Прислуга, охрана.
Молотов посмотрел на Лазаря. Лазарь хотел задать ему только один вопрос:
– Канада?
Молотов кивнул, и Лазарь облегчённо вздохнул.
Из коридора, ведущего в спальню Сталина, вышел Ворошилов.
– Слесарь возится с замком. И врачи там.
Он взглянул на Булганина:
– Надёжно?
Булганин повернулся к единственному охраннику, стоявшему у дверей:
– Никого не впускать, ни под каким предлогом. Вам ясно?
Охранник вытянулся как по команде «смирно».
– И закройте дверь на замок, – добавил Булганин.
Затем Булганин обратился к офицеру, который звонил всем членам Политбюро:
– Всё только после приказа Маленкова или меня лично. И вы ничего не видите и не слышите.
Вам всё ясно?
– Так точно!
Уже начались обсуждения по поводу того, что случится, если Сталин не выживет. ТАСС несколько минут назад сделало официальное заявление по поводу того, что случилось со Сталиным, как будто это случилось только что, хотя на самом деле прошло уже несколько суток. В заявлении говорилось что «лучшие специалисты» осуществляют необходимое лечение, и подчёркивалось нерушимое единство партии и правительства и их стремление следовать традиционным курсом страны. Это было лучшим комментарием к тому, о чём только что предупреждало дело кремлёвских врачей. Заявление ТАСС подчёркивало, что Сталин только «временно» не исполняет свои функции.
Предшествующие четыре дня были чехардой закрытых совещаний членов Политбюро по поводу преемника Сталина. В результате обсуждений все сошлись на кандидатуре Георгия Маленкова. Ко всему прочему, Маленков находился в хороших отношениях с Берия, который мог обеспечить ему поддержку со стороны Органов Госбезопасности в случае возникновения осложнений. Лазарь знал, что время окончательного решения ещё не наступило, по крайней мере, он на это надеялся. Лазарь переоценил своё собственное положение и не понимал, что ни кто из них не имеет всей полноты власти. Лазарь мало сделал для того, чтобы использовать ситуацию. Маленков казался случайным и слабым препятствием.
В декабре 1948 года, на сталинское семидесятилетие, «Правда» опубликовала серию статей членов Политбюро в честь Сталина. Статья Маленкова была ведущей. Всем было ясно, кто так распорядился. Сталин не боялся Маленкова. Он не рассматривался волком.
– Не надо пугаться, – сказал Молотов, обращаясь к Булганину, Ворошилову и Кагановичу.
Он продолжил:
– Важно сохранить целостность страны. Лаврентия надо держать под постоянным контролем.
Очень скоро мы от него избавимся. Георгий долго не продержится, от силы год, не больше. Я знаю, что я говорю. Настанет время, когда мы сможем сделать очень многое.
– А Никита? – вставил Булганин.
– Им можно управлять, – сказал Лазарь. – Я его достаточно хорошо знаю.
Хрущёв только что вошёл в дверь. Он направился к Маленкову и сказал ему несколько слов, а затем встал в коридоре, наблюдая, как слесарь ковырялся в дверях Сталина. Он даже не смотрел в направлении Лазаря. Вскоре раздался звук распахнутой двери. Все, кроме слесаря, хлынули в спальню. Один из охранников оттеснил слесаря в противоположную сторону.
Сталин лежал на полу. Его грудь то опускалась, то поднималась, как в тяжёлом сне. На нём была его одежда: коричневая рубашка и коричневые брюки, его сапоги стояли около кровати. Это было типично, Сталин часто спал в одежде.
Три врача и Ворошилов перенесли его на узкую деревянную кровать. Его веки подрагивали. Иногда он приоткрывал глаза, но совсем не надолго. В такие моменты каждый старался приблизиться к нему, чтобы уловить какие-нибудь слова. Его жёлто-коричневые глаза уже ничего не выражали. Его щёки втянулись, волосы были совсем седые, а губы были покрыты сухой – сухой коркой. Лазарь заметил, что его брюки были мокрыми, он обмочился.
Все молча стояли вокруг кровати. Только Берия проявлял нетерпение. Один раз глаза Сталина оказались открытыми дольше обычного.
– Он приходит в сознание, – заметил один из врачей.
– Чаю…, – только прохрипел Сталин.
Другой врач слегка приподнял Сталину голову и только смочил сухие губы влажным полотенцем.
«Изувер». – Подумал Лазарь.
