Инфекция начала атаку сразу, и если бы рана не была обработана своевременно, трудно было бы надеяться на положительный исход. Пришлось бы, наверно, ампутировать ногу..." Голоса отдаляются, тонут, и тут Никифор все-таки открывает глаза. Где это он?..
Сгорбившись, сидит возле него, подперев голову кулаком, девушка.
- Верочка... - узнает он ее.
- Tсc... - она грозит пальцем, в глазах ее и страх, и радость. - Молчи, тебе нельзя разговаривать.
Никифор молчит некоторое время, только смотрит и смотрит на нее. Потом говорит:
- Так, значит, мог быть и сепсис?.. - У Веры задрожали густые ресницы. - В лучшем случае - ампутация?
- Лежи спокойно, Ник. Что было, то сплыло.
- Та-ак... Значит, было... - Никифор перевел взгляд на прозрачную стену, за которой виднелась зеленоватая вода бассейна. - А если бы не ты?.. Значит, неспроста сказала мне Пифия, что я счастливый. Послушай...
Не договорил. Вздохнул и только красноречиво взглянул на девушку. Вера догадалась: хочет спросить о Кларе. Болезненная гримаса появилась у нее на лице: ну что ему сказать?
- Видишь, как получается... - заговорил Никифор. - Снова я очутился на этой вилле. Клара здесь отдыхала?
- Да, - кивнула головой Вера. - Я сюда перебралась.
- Какой-то заколдованный круг...
- А хочешь, я перевезу тебя домой?
- Нет, спасибо, не беспокойся.
"Ему здесь приятно, - подумала Вера. - Все напоминает о Кларе. Это хорошо. Позитивные ассоциации содействуют скорейшему выздоровлению. Иногда и иллюзии бывают полезны".
И верно, его память отбирала из прошлого только радостное, только хорошее. "Это ведь она здесь была, - думал Никифор. - Эти стены помнят ее голос, эта мебель, наверно, тоже ее еще не забыла. А что в ней особенного? Познать это - означало бы сделать большое открытие!"
Стена еле заметно засветилась и погасла - пенаты вызывают Веру на связь. Теперь, когда в помещении появился больной, они перестали пользоваться звуковыми сигналами. Вера облегченно вздохнула, встала и вышла, мягко ступая по голубому пластику. Никифор проводил ее взглядом, исполненным надежды. Вернувшись минуту спустя, Вера сказала:
- Это Клара. Интересуется твоим здоровьем, просила передать привет...
Каким радостным сиянием озарились его глаза, как засверкали! Что-то там, в глубине, прояснилось, засветилось, заиграло. Она интересуется! Передает привет! Неужели не все еще потеряно? Неужели она поняла, что он обидел ее от избытка чувств?
А Вера едва удержалась, чтобы не заплакать. Она поняла, что в сердце ее растет зависть к подруге, и это очень плохо. Разговаривала она совсем не с Кларой. Клара неизвестно где и не хочет отозваться. Это охрана здоровья интересовалась, все ли в порядке. Эх, Ник, Ник...
Увидев на экране отца Ника, Вера стремглав бросилась к юноше. Отец смотрел с экрана, как ковыляет сын, и спросил:
- Ходишь?
- Хожу!
Помолчали. Отец хмурился, поглаживал пальцами гладко выбритый подбородок.
- Ну а что собираешься делать?
- Как только выздоровею, отправлюсь в Антарктиду. Никифор Ярковой слов на ветер не бросает! Я докажу...
- А что же ты докажешь?
- Я сделаю открытие, такое открытие!
Отец посмотрел сыну в глаза:
- Это хорошо, Ник, что у тебя такой задор. Вот только мотивы мне не нравятся. Докажу, докажу... Мальчишество это. Рассуди спокойно, сам поймешь. Тебе нужно начать с понимания того факта, что ты живешь в обществе...
- Общество не признает меня, игнорирует!
- Но виноват-то ты сам.
- Я виноват? Да что же такое я сделал?
- Ты нарушил закон неприкосновенности личности и жилища. Это атавизм, рецидив анархии, и общество...
- Напридумывали кто знает сколько ограничений, вот и ходи-броди по лабиринту законов и традиций. А я не хочу! Не желаю! Мне нужен простор!
- Неконтролируемые эмоции...
- Я знаю: вам лишь бы только логика и еще раз логика!
- А как же, сынок? Эмоции необходимо подчинять разуму, иначе никакая система функционировать не будет, перевесит энтропия.
- Ну и пусть!
- Вот это уже необдуманно, Ник.
- А они там все обдумывают, да? Занимаются всякой ерундистикой, а стоит сказать им умное слово, слушать не хотят!
