но на ходу все же успел ввернуть словечко:
- Все ясно, шеф. К счастью, я умею делать стойку и ходить на руках. Позвольте, однако, заметить, что вы обожаете усложнять жизнь другим людям и, несомненно, заслуживаете звания величайшего зануды всех времен и народов.
Я произнес эти слова с удовольствием. Все-таки легче на душе, когда вот так бросишь правду-матку прямо в лицо некоторым людям. Должен честно признать, что он ничем не запустил в меня после этого. Лишь что-то рыкнул в ответ, пыхнув огромным вонючим облаком дыма.
Говоря по совести, гордиться мне особенно было нечем.
Впервые в жизни я по-настоящему потерпел неудачу, причем с риском для собственной репутации.
В своих отношениях с боссом я был низведен до полржения мальчишки. Это я-то, Сидней Гордон, первый репортер мира, прослывший мастером репортажей, всегда отражавших самые авангардные темы. Тот, кто всегда откапывал сенсации, добывал материал о наиболее ярких и необыкновенных событиях, происходивших на нашем шарике в течение последних лет. Человек, который никогда и ни перед чем не останавливался и шел на любые жертвы ради сохранения репутации "Нью-Сан".
То была горькая правда: отныне, чтобы ужиться с Обезьяной, мне придется на своей шкуре узнать, почем фунт лиха.
И я был бессилен что-либо изменить в этой ситуации, и незачем было точить зуб на Арчи и Глорию: они и впрямь, можно сказать, сбились с ног, добиваясь моего включения в эту экспедицию, но Деламар был неумолим.
Лично я с ним незнаком, но могу без труда набросать его портрет, опираясь на те сведения, которые получил от своих французских коллег.
В жилах Деламара, точнее сказать - профессора Зигмунта Каетана Состена Деламара, похоже, текла голубая кровь. Некоторые источники утверждали, что одна из его пра-пра и так далее бабушек оказалась неравнодушной к капризам кого-то из Бурбонов. Только не спрашивайте, которого по счету, потому что я терпеть не могу копаться в семейных историях. Но профессору это было, как говорится, до лампочки, ибо с тех пор, как он узнал, что дважды два четыре, он интересовался только чистой наукой.
Очаровательная личность, хотя порой и несколько угрюмая, понятно, далекая от светской жизни. Несмотря на свои пятьдесят с гаком, он отличался пружинистой легкой походкой и продолжал время от времени заниматься конным спортом и фехтованием. Думается, его доброе расположение к Арчи объяснялось тем, что тот проводил свое свободное время точно так же.
Деламар жил в большой вилле неподалеку от Фонтенбло, в ней же обустроил и ультрасовременную лабораторию. В научных изысканиях ему помогали несколько 204 сотрудников, приходивших и уходивших с работы строго по часам, словно примерные чиновники-службисты. Добавим сюда также кухарку, водителя и собаку - и мы получим полное представление о том, каким было его ближайшее окружение.
Забыл, пожалуй, упомянуть еще об одном родственнике, что-то вроде племянника. Говорили, что он из числа неудачников, который только что, в свои двадцать два года, сдал экзамены за неполную среднюю школу и всячески старался принести хоть какую-нибудь пользу. Злые языки утверждали, что он так и не сумел преуспеть в этом. Звали его Паоло Падовани, что указывает на его национальность.
Для пущей точности укажу, что Паоло был сыном одной из племянниц профессора, вышедшей в Риме замуж за некоего сеньора Падовани.
И тем не менее существовал все же, пусть и один-единственный, человек, с одобрением воспринявший отказ профессора в отношении меня. Думаю, нетрудно догадаться, что речь идет о Маргарет. Ибо эта несносная женщина даже и не старалась хоть как-то скрыть свою радость, считая, что в итоге это позволит нам наконец-то пожениться. Она твердо надеялась, что на сей раз не произойдет никакого крупного события, которое могло бы сорвать ее планы.
Я предавался такого рода размышлениям, когда в салон вихрем ворвалась Маргарет. Бросив сумочку на диван, она на пути к бару одарила меня поцелуем. Налив себе, она не забыла и о новой порции для меня.