Глаза Сталина мутно скользили по всем присутствующим в комнате. Принесли чай, и доктор стал поить Сталина с маленькой серебряной ложечки. Первый раз за четверо суток. Сталин жадно начал глотать. Сталина действительно разбил паралич. Теперь, правая половина его тела бездействовала.
«Всё таки сработало». – Подумал Лазарь.
Сталин слабо поднял одну руку и указал на картину на стене, где девочка кормила молоком ягнёнка. Его губы пытались улыбнуться. Он в бессилии откинул голову на подушку. Так он пролежал ещё один час, то, открывая, то, закрывая глаза. Врачи не отходили от него, но и не делали ничего, только изредка переговариваясь между собой. Лицо Сталина принимало землистый оттенок. Он начал задыхаться. Черты лица его заострились. Один из врачей поднёс к его лицу кислородную подушку, но Сталин левой рукой оттолкнул её. Он поднял руку, как бы показывая на потолок, и в бессилии уронил её обратно. Наконец, движения его прекратились.
Берия быстро развернулся на каблуках и выбежал из комнаты. Лазарь мог слышать его громкий голос требовавший автомобиля: «Хрусталёв! – машину!»
Ворошилов и Булганин плакали. Маленков стоял на коленях у кровати и смотрел на него. Хрущёв держался в стороне, наблюдая, как врачи пытались убедиться, что он действительно мёртв. Молотов перебирал бумаги в своём портфеле. Лазарь смотрел на это, как на спектакль, со стороны. Он не был достаточно печален, чтобы плакать, но он был достаточно печален, чтобы этого хотеть.
Маленков поднялся с колен и подозвал одного их врачей. Он что-то прошептал ему на ухо. Врач кивнул головой и направился в сторону двух своих коллег. Они его выслушали, а затем вышли из комнаты вслед за Молотовым. Георгий Маленков хотел, чтобы сразу было написано официальное коммюнике. Вернулся Молотов с готовым документом. Там была обтекаемая история, изобилующая медицинскими терминами. Всё это было ложью. Происшествие в Кремле полностью выпало из всех упоминаний. Смерть официально была констатирована 5 марта в 21 час 50 минут. Официальное патологоанатомическое заключение вскрытия передали 6 марта в 16.30.
На следующий день, 6 марта, уже в шесть часов утра в Москве началось столпотворение. Народ словно чувствовал беду. Со всей страны народ поехал в Москву проститься с вождём. Люди словно осознавали, что они потеряли своего защитника, и теперь им придётся плохо. Красно-чёрные флаги свисали с каждого здания. Свечи горели в каждом окне. Вряд ли в мире когда-либо наблюдалось что-то подобное. Радио пыталось заговорить народ всеми средствами. Решили похоронить со всеми почестями: на три дня открыть доступ к телу, забальзамировать и положить в мавзолей к Ленину. Человек, который бальзамировал Ленина, уже умер. Срочно искали другого. Убийцы словно пытались загладить свою вину помпезными похоронами.
Сразу после смерти Сталина на его даче Лазарь вернулся в свою московскую квартиру. Он знал, что последующие дни будут длинными. Ему предстояло не только стоять в почётном карауле у гроба вождя, но и принимать участие в многочисленных заседаниях, чтобы определиться с будущим курсом страны. Георгий Маленков станет преемником Сталина. Однако для всех членов Политбюро было ясно, что Маленков – это только номинальная фигура. За ним будут стоять Берия, Молотов, Булганин и он, Лазарь Каганович. В этот узкий круг «правителей» войдёт и Хрущёв, поскольку Маленков поручил ему организацию похорон Сталина. Лазарь был против назначения Хрущёва, но у Никиты уже оказалось много «друзей» в высшем эшелоне власти, и он обеспечил себе это назначение. Лазарь не знал, откуда у Хрущёва появились эти новые «друзья». «Старики» Хрущёва не любили. Скорее всего, Хрущёв завязал тесные знакомства с молодыми работниками аппарата.
Лазарь понимал, что ему надо делать: в ближайшие дни он должен был показать себя с самой лучшей стороны. Он мучительно и до мелочей продумывал, как ему следует себя вести и как одеться. Прежде всего, надо произвести впечатление человека, занимавшего ответственный правительственный пост. Первое дело – Почётный Караул, ведь фотографии членов партии и правительства, собравшихся для прощания с умершим вождём, обойдут все газеты мира. Он должен смотреться вне конкуренции.
6 марта в 15 часов тело Сталина было помещено в Колонный зал Дома Союзов.
