– спросила она.
– Я не набрасывался, – ответил он мягко, – а пытался узнать правду. Может, вы сбежали из тюрьмы? Но это ведь не так? – ухмыльнулся он. – И я не заставляю вас уезжать. По моему мнению, ваша сестра и Филипп прекрасная пара. Я буду рад, если они поженятся.
– Тогда непонятно значение вашей фразы о том, что мне «возможно удастся вас убедить»!
– Вы же понимаете, что я хотел бы стать вашим другом…
Улыбаясь, он склонился над ней с видом соблазнителя.
Чарити сразу насторожилась. Она посмотрела в его темные глаза, которые лучились смехом. И было в них что-то еще… Приглашение?
– Прошу извинить меня, милорд, – ответила она, – но если вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей в обмен на молчание, то скажу прямо – такое предложение для меня неприемлемо.
У Чарити было достаточно времени, чтобы пожалеть о своих словах.
Молчание затянулось. Она чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.
Лорд Тиндейл сначала нахмурился, а затем на его губах мелькнула ироничная ухмылка.
– Сказано действительно прямо, я согласен. И убежден, что вы не рассердитесь на меня, когда я вам отвечу, что женщине более подходит сначала получить предложение, а уж потом от него отказываться. Уверяю вас, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Видите ли, я предпочитаю, чтобы женщины становились моими любовницами по собственной воле, и…
– Достаточно, – прервала его Чарити. – Извините, сэр, я вас неправильно поняла. Просто леди Денби сказала… я имела в виду…
Она закусила губу, жалея о своей очередной глупости.
– А теперь вы меня заинтриговали, мисс Леонард! Я понятия не имел, что вы знакомы с леди Денби. И что она сказала?
Чарити смотрела на него растерянно. А лорд Тиндейл продолжал:
– Ну давайте же, мисс Леонард! Между нами больше нет секретов. Не будьте так жестоки и не дуйте на меня свои очаровательные губки.
Он был невозможный наглец! Чарити уже хотела улыбнуться, но все-таки удержалась и покачала головой.
– Я и так открыла вам чуть ли не все свои тайны, сэр. Хватит на сегодня.
– Может, я зайду завтра? – ухмыльнулся он. Это было уже слишком! Чарити рассмеялась.
– Вы бесстыдник, сэр. Я молчу!
Слова сами слетели с ее губ, и она отвела свой взгляд, чтобы не видеть новые искорки в его глазах.
– Вы… – сказала она, – вы до сих пор не объяснили, как я должна вас убедить.
– А! Это небольшой шантаж с моей стороны.
Он помолчал, глядя ей в лицо. Но она просто ждала, вся в напряжении.
Неожиданно он отбросил шутливый тон и сказал совершенно серьезно:
– Теперь, когда вы сбросили маску, я не могу называть вас миссис Робардс.
– Но вы не можете называть меня мисс Леонард! – воскликнула она испуганно. – По крайней мере на публике.
– Конечно нет, – согласился он, встав и вежливо ей поклонившись. – Я буду звать вас просто – Чарити. Как принято между друзьями. Не беспокойтесь! Не надо вызывать дворецкого. Я сам найду дорогу.
Чарити смотрела на его могучие плечи, когда он открыл и мягко закрыл за собой дверь, а потом еще долго стояла так, глядя на дверь невидящим взором, потому что мысленно снова перебирала все слова этой замечательной странной беседы, которая только что имела место.
Она едва могла поверить, что граф Тиндейл, будучи в своей власти раздавить ее и разрушить их будущее, – разумеется, он мог потребовать, чтобы они убрались из Лондона, заплатив таким образом за молчание, – но не сделал этого. Она была убеждена, что он, как и миссис Марш, тоже считает Пруденс недостойной Филиппа. Но сегодня он сказал, что будет рад, если они поженятся! Благослови его, Господи, за эту доброту!
Теперь, с угрызениями совести, она вспоминала, как мысленно иронизировала по поводу наивности своей сестры, когда та заявляла, что лорд Тиндейл добрый человек.
Оказывается, Пруденс была права. Она увидела его настоящую добрую натуру под развязной донжуанской внешностью, которой он любил щеголять. В глубине души он был очень милым и добрым человеком.
Доброта его была бесконечна! Особенно, если учитывать, что Чарити бросила ему обвинение в том, что он хочет сделать ее своей любовницей. Она даже вздрогнула, вспомнив свои собственные неловкие слова, хотя тогда ничто не могло удержать ее, к несчастью. Что он мог подумать о ней?