- О, Сидней, что за ужасный день... К счастью, я позволила себе одолжить твою машину.
- А то я не заметил... Кстати, пришел счет за починку твоего "меркурия".
- Дорогой, умоляю, давай не будем говорить сейчас о деньгах. Я так вымоталась, ужасно устала. Ну что ты хочешь... всякие там собрания... не считая приемов. Это начинает до смерти надоедать. Я только что рассталась с подружками. Им не терпелось узнать мое мнение по некоторым вопросам, и мы заболтались так, что незаметно пролетело несколько часов. Я не смогла точно вспомнить только об одном: то ли это Шампольон сформулировал принцип относительности, то ли Эйнштейн расшифровал иероглифы. Но ты не беспокойся за меня, я ловко выкрутилась из этого положения. Заявила, что они оба согласились разделить славу своих открытий.
- Надеюсь, в вашей компании не оказалось журналистов? - бросил я, залпом осушив свой бокал.
- Это почему же? Да не волнуйся ты, они такие тетехи, что сочли меня "сенса".
- Чего?
- Ну, сенсационной, значит. До чего же иногда ты выглядишь отсталым.
- И ты так со мной разговариваешь в то время, как я взбешен невозможностью участвовать в интереснейшем путешествии и увидеть, что станется с миром через десять тысяч лет!
- Опять ты за свое. На первом плане все равно стоит наша свадьба, поскольку, если и дальше все будет продолжаться так же, как было, я засохну старой девой, как моя матушка.
Я почувствовал, как подкрадывается мигрень, и только четвертая порция виски придала мне силу подготовиться к предстоящим неизбежным комментариям Маргарет на этот счет. Она и в самом деле принялась вдохновенно объяснять мне, что, стремясь избежать ненужных расходов и уклониться от некоторых обязательств светского характера, решила воспользоваться пребыванием пастора Салливана в Париже и позвонила ему. Он, естественно, согласился обвенчать нас. О! Маргарет продумала буквально все. Уже вечером доставят на дом мой новый смокинг и ее подвенечное платье. Ну а что касается цветов, то их будет гораздо удобнее купить на месте, в Париже.
Она вытащила сигарету из моих губ и между двумя затяжками добавила:
- Как ты считаешь, дорогой Сид, а не начать ли наше свадебное путешествие до церемонии бракосочетания?
- Но это же потряс! То есть я хочу сказать потрясающе. Могу я узнать, когда нас благословят на брак, мой ангел?
- В субботу, через три дня, лапочка.
Я не успел никак отреагировать на это известие, поскольку в ту же секунду дважды раздался звонок у входной двери.
Маргарет, намеревавшаяся облобызать меня, отодвинулась.
- Если это твой шеф, то им займусь я.
Она открыла раздвижные двери и впустила человека, которого я узнал сразу же.
- Ничего себе... Вот это сюрприз... Вы разве здесь?
- Привет, Сидней, мое почтение, мисс Маргарет.
Я горячо пожал протянутую руку, в то время как Маргарет как-то странно рассматривала нас.
Она уже собиралась что-то вякнуть, как посетитель, обернувшись к ней, с удивленным видом и несколько раздосадованно протянул:
- Это с каких же пор вы сменили цвет ваших волос?
Маргарет устремила на меня по-прежнему какой-то странный взгляд и сделала жест в сторону говорившего.
- Послушай, сегодня не такой уж солнечный день. Чего это он терзается по поводу нового окраса моей шевелюры? Будь добр, Сидней, выясни, в чем тут дело.
Я громко расхохотался. Наш гость не удержался и последовал моему примеру.
- Маргарет, позволь представить тебе Ришар-Бессьера. Это он испытывает злорадное удовольствие, описывая в подробностях все наши приключения. Ясное дело, он несколько обрабатывает их, но это уже мелочь.
Маргарет довольно сухо кивнула и обратилась к романисту:
- Так, значит, вы и есть Ришар-Бессьер! Ну что ж, не прочь с вами познакомиться. Но убедительно прошу вас впредь не очень заострять внимание на моей особе, поскольку имеется ряд деталей, которые касаются лишь Сиднея и меня.
