Но первый продолжал наступать, увенчанный короной из пара, в который превращался снег вокруг него, хотя сквозь его шипящую на огне плоть уже стали проступать обугливающиеся кости.
– Кишки Императора!
Лант повел стволом, стараясь навести огнемет для еще одного выстрела, но вдруг откинулся назад с выражением болезненного удивления на лице. В его груди открылась кровавая дыра. Я резко перевел взгляд обратно к основной группе орков, которые вновь поднимались на ноги, в то время как выстрелы из их грубого оружия устроили настоящую метель из снега и обломков скалы вокруг павшего специалиста по тяжелому оружию. С обычной для зеленокожих сообразительностью они сосредоточили огонь на наиболее заметном объекте, пока что игнорируя остальных. Это была фатальная ошибка.
– Юрген! – рявкнул я, указывая на группу, которая была теперь как раз на расстоянии поражения его мелты.
Мрачно улыбаясь, мой помощник тщательно прицелился, направив оружие прямо на ковыляющего лидера, который все еще скалился в торжестве от убийства нашего собрата (я в то время уже насмотрелся на достаточное количество болтерных ран, чтобы знать, что такое попадание должно нести мгновенную смерть, пробивая легкую броню под шинелью и взрываясь внутри грудной клетки. Мы уже не могли сделать для Ланта ничего другого, кроме как отомстить за его гибель).
Вновь раздалось шипение тяжелого оружия, и дорожка снега перед нами мгновенно испарилась, а орочий лидер и двое его подчиненных, что стояли ближе к нему, превратились в скверно пахнущую кучу слегка дымящейся золы. Единственный выживший, чья левая обожженная рука неподвижно повисла, поглядел на них, моргая в ошеломлении, потом повернулся и бросился бежать (из чего можно сделать вывод, что, по крайней мере, некоторые из зеленокожих не столь тупы, как кажутся).
Я поднялся во весь рост и тщательно, как на стрельбище, прицелился, положив лазерный пистолет на сгиб левой руки и стараясь унять дрожь, которая полностью овладела моим телом. Была ли это запоздалая реакция на ужас при виде некронов, которая внезапно поднялась во мне, гнев за внезапную и жестокую смерть Ланта, либо просто мое усталое тело отреагировало, наконец, на некоторое увеличение температуры, я не знал. Но, несмотря на это, я был полон мрачной решимости убить нечестивое существо своими собственными руками. Я аккуратно нажал на спусковой крючок, с благодарностью думая о твердости, которую аугметические пальцы придали моему прицелу, и спустя мгновение был вознагражден всплеском сукровицы между лопаток орка. Грифен и Маго добавили свои выстрелы, еще пока он падал, завывая от боли. Таким образом, мы прикончили его как зверя, коим он и являлся.
Только теперь, медленно выдыхая, пока напряжение покидало мое больное тело и дрожь медленно подчинялась рассудку, я заметил, что горящий орк все еще ковылял к нам. Он шагал неверно и качался, будто пьяный, из стороны в сторону, но все еще заставлял себя идти вперед, нацелившись на своих мучителей. Это было, надо признаться, отвратительное зрелище, и я уже готовился приказать солдатам добить его, когда орк внезапно рухнул на землю. От снега вокруг его грузного тела поднялось облако пара.
Спустилась тишина, нарушаемая только извечным стоном ветра и свистом дыхания, прорывающегося сквозь мое горло.
– Лант? – спросила Грифен невыразительным голосом, который уже сам по себе был ответом на ее вопрос.
– Мертв, – подтвердила Хейл, стоя над разбитым телом, пролившаяся из которого кровь и вырванные внутренности уже вмерзли в снег.
Я заставил себя подойти, поглядывая на мертвого солдата и не вполне понимая, что именно чувствую (кроме обычного для меня глубокого облегчения, что это не я лежу на земле, в то время как в наших обстоятельствах это было весьма вероятно).
– Он выполнил свой долг, – произнес я, и это была высшая похвала, которую я смог придумать, но все послушно и горестно кивнули.
Грифен указала Хейл и Симле:
– Понесете его. Будем меняться по дороге.