Но он был добр настолько, что смог понять ее поведение – ведь она очень волновалась.
Ее грела мысль, что она теперь обрела друга, с которым может быть откровенна. Он сам сказал, что хочет быть ее другом. И она мечтала так сильно о друге, настоящем, с которым не надо притворяться.
Однако, ложась в постель, она представила это все не только в розовом свете…
Лорд Тиндейл знал одну ее тайну, но другая тайна, более ужасная, стояла барьером на пути к настоящей дружбе. Чарити недолго размышляла над этой неприятной проблемой. Все ее тело устало от беспокойных мыслей, и вскоре она тихо провалилась в сон.
Она не вдова. Она никогда не была замужем!
Эти слова пели в душе лорда Тиндейла и придавали его шагам упругость, когда он шел по Верхней Уимпол-стрит, оглядываясь на ничем непримечательный дом, в котором жила такая замечательная и удивительная женщина, как Чарити Леонард.
Это были очень поучительные полчаса, что он провел там. Лорд Тиндейл наблюдал потрясающую метаморфозу. Он сам чуть ли не заново родился.
Он прибыл сюда утром, кипя от гнева и опасаясь, что Горация была все-таки права, а сестры окажутся обычными авантюристками.
Слова правды были сказаны. Возможно, что ярлык по-прежнему актуален, в буквальном смысле этого слова – «авантюристки». Однако в процессе познания истины он заметил, что не испытывает желания наклеивать ярлыки. В тех обстоятельствах, в которых оказались сестры, кто бы мог поступить столь изобретательно и смело?
Она ведь понимала, что в любой момент их могут разоблачить. Люди отвернулись бы от них после этого, потому что никто не любит, когда из него делают дурака. Хотя это даже не входило в ее планы.
Он знал, что Чарити храбрая женщина. Достаточно было той сцены в Сохо. Правда, он злился на нее за то, что она отказывалась признать грозившую ей опасность.
А сегодня она заявила, что никогда не была замужем!
Его восхищению не было предела. Какой силой воли надо обладать, чтобы играть роль опытной женщины, вдовы и компаньонки! А ведь она девушка и жила до недавнего времени с матерью и сестрой.
Сама Чарити ни разу не выезжала в свет, – Пруденс об этом говорила, – но здесь она посвятила свою жизнь любимой сестре.
И сегодня Чарити не печалилась о себе, а думала только о будущем своей сестры. Она умоляла дать ей шанс, чтобы сестра ее не жила в нищете.
Он проверил ее, спросив, что она думала о своем собственном будущем. И она отказывалась от всех прав. Это, конечно, возмущало его, но он промолчал, стиснув зубы. Он не знал подобного примера самопожертвования, который проявила Чарити на его глазах.
Тиндейл теперь понял, почему она так невзрачно одевалась. Она скрывала специально свою привлекательность. Ничто не должно было помешать успеху ее сестры.
Горации казалось очень подозрительным, что сестры живут одни, без старшей компаньонки. Но она успокоилась, когда увидела, что миссис Робардс ведет себя более чем скромно и не пытается устроить собственное гнездышко.
Конечно, Чарити уродовала свою внешность, но на то была важная причина, вполне понятная теперь.
Тем не менее этой весной на Чарити засматривались многие мужчины. Во-первых, им нравились ее манеры и полное отсутствие кокетства. А также – умение поддержать разговор на интересную им тему.
Он сам, например, ни разу не усомнился, а действительно ли она вдова. Ничто не говорило, что Чарити Робардс на самом деле еще только неопытная девушка.
Но сегодня утром он узнал ее поближе!
Граф задумался и замедлил шаги, вновь переживая те моменты, когда он «зажал ее в угол» и заставил-таки сбросить маску.
Лишившись враз статуса вдовы, Чарити стояла перед ним безоружная. Но она не утратила смелости. Она боролась с ним на равных и не просила пощады.
Но Чарити также не знала, какой эффект производит на него ее юность и беззащитность!
Он все-таки подразнил ее немного, – так сильно было его возбуждение, – и он наслаждался ее чувством юмора. Тиндейл был восхищен тем достоинством, с которым она защищалась. Однако очень быстро он сжалился над ней. Его обуревало желание обнять ее крепко и пообещать, что отныне он позаботится обо всем и сам будет решать ее проблемы.
В этот момент он почувствовал, что пора отступать, а то он потеряет достигнутое преимущество.
