Пора было действовать.
До пустующего дома, что стоял напротив, через улицу, было метров пятьдесят – эту дистанцию он бегал в школе на время. Тогда он пробежал ее за семь целых и восемь десятых секунды – быстрее всех в классе. Он сел на корточки и приготовился. На старт… внимание… марш!
В пять прыжков он пересек двор, на шестом выскочил на улицу, на восьмом споткнулся о камень. Натан упал лицом в траву на другой стороне улицы.
В этот момент распахнулась дверь дома, возле которого он только что скрывался, и на пороге показался мужчина. Натан не на шутку перепугался. Его было прекрасно видно. Ему не оставалось ничего другого, кроме как замереть. Отец однажды сказал ему, что иногда лучше всего прятаться на видном месте.
Натан не спускал глаз с мужчины, выносившего к обочине дороги мусорный бак. Тот даже не посмотрел в его сторону. Когда мужчина зашел в дом и закрыл за собой дверь, Натан рванулся к тени, отбрасываемой домом, в котором он надеялся переночевать.
Натан решил проникнуть в дом через застекленные двери заднего хода. Выбив локтем квадратик стекла, он просунул в отверстие руку, открыл щеколду и повернул ручку.
Он попал в темную гостиную с большим камином справа и огромным телевизором слева. Натан аккуратно закрыл дверь и запер ее изнутри. Его глаза быстро привыкли к темноте, но двигался он все равно очень осторожно. Дом показался Натану слишком большим. Кухня, в которой места было предостаточно и чтобы готовить, и чтобы есть, находилась слева от него, за телевизором.
Первым делом Натан направился к холодильнику. Он был очень голоден. Ему пришлось с силой дернуть дверцу, чтобы она открылась, и тут он замер. В исходившем из холодильника тусклом свете Натан в первый раз как следует разглядел свои руки. Это было отвратительное зрелище: грязь вперемешку с кровью – кровью Рики.
Голод мгновенно уступил место желанию срочно найти ванную комнату. Натан обнаружил ее в коридоре, напротив лестницы. Он открыл дверь и включил свет. В ванной не было окон, и он не боялся, что его заметят. Посмотрев на себя в зеркало, Натан испугался: его лицо выглядело лет на шестьдесят. Глаза – две темные впадины, светлые волосы потемнели от грязи и слиплись. В тюремной форме он выглядел очень худым – плечи комбинезона свисали почти до локтей. А кровь! Он был весь в крови – его одежда просто пропиталась ею, при каждом движении на пол падали кусочки подсохшей крови. Обеими руками Натан рванул комбинезон так, что оторвал молнию. Больше всего на свете ему сейчас хотелось избавиться от этой одежды. Стянув с плеч верхнюю часть комбинезона, он неуклюже вылез из штанин. Трусы он тоже снял и швырнул на пол.
Натан отдернул занавеску, включил воду и подставил тело под струю воды. Потом он взял из мыльницы кусок мыла и медленно, не спеша, начал отмываться от кошмара.
Стоя под душем, Натан попытался улыбнуться. Его отец часто говорил, что улыбка даже самого несчастного человека делает немного счастливее. Но был ли его отец когда-нибудь настолько несчастен?
– Я очень по тебе скучаю, – прошептал Натан. – Я попал в большую беду, папа. Пожалуйста, помоги мне. Ты должен мне помочь.
Натан дал волю накопившимся чувствам и заплакал, сначала тихо, потом закрыл лицо руками и зарыдал в голос. Тем временем по земле застучал летний ливень. Вода потекла ручьями, смывая следы, оставленные напуганным двенадцатилетним мальчиком.
Глава 3
Итак, что нам известно, Джед? – спросил Уоррен Майклс, откидываясь на спинку скрипучего кожаного кресла. Было уже утро пятого июля. Хэкнер, пролистав свой блокнот, перечислил неудачи последних двенадцати часов:
– Все поиски и проверки на дорогах ни к чему не привели. Ночной дождь смыл следы, по которым можно было бы пустить собак. Доктор Купер в отпуске, и в отделе судебно-медицинской экспертизы мне сказали, что со вскрытием тела Рики Харриса, вероятно, придется подождать до завтра. Кстати, – добавил Хэкнер, – наш дорогой прокурор, глубокоуважаемый Дэниэл Петрелли, устроил переполох среди стервятников, дав сегодня утром интервью местным телепрограммам.