Берия был одет в двубортный костюм. У Молотова и Микояна были однобортные с жилетами. Тут, как и Лазарь, каждый понимал ведущуюся игру и втайне надеялся. Хрущёв тоже был в костюме, но он на нём висел как мешок с картошкой. Все были в чёрном. Булганин и Ворошилов были в парадной военной форме при всех регалиях. К своему удивлению Лазарь увидал Маленкова в кителе сталинского типа. У самого Лазаря был однобортный костюм, скрывающий его полноту. Лазарь был выше всех и он, как ребёнок, надеялся, что кто-то выберет его по росту. У всех были траурные повязки.
С самого начала похорон Лазарь наблюдал за Маленковым. Тот сразу встал справа от гроба. По мнению Лазаря, он напоминал жирную, отъевшуюся свинью. Кто будет считаться с ним серьёзно? «Жиртрест» в кителе!
Дом Союзов был тих и величественен. Хрустальные люстры были задрапированы. На полу лежал зелёный ковер.
Гроб, в отличие от похорон государственных деятелей в Америке, стоял открытым. Море цветов. Лазарь посмотрел на Сталина и обмер – это был молодой Сталин, каким он выглядел тридцать лет назад. Даже его сплошная седина исчезла. Ему нельзя было дать больше пятидесяти лет. Лазарь даже испугался, как бы Сталин не открыл глаза.
Прощание с вождём продолжалось три дня. К третьему дню очередь выросла до10 километров. Берия вызвал из Ленинграда дополнительные силы милиции. Милиционеры были везде. Большей частью они были неэффективны и не справлялись с толпами народа, пришедшего попрощаться с «отцом».
Лазарь фантазировал. А как бы хоронили его? Днём и ночью Лазарь посещал митинги и собрания, говорил речи, встречался с иностранными дипломатами и готовил себя к центральной роли.
Выглядело так, что страна будет иметь трёх руководителей: Маленкова, Берия и Молотова. Булганин, Микоян и сам Каганович были тоже очень поблизости. Однако все ожидали чего угодно. Хрущёв тоже надеялся.
«Ладно» – думал Лазарь: «Всё начнётся, когда иностранцы разъедутся и утихнет».
9 марта был очень холодный день. Лазарь надел тёплое пальто с меховым воротником и меховую шапку. Он хотел произвести впечатление крупного и физически сильного человека, затмевающего собой своих соратников. Кроме того, он совсем не собирался замёрзнуть на трибуне Мавзолея. Лазаря неприятно поразило, что ему не предложили выступить с речью. Хрущёв, как организатор похорон, определил последовательность выступавших. Первый – Маленков, второй – Берия, и третий – Молотов.
– Не кипятись. По крайней мере, сейчас, – посоветовал ему Молотов. – Сейчас нет никакой разницы. Лучше не высовывайся раньше времени. Наоборот, ты имеешь больше возможности продемонстрировать свою скорбь. К тому же тебе предоставили почётное первое место в похоронной процессии. Ты будешь идти прямо за гробом. В перспективе это имеет большое значение. Сейчас тебе речи не нужны. Я позабочусь о твоих интересах.
Лазарю пришлось поверить Молотову. Многие были против выступления Кагановича на похоронах. Лазарь почувствовал, что сразу после смерти Сталина, сильное недоверие к Лазарю укоренилось в среде его бывших соратников.
Шесть чёрных лошадей медленно тащили лафет с гробом Сталина от Дома Союзов к мавзолею. Лазарь действительно был в первом ряду за гробом. Однако другие тоже были, и справа, и слева. Китайский представитель Джоу-Ень-Лай шёл между Маленковым и Берией, и Хрущёв шёл с краю. Все были в меховых шапках, кроме Берии, у которого была просто мехом отороченная шапка.
Красная площадь была полна народу. Имя Сталина уже было написано на мавзолее. Хрущёв представил ораторов, и Лазарь почувствовал жгучую обиду. Бывший подчинённый – и как обскакал. Первый, Маленков, обещал мир. Берия обещал защитить права трудящихся. Лазарь устал слушать и поплыл. Он вспоминал похороны Ленина тридцать лет назад. Ленин – Сталин. А он, Лазарь? Теперь он слышал пронзительный голос Молотова. Лазарь всегда любил Молотова.