Понимая, как тяжело ей было в первый раз терять солдата под своим командованием, я все же покачал головой. Это никогда не становится легче, уж я-то вам точно могу сказать, но через некоторое время привыкаешь нести эту тяжесть как должное. Что там ни говори, Император не может защитить всех и каждого – именно потому в отношении себя я так прилежно занимаюсь этим сам.
– Я бы хотел, чтобы мы могли так поступить, – произнес я так мягко, как только мог. – Но у нас нет времени. Мы должны вернуться – чем быстрее, тем лучше.
Я почти ожидал, что Грифен станет возражать, но она нехотя кивнула.
– Мы вернемся за его телом, – согласилась сержант.
Но мне вновь пришлось покачать головой.
– Боюсь, что мы не сможем, – сказал я со всей тактичностью, на которую был способен.
Внезапно я понял, что на меня пристально устремлены четыре пары глаз (Юрген, конечно же, просто поступил бы так, как я сказал, без разговоров, поскольку именно его собачья, лишенная воображения покорность власти была главной из запрятанных в нем добродетелей).
– Но почему? – Грифен не стала спорить с моим решением, как я с удовлетворением заметил, просто просила объяснений, которых, полагаю, они все были достойны.
– Мы не можем оставить ни следа нашего присутствия здесь, – сказал я. – Сейчас некроны знают только о зеленокожих.
По крайней мере, я надеялся, что это так.
– Наша самая большая надежда состоит в том, чтобы предупредить своих, пробравшись мимо, пока некроны сосредоточивают свое внимание на той угрозе, о которой знают.
– На орках, – кивнула Грифен с неохотным пониманием. – Но если они найдут тело Ланта, они вцепятся и в нас?… Я поняла.
– Я сожалею, – повторил я, – но это единственный выход.
Я подозвал Юргена, и он вновь поднял мелту. Я на мгновение задумался, не стоит ли забрать огнемет, но он был бы большей обузой, чем нес бы пользы: баки были слишком тяжелыми, чтобы добавлять их к обычному комплекту оружия, и вдобавок затворный механизм выглядел поврежденным болтерным огнем. Я проверил карманы Ланта на предмет личных вещей, которые можно было бы послать его семье на Вальхалле (если, конечно, она у него вообще была, лично я этого не знал и просто успокаивал себя стандартными и такими знакомыми действиями), и в последний момент решил забрать его лазерный пистолет. Я отдал пистолет Юргену; ему явно не могло помешать что-то менее опасное для нас остальных, чем мелта, если вдруг случится новый бой в закрытом помещении. Потом я кивнул своему помощнику и отступил назад, в то время как он нажал на курок. Тело Ланта за секунды превратилось в пар, чему помог оставшийся в баках огнемета прометий. Мне осталось только произнести для остальных несколько ритуальных слов, рекомендуя его душу перед Императором.
Когда мы повернулись, чтобы идти обратно, уж поверьте, представляли собой довольно мрачную группу, а кружащийся снег уже начал заметать, прятать из виду тот шрам на камнях, где заряд мелты проводил нашего товарища на встречу с Его Величеством.
Иногда, сидя в своем кабинете в Схоле, глядя в огонь за каминной решеткой сквозь бокал амасека, я не могу не думать о всех тех храбрых мужчинах и женщинах, которых я видел погибающими на безвестных полях сражений. По ним не осталось даже надгробного камня, который бы говорил, что они вообще существовали на этом свете. И тогда я понимаю, что, вероятно, остался последним, кто живет и помнит о том, что они были, и когда меня не станет, последний след их сотрется вместе со мной. Затем я благодарю Императора, что протянул так долго и отвоевал на своей последней войне, – и, вполне возможно, мне удастся вопреки всему умереть в собственной постели (или в чьей-нибудь, если уж совсем повезет).
Мы остановились недалеко от входа в пещеру, и Грифен быстро оценила наш оставшийся запас взрывчатки.
– Теперь у нас уже нет на это времени, – сказал я, поторапливая отряд вперед и надеясь, что мое собственное, личное нетерпение убраться отсюда не слишком очевидно. – На счету каждая минута.
– Хорошо. – Сержант присоединилась ко мне. – И не стоит дразнить этих жестяноголовых, так?
– Именно, – сказал я.