Майклс застонал.
– И что же сообщил этот мистер Голливуд?
– Что он собирается предъявить мальчишке обвинение как взрослому и запихать в тюрьму до конца жизни. Не исключает он и возможности смертного приговора.
– Ну конечно. Только вот судью, который согласится поджарить двенадцатилетнего пацана, ему придется поискать.
Майклс даже не пытался скрывать презрения к Петрелли, который еще пять лет назад заявил, что намерен баллотироваться в сенаторы от штата Виргиния.
Дэниэл Петрелли брался лично только за громкие и стопроцентно выигрышные дела. Майклс догадывался, о чем прокурор говорил в утренних интервью: во всех его предвыборных речах главной темой было падение нравов среди молодежи. До выборов оставалось всего четыре месяца, и Петрелли не мог упустить прекрасной возможности выступить со своей болтовней по телевизору.
– А нас он небось выставил неповоротливыми болванами, чтобы в случае чего все тумаки посыпались на полицию. Есть что-нибудь поинтереснее?
– Патрульные ищут мальчишку повсюду. Мы откопали хорошую его фотографию из школьного ежегодника. Здесь он в пятом классе. – Джед протянул снимок Майклсу.
– На убийцу не похож, – заметил тот. Голубоглазый мальчик на фотографии радостно улыбался, сверкая белыми зубами. Как не похож он был на фотографию, приложенную к его личному делу из ИЦП! Майклс вздохнул.
– Все уже собрались?
– Ага. Готовы и ждут напутственных речей.
Майклс и Хэкнер поднялись и отправились в небольшой конференц-зал, где уже собрались начальники других отделов. Майклс сразу перешел к делу:
– Вы все уже знаете, что прошлой ночью в ИЦП было совершено убийство, а подозреваемый гуляет по улицам города. Убийца – двенадцатилетний мальчик.
Пока Майклс говорил, Хэкнер раздавал копии школьной фотографии.
– Журналисты уже подняли шум вокруг этой истории, – продолжал Майклс, – мол, маленький мальчик перехитрил всю полицию города – вам все это знакомо. Я хочу как можно скорее закрыть это дело: Натан Бейли сегодня же должен оказаться за решеткой. Пока поиски ничего не дали. Сержант Хэкнер подключит к делу полицию штата, хотя я лично предпочел бы справиться собственными силами. Я доступно все объяснил?
Сидящие за столом дружно закивали.
– Хорошо. За работу.
На этом собрание завершилось. Уже подходя к дверям, Майклс услышал, как один из полицейских сказал: «Довольно милый паренек». Майклс остановился, посмотрел на говорившего и произнес:
– Должен напомнить тебе, Боб, что этот милый паренек ночью убил нашего коллегу – сотрудника охраны. И если ты хорошо выполнишь свою работу, ему не удастся сделать этого снова.
Натан проснулся раздетым. Он лежал посередине просторной кровати под теплым стеганым одеялом. Его разбудило солнце, ярко светившее прямо в глаза. Электронные часы на тумбочке у изголовья показывали 9.48. Натан заворчал и спрятал голову между подушек.
Через минуту комнату наводнили звуки музыки – включилось радио на часах. Музыка сменилась болтовней диск-жокея, на которую Натан попытался не обращать внимания в надежде заснуть снова. В конце концов она ему надоела, он перекатился на бок и вслепую стал нажимать на кнопки. Радио выключилось.
Снова оказавшись в тишине и покое, Натан постарался заснуть. Но сон уже не шел к нему: он окончательно проснулся и в его голове роились планы дальнейших действий.
На часах было 10.00. По кабельному сейчас показывают мультики. Ночью, когда Натан в темноте забрался в эту спальню, первое, что он заметил, был огромных размеров телевизор, стоявший перед очень большой кроватью.
Натан нашел на тумбочке пульт и нажал на кнопку. Огромный экран ожил, и Натан увидел свою фотографию размером со стол. Этот снимок был сделан в полиции, когда его арестовали. Затем на экране появился пожилой мужчина в костюме. Натану сразу не понравилось выражение его глаз. Титры внизу экрана сообщали, что это прокурор Дэниэл Петрелли.
– Невозможно переоценить всю серьезность преступления, которое мы расследуем, – говорил Петрелли. – Мы считаем, что Натан Бейли убил мистера Харриса и должен ответить за это преступление по всей строгости закона, в соответствии с надлежащими статьями Уголовного кодекса.