- А ты не хочешь мне объяснить, что к чему?
- Если интересуешься... Пожалуйста. Наблюдения за магнитным полем Земли за последние сто лет показали, что оно все время ослабевает. Разве не свидетельствует это о том, что материя, которая его создает, иссякает? А между тем в недрах Земли, где-то в Антарктиде, имеются залежи некоторой материи с естественным магнетизмом. Так можем ли мы ждать, пока кривая интенсивности ее излучения дойдет до нуля? Разве не ясно, чем грозит не то что исчезновение, а даже ослабление магнитного поля, скажем, наполовину? Интенсивная радиация из космоса, не имея на своем пути мощного магнитного панциря, достигнет поверхности Земли...
- А разве атмосфера не защищает нас?
- Такую интенсивную радиацию атмосфера не способна поглотить. Ее схватывают радиационные пояса планеты - магнитные улавливатели. Я думаю, настало время отыскать месторождение магнитной материи и изучить его, чтобы синтезировать эту материю искусственно. Вот о чем я хотел поговорить с коллегами, но они отвернулись от меня. Но я... я им докажу!..
- Ах, Ник! - вздохнул отец. - Когда в тебе говорит ученый, тебя интересно слушать, но когда ты начинаешь "якать"... Ну ладно, к этому мы еще вернемся. А что касается твоей гипотезы, могу сказать только одно: она любопытна и даже правдоподобна, хотя и построена на фантастической основе. Против нее можно выдвинуть серьезные возражения.
- Какие?
- Вот хотя бы такое: что ты скажешь о магнитном поле Солнца? Там тоже "залежи" какой-то особенной материи?
Отец взглянул на сына, ожидая ответа. В глубине души он восхищался своим Ником, даже одобрял его бунт, но не решался признаться себе в этом.
- Что ж, возражение толковое... - пробормотал Ник. - Об этом я как-то не подумал... Первое, что приходит на ум: аналогичные явления могут возникать по разным причинам. И действительно, почему бы Солнцу тоже не иметь такой материи? Ведь модель солнечных недр гипотетична.
- Ну что ж, сынок, все это интересно, но прежде всего ты должен... войти в колею.
Никифор рассмеялся, откинув голову назад и прижав ладони к груди. Точно так же, как смеялся когда-то его отец.
- Это так впопад сказано: в колею! Войти в колею традиций, а голову сунуть в ошейник обычаев и нравов.
Вера внимательно слушала этот разговор отца и сына, вдумываясь в каждое слово. Аргументация отца Ника казалась ей убедительной, но в душе она склонялась на сторону Ника, вопреки логике симпатизируя его возражениям. А если бы ее спросили почему, вряд ли она смогла бы ответить.
- Рано или поздно, а тебе придется пойти на компромисс, сказал на прощанье отец. - И чем раньше, тем лучше. Для тебя.
- Никаких компромиссов!
- Пожалуйста, только без мальчишества. Ты ведь взрослый, ответственный член общества. Об этом не забывай.
"Взрослый, ответственный... - думал Никифор, вперившись взглядом в пустой экран. - А что я такого сделал?"
Несколько дней после разговора с отцом Никифор был молчалив, ни о чем не расспрашивал Веру, ничего не рассказывал ей, даже Кларой не интересовался. Часами лежал себе или сидел в кресле напротив стеклянной стены, и рассеянный взгляд его направлен был куда-то далеко-далеко. Вера, боясь надоесть ему своим вниманием, заходила к нему как можно реже. Вечерами, плавая в бассейне, видела сквозь кружево ветвей, что его стеклянная стена не светится.
А вечера были прозрачные и такие тихие, что, казалось, прислушайся - и услышишь шорох теней. Веру тянуло куда-то, безразлично куда, только бы по тропинкам и по травам, и чтобы не одной, а вдвоем. Пусть бы Ник молчал, и она бы молчала, лишь бы только слышать его дыханье рядом с собой. Ах, эти вечера! Кого они не очаруют! Вера вздыхала, набрасывала на плечи легкий халатик и медленно, как бы нехотя шла в свою комнату.
Однажды, когда она уже спала, на виллу прокралась какая-то тень, проследовала к комнате Ника и легонько постучала. Ник что-то недовольно пробормотал, дверь отворилась.
- Можно к тебе? Только не включай, пожалуйста, свет. Это я, Глеб. Не узнал?
- А почему ты так крадешься? - удивился Никифор.
- Видишь ли, чтобы Веру не побеспокоить... Я ненадолго. Он сел в кресло у кровати Ника, подобрав ноги и опершись руками, словно намеревался что-то схватить и убежать. - Понимаешь, Ник, ты не обижайся, что я так тебе ответил... Знаешь, мне неудобно было перед коллегами...