Обрушение прохода не только объявит следующему патрулю некронов о нашем присутствии, но и отвлечет их от орков, а последнее, чего я хотел, – это переводить их внимание на остальную часть туннельного комплекса. Конечно, они в любом случае уже могли найти вход в шахты, но я полагался на то, что раз уж они обнаружили один вход и врага перед ним, то не будут обращать внимания ни на что другое, пока не истребят зелененьких – по крайней мере, всех, каких смогут найти поблизости. Я объяснил все это Грифен, и она кивнула.
– Да, это имеет смысл, – сказала она.
– Чего я не понимаю, – медленно проговорил Юрген, – как они вообще выбрались из гробницы?
Это волновало и меня: я полагал, что мы обвалили достаточный кусок крыши, чтобы запереть некронов на гораздо большее время, чем то, что успело пройти. Но у них в распоряжении было техноколдовство, рядом с которым тау выглядели варварами из каменного века, так что недооценивать их явно не стоило.
– Мы скоро выясним, – произнес я, и предчувствие накрыло меня, словно грозовое облако.
В обычной ситуации я бы ощутил глубокое облегчение от возвращения в туннели, где ощущал себя в достаточной мере как дома, но знание о том, что впереди были некроны – возможно даже прочесывающие те самые узкие туннели, по которым мы с осторожностью продвигались, – заставило мой желудок сжиматься от страха. Я бы предпочел идти в темноте, полагаясь на то, что нездешнее зеленое свечение их гауссовых орудий предупредит нас о присутствии врагов. Но солдаты не обладали теми преимуществами, которые мне давало мое чувство туннелей, присущее жителям ульев; они бы слепо спотыкались в темноте, производя больше шума, чем грокс в посудной лавке. Так что мы просто двигались вперед с удвоенной скоростью, легкой ритмичной поступью бывалых воинов, которая съедает километры, не заставляя падать от истощения, и лучи наших осветителей все так же ярко, как и прежде, отражались от замерзших стен.
– Что-то впереди, – произнес Симла спустя несколько километров, когда настала его очередь быть ведущим.
Мои ладони заныли от жуткого предчувствия, пока наш строй замедлил шаг, взяв оружие на изготовку.
– Что? – спросил я.
– Не знаю. – Голос Симлы в микронаушнике звучал скорее озадаченно, чем беспокойно. – Тут много крови.
Ну, это было уже неплохо: если оно способно истекать кровью, это точно не некроны. Мы сошлись плотнее, ускорили шаг и примерно через сотню метров нагнали Симлу, который с опаской продвигался вперед, высвечивая лучом люминатора что-то похожее на освежеванную мясником тушу. Лед вокруг нее был ярко-красным, блестящим от застывшей крови, как и сообщил солдат. С некоторой отстраненностью я понял, что тело – слишком большое для человеческого; потом, когда мы подошли ближе, это стало совершенно очевидно.
– Амбулл, – произнесла Хейл голосом, полным удивления.
– Был, – совершенно излишне добавила Маго.
– Откуда он взялся? – спросил Юрген, как всегда проявляя свой талант задавать очевидные вопросы.
Грифен пожала плечами:
– Вероятно, шестереночка немного ошибся в их численности.
Это, конечно, тоже было очевидно. Я подошел ближе, чтобы изучить останки, и практически сразу пожалел об этом. Под корочкой льда их покрывали глубокие кровавые раны, тянувшиеся через все тело амбулла. Кто бы его ни убил, сделано это было в рукопашной, и убийца орудовал бритвенно-острыми лезвиями с точностью опытного врача.
– А где его шкура? – вслух полюбопытствовал Симла.
Грифен опять пожала плечами:
– Некроны любят коврики возле камина?
– Я за ними такого не замечал, – признался я, поторапливая всех снова начать движение.
Что-то в этом мертвом животном нагоняло на меня страху, и я не боюсь этого признать. Некроны, которых я видел до сих пор, убивали эффективно и бесстрастно, но этот изуродованный труп говорил о тонком и радостном садизме того сорта, который я привык связывать с темными эльдарами, охотящимися за своими собственными сородичами с такой же страстью, что и за человеческими существами.