– Что будет, когда мальчишку поймают? – спросил голос за кадром.
Петрелли ответил не задумываясь:
– Когда его поймают, я лично буду требовать, чтобы его судили как взрослого. Если он смог совершить взрослое преступление, то сможет и ответить за него, как взрослый.
– Вы, конечно, не станете требовать смертной казни? Петрелли усмехнулся:
– Давайте не будем забегать вперед. Сперва необходимо посадить преступника за решетку.
Смертная казнь! Электрический стул! Натан не мог оторвать взгляд от экрана.
Ведущий программы произнес:
– Джон Огилсви с самого начала следит за ходом расследования этого убийства. Скажите, Джон, вышла ли полиция на след Натана Бейли?
– Видите ли, Питер, – ответил Огилсви, – все утро полицейские округа Брэддок распространялись о предпринимаемых ими мерах, но ни словом не обмолвились о достигнутых результатах.
Картинка сменилась, и на экране возник усталый мужчина в красно-синей рубашке с коротким рукавом – это был лейтенант Уоррен Майклс из Полицейского управления округа Брэддок. Джон Огилсви комментировал за кадром:
– По словам лейтенанта Уоррена Майклса, с момента убийства до начала поисков прошло около двух часов, к тому же имело место довольно неблагоприятное стечение обстоятельств, затруднившее поиски: это и пробки на шоссе, и ливень, сделавший невозможным использование собак.
Натан выключил звук. Новости испугали его, но он был очень горд собой. Он скрывался уже двенадцать часов, и никто до сих пор не знал, где его искать. Значит, у него есть время подумать.
Натан уже забыл про мультики. Впервые он поверил, что действительно может всех перехитрить. У взрослых, к счастью, есть один недостаток – они всегда остаются взрослыми. Это даже забавно: дети почему-то всегда знают, о чем думают взрослые, а взрослые, которые все когда-то были детьми, при всем желании никогда не могут начать думать как дети.
Натан решил, что, возможно, в доме живет ребенок его роста. Он вышел в коридор. Первая слева дверь от спальни вела в комнату маленькой девочки: он увидел множество полок с Барби и разными кукольными принадлежностями. Натан пошел дальше по коридору.
За третьей дверью он наконец нашел то, что искал. На стенах висели плакаты – один с Майклом Джорданом в форме команды «Чикаго буллс» и два с мультяшными черепашками-ниндзя. До того, как Натан переехал жить к дяде Марку, у него в комнате висел похожий плакат. Все это вызвало печальные воспоминания, но Натан быстро отогнал их прочь.
С радостью убедившись, что комната принадлежит мальчику его возраста, Натан принялся рыться в большом шкафу. Там он нашел трусы, носки, футболку с эмблемой «Чикаго булле» и джинсовые шорты. Все это было на два размера больше, чем нужно, но сидело гораздо лучше обезьяньего комбинезона из ИЦП. За обувью Натан отправился в чулан, где полки были забиты рубашками, штанами, свитерами, простынями и самой разнообразной обувью. Натан быстренько прихватил пару старых кроссовок «Рибок» нужного размера. Подошва почти сносилась, но ноге было в них удобно, а это Натан считал самым главным.
Одевшись, Натан вернулся в спальню и с опаской посмотрелся в большое зеркало. Выглядел он немного бледным и изможденным, но все же снова был самим собой. Всю кровь он смыл, волосы опять стали светлыми, синяк под глазом больше не был таким заметным. Одним словом, ему понравилось, как он выглядит.
Натан почувствовал себя уверенней и с надеждой подумал о будущем, чего с ним не случалось уже почти год – с тех самых пор, как дядя Марк упрятал его в тюрьму. Ну вот, снова эти кошмарные воспоминания! Нужно сейчас же прекратить думать об этом. Тягостные и мучительные мысли только пугали его и сбивали с толку, а этого сейчас никак нельзя было допускать.
В спальне снова включилось радио. Через несколько секунд Натан понял, что говорят о нем.
Дэниз Карпентер, мать-одиночка с двумя девочками-близняшками, уже почти пять лет трудилась Стервой на «Ньюсток 990». Она попала на эту роль столь неожиданно, что передача была просто обречена на успех.