- Неудобно... - с иронией повторил Никифор. - Скажи прямо: испугался.
- Ну, это ты слишком. Ничего я не испугался, но, понимаешь, в такой ситуации...
Никифор слушал и удивлялся: что стало с Глебом? Порывистый, энергичный, независимый в суждениях, превратился в свою противоположность - боится даже Вере попасться на глаза, говорит совсем не то, что думает. Некоторое время Никифор слушал не перебивая, но слова товарища содержали так мало информации, что он наконец не выдержал и нетерпеливо махнул рукой:
- Хватит! Ты не ввел программу в свою электронную машину!
Глеб в недоумении вытаращился на него.
- Ну знаешь, я думал... просто потрепаться...
- Формальное внимание к товарищу, который споткнулся?
- Ну почему же формальное?
- А рецепты, советы, наставления, прописи для меня есть?
- Правда одна, - тверже заговорил Глеб. - Пока Совет морали и этики не применил к тебе санкций, ты должен честно признать...
- Вот это уже мысль! Хотя и убогая, никчемная по сути своей, но мысль. А то лепечет...
- Почему убогая? Почему никчемная?
- Ты этого не поймешь. А впрочем, подумай.
Разговор явно не клеился. Морализаторство Глеба ничего не дало. Немного посидев, он исчез так же тихо и незаметно, как появился. А Никифор долго не мог заснуть. И досадно было, что потерял друга (ведь так нужен был ему сейчас а настоящий товарищ!), и все же как-то вроде бы полегче стало на душе. Что поделаешь, мелкокалиберным оказался Глеб. Явился сюда, наверно, так, чтобы и Леля не знала. Ну и пусть... Может быть, и Клара хотела, чтобы я в ошейнике ходил... Клара... Пифия..
Вера улыбалась, наблюдая, как Никифор вынужденно, в силу необходимости подчиняется "кнопочной цивилизации".
- Ну что, Ник, полегче немного?
- Немного.
- А дикого меда не хочется?
Он только махал рукой и отворачивался - нашла, мол, над чем смеяться. Но вот и сам рассмеялся:
- Если бы ты знала, как они набросились! Тучей! Если бы не прыгнул вниз и не скатился бы под куст...
- Не прыгнул, а упал. Ведь и ногу сломал, и бока ободрал.
- Не будем уточнять. Я закрыл лицо руками, а они... Ох и злые!
- Не надо на них пенять: они защищали свой дом.
- А зачем преследовали, когда я отступил?
- Ты хочешь сказать: когда они тебя прогнали?
- Какая разница?
- А такая, что они хотели прогнать врага как можно дальше. Ну, может быть, и погорячились немного.
- И все-таки они злые.
Долго еще, пожалуй, до самого выздоровления Никифора главной темой их иронических разговоров были его контакты с природой, а особенно пчелиное "угощение". Шутками Вера все время пыталась скрыть волнение, охватывавшее ее, когда она бывала рядом с ним. А он был уже вежливый и... равнодушный. Шли дни. Вера продлила свой отпуск, и Никифор в конце концов не мог не приступить к своей научной работе. Учитывая ситуацию, он и не пытался занять свое место в Научном центре, но через Веру получил все материалы, которые его интересовали, и просиживал над ними целые ночи. Особую заинтересованность вызывал у него геомагнитный полюс в Антарктиде.
- Это, может быть, потому, что там Клара?.. - спросила однажды Вера не без иронии.
- Ты так считаешь? - Никифор поднял голову от проекционного аппарата.
Вера подошла к Никифору и легонько тронула его за плечо.
- Слушай, а ты... когда сбежишь в Антарктиду?
- Не сбегу, а отправлюсь, когда хорошо подготовлюсь. - И он заговорил на свою любимую тему, словно проверяя собственные выводы. Напряженность поля, силовые линии, функции - все эти слова не трогали Верину душу. Девушка думала об одном: "Уедет, уедет... Ну и что? Но ведь там Клара... Клара... Неужели я ревную? Неужели влюбилась?"
- Ты почему молчишь? - остановился напротив нее Никифор.
- А что? Разве ты меня о чем-то спросил?
- Уже поздно, иди спать.
- Да... верно... - Встала, потянулась, заметила, что он скользнул по ней взглядом, и растерялась. - Пора! Я так замечталась... Да, вспомнила... Вот ты говоришь: источник... Так это ведь твоя гипотеза? Даже отец...