Граф зашагал быстрее. Ведь это было только начало, а он намеревался взять штурмом эту крепость, которая, как он считал, хорошо охранялась.
12
Неудивительно, что в таком приподнятом настроении лорд Тиндейл находился очень недолго, лишившись возможности лицезреть Чарити Леонард.
Без нее его пульс бился ровнее, а мысли неслись быстрее, и он смущенно мог признаться самому себе, что только из страха быть отвергнутым, не предложил ей руку и сердце прямо там и тогда.
Его спасло просто чудо! – думал граф, придя домой и вытирая вспотевший лоб.
А ведь как ловко ускользал он из всех женских ловушек, нацеленных на брак, вот уже больше дести лет! И вдруг попался в сети прекрасной сиротки. Тот факт, что эта бедная сиротка – отъявленная лгунья и авантюристка, ничего не значил для него. Он видел перед собой лишь ее волшебные глаза и очаровательные губки.
Как только он узнал, что она никогда не была замужем, сладострастное предвкушение пробежало сразу по его венам. Но, в самом деле, он был слегка шокирован, когда она заподозрила его в том, что он хочет ее совратить. Впрочем, у него было такое намерение. Еще со времени их первой встречи он добивался близости с ней.
Нет, решительно, все это выглядело очень странно… Похоже, что он просто околдован.
Он знал, однако, что колдовские чары эти быстро рассеиваются.
Надо только держаться подальше от колдуньи. А потом он снова станет таким, как раньше. Жалость и страсть – комбинация неплохая, но вряд ли адекватная, когда речь идет о браке.
Он принял меры предосторожности. Но все равно несколько раз проходил по Верхней Уимпол-стрит без всякой на то причины.
Его тактика имела лишь те последствия, что он стал более раздражительным. Он мог обругать любого слугу, который осмеливался приблизиться к нему. В компании был, наоборот, чересчур шумным и веселым.
На третий день после знаменательной беседы он поехал вместе с Гарри Элиотом в Мэнтон поупражняться в стрельбе. Тиндейл не мог сконцентрироваться, и результат оказался гораздо ниже, чем обычно. Мужчины вернулись и зашли к Элиоту перед обедом. Сэр Генри хотел снять свои новые сапоги, потому что натер мозоль на пятке.
– Отдохни в салоне, Кен, пока я найду кого-нибудь, кто снимет с меня эти проклятые сапоги, – сказал лорд Генри и добавил: – Присцилла в это время обычно играет с детьми.
Граф принял с удовольствием его совет. Ничего не было приятнее, чем общение с двумя веселыми мальчуганами. Он легонько постучал и открыл дверь салона.
Однако там находились только младший Элиот и женщина, встречи с которой он «избегал» вот уже три дня.
Малыш Пит что-то болтал громко, и никто не слышал стука в дверь. Тиндейл остановился на пороге, увидев Чарити. Можно было уйти незамеченным, но Тиндейл не ушел. Он стоял, глядя на Чарити жадными глазами. Вся его осторожность сразу была забыта. Прежде всего он смотрел на ее чудесные волосы, в которых горел, запутавшись, солнечный луч. Там, наверное, сотни разных цветов! И он хотел страстно вытащить все шпильки и увидеть, как этот красочный каскад упадет ей на спину. А потом он хотел каждый оттенок изучить глазами и руками.
Он как раз этим занимался в своем воображении, когда заметил позу, в которой сидела Чарити.
Улыбка появилась на его губах. Чарити сидела как ребенок – на полу, поджав под себя ноги.
Перед ней было архитектурное сооружение из детских кубиков, высотой доходившее до густых каштановых кудрей мастера Пита, который приплясывал вокруг, сгорая от нетерпения положить сверху своей маленькой ручонкой еще один кубик.
– Можно, Чарити? – умолял он, уткнувшись лицом в ее лицо.
– Подожди секундочку, Пит, – ответила она, придерживая качающуюся башню.
Но терпение у малыша лопнуло. Он отодвинул ее руку, прыгнул вперед и бухнул кубиком сверху. Результат можно было предвидеть. Башня рухнула, кубики покатились с веселым стуком, хотя Чарити отчаянно пыталась спасти это шаткое сооружение.
После секундной тишины раздался пронзительный вопль Пита.
– Не плачь, дорогой, – сказала Чарити. – Мы построим новый замок, лучше прежнего.
– Я не хочу новый замок. Я хочу мой замок, – всхлипывал Пит.
Чарити встала на колени и обняла протестующего малыша за плечи.