Когда мы оставили позади этот грубый трофей чьей-то охоты, следы которого вскоре поглотила удушливая темнота, сомкнувшаяся вокруг крохотного оазиса света, отбрасываемого нашими люминаторами, мое предчувствие только усилилось. С каждым шагом мы приближались к затерянной гробнице и тем ужасам, которые она могла скрывать. Я имел о них несколько большее представление, чем остальные, после опыта, который получил в глубинах других катакомб, и вы должны простить мне признание, что делать каждый новый шаг становилось все труднее. Более того – я использовал всю до капли силу воли, чтобы не повернуться и не побежать с воплями в сторону дневного света.
Но, наконец, меня обуяла фаталистическая бесчувственность. В любом случае отступление было невозможно: попытайся мы предпринять его, орочьи армии прикончили бы нас не менее эффективно, чем некроны. Наш единственный шанс оказаться в безопасности заключался в том, чтобы вернуться в перерабатывающий комплекс, к защите, которую он давал, как бы бледно она ни выглядела теперь, когда помимо гарганта нарисовался ужас начала времен.
Мое чувство направления, как обычно, не подвело. Я точно знал, когда мы должны будем подойти к входу в гробницу, заваленному нами, так что я потребовал от своих спутников проявлять еще большую осторожность. К моему облегчению, особенно заставлять их и не потребовалось, потому как давящая обстановка туннелей и понимание того, что нас могло ожидать, висели на их душах столь же тяжелым грузом, как и на моей. Я держал лазерный пистолет в правой руке все то время, что прошло с перестрелки с орками, а теперь потянулся левой, чтобы проверить, как ходит в ножнах верный цепной меч. Как и пистолет, я пронес его через столько лет, что и не вспомнишь, когда он перестал быть для моего сознания просто оружием и даже самостоятельной вещью; теперь, когда я вынимал его, он был просто продолжением моего собственного тела.
Ощущать его рукоять в ладони было приятно, и я вздохнул немного свободнее, когда мы обогнули последний изгиб туннеля перед тем местом, где заставили крышу обрушиться.
Мы затушили все источники света, кроме люминатора Симлы, позволяя глазам лучше приспособиться к полумраку и прикрывая идущего впереди солдата из темноты, в то время как он освещал нам дорогу. Поначалу все казалось в порядке: гора обрушившегося камня и льда лежала поперек туннеля точно так же, как я это запомнил. Но мои ладони опять стало покалывать – а это было верным сигналом опасности, которую уже определило подсознание, еще не успев передать информацию в аналитический отдел мозга. Поэтому я замедлил шаг и осмотрел нагромождение обломков в свете люминатора Симлы, ожидая, пока мои инстинкты туннельной крысы подскажут, какая же неправильность окружающего ускользает от нас.
Обломки казались непотревоженными, как бы я ни вглядывался в них, так что дело было не в этом. Мой ищущий взгляд пробежался по клочку глубокой тени в нескольких метрах от кучи, потом перебежал на слабо просматривающуюся текстуру стены туннеля, где свет нашего люминатора отражался блестящими искрами, которые стали столь привычны, что мы их практически не замечали…
– Симла. Стена туннеля, примерно в пяти метрах от ответвления, – подсказал я, ожидая, когда идущий впереди солдат перекинет свой люминатор, чтобы осветить указанное место.
– Кишки Императора! – Грифен вскинула свое лазерное ружье, и ее ошеломленное высказывание было выражением реакции всех нас.
Тень, конечно же, не была собственно тенью, потому что и там все равно должна была быть видна текстура стены, как мне пыталось втолковать мое подсознание. Совершенно новый проход теперь открывался в камне, уводя Император знает куда. Вероятно, это была работа того разделанного амбулла, которого мы видели.
– Отметины когтей, – подтвердил Симла, высвечивая отверстие лучом своего люминатора, а затем направляя его в глубину туннеля. Тут он внезапно изменил позу, и лазерное ружье, к стволу которого был примотан люминатор, перелетело в положение для стрельбы. – Золотой Трон!
Мы рванулись к нему, ожидая Император знает чего, и столпились возле отверстия туннеля. Сначала казалось, что ничто в нем не отличается от остальных пройденных нами амбулльих ходов. Но потом я проследил луч света, и, когда увидел то, что он освещал, мне пришлось тяжело сглотнуть.
– Это орки, – произнес Юрген, флегматичный, как и всегда, будто сообщал мне, что принес еще чашку чаю.
– Вы полагаете? – встряла Маго с жестоким удовлетворением в голосе. – Не очень-то легко определить без шкур.