В октябре, четыре года и восемь месяцев назад, Дэниз работала на радио – сообщала о пробках на дорогах. У нее было тридцать секунд эфира каждые полчаса. Однажды постоянный ведущий утренней передачи Босс Джонни позвонил из вашингтонской тюрьмы, куда его упекли по совокупности прегрешений разной степени тяжести – от уклонения от уплаты алиментов до покушения на убийство. Дэниз сказали, что у нее есть шанс попасть на «большое радио», и дали на раздумья двадцать минут – до начала утреннего шоу.
Она была достаточно умна, чтобы понять, какие перед ней открываются перспективы. В то время ее дочерям, Лоре и Эрин, было по пять лет и после всех выплат за квартиру и за няню денег едва хватало на то, чтобы прокормить семью. Ее подруга, социальный работник, говорила Дэниз, что та может получать талоны на еду, но она отказалась – не хотела, чтобы ее бывший муж Берни злорадствовал, видя, что она принимает благотворительную помощь. Развелись они по ее инициативе, она оставила себе обоих детей и наперекор увещеваниям судьи отказалась от алиментов. Последним, что Берни сказал ей, выходя из здания суда, было: «Без меня ты помрешь с голоду».
Спустя шесть лет она решила, что именно эти слова принесли ей удачу.
Дэниз решила использовать шанс, который выпадает только раз в жизни, и уверенно села за пульт ведущего. Через несколько лет ее тогдашний звукооператор, а теперь уже продюсер Энрике Самора признался: он в тот день проиграл двадцать долларов, поспорив, что Дэниз в слезах выскочит из студии еще до конца первой рекламной паузы.
«Я не тот голос, который вы ожидали услышать. Тот голос учится сейчас петь тюремные песни», – начала свой первый эфир Дэниз.
В течение следующих четырех часов Дэниз прошлась по самым животрепещущим темам, рассказывая о том, что считает неправильным в устройстве американского общества. При этом она не боялась порой переступать границы дозволенного и заходить на территорию, обычно считавшуюся запретной. Она сразу обозначила свою точку зрения на аборты – женщина имеет право сделать аборт, если это продиктовано обстоятельствами; однако если это делается исключительно из соображений контроля за рождаемостью, то обвинение в убийстве должно быть предъявлено всем, кто принимал участие, – и ей, и отцу, и врачам. Когда Дэниз попросили объяснить, почему она придерживается такой точки зрения, она ответила:
– Я не обязана что-либо вам объяснять. Я просто рассказываю о том, что думаю и чувствую, а если кому-то это не по душе, пусть нажмет на кнопочку приемника и больше меня не слушает.
Пока шла ее первая передача, все телефонные линии были забиты слушателями, желающими оспорить позицию Дэниз. Моментом истины стал звонок некоей Барбары из Арлингтона, штат Виргиния, которая сказала:
– Не обижайтесь, Дэниз, но, кажется, вы просто стерва.
– Большое спасибо, Барбара, – ответила Дэниз. – Вы правы. Но я не просто стерва, я официальная Стерва города Вашингтона.
В отрасли, где главное – эксклюзивность товара, Дэниз прочно закрепилась на позиции лидера. За первую неделю зарплата Дэниз увеличилась в пять раз. И это при том, что, казалось бы, она, чернокожая женщина, открыто и честно говорившая обо всем – от расизма до воспитания детей, – никак не должна была иметь успех на радио.
Через три недели после выхода ее первой передачи рейтинг «Ньюсток 990» вырос на шесть процентов. Через год Дэниз уже слушали в двенадцати штатах. Когда Натан впервые услышал ее голос, передачу Дэниз транслировали триста двадцать семь радиостанций по всей стране, а ее зарплата выражалась семизначным числом.
В своем утреннем монологе в тот день Дэниз клеймила упадок нравов среди американской молодежи, приводя в качестве примера историю двенадцатилетнего мальчика, убившего охранника и сбежавшего из тюрьмы.
– Прокурор говорит, что будет обвинять этого парня, как взрослого, и я считаю это правильным. Сколько раз вы слышали про убийства, совершенные подростками-чудовищами? Лично я устала от этого. Что касается меня, я готова встать и сказать: мужчина или женщина, ребенок или взрослый, если ты намеренно лишил жизни другого человека, я не хочу видеть тебя среди членов моего общества. Я хочу, чтобы ты гнил в тюрьме до конца дней своих, или по крайней мере до тех пор, пока ты не достигнешь возраста, когда тебя можно будет посадить на один из тех электрических стульев, которые без дела пылятся по всей стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
До пустующего дома, что стоял напротив, через улицу, было метров пятьдесят – эту дистанцию он бегал в школе на время. Тогда он пробежал ее за семь целых и восемь десятых секунды – быстрее всех в классе. Он сел на корточки и приготовился. На старт… внимание… марш!