– Конечно, сладкий мой. Ты такой же упрямый, как все мужчины, – сказала она весело, покачивая его в своих нежных объятиях.
Малыш перестал плакать. Чарити положила его на спину и слегка пощекотала.
Хихиканье ребенка и смех женщины вывели Тиндейла из состояния оцепенения, в котором он находился. Он подошел медленно. Чарити посмотрела на него, застигнутая врасплох. На ее щеках горел румянец, и она встала с колен, улыбаясь смущенно. Граф был очарован ею. Он забыл совершенно, как подобает вести себя с незамужней женщиной. Вопли ребенка вернули его к действительности.
Граф наклонился и взял его на руки.
– Да слышу я тебя, маленький плутишка. Потише кричи, а то мне надо сказать доброе утро Чарити.
– Доброе утро, лорд Тиндейл, – сказала Чарити. Теперь улыбались не только ее губы, но и глаза. Чарити смотрела на большого мужчину, который держал на руках крошечного малютку.
– Почему вы не замужем? – спросил Тиндейл. Этот вопрос мучил его с тех пор, как он узнал, что она не вдова.
– Прошу вас, сэр… – умоляющим голосом сказала она, бросив беспокойный взгляд на открытую дверь.
– Я не шучу и не собираюсь дразнить вас, – добавил он быстро. – Мне просто трудно поверить, что вам до сих пор никто не сделал ни одного предложения.
Она вроде бы удивилась.
– Как можно отвечать на подобные вопросы, не будучи либо хвастливой, либо чересчур серьезной?
– Скажите правду, – посоветовал он.
Тиндейл поднял Пита повыше, чтобы он мог дотянуться до булавки с ониксом, которую он изо всех сил старался вытащить у него из галстука.
Чарити ответила:
– Моя мать несколько лет болела перед смертью, а Пруденс была еще маленькая, и я не могла их бросить. Я никогда не думала о браке.
– Сколько у вас было предложений?
– Должна вам заметить, милорд, что так пристально интересоваться моей личной жизнью это не вполне comme il faut.
– Сколько? – повторил он свой вопрос.
– Два, если вы хотите знать. Но не подумайте, что я чем-то жертвовала, отказывая этим мужчинам. Я бы все равно не вышла за них замуж.
По тону ее голоса он понял, что в данном случае она говорит правду.
– Почему у меня такое впечатление, будто вы не любите мужчин? – спросил он, глядя на нее внимательно.
– Ну это уже просто ерунда! – ответила она, притворившись равнодушной.
– Боюсь, что нет. Но я выясню это со временем, обещаю вам. Я намерен быть терпеливым и настойчивым.
Она посмотрела на него скептически.
– Вы придаете словам какой-то новый смысл, сэр. Боюсь, вы будете разочарованы, потому что и выяснять-то нечего. Вам мерещатся тайны там, где их нет. Уверяю вас, я самая обыкновенная женщина.
– А вот это самая большая ложь!
– Кто тут говорит ложь? – раздался высокий чистый голос.
– Мама! Мама! Мой замок упал! – закричал Пит и бросился к матери, как только Тиндейл его отпустил.
– Упал, моя радость? Мы завтра построим новый.
– Не завтра! Сейчас! – настаивал ее отпрыск и тянул мать за руку.
Тут как раз в комнату вошла няня, дородная женщина в широких шуршащих юбках, схватила малыша в охапку и, невзирая на его протесты, понесла в детскую.
– Пит очень упрямый мальчик, – сказала леди Генри со вздохом, когда крики оборвались и наверху захлопнулась дверь детской. – Пожалуйста, садитесь, Тиндейл. Гарри сказал мне, что вы здесь. Я должна была взять чистый платок, потому что своим вытерла кровь из носа Эндрю.
– А что с Эндрю? – заволновалась Чарити.
– Он в порядке, но только злится на брата за то, что тот швырнул в него кубиком. Эндрю требует сатисфакции. Няне придется подержать их в разных комнатах пару часов. – Рассказав о последних событиях в доме, леди Генри села и улыбнулась лорду Тиндейлу. – Так что? Кто тут говорит неправду? – повторила она, демонстрируя присутствующим, в кого такой упрямый ее младший сын.
– Чарити, – ответил граф, – утверждает, что она самая обыкновенная женщина.
– Она не лжет, вы знаете, потому что она действительно себя такой считает, – объяснила леди Генри.
Но глаза ее блеснули, так как она сразу заметила, что он назвал ее подругу по имени.