- А я докажу, вот увидишь. Там, где полюс, там и источник, вернее, наоборот: где источник, там и полюс. Потому что если бы это была функция всего земного ядра, то полюсов на поверхности не было бы. В любом случае пора его изучить, потому что фактически о магнитном поле Земли мы знаем не больше, чем в двадцатом веке. Ну а ты, я надеюсь, догадываешься, какое это имеет значение?
Последние слова Никифор произнес с иронией, но Вера только снисходительно улыбнулась:
- А какое это имеет значение: догадываюсь я или не догадываюсь?
- Очень большое, - серьезно заметил Никифор. - Я думал, ты мне поможешь...
- Собираться к Кларе?
Никифор помрачнел. Последнее время он не любил говорить о своем увлечении, но Вера не знала почему: то ли он охладел к Кларе, то ли, может быть, не хотел растравлять свою рану.
Подошла к нему, заглянула в глаза.
- Ты обиделся? Не надо, я ведь пошутила. А об источнике магнетизма... Интересная идея, можно создать видеофильм.
- Я думал, ты поедешь со мной...
Никифор прижался лбом к прозрачной стене и так стоял, глядя в черноту ночи. Вера онемела от радости, ей так хотелось броситься к нему, обнять, расцеловать. Да это ведь именно то, о чем она не смела и мечтать! Как хорошо! Игра продолжается! Ах, какой же он странный, какой чудной! Милый Ник...
- А когда мы отправимся? - спросила она, стараясь не выдать себя.
Он обернулся, и в первое мгновенье на лице его промелькнула радость, но тут же сделалось оно непроницаемым, на переносице сошлись брови.
- Как только будем готовы, сразу и отправимся.
Но оказалось, что подготовка к экспедиции - не такое уж простое дело, как думала Вера. Во-первых, они не знали, сколько на это потребуется времени, а значит, и какой брать запас продовольствия. Да и снаряжение подобрать нелегко. Снег, лед, морозы.
- А знаешь что, давай возьмем все, что берут альпинисты! - сказала Вера.
- Хорошая мысль, - согласился Никифор.
Вера проконсультировалась в одном из спортивных центров и привезла на виллу два чудесных альпинистских комплекта. Тут была и обувь, и одежда с электрообогревом, и палатка с теплыми надувными постелями, аптечка, рация, пищевые концентраты на две недели и еще много всякой всячины.
Никифор дни и ночи просиживал над литературой об Антарктиде. С небольшой фотографии внимательно смотрел на него знаменитый норвежец Амундсен, первым достигший Южного полюса. А ведь полюс геомагнитный - почти рядом! Теперь, когда в этот район планеты можно добраться с помощью комфортабельной геолодки, только будучи наделенным богатым воображением, можно представить себе, какая это была когда-то невероятно тяжелая и опасная экспедиция! Небольшой, по нынешним меркам, отрезок пути Амундсен с четырьмя товарищами преодолевал почти два месяца. Транспорт - собачья упряжка. Никифор улыбнулся: а что, если и нам попробовать на собаках? Только вряд ли выдержим мы такое путешествие. Ведь даже такой опытный полярный исследователь, как англичанин Роберт Фолкон Скотт, который вслед за Амундсеном побывал на Южном полюсе, погиб в снегах...
- Взгляни, Вера, на это продолговатое лицо, - сказал Никифор, показав Вере портрет Амундсена. - Видишь, какие глубокие морщины?
- Наверно, мужественный был человек.
- Как же я ему завидую! Тогда были еще не открытые полюса...
- А я думаю, он вам позавидовал бы. Разве не лучше, если цели можно достигнуть меньшими усилиями?
- Э! - махнул рукой Никифор. - Ты не понимаешь.
- Не горюй, для нас тоже кое-что осталось, есть еще много неоткрытого. Если твоя гипотеза оправдается, это будет грандиозное открытие.
Открытие... Не в нем ли смысл человеческой жизни? Первые шаги ребенка - первые открытия. Постепенно, день за днем, год за годом, человек открывает мир и самого себя - в движении, в звуке и в мысли, в видимом и спрятанном от глаза. Тайное должно стать явным! Стремление к открытиям - органическая потребность человеческого духа. Но откуда начинать? Как приблизиться непосредственно к источнику магнитных сил?
Никифор сделал бесконечное множество набросков. Решил, что в первую очередь необходимо исследовать уже тысячу раз исследованный район магнитного полюса в Антарктиде. Ведь предшественники исследовали, имея в виду свои специфические цели, но такой цели, как у него, не было еще ни у кого! Регулярно составлялись магнитные карты, регистрировались вековые вариации, но никто даже не подумал копнуть материк под толщею льда! А как, собственно, это сделать? Глубина залегания ледяного покрова - четыре километра.
1 2 3 4 5 6 7 8