В пять прыжков он пересек двор, на шестом выскочил на улицу, на восьмом споткнулся о камень. Натан упал лицом в траву на другой стороне улицы.
В этот момент распахнулась дверь дома, возле которого он только что скрывался, и на пороге показался мужчина. Натан не на шутку перепугался. Его было прекрасно видно. Ему не оставалось ничего другого, кроме как замереть. Отец однажды сказал ему, что иногда лучше всего прятаться на видном месте.
Натан не спускал глаз с мужчины, выносившего к обочине дороги мусорный бак. Тот даже не посмотрел в его сторону. Когда мужчина зашел в дом и закрыл за собой дверь, Натан рванулся к тени, отбрасываемой домом, в котором он надеялся переночевать.
Натан решил проникнуть в дом через застекленные двери заднего хода. Выбив локтем квадратик стекла, он просунул в отверстие руку, открыл щеколду и повернул ручку.
Он попал в темную гостиную с большим камином справа и огромным телевизором слева. Натан аккуратно закрыл дверь и запер ее изнутри. Его глаза быстро привыкли к темноте, но двигался он все равно очень осторожно. Дом показался Натану слишком большим. Кухня, в которой места было предостаточно и чтобы готовить, и чтобы есть, находилась слева от него, за телевизором.
Первым делом Натан направился к холодильнику. Он был очень голоден. Ему пришлось с силой дернуть дверцу, чтобы она открылась, и тут он замер. В исходившем из холодильника тусклом свете Натан в первый раз как следует разглядел свои руки. Это было отвратительное зрелище: грязь вперемешку с кровью – кровью Рики.
Голод мгновенно уступил место желанию срочно найти ванную комнату. Натан обнаружил ее в коридоре, напротив лестницы. Он открыл дверь и включил свет. В ванной не было окон, и он не боялся, что его заметят. Посмотрев на себя в зеркало, Натан испугался: его лицо выглядело лет на шестьдесят. Глаза – две темные впадины, светлые волосы потемнели от грязи и слиплись. В тюремной форме он выглядел очень худым – плечи комбинезона свисали почти до локтей. А кровь! Он был весь в крови – его одежда просто пропиталась ею, при каждом движении на пол падали кусочки подсохшей крови. Обеими руками Натан рванул комбинезон так, что оторвал молнию. Больше всего на свете ему сейчас хотелось избавиться от этой одежды. Стянув с плеч верхнюю часть комбинезона, он неуклюже вылез из штанин. Трусы он тоже снял и швырнул на пол.
Натан отдернул занавеску, включил воду и подставил тело под струю воды. Потом он взял из мыльницы кусок мыла и медленно, не спеша, начал отмываться от кошмара.
Стоя под душем, Натан попытался улыбнуться. Его отец часто говорил, что улыбка даже самого несчастного человека делает немного счастливее. Но был ли его отец когда-нибудь настолько несчастен?
– Я очень по тебе скучаю, – прошептал Натан. – Я попал в большую беду, папа. Пожалуйста, помоги мне. Ты должен мне помочь.
Натан дал волю накопившимся чувствам и заплакал, сначала тихо, потом закрыл лицо руками и зарыдал в голос. Тем временем по земле застучал летний ливень. Вода потекла ручьями, смывая следы, оставленные напуганным двенадцатилетним мальчиком.
Глава 3
Итак, что нам известно, Джед? – спросил Уоррен Майклс, откидываясь на спинку скрипучего кожаного кресла. Было уже утро пятого июля. Хэкнер, пролистав свой блокнот, перечислил неудачи последних двенадцати часов:
– Все поиски и проверки на дорогах ни к чему не привели. Ночной дождь смыл следы, по которым можно было бы пустить собак. Доктор Купер в отпуске, и в отделе судебно-медицинской экспертизы мне сказали, что со вскрытием тела Рики Харриса, вероятно, придется подождать до завтра. Кстати, – добавил Хэкнер, – наш дорогой прокурор, глубокоуважаемый Дэниэл Петрелли, устроил переполох среди стервятников, дав сегодня утром интервью местным телепрограммам.
Майклс застонал.