- А как же быть в таком случае с моими читателями, мисс? Разве у них нет права быть осведомленными в максимальной степени?
Чувствуя, что Маргарет готова разразиться хлесткой репликой, и хорошо зная характер своей невесты, я предпочел опередить ее.
- Не желаете ли виски, друг мой? Мне известно, что вы предпочитаете пастис * родных вам мест, но здесь его не сыщешь. Так что предлагаю вам наиболее достойный в нашей округе напиток. А если ближе к делу, то проясните, чем я обязан вашему визиту?
Писатель, покачав головой, взял протянутый мной бокал.
- Я прибыл в Америку по делам и воспользовался этой оказией, чтобы заскочить сюда до вашего отбытия в Париж.
Маргарет словно кто-то подбросил.
* Анисовый алкогольный напиток, распространенный во Франции, особенно на юге, - Здесь и далее примеч. перев.
- Эй, а откуда вам известно о таких деталях нашей жизни? Вы что, подслушиваете под дверью?
- Считайте, что тут сыграло роль мое чутье. Но, строго между нами, признайте, что если уж романист не знает о планах персонажей своих произведений, то дело просто швах.
Да, возразить на это было нечего. Впрочем, писатель, казалось, находил сложившуюся ситуацию забавной.
- А как вы расцениваете наше намерение сочетаться браком в Париже?
- Превосходная мысль, дорогой мой Гордон. Кстати, я заглянул к вам и для того, чтобы предложить воспользоваться моими апартаментами. Их уже подготовили к вашему приезду. А если пожелаете, готов также предоставить вам два места на борту моей эликосферы, которая вылетает из Нью-Йорка завтра утром.
Что и говорить, предложение было заманчивым, и Маргарет не заставила себя упрашивать, тем более что она, по-видимому, помирилась с писателем. И это было совсем неплохо, так как иначе могли бы последовать осложнения, о которых и подумать страшно.
Глава 2
В сущности, идея Маргарет насчет поездки во Францию была не так уж и плоха, и я намеревался воспользоваться пребыванием там для того, чтобы попытаться установить контакт с Арчи и Глорией, которые по-прежнему работали с профессором Деламаром. Ришар-Бессьер, естественно, был в курсе событий. Впрочем, именно он и предложил организовать эту встречу.
Мне было известно, что мои друзья остановились в отеле "Рафаэль", что на авеню Клебер. Но их не оказалось на месте, когда я позвонил от романиста. Меня заверили, что сообщат Брентам о моем звонке, как только они появятся в гостинице.
В этом смысле Маргарет повезло больше, чем мне: она дозвонилась до отца Салливана с первой же попытки, и пару часов спустя он уже прибыл в изящно меблированную квартиру, предоставленную в наше распоряжение.
И почти тотчас же зазвонил телефон. Сняв трубку, я сразу же узнал голос моего друга Арчи.
- Привет, дружище, - радостно воскликнул я. - Ищу вас с самого утра. Как поживаете? Как чувствует себя наша милая Глория?
- Все распрекрасно, спасибо. Я тоже вот уже два дня разыскиваю вас, подняв всех на ноги. Нам совершенно необходимо немедленно встретиться.
- Что за спешка такая? Уж не пожар ли там у вас?
- Сидней, уверяю вас, мне не до шуток. Ждите меня в квартире Ришар-Бессьера. Повторяю: надо увидеться, не теряя ни минуты. Это очень-важно... и крайне серьезно.
Разумеется, слова Арчи не заинтриговали только, возможно, отца Салливана, пробурчавшего монотонно-пискляво:
- Я отлично знаю семью профессора Брента. Мы с ним старые знакомые.
Но нам-то от этого какой прок?
Через несколько минут раздался звонок у входной двери и Ришар-Бессьер впустил в гостиную Арчи и Глорию. На их лицах читалось некоторое смятение, но, увидев нас, они расплылись в дружеской улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15