Всего тел было шесть, и все мертвы и освежеваны подобно тому амбуллу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Кишки Императора!
Лант повел стволом, стараясь навести огнемет для еще одного выстрела, но вдруг откинулся назад с выражением болезненного удивления на лице. В его груди открылась кровавая дыра. Я резко перевел взгляд обратно к основной группе орков, которые вновь поднимались на ноги, в то время как выстрелы из их грубого оружия устроили настоящую метель из снега и обломков скалы вокруг павшего специалиста по тяжелому оружию. С обычной для зеленокожих сообразительностью они сосредоточили огонь на наиболее заметном объекте, пока что игнорируя остальных. Это была фатальная ошибка.
– Юрген! – рявкнул я, указывая на группу, которая была теперь как раз на расстоянии поражения его мелты.
Мрачно улыбаясь, мой помощник тщательно прицелился, направив оружие прямо на ковыляющего лидера, который все еще скалился в торжестве от убийства нашего собрата (я в то время уже насмотрелся на достаточное количество болтерных ран, чтобы знать, что такое попадание должно нести мгновенную смерть, пробивая легкую броню под шинелью и взрываясь внутри грудной клетки. Мы уже не могли сделать для Ланта ничего другого, кроме как отомстить за его гибель).
Вновь раздалось шипение тяжелого оружия, и дорожка снега перед нами мгновенно испарилась, а орочий лидер и двое его подчиненных, что стояли ближе к нему, превратились в скверно пахнущую кучу слегка дымящейся золы. Единственный выживший, чья левая обожженная рука неподвижно повисла, поглядел на них, моргая в ошеломлении, потом повернулся и бросился бежать (из чего можно сделать вывод, что, по крайней мере, некоторые из зеленокожих не столь тупы, как кажутся).
Я поднялся во весь рост и тщательно, как на стрельбище, прицелился, положив лазерный пистолет на сгиб левой руки и стараясь унять дрожь, которая полностью овладела моим телом. Была ли это запоздалая реакция на ужас при виде некронов, которая внезапно поднялась во мне, гнев за внезапную и жестокую смерть Ланта, либо просто мое усталое тело отреагировало, наконец, на некоторое увеличение температуры, я не знал. Но, несмотря на это, я был полон мрачной решимости убить нечестивое существо своими собственными руками. Я аккуратно нажал на спусковой крючок, с благодарностью думая о твердости, которую аугметические пальцы придали моему прицелу, и спустя мгновение был вознагражден всплеском сукровицы между лопаток орка. Грифен и Маго добавили свои выстрелы, еще пока он падал, завывая от боли. Таким образом, мы прикончили его как зверя, коим он и являлся.
Только теперь, медленно выдыхая, пока напряжение покидало мое больное тело и дрожь медленно подчинялась рассудку, я заметил, что горящий орк все еще ковылял к нам. Он шагал неверно и качался, будто пьяный, из стороны в сторону, но все еще заставлял себя идти вперед, нацелившись на своих мучителей. Это было, надо признаться, отвратительное зрелище, и я уже готовился приказать солдатам добить его, когда орк внезапно рухнул на землю. От снега вокруг его грузного тела поднялось облако пара.
Спустилась тишина, нарушаемая только извечным стоном ветра и свистом дыхания, прорывающегося сквозь мое горло.
– Лант? – спросила Грифен невыразительным голосом, который уже сам по себе был ответом на ее вопрос.
– Мертв, – подтвердила Хейл, стоя над разбитым телом, пролившаяся из которого кровь и вырванные внутренности уже вмерзли в снег.
Я заставил себя подойти, поглядывая на мертвого солдата и не вполне понимая, что именно чувствую (кроме обычного для меня глубокого облегчения, что это не я лежу на земле, в то время как в наших обстоятельствах это было весьма вероятно).
– Он выполнил свой долг, – произнес я, и это была высшая похвала, которую я смог придумать, но все послушно и горестно кивнули.
Грифен указала Хейл и Симле:
– Понесете его. Будем меняться по дороге.
Понимая, как тяжело ей было в первый раз терять солдата под своим командованием, я все же покачал головой. Это никогда не становится легче, уж я-то вам точно могу сказать, но через некоторое время привыкаешь нести эту тяжесть как должное. Что там ни говори, Император не может защитить всех и каждого – именно потому в отношении себя я так прилежно занимаюсь этим сам.