Когда речи закончились, соратники, Маленков, Берия, Молотов, Хрущёв, Ворошилов, Булганин, Микоян и Лазарь понесли гроб. Гроб был тяжёлым, и два раза они чуть было не уронили его. Булганину помогли, он не мог контролировать своих эмоций. Лазарь был спокоен, просто его перчатки скользили на медных ручках гроба. Когда они опустили гроб, Лазарь подошёл к Булганину и обнял его. Николай рыдал. Даже охрана, и та плакала.
Кремлёвские куранты пробили двенадцать. Войска московского гарнизона проследовали к месту начала марша. Спущенные флаги поникли. Знамёна были опущены. Страна замерла в минуте молчания. Всё остановилось и замерло…
Затем протяжно загудели заводские гудки. Грянул оружейный залп. Это было всё.
Спустя час после завершения похорон в Кремле, в зале на третьем этаже собрались новые лидеры страны. Маленков вёл это неформальное заседание. Следующие несколько месяцев будут критическими. Присутствовали все, за исключением Берия: он поехал на дачу Сталина, чтобы лично распорядиться по поводу мебели и другого имущества. Маленков, нуждавшийся в поддержке Берии, ругался. «Сукин сын! Ему так и не терпится! Подождать не может!»
Лазарь оглядел собравшихся за столом. Это было интереснейшее зрелище. Каждый из присутствующих имел определённые заслуги, понятия и амбиции. И Лазарь вдруг понял, что теперь, когда Сталин не занимал привычного места во главе стола, этим людям будет трудно и непривычно принимать решения. Ведь теперь им самим предстоит вырабатывать эти решения и нести за них всю ответственность, а они к этому никогда не были приучены. Качества, по которым они добились своего положения, были совершенно другими.
Лазарь всю свою жизнь осторожно и тщательно шёл к тому, чтобы добиться определённого положения. И вот теперь он являлся одним из руководителей огромного государства. Больше никто не стоял у него на пути, только несколько «единомышленников» рядом, а все остальные – позади. Но он не чувствовал себя удовлетворённым, что-то не давало ему покоя. Раньше он находился на вершине власти рядом с выдающимся и всесильным правителем. Теперь этого человека не стало, а Лазарю казалось, что он всё ещё что-то искал, словно заблудившись в лесу. Идти было не за кем. Дядя Лёвик умер, не было в живых Троцкого, а теперь не стало и Сталина. Никто не стоял впереди него. Власть лежала у его ног. Но сейчас он разделял эту власть вместе с другими. На поверхности казалось, что все имели одинаково равные права. На самом деле, каждый пытался ухватить кусок побольше. Лазарь изучал присутствующих. Маленков заметно нервничал и грыз ногти. Такой же жирный как всегда. С обгрызенными ногтями его толстые пальцы выглядели теперь ещё короче. Рядом с ним сидел Булганин, который уже придумал прозвище Маленкову: «Большой Георгий». Булганин сам был с пузом, но прозвище для Маленкова оказалось весьма удачным. В «Большом Георгии» Лазарь видел только шута. Неплохой человек, но шут гороховый. Если бы не поддержка Берии, этот толстяк с пальцами-сосисками не долго бы продержался в своём кресле.
Булганин не мог претендовать на роль лидера. У него отсутствовала политическая звериная хватка. Он предпочитал обдумывать решения, и в то же время не мог предложить многого. Его любили и уважали, но не принимали серьёзно, особенно в сравнении с Молотовым.
Молотов теперь был человеком, с кем надо было считаться. Он был умён, хитёр и был готов к борьбе. Он это доказал, когда Сталин неоднократно пытался убрать его с поста министра иностранных дел. Молотов был опасным соперником.
Ворошилов и Микоян казались пустым местом, хотя у Анастаса голова и была на плечах. Его основная проблема лежала в общении с людьми, и он редко высказывал своё мнение. Он был очень консервативен и не желал быть вовлечённым в политические противоречия и споры.
Считаться можно было только с Берией, единственным из всех отсутствующим на этом заседании. По напористости он был схож с Молотовым, но отличался наглостью и жестокостью.
И, наконец, Хрущёв, который теперь на правах Первого Секретаря Центрального Комитета сидел вместе со всеми за этим столом. На самом деле он не принадлежал к команде Берии. Да, у него имелись амбиции, но твёрдой почвы под ногами у него ещё не было. До настоящего времени именно Лазарь поддерживал его и обеспечивал ему продвижение в высший эшелон власти. Сталин намеревался избавиться от него, особенно, когда после войны Хрущёв был снят с должности Первого Секретаря Украины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Молотов посмотрел на Лазаря. Лазарь хотел задать ему только один вопрос:
– Канада?