– Да, считаю, – сухо добавила Чарити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Я не набрасывался, – ответил он мягко, – а пытался узнать правду. Может, вы сбежали из тюрьмы? Но это ведь не так? – ухмыльнулся он. – И я не заставляю вас уезжать. По моему мнению, ваша сестра и Филипп прекрасная пара. Я буду рад, если они поженятся.
– Тогда непонятно значение вашей фразы о том, что мне «возможно удастся вас убедить»!
– Вы же понимаете, что я хотел бы стать вашим другом…
Улыбаясь, он склонился над ней с видом соблазнителя.
Чарити сразу насторожилась. Она посмотрела в его темные глаза, которые лучились смехом. И было в них что-то еще… Приглашение?
– Прошу извинить меня, милорд, – ответила она, – но если вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей в обмен на молчание, то скажу прямо – такое предложение для меня неприемлемо.
У Чарити было достаточно времени, чтобы пожалеть о своих словах.
Молчание затянулось. Она чувствовала, как почва уходит у нее из-под ног.
Лорд Тиндейл сначала нахмурился, а затем на его губах мелькнула ироничная ухмылка.
– Сказано действительно прямо, я согласен. И убежден, что вы не рассердитесь на меня, когда я вам отвечу, что женщине более подходит сначала получить предложение, а уж потом от него отказываться. Уверяю вас, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Видите ли, я предпочитаю, чтобы женщины становились моими любовницами по собственной воле, и…
– Достаточно, – прервала его Чарити. – Извините, сэр, я вас неправильно поняла. Просто леди Денби сказала… я имела в виду…
Она закусила губу, жалея о своей очередной глупости.
– А теперь вы меня заинтриговали, мисс Леонард! Я понятия не имел, что вы знакомы с леди Денби. И что она сказала?
Чарити смотрела на него растерянно. А лорд Тиндейл продолжал:
– Ну давайте же, мисс Леонард! Между нами больше нет секретов. Не будьте так жестоки и не дуйте на меня свои очаровательные губки.
Он был невозможный наглец! Чарити уже хотела улыбнуться, но все-таки удержалась и покачала головой.
– Я и так открыла вам чуть ли не все свои тайны, сэр. Хватит на сегодня.
– Может, я зайду завтра? – ухмыльнулся он. Это было уже слишком! Чарити рассмеялась.
– Вы бесстыдник, сэр. Я молчу!
Слова сами слетели с ее губ, и она отвела свой взгляд, чтобы не видеть новые искорки в его глазах.
– Вы… – сказала она, – вы до сих пор не объяснили, как я должна вас убедить.
– А! Это небольшой шантаж с моей стороны.
Он помолчал, глядя ей в лицо. Но она просто ждала, вся в напряжении.
Неожиданно он отбросил шутливый тон и сказал совершенно серьезно:
– Теперь, когда вы сбросили маску, я не могу называть вас миссис Робардс.
– Но вы не можете называть меня мисс Леонард! – воскликнула она испуганно. – По крайней мере на публике.
– Конечно нет, – согласился он, встав и вежливо ей поклонившись. – Я буду звать вас просто – Чарити. Как принято между друзьями. Не беспокойтесь! Не надо вызывать дворецкого. Я сам найду дорогу.
Чарити смотрела на его могучие плечи, когда он открыл и мягко закрыл за собой дверь, а потом еще долго стояла так, глядя на дверь невидящим взором, потому что мысленно снова перебирала все слова этой замечательной странной беседы, которая только что имела место.
Она едва могла поверить, что граф Тиндейл, будучи в своей власти раздавить ее и разрушить их будущее, – разумеется, он мог потребовать, чтобы они убрались из Лондона, заплатив таким образом за молчание, – но не сделал этого. Она была убеждена, что он, как и миссис Марш, тоже считает Пруденс недостойной Филиппа. Но сегодня он сказал, что будет рад, если они поженятся! Благослови его, Господи, за эту доброту!
Теперь, с угрызениями совести, она вспоминала, как мысленно иронизировала по поводу наивности своей сестры, когда та заявляла, что лорд Тиндейл добрый человек.
Оказывается, Пруденс была права. Она увидела его настоящую добрую натуру под развязной донжуанской внешностью, которой он любил щеголять. В глубине души он был очень милым и добрым человеком.
Доброта его была бесконечна! Особенно, если учитывать, что Чарити бросила ему обвинение в том, что он хочет сделать ее своей любовницей. Она даже вздрогнула, вспомнив свои собственные неловкие слова, хотя тогда ничто не могло удержать ее, к несчастью. Что он мог подумать о ней?