– И что же сообщил этот мистер Голливуд?
– Что он собирается предъявить мальчишке обвинение как взрослому и запихать в тюрьму до конца жизни. Не исключает он и возможности смертного приговора.
– Ну конечно. Только вот судью, который согласится поджарить двенадцатилетнего пацана, ему придется поискать.
Майклс даже не пытался скрывать презрения к Петрелли, который еще пять лет назад заявил, что намерен баллотироваться в сенаторы от штата Виргиния.
Дэниэл Петрелли брался лично только за громкие и стопроцентно выигрышные дела. Майклс догадывался, о чем прокурор говорил в утренних интервью: во всех его предвыборных речах главной темой было падение нравов среди молодежи. До выборов оставалось всего четыре месяца, и Петрелли не мог упустить прекрасной возможности выступить со своей болтовней по телевизору.
– А нас он небось выставил неповоротливыми болванами, чтобы в случае чего все тумаки посыпались на полицию. Есть что-нибудь поинтереснее?
– Патрульные ищут мальчишку повсюду. Мы откопали хорошую его фотографию из школьного ежегодника. Здесь он в пятом классе. – Джед протянул снимок Майклсу.
– На убийцу не похож, – заметил тот. Голубоглазый мальчик на фотографии радостно улыбался, сверкая белыми зубами. Как не похож он был на фотографию, приложенную к его личному делу из ИЦП! Майклс вздохнул.
– Все уже собрались?
– Ага. Готовы и ждут напутственных речей.
Майклс и Хэкнер поднялись и отправились в небольшой конференц-зал, где уже собрались начальники других отделов. Майклс сразу перешел к делу:
– Вы все уже знаете, что прошлой ночью в ИЦП было совершено убийство, а подозреваемый гуляет по улицам города. Убийца – двенадцатилетний мальчик.
Пока Майклс говорил, Хэкнер раздавал копии школьной фотографии.
– Журналисты уже подняли шум вокруг этой истории, – продолжал Майклс, – мол, маленький мальчик перехитрил всю полицию города – вам все это знакомо. Я хочу как можно скорее закрыть это дело: Натан Бейли сегодня же должен оказаться за решеткой. Пока поиски ничего не дали. Сержант Хэкнер подключит к делу полицию штата, хотя я лично предпочел бы справиться собственными силами. Я доступно все объяснил?
Сидящие за столом дружно закивали.
– Хорошо. За работу.
На этом собрание завершилось. Уже подходя к дверям, Майклс услышал, как один из полицейских сказал: «Довольно милый паренек». Майклс остановился, посмотрел на говорившего и произнес:
– Должен напомнить тебе, Боб, что этот милый паренек ночью убил нашего коллегу – сотрудника охраны. И если ты хорошо выполнишь свою работу, ему не удастся сделать этого снова.
Натан проснулся раздетым. Он лежал посередине просторной кровати под теплым стеганым одеялом. Его разбудило солнце, ярко светившее прямо в глаза. Электронные часы на тумбочке у изголовья показывали 9.48. Натан заворчал и спрятал голову между подушек.
Через минуту комнату наводнили звуки музыки – включилось радио на часах. Музыка сменилась болтовней диск-жокея, на которую Натан попытался не обращать внимания в надежде заснуть снова. В конце концов она ему надоела, он перекатился на бок и вслепую стал нажимать на кнопки. Радио выключилось.
Снова оказавшись в тишине и покое, Натан постарался заснуть. Но сон уже не шел к нему: он окончательно проснулся и в его голове роились планы дальнейших действий.
На часах было 10.00. По кабельному сейчас показывают мультики. Ночью, когда Натан в темноте забрался в эту спальню, первое, что он заметил, был огромных размеров телевизор, стоявший перед очень большой кроватью.
Натан нашел на тумбочке пульт и нажал на кнопку. Огромный экран ожил, и Натан увидел свою фотографию размером со стол. Этот снимок был сделан в полиции, когда его арестовали. Затем на экране появился пожилой мужчина в костюме. Натану сразу не понравилось выражение его глаз. Титры внизу экрана сообщали, что это прокурор Дэниэл Петрелли.
– Невозможно переоценить всю серьезность преступления, которое мы расследуем, – говорил Петрелли. – Мы считаем, что Натан Бейли убил мистера Харриса и должен ответить за это преступление по всей строгости закона, в соответствии с надлежащими статьями Уголовного кодекса.