Молотов кивнул, и Лазарь облегчённо вздохнул.
Из коридора, ведущего в спальню Сталина, вышел Ворошилов.
– Слесарь возится с замком. И врачи там.
Он взглянул на Булганина:
– Надёжно?
Булганин повернулся к единственному охраннику, стоявшему у дверей:
– Никого не впускать, ни под каким предлогом. Вам ясно?
Охранник вытянулся как по команде «смирно».
– И закройте дверь на замок, – добавил Булганин.
Затем Булганин обратился к офицеру, который звонил всем членам Политбюро:
– Всё только после приказа Маленкова или меня лично. И вы ничего не видите и не слышите.
Вам всё ясно?
– Так точно!
Уже начались обсуждения по поводу того, что случится, если Сталин не выживет. ТАСС несколько минут назад сделало официальное заявление по поводу того, что случилось со Сталиным, как будто это случилось только что, хотя на самом деле прошло уже несколько суток. В заявлении говорилось что «лучшие специалисты» осуществляют необходимое лечение, и подчёркивалось нерушимое единство партии и правительства и их стремление следовать традиционным курсом страны. Это было лучшим комментарием к тому, о чём только что предупреждало дело кремлёвских врачей. Заявление ТАСС подчёркивало, что Сталин только «временно» не исполняет свои функции.
Предшествующие четыре дня были чехардой закрытых совещаний членов Политбюро по поводу преемника Сталина. В результате обсуждений все сошлись на кандидатуре Георгия Маленкова. Ко всему прочему, Маленков находился в хороших отношениях с Берия, который мог обеспечить ему поддержку со стороны Органов Госбезопасности в случае возникновения осложнений. Лазарь знал, что время окончательного решения ещё не наступило, по крайней мере, он на это надеялся. Лазарь переоценил своё собственное положение и не понимал, что ни кто из них не имеет всей полноты власти. Лазарь мало сделал для того, чтобы использовать ситуацию. Маленков казался случайным и слабым препятствием.
В декабре 1948 года, на сталинское семидесятилетие, «Правда» опубликовала серию статей членов Политбюро в честь Сталина. Статья Маленкова была ведущей. Всем было ясно, кто так распорядился. Сталин не боялся Маленкова. Он не рассматривался волком.
– Не надо пугаться, – сказал Молотов, обращаясь к Булганину, Ворошилову и Кагановичу.
Он продолжил:
– Важно сохранить целостность страны. Лаврентия надо держать под постоянным контролем.
Очень скоро мы от него избавимся. Георгий долго не продержится, от силы год, не больше. Я знаю, что я говорю. Настанет время, когда мы сможем сделать очень многое.
– А Никита? – вставил Булганин.
– Им можно управлять, – сказал Лазарь. – Я его достаточно хорошо знаю.
Хрущёв только что вошёл в дверь. Он направился к Маленкову и сказал ему несколько слов, а затем встал в коридоре, наблюдая, как слесарь ковырялся в дверях Сталина. Он даже не смотрел в направлении Лазаря. Вскоре раздался звук распахнутой двери. Все, кроме слесаря, хлынули в спальню. Один из охранников оттеснил слесаря в противоположную сторону.
Сталин лежал на полу. Его грудь то опускалась, то поднималась, как в тяжёлом сне. На нём была его одежда: коричневая рубашка и коричневые брюки, его сапоги стояли около кровати. Это было типично, Сталин часто спал в одежде.
Три врача и Ворошилов перенесли его на узкую деревянную кровать. Его веки подрагивали. Иногда он приоткрывал глаза, но совсем не надолго. В такие моменты каждый старался приблизиться к нему, чтобы уловить какие-нибудь слова. Его жёлто-коричневые глаза уже ничего не выражали. Его щёки втянулись, волосы были совсем седые, а губы были покрыты сухой – сухой коркой. Лазарь заметил, что его брюки были мокрыми, он обмочился.
Все молча стояли вокруг кровати. Только Берия проявлял нетерпение. Один раз глаза Сталина оказались открытыми дольше обычного.
– Он приходит в сознание, – заметил один из врачей.
– Чаю…, – только прохрипел Сталин.
Другой врач слегка приподнял Сталину голову и только смочил сухие губы влажным полотенцем.
«Изувер». – Подумал Лазарь.