Но он был добр настолько, что смог понять ее поведение – ведь она очень волновалась.
Ее грела мысль, что она теперь обрела друга, с которым может быть откровенна. Он сам сказал, что хочет быть ее другом. И она мечтала так сильно о друге, настоящем, с которым не надо притворяться.
Однако, ложась в постель, она представила это все не только в розовом свете…
Лорд Тиндейл знал одну ее тайну, но другая тайна, более ужасная, стояла барьером на пути к настоящей дружбе. Чарити недолго размышляла над этой неприятной проблемой. Все ее тело устало от беспокойных мыслей, и вскоре она тихо провалилась в сон.
Она не вдова. Она никогда не была замужем!
Эти слова пели в душе лорда Тиндейла и придавали его шагам упругость, когда он шел по Верхней Уимпол-стрит, оглядываясь на ничем непримечательный дом, в котором жила такая замечательная и удивительная женщина, как Чарити Леонард.
Это были очень поучительные полчаса, что он провел там. Лорд Тиндейл наблюдал потрясающую метаморфозу. Он сам чуть ли не заново родился.
Он прибыл сюда утром, кипя от гнева и опасаясь, что Горация была все-таки права, а сестры окажутся обычными авантюристками.
Слова правды были сказаны. Возможно, что ярлык по-прежнему актуален, в буквальном смысле этого слова – «авантюристки». Однако в процессе познания истины он заметил, что не испытывает желания наклеивать ярлыки. В тех обстоятельствах, в которых оказались сестры, кто бы мог поступить столь изобретательно и смело?
Она ведь понимала, что в любой момент их могут разоблачить. Люди отвернулись бы от них после этого, потому что никто не любит, когда из него делают дурака. Хотя это даже не входило в ее планы.
Он знал, что Чарити храбрая женщина. Достаточно было той сцены в Сохо. Правда, он злился на нее за то, что она отказывалась признать грозившую ей опасность.
А сегодня она заявила, что никогда не была замужем!
Его восхищению не было предела. Какой силой воли надо обладать, чтобы играть роль опытной женщины, вдовы и компаньонки! А ведь она девушка и жила до недавнего времени с матерью и сестрой.
Сама Чарити ни разу не выезжала в свет, – Пруденс об этом говорила, – но здесь она посвятила свою жизнь любимой сестре.
И сегодня Чарити не печалилась о себе, а думала только о будущем своей сестры. Она умоляла дать ей шанс, чтобы сестра ее не жила в нищете.
Он проверил ее, спросив, что она думала о своем собственном будущем. И она отказывалась от всех прав. Это, конечно, возмущало его, но он промолчал, стиснув зубы. Он не знал подобного примера самопожертвования, который проявила Чарити на его глазах.
Тиндейл теперь понял, почему она так невзрачно одевалась. Она скрывала специально свою привлекательность. Ничто не должно было помешать успеху ее сестры.
Горации казалось очень подозрительным, что сестры живут одни, без старшей компаньонки. Но она успокоилась, когда увидела, что миссис Робардс ведет себя более чем скромно и не пытается устроить собственное гнездышко.
Конечно, Чарити уродовала свою внешность, но на то была важная причина, вполне понятная теперь.
Тем не менее этой весной на Чарити засматривались многие мужчины. Во-первых, им нравились ее манеры и полное отсутствие кокетства. А также – умение поддержать разговор на интересную им тему.
Он сам, например, ни разу не усомнился, а действительно ли она вдова. Ничто не говорило, что Чарити Робардс на самом деле еще только неопытная девушка.
Но сегодня утром он узнал ее поближе!
Граф задумался и замедлил шаги, вновь переживая те моменты, когда он «зажал ее в угол» и заставил-таки сбросить маску.
Лишившись враз статуса вдовы, Чарити стояла перед ним безоружная. Но она не утратила смелости. Она боролась с ним на равных и не просила пощады.
Но Чарити также не знала, какой эффект производит на него ее юность и беззащитность!
Он все-таки подразнил ее немного, – так сильно было его возбуждение, – и он наслаждался ее чувством юмора. Тиндейл был восхищен тем достоинством, с которым она защищалась. Однако очень быстро он сжалился над ней. Его обуревало желание обнять ее крепко и пообещать, что отныне он позаботится обо всем и сам будет решать ее проблемы.
В этот момент он почувствовал, что пора отступать, а то он потеряет достигнутое преимущество.