– Что будет, когда мальчишку поймают? – спросил голос за кадром.
Петрелли ответил не задумываясь:
– Когда его поймают, я лично буду требовать, чтобы его судили как взрослого. Если он смог совершить взрослое преступление, то сможет и ответить за него, как взрослый.
– Вы, конечно, не станете требовать смертной казни? Петрелли усмехнулся:
– Давайте не будем забегать вперед. Сперва необходимо посадить преступника за решетку.
Смертная казнь! Электрический стул! Натан не мог оторвать взгляд от экрана.
Ведущий программы произнес:
– Джон Огилсви с самого начала следит за ходом расследования этого убийства. Скажите, Джон, вышла ли полиция на след Натана Бейли?
– Видите ли, Питер, – ответил Огилсви, – все утро полицейские округа Брэддок распространялись о предпринимаемых ими мерах, но ни словом не обмолвились о достигнутых результатах.
Картинка сменилась, и на экране возник усталый мужчина в красно-синей рубашке с коротким рукавом – это был лейтенант Уоррен Майклс из Полицейского управления округа Брэддок. Джон Огилсви комментировал за кадром:
– По словам лейтенанта Уоррена Майклса, с момента убийства до начала поисков прошло около двух часов, к тому же имело место довольно неблагоприятное стечение обстоятельств, затруднившее поиски: это и пробки на шоссе, и ливень, сделавший невозможным использование собак.
Натан выключил звук. Новости испугали его, но он был очень горд собой. Он скрывался уже двенадцать часов, и никто до сих пор не знал, где его искать. Значит, у него есть время подумать.
Натан уже забыл про мультики. Впервые он поверил, что действительно может всех перехитрить. У взрослых, к счастью, есть один недостаток – они всегда остаются взрослыми. Это даже забавно: дети почему-то всегда знают, о чем думают взрослые, а взрослые, которые все когда-то были детьми, при всем желании никогда не могут начать думать как дети.
Натан решил, что, возможно, в доме живет ребенок его роста. Он вышел в коридор. Первая слева дверь от спальни вела в комнату маленькой девочки: он увидел множество полок с Барби и разными кукольными принадлежностями. Натан пошел дальше по коридору.
За третьей дверью он наконец нашел то, что искал. На стенах висели плакаты – один с Майклом Джорданом в форме команды «Чикаго буллс» и два с мультяшными черепашками-ниндзя. До того, как Натан переехал жить к дяде Марку, у него в комнате висел похожий плакат. Все это вызвало печальные воспоминания, но Натан быстро отогнал их прочь.
С радостью убедившись, что комната принадлежит мальчику его возраста, Натан принялся рыться в большом шкафу. Там он нашел трусы, носки, футболку с эмблемой «Чикаго булле» и джинсовые шорты. Все это было на два размера больше, чем нужно, но сидело гораздо лучше обезьяньего комбинезона из ИЦП. За обувью Натан отправился в чулан, где полки были забиты рубашками, штанами, свитерами, простынями и самой разнообразной обувью. Натан быстренько прихватил пару старых кроссовок «Рибок» нужного размера. Подошва почти сносилась, но ноге было в них удобно, а это Натан считал самым главным.
Одевшись, Натан вернулся в спальню и с опаской посмотрелся в большое зеркало. Выглядел он немного бледным и изможденным, но все же снова был самим собой. Всю кровь он смыл, волосы опять стали светлыми, синяк под глазом больше не был таким заметным. Одним словом, ему понравилось, как он выглядит.
Натан почувствовал себя уверенней и с надеждой подумал о будущем, чего с ним не случалось уже почти год – с тех самых пор, как дядя Марк упрятал его в тюрьму. Ну вот, снова эти кошмарные воспоминания! Нужно сейчас же прекратить думать об этом. Тягостные и мучительные мысли только пугали его и сбивали с толку, а этого сейчас никак нельзя было допускать.
В спальне снова включилось радио. Через несколько секунд Натан понял, что говорят о нем.
Дэниз Карпентер, мать-одиночка с двумя девочками-близняшками, уже почти пять лет трудилась Стервой на «Ньюсток 990». Она попала на эту роль столь неожиданно, что передача была просто обречена на успех.