Глаза Сталина мутно скользили по всем присутствующим в комнате. Принесли чай, и доктор стал поить Сталина с маленькой серебряной ложечки. Первый раз за четверо суток. Сталин жадно начал глотать. Сталина действительно разбил паралич. Теперь, правая половина его тела бездействовала.
«Всё таки сработало». – Подумал Лазарь.
Сталин слабо поднял одну руку и указал на картину на стене, где девочка кормила молоком ягнёнка. Его губы пытались улыбнуться. Он в бессилии откинул голову на подушку. Так он пролежал ещё один час, то, открывая, то, закрывая глаза. Врачи не отходили от него, но и не делали ничего, только изредка переговариваясь между собой. Лицо Сталина принимало землистый оттенок. Он начал задыхаться. Черты лица его заострились. Один из врачей поднёс к его лицу кислородную подушку, но Сталин левой рукой оттолкнул её. Он поднял руку, как бы показывая на потолок, и в бессилии уронил её обратно. Наконец, движения его прекратились.
Берия быстро развернулся на каблуках и выбежал из комнаты. Лазарь мог слышать его громкий голос требовавший автомобиля: «Хрусталёв! – машину!»
Ворошилов и Булганин плакали. Маленков стоял на коленях у кровати и смотрел на него. Хрущёв держался в стороне, наблюдая, как врачи пытались убедиться, что он действительно мёртв. Молотов перебирал бумаги в своём портфеле. Лазарь смотрел на это, как на спектакль, со стороны. Он не был достаточно печален, чтобы плакать, но он был достаточно печален, чтобы этого хотеть.
Маленков поднялся с колен и подозвал одного их врачей. Он что-то прошептал ему на ухо. Врач кивнул головой и направился в сторону двух своих коллег. Они его выслушали, а затем вышли из комнаты вслед за Молотовым. Георгий Маленков хотел, чтобы сразу было написано официальное коммюнике. Вернулся Молотов с готовым документом. Там была обтекаемая история, изобилующая медицинскими терминами. Всё это было ложью. Происшествие в Кремле полностью выпало из всех упоминаний. Смерть официально была констатирована 5 марта в 21 час 50 минут. Официальное патологоанатомическое заключение вскрытия передали 6 марта в 16.30.
На следующий день, 6 марта, уже в шесть часов утра в Москве началось столпотворение. Народ словно чувствовал беду. Со всей страны народ поехал в Москву проститься с вождём. Люди словно осознавали, что они потеряли своего защитника, и теперь им придётся плохо. Красно-чёрные флаги свисали с каждого здания. Свечи горели в каждом окне. Вряд ли в мире когда-либо наблюдалось что-то подобное. Радио пыталось заговорить народ всеми средствами. Решили похоронить со всеми почестями: на три дня открыть доступ к телу, забальзамировать и положить в мавзолей к Ленину. Человек, который бальзамировал Ленина, уже умер. Срочно искали другого. Убийцы словно пытались загладить свою вину помпезными похоронами.
Сразу после смерти Сталина на его даче Лазарь вернулся в свою московскую квартиру. Он знал, что последующие дни будут длинными. Ему предстояло не только стоять в почётном карауле у гроба вождя, но и принимать участие в многочисленных заседаниях, чтобы определиться с будущим курсом страны. Георгий Маленков станет преемником Сталина. Однако для всех членов Политбюро было ясно, что Маленков – это только номинальная фигура. За ним будут стоять Берия, Молотов, Булганин и он, Лазарь Каганович. В этот узкий круг «правителей» войдёт и Хрущёв, поскольку Маленков поручил ему организацию похорон Сталина. Лазарь был против назначения Хрущёва, но у Никиты уже оказалось много «друзей» в высшем эшелоне власти, и он обеспечил себе это назначение. Лазарь не знал, откуда у Хрущёва появились эти новые «друзья». «Старики» Хрущёва не любили. Скорее всего, Хрущёв завязал тесные знакомства с молодыми работниками аппарата.
Лазарь понимал, что ему надо делать: в ближайшие дни он должен был показать себя с самой лучшей стороны. Он мучительно и до мелочей продумывал, как ему следует себя вести и как одеться. Прежде всего, надо произвести впечатление человека, занимавшего ответственный правительственный пост. Первое дело – Почётный Караул, ведь фотографии членов партии и правительства, собравшихся для прощания с умершим вождём, обойдут все газеты мира. Он должен смотреться вне конкуренции.
6 марта в 15 часов тело Сталина было помещено в Колонный зал Дома Союзов.