– Я бы хотел, чтобы мы могли так поступить, – произнес я так мягко, как только мог. – Но у нас нет времени. Мы должны вернуться – чем быстрее, тем лучше.
Я почти ожидал, что Грифен станет возражать, но она нехотя кивнула.
– Мы вернемся за его телом, – согласилась сержант.
Но мне вновь пришлось покачать головой.
– Боюсь, что мы не сможем, – сказал я со всей тактичностью, на которую был способен.
Внезапно я понял, что на меня пристально устремлены четыре пары глаз (Юрген, конечно же, просто поступил бы так, как я сказал, без разговоров, поскольку именно его собачья, лишенная воображения покорность власти была главной из запрятанных в нем добродетелей).
– Но почему? – Грифен не стала спорить с моим решением, как я с удовлетворением заметил, просто просила объяснений, которых, полагаю, они все были достойны.
– Мы не можем оставить ни следа нашего присутствия здесь, – сказал я. – Сейчас некроны знают только о зеленокожих.
По крайней мере, я надеялся, что это так.
– Наша самая большая надежда состоит в том, чтобы предупредить своих, пробравшись мимо, пока некроны сосредоточивают свое внимание на той угрозе, о которой знают.
– На орках, – кивнула Грифен с неохотным пониманием. – Но если они найдут тело Ланта, они вцепятся и в нас?… Я поняла.
– Я сожалею, – повторил я, – но это единственный выход.
Я подозвал Юргена, и он вновь поднял мелту. Я на мгновение задумался, не стоит ли забрать огнемет, но он был бы большей обузой, чем нес бы пользы: баки были слишком тяжелыми, чтобы добавлять их к обычному комплекту оружия, и вдобавок затворный механизм выглядел поврежденным болтерным огнем. Я проверил карманы Ланта на предмет личных вещей, которые можно было бы послать его семье на Вальхалле (если, конечно, она у него вообще была, лично я этого не знал и просто успокаивал себя стандартными и такими знакомыми действиями), и в последний момент решил забрать его лазерный пистолет. Я отдал пистолет Юргену; ему явно не могло помешать что-то менее опасное для нас остальных, чем мелта, если вдруг случится новый бой в закрытом помещении. Потом я кивнул своему помощнику и отступил назад, в то время как он нажал на курок. Тело Ланта за секунды превратилось в пар, чему помог оставшийся в баках огнемета прометий. Мне осталось только произнести для остальных несколько ритуальных слов, рекомендуя его душу перед Императором.
Когда мы повернулись, чтобы идти обратно, уж поверьте, представляли собой довольно мрачную группу, а кружащийся снег уже начал заметать, прятать из виду тот шрам на камнях, где заряд мелты проводил нашего товарища на встречу с Его Величеством.
Иногда, сидя в своем кабинете в Схоле, глядя в огонь за каминной решеткой сквозь бокал амасека, я не могу не думать о всех тех храбрых мужчинах и женщинах, которых я видел погибающими на безвестных полях сражений. По ним не осталось даже надгробного камня, который бы говорил, что они вообще существовали на этом свете. И тогда я понимаю, что, вероятно, остался последним, кто живет и помнит о том, что они были, и когда меня не станет, последний след их сотрется вместе со мной. Затем я благодарю Императора, что протянул так долго и отвоевал на своей последней войне, – и, вполне возможно, мне удастся вопреки всему умереть в собственной постели (или в чьей-нибудь, если уж совсем повезет).
Мы остановились недалеко от входа в пещеру, и Грифен быстро оценила наш оставшийся запас взрывчатки.
– Теперь у нас уже нет на это времени, – сказал я, поторапливая отряд вперед и надеясь, что мое собственное, личное нетерпение убраться отсюда не слишком очевидно. – На счету каждая минута.
– Хорошо. – Сержант присоединилась ко мне. – И не стоит дразнить этих жестяноголовых, так?
– Именно, – сказал я.
Обрушение прохода не только объявит следующему патрулю некронов о нашем присутствии, но и отвлечет их от орков, а последнее, чего я хотел, – это переводить их внимание на остальную часть туннельного комплекса. Конечно, они в любом случае уже могли найти вход в шахты, но я полагался на то, что раз уж они обнаружили один вход и врага перед ним, то не будут обращать внимания ни на что другое, пока не истребят зелененьких – по крайней мере, всех, каких смогут найти поблизости. Я объяснил все это Грифен, и она кивнула.