Граф зашагал быстрее. Ведь это было только начало, а он намеревался взять штурмом эту крепость, которая, как он считал, хорошо охранялась.
12
Неудивительно, что в таком приподнятом настроении лорд Тиндейл находился очень недолго, лишившись возможности лицезреть Чарити Леонард.
Без нее его пульс бился ровнее, а мысли неслись быстрее, и он смущенно мог признаться самому себе, что только из страха быть отвергнутым, не предложил ей руку и сердце прямо там и тогда.
Его спасло просто чудо! – думал граф, придя домой и вытирая вспотевший лоб.
А ведь как ловко ускользал он из всех женских ловушек, нацеленных на брак, вот уже больше дести лет! И вдруг попался в сети прекрасной сиротки. Тот факт, что эта бедная сиротка – отъявленная лгунья и авантюристка, ничего не значил для него. Он видел перед собой лишь ее волшебные глаза и очаровательные губки.
Как только он узнал, что она никогда не была замужем, сладострастное предвкушение пробежало сразу по его венам. Но, в самом деле, он был слегка шокирован, когда она заподозрила его в том, что он хочет ее совратить. Впрочем, у него было такое намерение. Еще со времени их первой встречи он добивался близости с ней.
Нет, решительно, все это выглядело очень странно… Похоже, что он просто околдован.
Он знал, однако, что колдовские чары эти быстро рассеиваются.
Надо только держаться подальше от колдуньи. А потом он снова станет таким, как раньше. Жалость и страсть – комбинация неплохая, но вряд ли адекватная, когда речь идет о браке.
Он принял меры предосторожности. Но все равно несколько раз проходил по Верхней Уимпол-стрит без всякой на то причины.
Его тактика имела лишь те последствия, что он стал более раздражительным. Он мог обругать любого слугу, который осмеливался приблизиться к нему. В компании был, наоборот, чересчур шумным и веселым.
На третий день после знаменательной беседы он поехал вместе с Гарри Элиотом в Мэнтон поупражняться в стрельбе. Тиндейл не мог сконцентрироваться, и результат оказался гораздо ниже, чем обычно. Мужчины вернулись и зашли к Элиоту перед обедом. Сэр Генри хотел снять свои новые сапоги, потому что натер мозоль на пятке.
– Отдохни в салоне, Кен, пока я найду кого-нибудь, кто снимет с меня эти проклятые сапоги, – сказал лорд Генри и добавил: – Присцилла в это время обычно играет с детьми.
Граф принял с удовольствием его совет. Ничего не было приятнее, чем общение с двумя веселыми мальчуганами. Он легонько постучал и открыл дверь салона.
Однако там находились только младший Элиот и женщина, встречи с которой он «избегал» вот уже три дня.
Малыш Пит что-то болтал громко, и никто не слышал стука в дверь. Тиндейл остановился на пороге, увидев Чарити. Можно было уйти незамеченным, но Тиндейл не ушел. Он стоял, глядя на Чарити жадными глазами. Вся его осторожность сразу была забыта. Прежде всего он смотрел на ее чудесные волосы, в которых горел, запутавшись, солнечный луч. Там, наверное, сотни разных цветов! И он хотел страстно вытащить все шпильки и увидеть, как этот красочный каскад упадет ей на спину. А потом он хотел каждый оттенок изучить глазами и руками.
Он как раз этим занимался в своем воображении, когда заметил позу, в которой сидела Чарити.
Улыбка появилась на его губах. Чарити сидела как ребенок – на полу, поджав под себя ноги.
Перед ней было архитектурное сооружение из детских кубиков, высотой доходившее до густых каштановых кудрей мастера Пита, который приплясывал вокруг, сгорая от нетерпения положить сверху своей маленькой ручонкой еще один кубик.
– Можно, Чарити? – умолял он, уткнувшись лицом в ее лицо.
– Подожди секундочку, Пит, – ответила она, придерживая качающуюся башню.
Но терпение у малыша лопнуло. Он отодвинул ее руку, прыгнул вперед и бухнул кубиком сверху. Результат можно было предвидеть. Башня рухнула, кубики покатились с веселым стуком, хотя Чарити отчаянно пыталась спасти это шаткое сооружение.
После секундной тишины раздался пронзительный вопль Пита.
– Не плачь, дорогой, – сказала Чарити. – Мы построим новый замок, лучше прежнего.
– Я не хочу новый замок. Я хочу мой замок, – всхлипывал Пит.
Чарити встала на колени и обняла протестующего малыша за плечи.