Берия был одет в двубортный костюм. У Молотова и Микояна были однобортные с жилетами. Тут, как и Лазарь, каждый понимал ведущуюся игру и втайне надеялся. Хрущёв тоже был в костюме, но он на нём висел как мешок с картошкой. Все были в чёрном. Булганин и Ворошилов были в парадной военной форме при всех регалиях. К своему удивлению Лазарь увидал Маленкова в кителе сталинского типа. У самого Лазаря был однобортный костюм, скрывающий его полноту. Лазарь был выше всех и он, как ребёнок, надеялся, что кто-то выберет его по росту. У всех были траурные повязки.
С самого начала похорон Лазарь наблюдал за Маленковым. Тот сразу встал справа от гроба. По мнению Лазаря, он напоминал жирную, отъевшуюся свинью. Кто будет считаться с ним серьёзно? «Жиртрест» в кителе!
Дом Союзов был тих и величественен. Хрустальные люстры были задрапированы. На полу лежал зелёный ковер.
Гроб, в отличие от похорон государственных деятелей в Америке, стоял открытым. Море цветов. Лазарь посмотрел на Сталина и обмер – это был молодой Сталин, каким он выглядел тридцать лет назад. Даже его сплошная седина исчезла. Ему нельзя было дать больше пятидесяти лет. Лазарь даже испугался, как бы Сталин не открыл глаза.
Прощание с вождём продолжалось три дня. К третьему дню очередь выросла до10 километров. Берия вызвал из Ленинграда дополнительные силы милиции. Милиционеры были везде. Большей частью они были неэффективны и не справлялись с толпами народа, пришедшего попрощаться с «отцом».
Лазарь фантазировал. А как бы хоронили его? Днём и ночью Лазарь посещал митинги и собрания, говорил речи, встречался с иностранными дипломатами и готовил себя к центральной роли.
Выглядело так, что страна будет иметь трёх руководителей: Маленкова, Берия и Молотова. Булганин, Микоян и сам Каганович были тоже очень поблизости. Однако все ожидали чего угодно. Хрущёв тоже надеялся.
«Ладно» – думал Лазарь: «Всё начнётся, когда иностранцы разъедутся и утихнет».
9 марта был очень холодный день. Лазарь надел тёплое пальто с меховым воротником и меховую шапку. Он хотел произвести впечатление крупного и физически сильного человека, затмевающего собой своих соратников. Кроме того, он совсем не собирался замёрзнуть на трибуне Мавзолея. Лазаря неприятно поразило, что ему не предложили выступить с речью. Хрущёв, как организатор похорон, определил последовательность выступавших. Первый – Маленков, второй – Берия, и третий – Молотов.
– Не кипятись. По крайней мере, сейчас, – посоветовал ему Молотов. – Сейчас нет никакой разницы. Лучше не высовывайся раньше времени. Наоборот, ты имеешь больше возможности продемонстрировать свою скорбь. К тому же тебе предоставили почётное первое место в похоронной процессии. Ты будешь идти прямо за гробом. В перспективе это имеет большое значение. Сейчас тебе речи не нужны. Я позабочусь о твоих интересах.
Лазарю пришлось поверить Молотову. Многие были против выступления Кагановича на похоронах. Лазарь почувствовал, что сразу после смерти Сталина, сильное недоверие к Лазарю укоренилось в среде его бывших соратников.
Шесть чёрных лошадей медленно тащили лафет с гробом Сталина от Дома Союзов к мавзолею. Лазарь действительно был в первом ряду за гробом. Однако другие тоже были, и справа, и слева. Китайский представитель Джоу-Ень-Лай шёл между Маленковым и Берией, и Хрущёв шёл с краю. Все были в меховых шапках, кроме Берии, у которого была просто мехом отороченная шапка.
Красная площадь была полна народу. Имя Сталина уже было написано на мавзолее. Хрущёв представил ораторов, и Лазарь почувствовал жгучую обиду. Бывший подчинённый – и как обскакал. Первый, Маленков, обещал мир. Берия обещал защитить права трудящихся. Лазарь устал слушать и поплыл. Он вспоминал похороны Ленина тридцать лет назад. Ленин – Сталин. А он, Лазарь? Теперь он слышал пронзительный голос Молотова. Лазарь всегда любил Молотова.