– Да, это имеет смысл, – сказала она.
– Чего я не понимаю, – медленно проговорил Юрген, – как они вообще выбрались из гробницы?
Это волновало и меня: я полагал, что мы обвалили достаточный кусок крыши, чтобы запереть некронов на гораздо большее время, чем то, что успело пройти. Но у них в распоряжении было техноколдовство, рядом с которым тау выглядели варварами из каменного века, так что недооценивать их явно не стоило.
– Мы скоро выясним, – произнес я, и предчувствие накрыло меня, словно грозовое облако.
В обычной ситуации я бы ощутил глубокое облегчение от возвращения в туннели, где ощущал себя в достаточной мере как дома, но знание о том, что впереди были некроны – возможно даже прочесывающие те самые узкие туннели, по которым мы с осторожностью продвигались, – заставило мой желудок сжиматься от страха. Я бы предпочел идти в темноте, полагаясь на то, что нездешнее зеленое свечение их гауссовых орудий предупредит нас о присутствии врагов. Но солдаты не обладали теми преимуществами, которые мне давало мое чувство туннелей, присущее жителям ульев; они бы слепо спотыкались в темноте, производя больше шума, чем грокс в посудной лавке. Так что мы просто двигались вперед с удвоенной скоростью, легкой ритмичной поступью бывалых воинов, которая съедает километры, не заставляя падать от истощения, и лучи наших осветителей все так же ярко, как и прежде, отражались от замерзших стен.
– Что-то впереди, – произнес Симла спустя несколько километров, когда настала его очередь быть ведущим.
Мои ладони заныли от жуткого предчувствия, пока наш строй замедлил шаг, взяв оружие на изготовку.
– Что? – спросил я.
– Не знаю. – Голос Симлы в микронаушнике звучал скорее озадаченно, чем беспокойно. – Тут много крови.
Ну, это было уже неплохо: если оно способно истекать кровью, это точно не некроны. Мы сошлись плотнее, ускорили шаг и примерно через сотню метров нагнали Симлу, который с опаской продвигался вперед, высвечивая лучом люминатора что-то похожее на освежеванную мясником тушу. Лед вокруг нее был ярко-красным, блестящим от застывшей крови, как и сообщил солдат. С некоторой отстраненностью я понял, что тело – слишком большое для человеческого; потом, когда мы подошли ближе, это стало совершенно очевидно.
– Амбулл, – произнесла Хейл голосом, полным удивления.
– Был, – совершенно излишне добавила Маго.
– Откуда он взялся? – спросил Юрген, как всегда проявляя свой талант задавать очевидные вопросы.
Грифен пожала плечами:
– Вероятно, шестереночка немного ошибся в их численности.
Это, конечно, тоже было очевидно. Я подошел ближе, чтобы изучить останки, и практически сразу пожалел об этом. Под корочкой льда их покрывали глубокие кровавые раны, тянувшиеся через все тело амбулла. Кто бы его ни убил, сделано это было в рукопашной, и убийца орудовал бритвенно-острыми лезвиями с точностью опытного врача.
– А где его шкура? – вслух полюбопытствовал Симла.
Грифен опять пожала плечами:
– Некроны любят коврики возле камина?
– Я за ними такого не замечал, – признался я, поторапливая всех снова начать движение.
Что-то в этом мертвом животном нагоняло на меня страху, и я не боюсь этого признать. Некроны, которых я видел до сих пор, убивали эффективно и бесстрастно, но этот изуродованный труп говорил о тонком и радостном садизме того сорта, который я привык связывать с темными эльдарами, охотящимися за своими собственными сородичами с такой же страстью, что и за человеческими существами.
Когда мы оставили позади этот грубый трофей чьей-то охоты, следы которого вскоре поглотила удушливая темнота, сомкнувшаяся вокруг крохотного оазиса света, отбрасываемого нашими люминаторами, мое предчувствие только усилилось. С каждым шагом мы приближались к затерянной гробнице и тем ужасам, которые она могла скрывать. Я имел о них несколько большее представление, чем остальные, после опыта, который получил в глубинах других катакомб, и вы должны простить мне признание, что делать каждый новый шаг становилось все труднее. Более того – я использовал всю до капли силу воли, чтобы не повернуться и не побежать с воплями в сторону дневного света.