В октябре, четыре года и восемь месяцев назад, Дэниз работала на радио – сообщала о пробках на дорогах. У нее было тридцать секунд эфира каждые полчаса. Однажды постоянный ведущий утренней передачи Босс Джонни позвонил из вашингтонской тюрьмы, куда его упекли по совокупности прегрешений разной степени тяжести – от уклонения от уплаты алиментов до покушения на убийство. Дэниз сказали, что у нее есть шанс попасть на «большое радио», и дали на раздумья двадцать минут – до начала утреннего шоу.
Она была достаточно умна, чтобы понять, какие перед ней открываются перспективы. В то время ее дочерям, Лоре и Эрин, было по пять лет и после всех выплат за квартиру и за няню денег едва хватало на то, чтобы прокормить семью. Ее подруга, социальный работник, говорила Дэниз, что та может получать талоны на еду, но она отказалась – не хотела, чтобы ее бывший муж Берни злорадствовал, видя, что она принимает благотворительную помощь. Развелись они по ее инициативе, она оставила себе обоих детей и наперекор увещеваниям судьи отказалась от алиментов. Последним, что Берни сказал ей, выходя из здания суда, было: «Без меня ты помрешь с голоду».
Спустя шесть лет она решила, что именно эти слова принесли ей удачу.
Дэниз решила использовать шанс, который выпадает только раз в жизни, и уверенно села за пульт ведущего. Через несколько лет ее тогдашний звукооператор, а теперь уже продюсер Энрике Самора признался: он в тот день проиграл двадцать долларов, поспорив, что Дэниз в слезах выскочит из студии еще до конца первой рекламной паузы.
«Я не тот голос, который вы ожидали услышать. Тот голос учится сейчас петь тюремные песни», – начала свой первый эфир Дэниз.
В течение следующих четырех часов Дэниз прошлась по самым животрепещущим темам, рассказывая о том, что считает неправильным в устройстве американского общества. При этом она не боялась порой переступать границы дозволенного и заходить на территорию, обычно считавшуюся запретной. Она сразу обозначила свою точку зрения на аборты – женщина имеет право сделать аборт, если это продиктовано обстоятельствами; однако если это делается исключительно из соображений контроля за рождаемостью, то обвинение в убийстве должно быть предъявлено всем, кто принимал участие, – и ей, и отцу, и врачам. Когда Дэниз попросили объяснить, почему она придерживается такой точки зрения, она ответила:
– Я не обязана что-либо вам объяснять. Я просто рассказываю о том, что думаю и чувствую, а если кому-то это не по душе, пусть нажмет на кнопочку приемника и больше меня не слушает.
Пока шла ее первая передача, все телефонные линии были забиты слушателями, желающими оспорить позицию Дэниз. Моментом истины стал звонок некоей Барбары из Арлингтона, штат Виргиния, которая сказала:
– Не обижайтесь, Дэниз, но, кажется, вы просто стерва.
– Большое спасибо, Барбара, – ответила Дэниз. – Вы правы. Но я не просто стерва, я официальная Стерва города Вашингтона.
В отрасли, где главное – эксклюзивность товара, Дэниз прочно закрепилась на позиции лидера. За первую неделю зарплата Дэниз увеличилась в пять раз. И это при том, что, казалось бы, она, чернокожая женщина, открыто и честно говорившая обо всем – от расизма до воспитания детей, – никак не должна была иметь успех на радио.
Через три недели после выхода ее первой передачи рейтинг «Ньюсток 990» вырос на шесть процентов. Через год Дэниз уже слушали в двенадцати штатах. Когда Натан впервые услышал ее голос, передачу Дэниз транслировали триста двадцать семь радиостанций по всей стране, а ее зарплата выражалась семизначным числом.
В своем утреннем монологе в тот день Дэниз клеймила упадок нравов среди американской молодежи, приводя в качестве примера историю двенадцатилетнего мальчика, убившего охранника и сбежавшего из тюрьмы.
– Прокурор говорит, что будет обвинять этого парня, как взрослого, и я считаю это правильным. Сколько раз вы слышали про убийства, совершенные подростками-чудовищами? Лично я устала от этого. Что касается меня, я готова встать и сказать: мужчина или женщина, ребенок или взрослый, если ты намеренно лишил жизни другого человека, я не хочу видеть тебя среди членов моего общества. Я хочу, чтобы ты гнил в тюрьме до конца дней своих, или по крайней мере до тех пор, пока ты не достигнешь возраста, когда тебя можно будет посадить на один из тех электрических стульев, которые без дела пылятся по всей стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14