Когда речи закончились, соратники, Маленков, Берия, Молотов, Хрущёв, Ворошилов, Булганин, Микоян и Лазарь понесли гроб. Гроб был тяжёлым, и два раза они чуть было не уронили его. Булганину помогли, он не мог контролировать своих эмоций. Лазарь был спокоен, просто его перчатки скользили на медных ручках гроба. Когда они опустили гроб, Лазарь подошёл к Булганину и обнял его. Николай рыдал. Даже охрана, и та плакала.
Кремлёвские куранты пробили двенадцать. Войска московского гарнизона проследовали к месту начала марша. Спущенные флаги поникли. Знамёна были опущены. Страна замерла в минуте молчания. Всё остановилось и замерло…
Затем протяжно загудели заводские гудки. Грянул оружейный залп. Это было всё.
Спустя час после завершения похорон в Кремле, в зале на третьем этаже собрались новые лидеры страны. Маленков вёл это неформальное заседание. Следующие несколько месяцев будут критическими. Присутствовали все, за исключением Берия: он поехал на дачу Сталина, чтобы лично распорядиться по поводу мебели и другого имущества. Маленков, нуждавшийся в поддержке Берии, ругался. «Сукин сын! Ему так и не терпится! Подождать не может!»
Лазарь оглядел собравшихся за столом. Это было интереснейшее зрелище. Каждый из присутствующих имел определённые заслуги, понятия и амбиции. И Лазарь вдруг понял, что теперь, когда Сталин не занимал привычного места во главе стола, этим людям будет трудно и непривычно принимать решения. Ведь теперь им самим предстоит вырабатывать эти решения и нести за них всю ответственность, а они к этому никогда не были приучены. Качества, по которым они добились своего положения, были совершенно другими.
Лазарь всю свою жизнь осторожно и тщательно шёл к тому, чтобы добиться определённого положения. И вот теперь он являлся одним из руководителей огромного государства. Больше никто не стоял у него на пути, только несколько «единомышленников» рядом, а все остальные – позади. Но он не чувствовал себя удовлетворённым, что-то не давало ему покоя. Раньше он находился на вершине власти рядом с выдающимся и всесильным правителем. Теперь этого человека не стало, а Лазарю казалось, что он всё ещё что-то искал, словно заблудившись в лесу. Идти было не за кем. Дядя Лёвик умер, не было в живых Троцкого, а теперь не стало и Сталина. Никто не стоял впереди него. Власть лежала у его ног. Но сейчас он разделял эту власть вместе с другими. На поверхности казалось, что все имели одинаково равные права. На самом деле, каждый пытался ухватить кусок побольше. Лазарь изучал присутствующих. Маленков заметно нервничал и грыз ногти. Такой же жирный как всегда. С обгрызенными ногтями его толстые пальцы выглядели теперь ещё короче. Рядом с ним сидел Булганин, который уже придумал прозвище Маленкову: «Большой Георгий». Булганин сам был с пузом, но прозвище для Маленкова оказалось весьма удачным. В «Большом Георгии» Лазарь видел только шута. Неплохой человек, но шут гороховый. Если бы не поддержка Берии, этот толстяк с пальцами-сосисками не долго бы продержался в своём кресле.
Булганин не мог претендовать на роль лидера. У него отсутствовала политическая звериная хватка. Он предпочитал обдумывать решения, и в то же время не мог предложить многого. Его любили и уважали, но не принимали серьёзно, особенно в сравнении с Молотовым.
Молотов теперь был человеком, с кем надо было считаться. Он был умён, хитёр и был готов к борьбе. Он это доказал, когда Сталин неоднократно пытался убрать его с поста министра иностранных дел. Молотов был опасным соперником.
Ворошилов и Микоян казались пустым местом, хотя у Анастаса голова и была на плечах. Его основная проблема лежала в общении с людьми, и он редко высказывал своё мнение. Он был очень консервативен и не желал быть вовлечённым в политические противоречия и споры.
Считаться можно было только с Берией, единственным из всех отсутствующим на этом заседании. По напористости он был схож с Молотовым, но отличался наглостью и жестокостью.
И, наконец, Хрущёв, который теперь на правах Первого Секретаря Центрального Комитета сидел вместе со всеми за этим столом. На самом деле он не принадлежал к команде Берии. Да, у него имелись амбиции, но твёрдой почвы под ногами у него ещё не было. До настоящего времени именно Лазарь поддерживал его и обеспечивал ему продвижение в высший эшелон власти. Сталин намеревался избавиться от него, особенно, когда после войны Хрущёв был снят с должности Первого Секретаря Украины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30