Но, наконец, меня обуяла фаталистическая бесчувственность. В любом случае отступление было невозможно: попытайся мы предпринять его, орочьи армии прикончили бы нас не менее эффективно, чем некроны. Наш единственный шанс оказаться в безопасности заключался в том, чтобы вернуться в перерабатывающий комплекс, к защите, которую он давал, как бы бледно она ни выглядела теперь, когда помимо гарганта нарисовался ужас начала времен.
Мое чувство направления, как обычно, не подвело. Я точно знал, когда мы должны будем подойти к входу в гробницу, заваленному нами, так что я потребовал от своих спутников проявлять еще большую осторожность. К моему облегчению, особенно заставлять их и не потребовалось, потому как давящая обстановка туннелей и понимание того, что нас могло ожидать, висели на их душах столь же тяжелым грузом, как и на моей. Я держал лазерный пистолет в правой руке все то время, что прошло с перестрелки с орками, а теперь потянулся левой, чтобы проверить, как ходит в ножнах верный цепной меч. Как и пистолет, я пронес его через столько лет, что и не вспомнишь, когда он перестал быть для моего сознания просто оружием и даже самостоятельной вещью; теперь, когда я вынимал его, он был просто продолжением моего собственного тела.
Ощущать его рукоять в ладони было приятно, и я вздохнул немного свободнее, когда мы обогнули последний изгиб туннеля перед тем местом, где заставили крышу обрушиться.
Мы затушили все источники света, кроме люминатора Симлы, позволяя глазам лучше приспособиться к полумраку и прикрывая идущего впереди солдата из темноты, в то время как он освещал нам дорогу. Поначалу все казалось в порядке: гора обрушившегося камня и льда лежала поперек туннеля точно так же, как я это запомнил. Но мои ладони опять стало покалывать – а это было верным сигналом опасности, которую уже определило подсознание, еще не успев передать информацию в аналитический отдел мозга. Поэтому я замедлил шаг и осмотрел нагромождение обломков в свете люминатора Симлы, ожидая, пока мои инстинкты туннельной крысы подскажут, какая же неправильность окружающего ускользает от нас.
Обломки казались непотревоженными, как бы я ни вглядывался в них, так что дело было не в этом. Мой ищущий взгляд пробежался по клочку глубокой тени в нескольких метрах от кучи, потом перебежал на слабо просматривающуюся текстуру стены туннеля, где свет нашего люминатора отражался блестящими искрами, которые стали столь привычны, что мы их практически не замечали…
– Симла. Стена туннеля, примерно в пяти метрах от ответвления, – подсказал я, ожидая, когда идущий впереди солдат перекинет свой люминатор, чтобы осветить указанное место.
– Кишки Императора! – Грифен вскинула свое лазерное ружье, и ее ошеломленное высказывание было выражением реакции всех нас.
Тень, конечно же, не была собственно тенью, потому что и там все равно должна была быть видна текстура стены, как мне пыталось втолковать мое подсознание. Совершенно новый проход теперь открывался в камне, уводя Император знает куда. Вероятно, это была работа того разделанного амбулла, которого мы видели.
– Отметины когтей, – подтвердил Симла, высвечивая отверстие лучом своего люминатора, а затем направляя его в глубину туннеля. Тут он внезапно изменил позу, и лазерное ружье, к стволу которого был примотан люминатор, перелетело в положение для стрельбы. – Золотой Трон!
Мы рванулись к нему, ожидая Император знает чего, и столпились возле отверстия туннеля. Сначала казалось, что ничто в нем не отличается от остальных пройденных нами амбулльих ходов. Но потом я проследил луч света, и, когда увидел то, что он освещал, мне пришлось тяжело сглотнуть.
– Это орки, – произнес Юрген, флегматичный, как и всегда, будто сообщал мне, что принес еще чашку чаю.
– Вы полагаете? – встряла Маго с жестоким удовлетворением в голосе. – Не очень-то легко определить без шкур.
Всего тел было шесть, и все мертвы и освежеваны подобно тому амбуллу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26