– Конечно, сладкий мой. Ты такой же упрямый, как все мужчины, – сказала она весело, покачивая его в своих нежных объятиях.
Малыш перестал плакать. Чарити положила его на спину и слегка пощекотала.
Хихиканье ребенка и смех женщины вывели Тиндейла из состояния оцепенения, в котором он находился. Он подошел медленно. Чарити посмотрела на него, застигнутая врасплох. На ее щеках горел румянец, и она встала с колен, улыбаясь смущенно. Граф был очарован ею. Он забыл совершенно, как подобает вести себя с незамужней женщиной. Вопли ребенка вернули его к действительности.
Граф наклонился и взял его на руки.
– Да слышу я тебя, маленький плутишка. Потише кричи, а то мне надо сказать доброе утро Чарити.
– Доброе утро, лорд Тиндейл, – сказала Чарити. Теперь улыбались не только ее губы, но и глаза. Чарити смотрела на большого мужчину, который держал на руках крошечного малютку.
– Почему вы не замужем? – спросил Тиндейл. Этот вопрос мучил его с тех пор, как он узнал, что она не вдова.
– Прошу вас, сэр… – умоляющим голосом сказала она, бросив беспокойный взгляд на открытую дверь.
– Я не шучу и не собираюсь дразнить вас, – добавил он быстро. – Мне просто трудно поверить, что вам до сих пор никто не сделал ни одного предложения.
Она вроде бы удивилась.
– Как можно отвечать на подобные вопросы, не будучи либо хвастливой, либо чересчур серьезной?
– Скажите правду, – посоветовал он.
Тиндейл поднял Пита повыше, чтобы он мог дотянуться до булавки с ониксом, которую он изо всех сил старался вытащить у него из галстука.
Чарити ответила:
– Моя мать несколько лет болела перед смертью, а Пруденс была еще маленькая, и я не могла их бросить. Я никогда не думала о браке.
– Сколько у вас было предложений?
– Должна вам заметить, милорд, что так пристально интересоваться моей личной жизнью это не вполне comme il faut.
– Сколько? – повторил он свой вопрос.
– Два, если вы хотите знать. Но не подумайте, что я чем-то жертвовала, отказывая этим мужчинам. Я бы все равно не вышла за них замуж.
По тону ее голоса он понял, что в данном случае она говорит правду.
– Почему у меня такое впечатление, будто вы не любите мужчин? – спросил он, глядя на нее внимательно.
– Ну это уже просто ерунда! – ответила она, притворившись равнодушной.
– Боюсь, что нет. Но я выясню это со временем, обещаю вам. Я намерен быть терпеливым и настойчивым.
Она посмотрела на него скептически.
– Вы придаете словам какой-то новый смысл, сэр. Боюсь, вы будете разочарованы, потому что и выяснять-то нечего. Вам мерещатся тайны там, где их нет. Уверяю вас, я самая обыкновенная женщина.
– А вот это самая большая ложь!
– Кто тут говорит ложь? – раздался высокий чистый голос.
– Мама! Мама! Мой замок упал! – закричал Пит и бросился к матери, как только Тиндейл его отпустил.
– Упал, моя радость? Мы завтра построим новый.
– Не завтра! Сейчас! – настаивал ее отпрыск и тянул мать за руку.
Тут как раз в комнату вошла няня, дородная женщина в широких шуршащих юбках, схватила малыша в охапку и, невзирая на его протесты, понесла в детскую.
– Пит очень упрямый мальчик, – сказала леди Генри со вздохом, когда крики оборвались и наверху захлопнулась дверь детской. – Пожалуйста, садитесь, Тиндейл. Гарри сказал мне, что вы здесь. Я должна была взять чистый платок, потому что своим вытерла кровь из носа Эндрю.
– А что с Эндрю? – заволновалась Чарити.
– Он в порядке, но только злится на брата за то, что тот швырнул в него кубиком. Эндрю требует сатисфакции. Няне придется подержать их в разных комнатах пару часов. – Рассказав о последних событиях в доме, леди Генри села и улыбнулась лорду Тиндейлу. – Так что? Кто тут говорит неправду? – повторила она, демонстрируя присутствующим, в кого такой упрямый ее младший сын.
– Чарити, – ответил граф, – утверждает, что она самая обыкновенная женщина.
– Она не лжет, вы знаете, потому что она действительно себя такой считает, – объяснила леди Генри.
Но глаза ее блеснули, так как она сразу заметила, что он назвал ее подругу по имени.
– Да, считаю, – сухо добавила Чарити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22